НАТАЛЬЯ АНИШИНА
ТАЙНА НАЙДЕННОГО ПИСЬМА
Повесть о любви для подростков и взрослых
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Что происходит по ночам в приютах
– Так! Все на местах? Девочки, отбой! – громко сказала Алла Федоровна с порога, входя в комнату девочек. Она остановилась возле круглого стола, и обвела взглядом двенадцать кроватей.
– Осипова, почему до сих пор не разделась? Почему сидишь на кровати? Что жуёшь? Ты постоянно что-то жуёшь, кто тебя подкармливает, интересно? Быстро раздевайся и в постель! Никто никому не давал права нарушать распорядок дня нашего дома. Ужин давно закончился.
Слова воспитательницы были обращены к белокурой девочке, доедавшей шоколадную конфету. Она поспешно ее проглотила, свернула фантик и опустила его в карман платья.
– Можно, я попью воды? – спросила девочка строгую воспитательницу.
– Пей. Но ты должна понимать, что нельзя перед сном есть сладкое! Ночью нужно спать, а не ходить по туалетам. Тебе понятно? Кстати говоря, где ты берёшь конфеты?
– Меня угостили, ответила Осипова, вытирая рукой мокрые губы.
Алла Фёдоровна подошла к выключателю и, прежде чем выключить свет, твердым голосом произнесла:
– Всем спать! Чтобы никаких ночных хождений по коридорам. Предупреждаю: кто будет замечен после отбоя вне комнаты, пусть не рассчитывает на посещение цирка. Завтра мы идём в цирк. Ясно? Привыкайте все дела делать вовремя. Во всём должна быть дисциплина. Осипова, ты, наконец, улеглась? Ну и копуша же ты! Всегда и во всём ты самая последняя.
Белокурая девчушка, закончив переодевание, ложилась в постель.
– Да, улеглась, – еле слышно проговорила она, накрываясь одеялом.
– Спокойной ночи! Чтоб была тишина! – Алла Фёдоровна выключила свет и вышла, плотно прикрыв за собой дверь.
***
Комната с её обитателями погрузилась во тьму, в наступившей тишине громко слышался удаляющийся стук каблуков воспитательницы.
Когда он окончательно стих, на всех кроватях, как по команде, наступило оживление. Юные обитательницы совсем не торопились в царство Морфея: во всех углах началась возня, шуршание, приглушенный смех и разговоры. Яркий свет уличного фонаря, льющийся широким потоком сквозь стёкла и тюлевые занавески, хорошо освещал помещение.
– Здорово! Как светло! Хорошо, что уличный фонарь стоит рядом с нашими окнами! У нас всегда ночью светло, – воскликнула девочка, кровать которой стояла напротив окна. – Вставайте! Наступило полнолуние! Посмотрите, какая большая луна! Вы такого чуда ещё не видели!
Все подскочили с постелей, будто ждали этих слов, и ринулись к окнам. На небе красовался огромный, светящийся апельсиновым цветом лунный диск. Он, как таинственный, неизвестно откуда появившийся корабль, пришвартовался к верхушке тополя и смиренно замер над кроной. Казалось, что кто-то хотел его спустить на невидимом канате на землю, но он оказался коротким, поэтому сказочное судно зависло в воздушном темно-синем океане.
– Вот здорово! Как близко от нас луна! Кажется, залезь на тополь и достанешь рукой! громко воскликнула одна из девочек.
– Тише ты, Зайцева! Алла Фёдоровна услышит, – предостерегла её соседка.
– Глупая ты, Серёгина! – с насмешкой в голосе возразила Зайцева. – Алла Фёдоровна уже далеко. Она нас спать уложила, напугала хорошо, чтобы мы не шумели и не ходили по коридорам, а сама только что села в машину и уехала, её до утра не будет.
– Откуда ты, Зайцева, всё знаешь?
– Я видела, как она вышла из приюта, села в машину и уехала. Это уже не первый раз. В прошлое дежурство точно так же сделала. Вернулась только под утро. У меня всю ночь зуб болел, я не знала, где мне взять таблетку анальгина, всю ночь не спала. В шесть утра, наконец, появилась Алла Фёдоровна. Но к этому времени мой зуб успокоился. Луна обалденная! А звезды, какие яркие! Красота!
– Я на полную луну не могу смотреть, меня она волнует, – заявила Серёгина. – Мне лучше, когда ночью темно. Тогда спокойно сплю. При полной луне летать хочется. Вот возьму, сейчас прямо из окошка вылечу на улицу, поднимусь в небо и полечу на луну или на звёзды.
– Давай, давай, с третьего этажа ты вместо луны попадешь в больницу, и будешь лежать с переломанными ногами, это в лучшем случае. Я тебе гарантирую, – засмеялась Зайцева. – Ой, девочки, что я расскажу! Мальчишки, знаете, что придумали? Мельников и Захаров насобирали дохлых мышей и хотят их нам подкладывать в тумбочки и в постели. Я слышала, как они об этом говорили.
– Ой, я боюсь, – раздался голос Риты, которая ужасно боялась мышей.
– Они именно с тебя хотели начать, – уточнила Зайцева. – Я слышала, они говорили, что тебе нужно в первую очередь подложить под матрас дохлую мышку. Проверь, может быть, на ней спишь? Посмотри, как ей там: удобно или нет? Может быть, ты её придавила, и ей не хватает воздуха? Тогда возьми, переложи ее под подушку, ей там будет гораздо лучше. А то вдруг она не вытерпит неудобств, вылезет из-под матраса, когда ты уснешь, и начнёт по тебе ползать.
Услышав в столь поздний час кошмарные сообщения, Рита моментально соскочила с кровати, включила свет и села на стул возле стола.
– Ты зачем свет включила? – накинулись на неё девочки. – Давай, быстро выключай, нас всех завтра накажут, и мы не сможем сходить в цирк.
– Я боюсь спать: а вдруг под матрасом мышь? – со слезами в голосе пролепетала напуганная Рита.
– Зайцева, перестань пугать, никаких мышей у нас нет, – категорично возразила Серёгина.
Она решительно встала, подошла к кровати Риты, подняла подушку и матрас. Ничего не обнаружив, успокоила Риту:
– Иди, ложись, ничего в постели нет.
Серёгина выключила свет. Зайцева продолжала:
– А я ещё знаю, что Мельников и Захаров хотят убежать из приюта. Они собирают бутылки в парке и на улицах, сдают их и копят деньги на билеты до Питера. Там у Мельникова дальний родственник живёт. Он хочет к нему уехать.
– Ну и пусть бегут. И ты с ними давай убегай, тогда нам никто не будет о них ничего докладывать, раздался в темноте голос бесстрашной Серёгиной. – Нам бежать некуда, во всей стране ни одного родного человека.
– Вот возьму и убегу, здесь с вами от скуки умрёшь, – со вздохом сказала Зайцева.
Со двора донёсся жалобный собачий вой.
– Ой, страшно как! – вполголоса произнесла Рита.
– Да не бойся ты! Это Альма воет. У неё весной щенят потопили, она теперь постоянно по ночам воет, страдает собака, – пояснила причину собачьего воя Зайцева.
– Да не от этого она воет! Просто сегодня полнолуние, а в этот период у многих людей и животных активизируется энергия. У нашей Альмы так происходит выплеск энергии, – объяснила Серёгина.
– Много ты знаешь! Начиталась разных книжек. Вот, если бы у тебя взяли и отобрали новорожденных детей, утопили бы их в ведре, ты бы не только на луну завыла, на солнце глядеть не стала, – отпарировала Зайцева.
– Ну и глупости ты говоришь! Кто это у меня отобрал бы детей? Только попробовал бы! Точно без головы бы остался, – заверила Серегина.
– Как будто так не бывает? Мы брошены родителями на произвол судьбы. Животные не бросают детей, у них нет таких пороков. Ничего удивительного в том, что Альма воет. Она не в силах пережить горе. У неё люди отняли и утопили новорожденных щенят. Я думаю, что это жестоко, но зато, по крайней мере, по честному. Если щенки никому не нужны, зачем им оставаться жить? Так как поступают с детьми некоторые родители, сначала родят, а потом бросят их, это бесчеловечно и жестоко, – высказалась Зайцева.
– Но я никогда так не сделаю! – решительным тоном сказала девочка, сидящая за столом. – Мои дети всегда будут жить со мной.
– Что ты, Ивлева, знаешь о жизни? Это сейчас тебе так кажется. Во взрослой жизни знаешь, сколько проблем? Моя мама никогда бы меня не оставила, если бы у неё всё было прекрасно, - возразила Капустина.
– Твоя мама преступница, аферистка, – вмешалась в разговор девочка, сидящая на соседней кровати. – Она обманывала людей, брала у них деньги, а потом исчезала. Её поймали, и теперь она сидит в тюрьме.
– Откуда ты знаешь, Морозова? – с возмущением воскликнула Капустина. – Никого она не обманывала. Просто не смогла вернуть деньги, потому что их у неё украли.
– Ну, да, так все говорят, – ироничным тоном произнесла Морозова.
– А твоя мама пьяница и воровка, – запальчиво возразила Капустина.
– Это неправда, моя мама умерла, – с горячностью воскликнула Морозова.
– Ну да, умерла! От водки, – произнесла с ехидством Капустина.
Она ещё что-то хотела добавить, но не успела. Морозова внезапно подскочила с места и набросилась на Капустину с кулаками. Они сцепились в один клубок и безжалостно мутузили друг друга. Никто из присутствующих не пытался вмешиваться в потасовку. Морозова была покрупнее Капустиной и, воздав сполна обидчице, успокоилась.
– Попробуй, ещё раз скажи так, – угрожающим тоном сказала она. – Тогда не так получишь.
Соседка копуши Осиповой, Любаша, села на постель и тихо застонала.
– Ты, что, Любаша? Тебе плохо? – с участием в голосе спросила Осипова.
– У меня живот разболелся, а гигиенических пакетов нет. Нужно было днём взять, а я не догадалась сходить и попросить у медсестры. Не знаю, что делать. Придётся до утра терпеть, – шепотом ответила Любаша.
– Зачем терпеть до утра? Возьми мои. У меня целая куча скопилась. И таблетка анальгина есть. Я её брала в медицинском кабинете, правда это было три месяца назад, но я думаю, что она не испортилась, – копуша полезла в тумбочку и вытащила целлофановый пакет, до отказа заполненный гигиеническими салфетками. – Вот, бери, – протянула она пакет соседке.
– Здорово! Спасибо, Катя. А ты как? Вдруг тебе понадобятся?
– Мне они не нужны.
– Как не нужны?
– Да так, у меня месячных уже три месяца нет, – доверительно, вполголоса, сказала Осипова.
– Почему? Ты что, Катерина, с ума сошла?
– Не сошла я с ума, успокойся. Говорю, бери, мне они не нужны. Катерина быстро накрылась одеялом с головой и отвернулась к стенке. Любаша замерла, держа в руках целлофановый пакет, так великодушно предложенный Осиповой. Из-под одеяла послышались сдавленные всхлипывания. Она пересела на край кровати соседки и погладила её по спине.
– Катя, ты что плачешь? Не плачь, слышишь, не надо! – Любаша наклонилась над Катей и стала шёпотом успокаивать.
Никто из девочек не обращал на них внимания. Воспитанницы приюта, узнав, что Алла Фёдоровна уехала на машине и вернётся только под утро, осмелели и разговаривали между собой в полный голос. От этого в комнате стоял шум и гам.
– Подвинься, я лягу с тобой, – сказала Любаша и тут же забралась под одеяло к Кате.
Она обняла её и стала гладить по голове.
– Тебя кто-нибудь обидел? Скажи, сразу легче станет. Я никому не расскажу.
Вместо ответа были слышны всхлипывания и сморкание.
– Хорошо, успокойся, я сейчас приду. Мне самой скоро плохо будет, – сказала Любаша.
Она встала, надела халат, взяла с собой целлофановый пакет и вышла. Когда вернулась, Катя уже не плакала, она сидела и вытирала носовым платком нос.
– Пацаны с ума сошли! Носятся по коридору, меня чуть с ног не сбили! – сообщила Любаша и села на кровать.
Она хотела что-то спросить у Кати, но в этот момент в комнату раскрылась дверь и на ближайшую кровать полетела мяукающая кошка. Поднялся визг, писк, злобное шипение и мяуканье испуганного животного. Все девочки, любовавшиеся луной, бросились к кровати, на которой угрожающе шипела оскорблённая кошка, и принялись наперебой её жалеть.
– Ой, ты моя кисонька, какая хорошая! – раздавались голоса.
– Не трогайте её, она вас боится, дайте её мне! Кисонька, иди ко мне, я тебя поглажу! Эти идиоты мальчишки! Как они тебя напугали! Ты так дрожишь! – кричала громче всех Зайцева.
Катюша и Любаша сидели друг напротив друга и не принимали участия в решении кошачьей проблемы.
– Хочешь яблоко? – спросила Катя.
– Давай! – согласилась Любаша.
Надкусив сочное яблоко, она поинтересовалась:
А правда, скажи, кто тебя постоянно подкармливает? То у тебя шоколадные конфеты появляются, то яблоки, то мармелад. Раньше не было таких вкусностей.
Казалось, что толстушка Катя уже успокоилась. Она сосредоточенно грызла яблоко, не отвечая на вопрос любознательной соседки.
Та продолжала:
– У тебя кто-то появился, я знаю. Ты три раза после отбоя уходила на всю ночь, я видела. А по воскресеньям ты уже несколько раз на целый день исчезаешь. Куда ты ходишь? С кем проводишь время? Кто этот человек, у тебя с ним что-то было? Может, он обидел тебя? – слово «что-то» Любаша выделила особой интонацией. Она говорила шёпотом, опасаясь, что её могут услышать.
– Он меня не обидел, он очень хороший, – уверенно сказала Катя. – Это шофёр нашей директрисы – Кирилл.
– Да ты что? Он старый такой! Я в отпаде!
– Ты ничего не понимаешь, для мужчины сорок лет – это не старость. В воскресенье он возил меня на озеро, я видела его паспорт. А в субботу мы ездили в лес. Между нами разница – двадцать шесть лет, это нормально. Бывает разница гораздо больше, и то ничего. Ты не представляешь, какой он хороший, – толстушка догрызла яблоко и развернула шоколадную конфету. – Хочешь, бери, – она протянула Любаше конфету.
– Хм, хороший! – передразнила Любаша, немедленно отправив конфету в рот. – Сделает тебе ребёнка, вот тогда будет замечательно. Ты, что книжки не читаешь, кино не смотришь? Не знаешь, откуда дети на свет появляются?
– Знаю я всё. Он позаботился об этом. Купил мне таблетки, я пью их каждый день и поэтому не смогу забеременеть.
– Осипова, ты даёшь! Я офигеваю. Так ты же сама говоришь, что три месяца нет месячных! Ты что, не понимаешь, что ты беременная? Ты говорила об этом ему?
В это время дверь в комнату распахнулась, в неё ввалились три фигуры, обмотанные с головы до ног в белые простыни. Фигуры с улюлюканьем завалились на кровати, попрыгали на них, потом подскочили и принялись бросать в девочек подушки.
Под этот шум никто не обратил внимания на то, что одна из девочек, всё время спокойно лежавшая на кровати, не принимавшая участия ни в коллективном созерцании необыкновенной луной, ни в обласкивании заброшенной в комнату кошки, вышла в коридор. Этой девочке было тринадцать лет, звали её Яна Субботина.
В комнате началось настоящее побоище. Девочкам, не растерявшимся от нападения внезапных налётчиков, удалось дружным натиском атаковать их, выдворить со своей суверенной территории и закрыть дверь.
– Нужно дверь закрыть ножкой стула, а то снова ворвутся, – предложила Зайцева. – Дайте стул, держите дверь, я её вот таким образом закрою. Она ловко вставила ножку стула в дверную ручку.
– Теперь не откроют. Надоели со своими приколами, – удовлетворённо сказала Зайцева, убедившись, что дверь надёжно закрыта.
Катя и Любаша по-прежнему были заняты беседой.
– Зачем ему говорить об этом? – возразила Катя. – Мне всё равно. Что будет, то и будет.
– Как ты рассуждаешь? Надо обязательно с кем-нибудь посоветоваться, ну, хотя бы с Аллой Фёдоровной. Она с виду грозная, а на самом деле нормальная и добрая, я ей доверяю.
– Мне не с кем советоваться. И Алле Федоровне я не доверяю. Что за человек? Её дежурство, а она взяла и куда-то на всю ночь уехала. Ей на нас наплевать.
– Если ты не хочешь говорить с ней, тогда я поговорю. Вот прямо завтра и поговорю. Ты не бойся, из приюта тебя не выгонят, но делать что-то надо.
– Меня не выгонят, а его могут выгнать с работы, – возразили Осипова.
– Успокойся! Другую найдёт. Ну, ты пойми: не рожать же в четырнадцать лет! С ума сошла!
– Давай, говори с ней, только, чур, фамилию мою не называй, – после небольшого раздумья согласилась Осипова. – Спроси, что нужно делать в таких ситуациях? К кому обращаться? Где такие учреждения находятся? Поняла? Завтра воскресенье, Кирилл меня обещал увезти на природу после завтрака.