– Ты думаешь, она уже мертва? – спросил проводник.
– Не задавай такие страшные вопросы, я сам ничего не пойму. Нет ни одной улики. Таких ситуаций у меня еще не было.
В тесном купе наступило молчание. И тут проводник пришел к мысли, что тут без чистой силы не обошлось:
– Если ты, Саша, был бы верующим, то взглянул бы на это иными глазами. Есть вещи, в которые стоит лишь верить.
Саша махнул рукой: мол, брось эти суеверия, они совсем не к месту. Проводник почувствовал: его друг не в духе, и ушел.
Саша и Николай Владимирович молча выкурили по папиросе и опять занялись поисками. Им не очень верилось в убийство, но других версий не было. Ко всему же надо было что-то делать, ведь иначе несчастные супруги Розенталь сойдут с ума.
И вот теперь они снова шли по вагонам и осматривали места, где убийца мог бы спрятать тело. Опять заглядывали к людям в купе. Николай Владимирович держал в руке керосиновую лампу, а Саша проверял содержимое некоторых мешков. Пассажиры особо не возмущались. Всякого рода проверки в стране стали обычным делом, правда, не столь дотошные. И все же люди недоумевали, почему девочку ищут в мешках. На такие вопросы милиционер отвечал кратко: «Так надо». Они заглянули и в купе Розенталь. Кто знает, вдруг чудесным образом девочка сама объявилась. Однако все сидели на прежних местах, только без Леночки. Супруги подняли головы, их глаза ожили, а лица застыли в ожидании. Николай Владимирович отрицательно покачал головой:
– Пока ничего, мы только начали. Так что крепитесь!
Было уже за полночь, когда они обследовали последний вагон и ни с чем вернулись в купе Саши.
Утомленный Николай Владимирович опустился за столик напротив милиционера. Хотя его ждали супруги Розенталь, он не спешил туда. Нечем было их обрадовать. Саша словно прочитал мысли учителя и сам просил его задержаться. И тогда Николай Владимирович признался:
– Вернусь к себе позже, когда Семен и Надя заснут, хотя в эту ночь им вряд ли удастся заснуть.
Саша вынул из деревянной коробки бутыль самогонки и сказал, что теперь-то можно выпить, потому что он раздавлен и не знает, где искать девочку. Разлив по стаканам, он выложил на столик помидоры, огурцы и большую тонкую лепешку.
– Угощайтесь, должно быть, вы тоже голодны? Но прежде выпьем. Может быть, на душе легче станет? Самогонка – чистейшая, изготовили из тутовника. Ее делает один русский агроном из Ташкента. Такой самогонки в Москве не сыщешь. Из винограда тоже делают, но из тутовника получается лучше. С нашей сивухой ее и близко не сравнить.
Николай Владимирович резко опрокинул полстакана и не смог закрыть рот: дыхание перехватило, выступили слезы.
– До чего крепкий, прямо, как спирт. Давно такое я не брал в рот. Вообще-то, я не любитель крепких напитков.
Саша выпил разом, слегка сморщился и откусил огурец.
– Николай Владимирович, почему вы не едите?
– Такое горе, ничего в горло не лезет.
Тогда они выпили еще по одной, и Николай Владимирович поинтересовался о планах сыщика. Смущенный Саша пожал плечами: «Видимо, такое дело мне не по плечу». Тогда Николай Владимирович выдвинул еще одну версию.
– А что, если этот злодей заманил ребенка, свидетеля, на другую сторону поезда, где во время остановки никого не было. И там ее лишил жизни и закопал в песок. Поэтому и нет следов.
– Но, позвольте, во время остановки некоторые пассажиры остались в купе: не все вышли из вагонов, и кто-то из них мог увидеть это.
– Такое возможно, хотя мотив не ясен. Да и кто этот злодей и что такого натворил, что пришлось убрать свидетеля? Мне думается: девочки уже нет в живых, иначе бы нашли. Да, ситуация тупиковая. Так много вопросов и ни одной улики. Признаться, ваша версия слабая и все же лучше, чем ничего. Давайте выпьем еще по одной, – сказал Саша и стал наполнять стаканы, держа бутыль двумя руками.
– А может быть, кто-то решил отомстить Семену или его брату и преследует их с самого Самарканда?
Милиционер хотел откусить яблоко и задумался.
– Это исключено, – возразил он. – Преступник не мог знать, что поезд остановится в пустыне на ремонт. Да и что за месть? Проще было бы осуществить ее в Самарканде: в большом городе легче скрыться.
– А мог ли этим человеком оказаться кто-то из азиатов? Дело в том, что когда поезд стоял, я видел одного местного. Это был юноша и шел по той стороне поезда, где никого не было. Он держал за уздцы свою лошадь. Я заметил эту фигуру всего на миг, между вагонами.
– Странное дело, откуда он взялся? Видимо, это пастух, из кочевников и живет где-то рядом. Как он выглядел?
– Раскосые глаза, на голове – лохматая шапка из овечьей шкуры, в легком выцветшем халате синего цвета. Может, это он убил?
Милиционер перестал жевать, и лицо его сделалось задумчивым. И тут его осенила какая-то важная мысль. Глаза Саши ожили, и он воскликнул:
– Зачем убивать такую красивую девочку, может быть, он украл ее? Насколько мне известно, у азиатов есть обычай красть девушек?
– О таком старом обычае я тоже слышал. До прихода сюда русских здесь часто похищали людей и сбывали как товар на рынках Хивы и Бухары. Этим делом занимались кочевники. И чаще всего пленниками оказывались русские люди. Но эта дикость уже осталось в прошлом.
– Но обычай красть невест у них еще сохранился. Мне о нем говорили сами местные. Правда, случается это все реже и в основном в кишлаках, аулах. И крадут своих девушек, потому что чужих девушек могут не принять в семью. Это было развито у кочевников, но сейчас многие из них осели в селах.
– Саша, вы полагаете, что этот пастух-кочевник мог похитить ее? Но для чего? Она еще ребенок, да и сами сказали, что русские невесты им не нужны. Тогда для каких целей?
– Может, у них нет дочерей, и они сделают из нее служанку? Конечно, не совсем удачное объяснение, но украсть могли.
Эта идея придала ему уверенность, и сыщик жадно закурил папиросу, а затем открытую коробочку протянул учителю. Тот вежливо отказался и добавил:
– Знаете, идея о похищении мне нравится, чем бессмысленная мысль об убийстве. Над этой версией нужно нам поработать. Давайте выпьем за эту идею, чтоб девочка нашлась.
Саша разлил в стаканы.
– Завтра же опросим всех пассажиров, – сказал милиционер. – Должно быть, этого пастуха видели и другие люди.
– Также нам следует выяснить, где ближайшая стоянка кочевников, откуда тот мог явиться. Хотя уже понятно, что пастухи живут где-то недалеко от железной дороги. Но найти их в пустыне будет непросто. Самим нам не справиться. Завтра мы прибудем на станцию Кизляр, и там товарищи помогут в поиске. Я сам не могу остаться тут.
– Это версия даст хоть какую-то надежду бедным супругам Розенталь. Потеря ребенка – самое ужасное горе для родителей. Смерть детей несравнима со смертью взрослых. Почему так? Я заметил, что природа дала родителям особый инстинкт любви к своим малым детям. Именно к малышам. Это чувство наблюдается и у животных для сохранения потомства от врагов. А связано оно с тем, что именно в этом возрасте дети нуждаются в особой заботе, иначе в дикой природе им не выжить. Этим и объясняется наша безумная привязанность к детям. Но когда они взрослеют, то слепая любовь проходит, потому что дети уже не нуждаются в защите. Однако не значит, что родительская любовь уходит бесследно. Мне думается, ей на смену приходит другая форма любви – привязанность.
– Интересное наблюдение. Выходит, что родители любят своих маленьких детей не по собственной доброте. Оказывается, это инстинкт заставляет взрослых любить своих детей независимо от их желания.
– Вы верно заметили, – и Николай Владимирович хлебнул чаю.
– В таком случае как жаль, что этот инстинкт любви не вечен и со временем остывает, теряя прежнюю силу.
– А может, это к лучшему? Представьте себе, если бы этот сильнейший инстинкт сохранился бы на всю жизнь. И родители продолжали бы опекать уже взрослых детей, как малолеток, и те выросли бы изнеженными и сами не выжили бы. Это навредило бы человеческому роду. Поразительно, как все умно устроено в природе.
– Не совсем согласен. Например, я стал взрослым, но, верьте, продолжаю любить своих мать и отца.
– Да, но эта любовь уже не так сильна, как было в детстве.
Саша согласился и закивал головой. На него нахлынули воспоминания о детстве. Это казалось «золотым» временем его жизни. Особенно теплая родительская постель, куда он любил забираться, прижавшись то к маме, то к отцу. Почему-то это запомнилось на всю жизнь. Должно быть, потому, что тогда они казались Саше самыми красивыми и умными людьми на свете. Сейчас же они иногда раздражали сына своим непониманием. Саша заговорил:
– Что касается родительского инстинкта, вы правы. Более того, даже в среде уголовников есть закон, который запрещает совершать насилия над детьми. Значит, и впрямь этот инстинкт любви так силен, что даже преступники бессильны перед ним. Не поверите, я долго помнил сладкий запах мамы. Видимо, и у малых детей существует такой же бессознательный инстинкт любви к своим родителям, потому дети прощают даже отцов-пьяниц, которые их бьют.
Николая Владимировича тянуло ко сну, глаза уже смыкались. Он вынул из кармана часы на цыпочке. Стрелки близились к четырем. Он решил вернуться к себе и тяжело поднялся. Саша тоже встал и пожал учителю руку.
– Вот самогонка, передайте родителям девочки. Это немного заглушит боль души, и еще скажите, что Леночка обязательно найдется.
В коридоре тускло светила керосиновая лампа у потолка. Николая Владимировича шатало по сторонам, и ему подумалось: «Неужели я так пьян или поезд сильно укачивает? Как-то нехорошо являться к Семену в таком виде. Что он подумает обо мне. А может, уже все заснули?»
Учитель как можно тише раскрыл дверь купе. На столике горела свеча. Супруги Розенталь вздрогнули и уставились на Николая Владимировича.
– Дела не так уж плохи, – зашептал тот и, глянув на спящую жену, поставил бутыль на стол.
Он сел напротив супругов и начал с главного: «Теперь нам известна причина исчезновения Леночки». И он рассказал про молоденького кочевника, который, вероятнее всего, и совершил похищение человека. Теперь они знают, где искать ее.
Впрочем, такая версия не могла утешить родителей.
– Что это за дикость, неужели такое возможно? – вскрикнула Надя на все купе.
– Самое главное – Леночка жива, – вторил учитель.
Семен слушал внимательно, хотя в такое ему верилось с трудом. Однако у несчастных родителей не было иного выбора, как принять такую версию. В ней была хоть какая-то надежда, чем ничего.
Николай Владимирович разлил самогонку по стаканам и велел всем выпить:
– Давайте выпьем за удачу. Да и надобно вам расслабиться и поспать: завтра нас ждет поисковая работа и нужны свежие силы.
– Сама мысль, что похитили мою дочку, не менее ужасна, – сказал Семен, – и все же пусть будет так, хоть есть надежда вызволить ее из плена.
Все выпили. От крепкого напитка Надя закашляла, и муж поднес ей стакан чая.
Прежде чем лечь на верхней полке взгляд учителя застыл на лице спящей жены. В нем пробудилась злость: у людей такое горе, а она спокойно спит. Ему захотелось встряхнуть супругу и крикнуть ей: «Разве можно быть столь бессердечной?» Уставившись на спящее лицо при тусклом свете свечи, муж заметил: она уже давно стала некрасивой. А ведь когда-то ее большие глаза, прямые брови казались самыми прекрасными, и даже большой рот имел свою прелесть. Почему он стал равнодушен к ее красоте? А ведь ей всего сорок. Может, из-за того, что они оказались людьми с разными уровнями культуры? «Я должен злиться только на себя, хотя тогда был молод, и все казалось по плечу. Ах, молодость!» По приезду домой Николай Владимирович твердо решил разойтись с ней. Отныне ничто не связывало его с Евдокией: ни взрослые дети, ни любовь, ни духовные интересы. Он будет искать настоящего друга, а если повезет, и любовь.
Супруги Розенталь так и не сомкнули глаз. А когда на горизонте начало светать, они глядели, как красное зарево восходит над барханами. Несчастные родители мучительно ждали утра, чтобы скорее приступить к поискам.
В шесть утра купе залило ярким светом. Надя отпустила выцветшие занавески. Семен вышел. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, инженер стал ходить по пустому коридору взад и вперед. Однако это не принесло ему облегчения. А между тем люди пробуждались. Из купе выходили редкие пассажиры с полотенцем на плече и непременно спрашивали о его дочке. Мрачный Розенталь лишь разводил руками.
Саша явился в купе Розенталь к восьми, когда Семен и Николай Владимирович уже сами хотели идти к нему. В дверях выросла высокая фигура сыщика. Милиционер присел и сразу извинился, что проспал.
– Спасибо вам за самогонку, а то вчера чуть с ума не сошли, – сказала Надя, – Николай Владимирович рассказал нам о вашей новой версии. Мы во всем полагаемся только на вас, будем молить Бога, чтобы ваше профессиональное чутье не подвело вас.
– Эту идею предложил сам Николай Владимирович, а я лишь развил ее. Оказывается, наш учитель весьма наблюдательный человек. Итак, сейчас мы должны опросить всех пассажиров об этом молодом азиате. Вероятно всего, этот пастух живет недалеко от железной дороги, иначе не появился бы у поезда.
– Но как мы вернемся на место преступления? – спросил Семен, прервав следователя.
– Сделаем так. Сегодня, ближе к вечеру, мы прибудем в поселок Кизляр. Там местные милиционеры найдут вам проводников, и с ними вы отправитесь на поиски кочевника. Ко всему же в поселке живут русские геологи, которые также окажут вам помощь.
– Саша, а вы уверены, что местные милиционеры примут вашу версию и захотят искать девочку в пустыне?
– Начальника кизлярской милиции я хорошо знаю. Я напишу ему записку, можете не беспокоиться. А сейчас я должен опросить пассажиров.
– Мы хотим помочь, – и Надя встала с места.
– Спасибо, но сам управлюсь.
И милиционер покинул купе. Отец девочки проводил его до тамбура, еще кое-что обсудив. Когда Семен вернулся, то жена уже укладывала свои вещи в чемодан.
– Наденька, ты тоже хочешь остаться в Кизляре? – спросил муж.
– Разумеется, как же иначе! Пока не найдем Леночку, я отсюда не уеду.
Семен был против и не успел раскрыть рта, как Евдокия Матвеевна сказала за него:
– Надя, вы здесь ничем не сможете помочь мужу. Не пойдете же в пустыню.
– Если нужно будет, отправлюсь в пески.
Кажется, она не собиралась ни с кем обсуждать эту тему. Когда уложила в чемодан платье и сверху книжки дочери, на ресницах блеснули слезы.
– Надя, не забывай, что дома тебя ждут Валя и Петя, – пытался переубедить муж.
– За ними мама присмотрит.
– Пойми, милая, здесь небезопасно, да и ты не осилишь пустыню.
Николай Владимирович, сидя возле жены, счел Надино решение ошибочным и задал ей вопрос: чем женщина способна помочь мужу в пустыне? Не кажется ли, что она будете обузой и лишь усложнит поиск? «К тому же ходьба по пустыне – это не путешествие по лесу. Подумайте!»
Такие доводы заставили ее задуматься. Надя села у раскрытого чемодана и до ее сознания начали доходить сказанные слова. Тогда она бросилась лицом на подушку и зарыдала. Вскоре Надя подняла голову и тихо сказала мужу:
– Хорошо, пусть будет по-твоему.
– Поверь, милая, без Леночки я не вернусь домой. Это мужское дело.
И через какое-то время Надя уже собирала вещи мужа в черный саквояж.
За час до прибытия в Кизляр в купе зашел Саша. Говорил он уверенно. Ему не терпелось сообщить о результатах опроса. Оказалось, того кочевника видело еще семь пассажиров. Однако в его поведении они не заметили ничего особенного. А еще двое видели, как тот ускакал в глубь пустыни, словно за ним гнались. И задал я себе вопрос, почему этот юноша так вдруг поспешил в пустыню? Что случилось? Может, у поезда он что-нибудь натворил? Скажем, украл девочку и умчался в пески? Одним словом, им следует искать этого кочевника.
Кизляр
Станция стояла на ровной площадке, и вокруг тянулась бесконечная степь. Маленькое добротное здание было выстроено из кирпича еще в царское время. За станцией – низина, и там виднелись глиняные крыши поселка. И все же такая картина радовала глаз пассажиров: после мертвых барханов здесь была жизнь.