– Бежим к машинисту! – резко сказал Семен, овладев собой.
Все спустились с вагона и кинулись за бегущим Семеном. Проводник хотел успокоить их и крикнул:
– Куда вы, сейчас поезд двинется. Напрасно вы так… девочка ваша где-то в вагоне.
Надя кинулась за мужем и вдруг упала в песок. Николай Владимирович помог ей встать. «Скоро будет темно – надо скорее ее найти», – твердила несчастная мать. Люди у окон коридора были в недоумении. Что случилось, куда бегут эти люди? Казалось, кто-то преследовал их, а может быть, местные бандиты? И все сошлись на том, что их просто обокрали. Такое случается нередко.
Семен окликнул машиниста: «Эй, машинист!» Выглянул мужчина лет пятидесяти, с густо остриженной бородкой и пышными усами. Семен сообщил о пропаже дочери:
– Прошу вас, задержите поезд, мы найдем ее и тогда поедем. Нам нужно всего несколько минут.
Тяжело дыша, Надя добавила:
– Мы без дочки не уедем отсюда. Кто знает, может, она зачем-то ушла в барханы – это же ребенок.
– Ох, вашу мать! – выпалил злой машинист. – Надо было смотреть за своим ребенком. И без того мы застряли тут надолго, вон, народ ругается, как будто я виноват. Куда мог деться ваш ребенок? Должно быть, заплутал в каком-нибудь вагоне, а вы тут панику развели. Не могла же она уйти в пески. Поезд сейчас тронется, ищите дочь в вагонах.
– Гражданин машинист, у вас дети или внуки есть, войдите в их положение! – резким голосом застыдил Николай Владимирович.
– Такими словами меня не разжалобишь. Я уже сказал: идите и ищите ребенка в вагонах. Я не желаю нарушать порядок.
– О, боже милостивый! – взмолилась мать. – Что он говорит?.. А если моей дочери не окажется в поезде, то как мы вернемся сюда? – всплеснула руками Надя и затем закрыла лицо, готовая разрыдаться.
– Слушай меня, машинист, – уже с угрозой сказал Семен, – если поезд тронется, я жестоко расправлюсь с тобой и сам остановлю эту технику, я инженер.
– Ты меня не пугай. Я сам могу разбить ключом твою башку. Лучше иди в первый вагон, там милиционер, с ним и разбирайся.
Это было рядом. Семен оставил жену возле локомотива, а сам вбежал в вагон, где был милиционер.
Надя закрыла лицо ладонями и запричитала какую-то молитву, которой ее научили в детстве. Горина, бывшая комсомолка, не была верующей, как и многие молодые люди. Но страх за судьбу дочки затмил ее разум, да и материнский инстинкт оказался сильнее любой идеологии. В эти минуты она готова была верить в любого Бога – лишь бы нашлась дочь. А Николай Владимирович всячески утешал ее и повторял, что нужно верить в лучшее, что Леночка в купе у добрых людей.
Семен подошел с милиционером, одетым в белую гимнастерку и в такого же цвета фуражке с красной звездой. Молодой страж порядка представился, отдав честь:
– Александр Шведов, московская линейная милиция. Гражданка Горина, можете не сомневаться, ваша дочь жива, здорова и через несколько минут отыщется. Такое в моей практике уже бывало.
Уверенный тон светловолосого милиционера сразу подействовал на родителей. Затем Шведов позвал машиниста:
– Кузьмич, поезд тронется по моему приказу.
Машинист был недоволен:
– Саша, напрасно эти люди создают панику. Сам подумай, куда девочка могла уйти, не в пески же? Она где-то в поезде.
– Я тоже так думаю. И все же задержимся, хотя бы ради этих несчастных людей.
В знак благодарности Надя и Семен пожали руку милиционеру. Саша был на лет семь моложе этих супругов и смущено произнес, что это его работа. На железной дороге он уже третий год. Как он позже признался, его романтическую натуру всегда тянуло к приключениям, и вот тогда он решил стать сыщиком, как знаменитый Шерлок Холмс. После юридического факультета получил назначение в линейную милицию. Вначале это его расстроило, ведь Саша мечтал о службе в уголовном розыске. Но и здесь случаются интересные и порой опасные преступления. К примеру, год назад на этот поезд напала банда из четырех азиатов. Дело было ночью. Они отбирали у пассажиров деньги и дорогие вещи. Саша столкнулся с ними в коридоре, и началась перестрелка. Двух бандитов удалось застрелить, а остальные прыгнули из поезда. Правда, его самого тоже задела пуля, в плечо.
– Сейчас мы организуем поиск, но прежде вопрос, – деловито сказал милиционер Саша.
Супругов он просил вспомнить, когда последний раз они видели Леночку. И тогда сыщик принял решение:
– Разумеется, ваша дочка не могла уйти в пустыню, и все же нельзя этого исключать. Вы, Семен, пройдитесь вдоль поезда. Может, там остались детские следы, если она решилась на такое. А вы, Николай Владимирович, сделаете то же самое, но по правой стороне. Кроме следов, вы можете найти какие-нибудь детские вещи. Только все делать быстро, пока не стемнело. Если не обнаружите следов, значит, она где-то в поезде.
Получив задание, все спешно разошлись. Сам же милиционер вместе с Надей зашагал к месту, где мать видела дочь в последний раз. Надя привела к тому вагону, возле которой Леночка что-то строила на песке. Пассажиры высовывали головы из окон, желая угадать причину задержки. Вдруг Надя вскрикнула и с песка подняла детскую корзинку.
– Это ее? – спросил милиционер.
– Леночка собирала сюда камушки и хотела что-то строить.
Однако Саша показал рукой на песок и сказал:
– Вот для чего ей понадобились эти камушки.
Там были выложены имена: «Валя», «Петя».
– Это ее сестренка и братик. Они остались в Москве, с бабушкой и дедушкой.
– Не будем терять времени, идемте в вагон. Мне думается: она сидит у каких-то глупых людей, которым и в голову не приходит мысль, что ребенка будут искать. Поверьте, такой глупый народ встречается.
А между тем из окон доносились раздраженные голоса пассажиров с одним и тем же вопросом. «Когда, наконец-то, тронется поезд?» Страж порядка был краток: «Девочка потерялась, скоро тронемся». Затем они устремились к первому вагону.
Милиционер отворял одно купе за другим и задавал один и тот же вопрос: «Кто видел девочку лет десяти, зовут Лена, в цветастой тюбетейке?» В ответ пассажиры лишь вспоминали, как девочка гуляла с мамой и папой. И больше ничего.
Опрос в первом вагоне не дал ничего нового. Второй вагон также был купейным, и занимали его всякие чиновники, военные и интеллигенция. Кое-кто уже слышал о поиске девочки и с жалостью разглядывал несчастную мать, особенно женщины. И во втором вагоне ничего нового. Надя следовала за милиционером.
Когда они очутились в тамбуре третьего вагона, у Нади не выдержали нервы, и она снова заплакала: «Неужели мы не найдем ее? О Господи, что же это такое?»
– Надя, крепитесь, надо продолжать поиск, не может человек так просто исчезнуть, – сказал Саша и спросил. – Этот вагон ваш?
Вытирая рукой лицо, Надя кивнула головой.
– Тогда не будем терять времени и пойдем в следующий вагон. Хотя нет, давайте заглянет в ваше купе, а вдруг Лена сама объявилась.
От таких слов глаза Нади ожили, ей подумалось: может, в самом деле Леночка сейчас сидит в нашем купе, а я тут? Такая мысль так обрадовала мать, что она кинулась в купе первой и резко отворила дверцу. Там, кроме Евдокии Матвеевны, никого не было. И опять Надю охватил страх: ноги ослабли, тошнота подкатила к горлу.
– Леночка не нашлась? – спросила жена Николая Владимировича.
Надя покачала головой.
– Надя, может быть, и я пойду с вами искать?
За нее ответил милиционер:
– Будет лучше, если останетесь здесь: вдруг Лена объявится, и тогда вы нам сообщите. У меня вопрос: когда в последний раз вы видели девочку?
– Когда это случилось, я спала. Товарищ милиционер, неужели ее не найдут? Как это ужасно! А где мой муж?
– Он в пустыне.
– Как в пустыни? Что он там делает?
– Не тревожьтесь, здесь рядом, скоро придет. Надя, будет лучше, если вы останетесь в купе: вы очень бледны.
– Нет, нет, я не могу остаться: здесь я с ума сойду. У меня есть силы, только вот выпью чаю.
Волнуясь, Евдокия Матвеевна быстро налила чай и протянула стакан.
Четвертый вагон был общим, и народу было много, в основном местные жители. Там стояла духота. Милиционер знал, что в пути они все сойдут и до Москвы доедет малая часть. Как обычно, такие пассажиры везут свой товар в большие города, где его можно сбыть дороже и купить новый.
Их встретил молодой проводник этого вагона, казах с раскосыми глазами. Он доложил милиционеру, что уже опросил своих пассажиров о пропавшей девочке. Оказывается, ее никто не видел. Саша похвалил проводника за активность. Было заметно, что этот азиат дорожит своей работой. Тем не менее Шведов решил сам осмотреть вагон и поговорить с людьми. Он чувствовал, как это дело начинает принимать серьезный оборот. Поэтому милиционер заглянул в бытовые комнатки и под сидением пассажиров, набитых большими мешками и тряпочными сумками.
Люди с интересом наблюдали за работой важного начальника, и некоторые усмехались. Мол, нашли, где искать. Неужели, мы такие разбойники! И все же один белобородый казах осмелился спросить:
– Эй, сынок, неужели ты думаешь, что мы спрятали ребенка? Мы детей не крадем, и такого позора у нас не бывало.
– А воровать молоденьких невест – это не позор? – резко ответил Саша на их языке.
– Невеста, другое дело, это уже не ребенок. Это наш обычай, но сейчас такое случается все реже. Так что не обижай нас, мы не воры детей.
– Невеста в пятнадцать лет еще ребенок. И вообще, воровать людей – разве это не позор? – твердо спросил милиционер и сам ответил. – Это дикость!
Старик промолчал, хотя в душе был иного мнения. Он не желал вступать в спор с человеком, у которого большая власть. А вдруг арестует и бросит за решетку.
Сыщик был занят своим делом: он не доверял местным. Свой народ азиаты не выдадут, если даже он вор. Хоть русские живут тут уже более полувека, для азиатов они остаются чужими. И когда милиционер был уже в конце этого вагона и опрашивал людей, один старик с ухмылкой произнес:
– Этой русской жене надо было лучше смотреть за своим ребенком, а не полураздетой гулять средь мужчин.
Такие слова люди сочли весьма справедливыми, и все закивали головами. Надя же не знала тюркского языка и ничего не поняла. Но Саша бросил на старика пристальный взгляд. Старик опустил голову, не желая осложнять отношения. В ответ ему, мешая тюркские слова с русскими, Саша твердо произнес:
– У каждого народа своя одежда, свои обычаи, и не нужно травить их между собой. Это уже политика. Поэтому прежде чем говорить такое, хорошенько подумайте. Я вас предупреждаю.
– Что сказал этот старик, – спросила Надя, – он что-то знает о Леночке?
– Нет. Просто болтает всякую чушь и отвлекает от работы.
– Мне показалось, они осуждают мать, которая недоглядела за своим ребенком. Это заметно по их лицам. Если это так, они совершенно правы. Я сама проклинаю себя. Если бы Леночка сидела рядом, этого не случилось.
– Не мучайте себя, ведь невозможно уследить за каждым шагом ребенка. Да, эти люди осуждают вас, но не им судить. Они рожают детей десятками и совсем не заботятся об их образовании. И целыми днями их дети шатаются по улицам. Кто из них вырастит?
– Не будьте к ним так строги: они малообразованны, что они могут дать своим детям? Они не виноваты, это их беда.
Оставалось еще пару вагонов, а Леночки все не было. Надя чувствовала, как ее покидают силы, и уже еле плелась за милиционером.
И вот последний вагон. Он тоже ничего не дал. И тогда в тамбуре Надя разрыдалась, закрыв лицо руками. Саша сам оказался в растерянности, сам не мог ничего понять. Теперь сыщику нужна была новая версия, но сначала хотелось как-то успокоить бедную мать. И милиционер стал уверять, что поиски еще не завершены. Его голос звучал уже не столь уверено.
Когда Саша и Надя спускались с вагона, над барханами нависли сумерки. Внизу их ждали Семен и Николай Владимирович. Они были одни, без Леночки. Уже на последних ступеньках Надю покинули силы, и она стала валиться набок. Семен успел подхватить ее. Надя спросила: «Вы тоже не нашли, даже ее следов?» По щекам мужа текли слезы.
Между тем милиционер взял Николая Владимировича под руку и отвел в сторону, желая узнать:
– Неужели никаких следов? Совсем?
Тот лишь развел руками. Значит, совсем ничего.
– Мы весь поезд осмотрели. Не знаю, где еще искать. Прямо-таки какая-то чертовщина! – нервно воскликнул Саша.
– А может, случилось убийство? – шепотом спросил Николай Владимирович, искоса глядя на супругов, которые от горя крепко обнялись.
– Минуту назад я думал о том же. Но зачем? Ради чего, ведь на девочке не было золотых украшений? Нет мотива.
– Девочка могла быть очевидцем какого-либо преступления. И тогда этот злодей мог заманить ее в туалет или подсобку и там расправиться с нею.
– Это выглядит логично. Далее он мог бы уложить ее тело в мешок и, скажем, оставить на самом видном месте, чтобы никому в голову не пришло искать там. Ведь обычно тела прячут.
– А может, просто оставил в какой-то подсобке.
– Такой оборот дела тоже возможен. Одним словом, мы будем искать везде. Тем более другой версии у нас нет.
– Мне думается, об этой версии не следует говорить супругам Розенталь? Вы сами понимаете… Выходит, ребенка уже нет в живых?
Саша согласно закивал головой. Затем он подошел к бедным родителям и сказал, что поиски в вагонах будут продолжены, а сейчас поезд должен ехать: «Я не имею право более задерживать его».
– Нет! Нет! – резко возразила Надя и с мольбой глянула в глаза Саши. – Мы не можем оставить дочку в пустыне. Тогда я тоже останусь здесь.
Такие слова привели милиционера в замешательство. Женщина словно обезумела. В таких случаях нужно было проявить твердость – так их учили в университете. Это слегка остудит ее. И милиционер заговорил с нею официально:
– Гражданка Розенталь, я понимаю ваше состояние, и все же я твердо уверен, что в пустыне ее нет. Это может подтвердить и ваш муж. У нас имеется кое-какая версия, и мне думается: ваша дочка где-то в поезде. Так что сейчас поезд тронется, а мы возобновим поиск.
Не сразу, но все же это подействовало, и Надя подчинилась. Они направились к головным вагонам. Совсем разбитые супруги Розенталь шли сзади, тесно сжавшись и свесив тяжелые головы. У своего вагона они замедлили шаги, и милиционер сказал:
– Семен, вы идите к себе в купе, а мы с Николаем Владимировичем продолжим поиски.
Отец девочки хотел возразить, но старый учитель своим мягким голосом стал настаивать:
– Семен, в такой час вы должны быть рядом с женой. Сейчас она очень нуждается в близком человеке, и лучше вас никто этого не сделает. А тем временем мы с Сашей опять пройдемся по вагонам. У нас есть кое-какая мысль. Надейтесь на лучшее.
Супруги согласились и поднялись в свой вагон. Остальные направились в сторону машиниста, и на ходу милиционер крикнул, махнув рукой:
– Кузьмич, поехали!
– Значит, девчонку нашли, – спросил тот через окно, – я же говорил, ребенок в поезде.
– Кузьмич, нет ее нигде.
– Как это так? Куда она могла деться? Тут что-то нечисто, – и машинист перекрестился. – Двадцать лет вожу эту машину – такого случая не припомню.
Семен и Надя сидели в купе рядом и молчали. А когда раздался короткий гудок, супруги вздрогнули и с ужасом посмотрели друг на друга. Из опухших красных глаз Нади вновь потекли слезы. У матери было такое чувство, словно она оставляет свою дочь в пустыне.
Поезд дернуло, и он с шумом стал набирать скорость.
Прежде чем возобновить поиски, следовало обсудить создавшую ситуацию. Саша и Николай Владимирович вошли в комнатушку милиционера. «Присаживайтесь», – сказал хозяин и разлил остывший чай с металлического чайника. Во рту у них давно пересохло, и они разом осушили свои граненые стаканы. В эту минуту к ним заглянул молодой проводник и поставил на столик бутылку самогонки.
– Саша, надобно нам поесть, время уже позднее. Я ждал тебя. Вот самогонку добыл.
– Что-то не хочется: в горло не полезет. Да и сейчас расслабляться нельзя. Первым делом надо девочку отыскать: живой или мертвой.