* * *
Есть в этой жизни только час,
Лишь только этот миг, сейчас,
Лишь чувство жизни, красоты,
Лишь эта музыка мечты.
Один последний, смертный час,
Последний вздох, в последний раз.
А завтра будет новый день,
А может, будет только тень
Того сияющего дня,
Что стал последним для меня.
Эдуард Данилов
Фарватер
Мне говорить не стоит о печали.
Живу давно в сетях ее тугих.
Меня на Жизнь с печалью повенчали
Тревоги в жизни близких, дорогих.
И тщетно мне казаться безучастным
К суровости спокойствия измен.
Несу свой крест фарватером опасным
Вослед судьбе, с надеждой перемен.
Блокадное письмо
Знаю, папочка, будешь ты рад
Знать о том, что дочурка – живая,
И не сдался врагу Ленинград,
Вновь земля опьянела от мая.
В ленинградском блокадном кольце
Я от смерти бегу, как умею.
Нет, не думаю я о конце —
Я не сдамся фашистскому змею!
Вновь весна. Посветлел небосвод.
Я доела последние крошки.
Так от голода сводит живот.
В нем скребутся голодные кошки.
Справедливости здесь не ищи.
Я слежу за травинкой растущей.
Подрастет – из нее сварю щи.
Жаль, сварить не удастся погуще.
От блокады спаси Ленинград.
Обещаю дожить я до встречи.
Будет лучшей тебе из наград —
Дочь обнять за худющие плечи.
Жизнь
Лодку любви качнёт
Влево тихонько, вправо…
Жизнь – это яд иль мёд?
Сладость или отрава?
Зорь молчаливых свет
Льётся в моё сомненье…
Есть лишь один ответ:
Жизнь – это вдохновение!
Ничто не в силах измениться
В небе птиц отлётных перебранки.
Мне успеть бы осень рассмотреть,
Как летят осенние подранки —
Листьев разлохмаченная медь.
Нет, ничто не в силах измениться,
Ни весны, ни осени наряд.
Пред тобой хотел бы извиниться
Лишь за то, что встрече был бы рад.
Ты вплывёшь осеннею гвоздикой
На волне неистовых ветров,
И сгорят сомненья жизни дикой
В глубине небесных звёзд костров.
Виктор Драчев
Шторм
Седые тучи в жарком споре
Снуют над бездною морей.
Раскаты грома. На просторе
Проснулся труженик Борей.
Вот, словно конница лихая,
Несётся вскачь лавина волн,
Грохочет и, не утихая,
Взойти пытается на мол.
В открытом море собирая
Ватаги буйные свои,
Зарю стихия им играет,
Там гул неистовый стоит…
И снова волнами бросаясь,
На берег штурмом шторм идёт,
То падая, то поднимаясь,
То глухо стонет, то поёт.
Как будто бы в котле горячем
Вода свинцовая кипит.
И кажется, что кто-то плачет
Или о помощи вопит.
А волны катятся. Певуче
Встают громады диких сил.
О шторм! Бессильный и могучий!
Ты грозен на море и мил!
Который день корабль в дозоре.
Ты не горюй и не грусти —
Качает нас родное море,
Оно мужчин из нас растит.
Я слышу дыхание моря
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте Родину мою!..»
Сергей Есенин
Я слышу дыхание моря,
Безудержный вижу прибой.
Кому-то печали да горе,
А мне – благодать да покой.
Близки мне морские просторы.
О море я с детства мечтал,
О море ловил разговоры
И бегал юнцом на причал.
И вот позади мореходка,
Ходил я в моря на судах.
Владею морскою походкой,
Добытой в штормах и во льдах.
Теперь моя жизнь… городская,
Поборы исправно плачу.
Не надо мне этого рая —
Я в море шальное хочу!
Друзья и родные! Поверьте,
Мне прошлое спать не даёт:
Тоскует, волнуется сердце,
По-прежнему в море зовёт.
* * *
Тебе одной я говорил: «Побудь со мной!»
Цветы роскошные дарил
Тебе одной.
Я и теперь тебя люблю. Ты мне поверь!
О днях, нам памятных, скорблю
Я и теперь.
Владимир Дудров
Шторм
За бортом волны кипенье,
Ветра свист и вой снастей,
Бесконечное соленье
Душ матросских до костей.
Соль морская лезет в щели,
Разъедая красок блеск,
Волны кружат, как качели,
Озорной, пьянящий всплеск.
Славно море расшумелось,
Раскачало корабли.
В тучах солнышко пригрелось,
Пряча лучики свои.
Небо тучки моет в море,
Море в небо поднялось,
Горизонт в одном узоре —
Всё стихиею сплелось.
* * *
Город-порт на берег вышел,
Смотрит в синюю волну.
Молодой «романтик» выжил,
Смял блокаду и войну,
Вновь над градом ангел в небе
И в руке его венец.
«Быть «Петру» в вине и хлебе!» —
Так сказал его творец.
Мария Егорова
Заморские пряности
Имбирь
«Люди моря», тайну зная, где цветет Звезда земная,
Охраняют зыбкий остров, чужаков не подпуская.
Там в вулканах закипают лавы дикие потоки.
Ливни грозами пугают в неожиданные сроки.
Из огня росток родится – жгучий вкус у корневища —
Потеряли корни «святость», не в Раю – в земле их ищут.
Пламя под землей таится, от тоски на волю рвется
С пряной силой чудотворной. Та Звезда – «Имбирь»
зовется.
Кардамон
Лоцман, осторожно ветер парусами набирая,
Медленно проводит клипер к берегам Индокитая.
Теплый воздух пропитали дорогие ароматы.
Кардамоном и шелками земли Азии богаты.
На подходе, близко, близко острова архипелага.
Рыб летучих – признак суши – за бортом пестрит ватага.
Лоцман примет контрабанды груз – диковинную
пряность,
И Британскую разведку известит, что болен малость.
Гвоздика
Тайных планов исполнитель золотые счел дублоны —
Караванщик, рассказавший про целебные бутоны.
Не давать цветку раскрыться – это промысла устои,
Чтоб наполнить юной силой королевские покои.
Но напрасно караваном путь проложен караванный —
Долог путь по океану, где цветущий остров пряный,
Где гвоздичные деревья в рощах вечно зеленеют…
Жаль, бесценные бутоны все цветами стать успеют.
Ирина Живописцева
Летний вечер
Золотистой чешуёю вспыхивает озеро,
А заря свои оттенки добавляет розово,
Словно сказочная рыбка плещется украдкою.
До чего ж оно красиво! Жаль, мгновенье краткое.
Купол неба вольно в водах с облаком полощется,
А на склоне рукоплещет молодая рощица.
* * *
Не надо погонять судьбу:
Придёт всё в срок – я это знаю,
И потому не погоняю.
Не жду, что каркнет на дубу
Судьба, иль ворон, или рок:
Всё вовремя придёт, в свой срок.
Лукавлю, прячу свой испуг
Под крик кукушки: Ку-ку! Ку-к…
* * *
Была когда-то у меня пластинка
С ростовскими и суздальскими звонами.
И возникала древняя картинка
Молящихся с глубокими поклонами.
В их искренности не было сомненья,
Их вере можно было позавидовать.
И в этих строгих, благостных моленьях
Был Бог-отец, затмивший бога-идола.
Теперь молитвы, вера стали модой,
Звон колокольный близок пустословию.
Притворщики с великопостной мордой
Всё крестятся в церквях, не дрогнув бровью.
* * *
О, когда колокола
Сердце рвут печальным звоном,
Приникаю я со стоном
К памяти, что в них жила.
Звон будил весенний день
И пасхальные молитвы.
На столе кулич и ситный,
В окнах кружевная тень.
На пророщенном овсе
В длинных ящичках круглятся
Ярко крашенные яйца
В изумрудной полосе.
Дом пропитан чистотой —
Все углы расстались с пылью.
Пахнет сдобой и ванилью,
Блещут ризы красотой.
В окна бьётся светлый звон
С переливом колокольцев,
И по-праздничному солнце
Поднимает небосклон.
Юрий Каврайский
* * *
Я не себя за всё благодарю,
А лишь судьбу благодарю за то,
Что сквозь страстей худое решето
Зерно любви – ура – не пролито.
Я не себя за то благодарю,
А лишь судьбу благодарю теперь,
Что я открыл притворенную дверь
Твоей души, где был пароль – «Поверь!».
Я не себя за всё благодарю,
А лишь свой ум благодарю, что слаб,
Что не родит таких похвал и слав,
Что совершенств твоих венчают сплав.
Я не судьбу за всё благодарю,
А лишь себя за то, что я смешон,
Что нрав не стянут мой, а расклешён,
Что нет тебе подобных дев и жён.
И я благодарю, любовь, тебя:
Её походка, голос, взгляд и стан —
Всё это мне среди морей и стран.
Продлитесь, чудеса, а время – стань!
И не во сне тогда, а наяву
Поверю волшебству и колдовству.
Татьяна Карпенко
Прогулка по Питеру
* * *
Мой Петербург красив и статен,
Над Невкой Малой – чаек крик,
Он утром розовым опрятен,
Умыт его старинный лик.
И парки распахнут объятья,
В росе зелёная трава.
Не страшны городу проклятья
Завистников.
И рек канва,
Смывая чёрные наветы,
Уносит прочь и бережёт
Глубокой старины заветы
И сон деревьев стережёт.