Жиль (вздыхает). Пусть потом. Доктор, если я погибну, откройте мою перламутровую шкатулку, которую я всегда вожу с собой, там лежат кое-какие рукописи. Издайте их в розовом атласном переплете, на гладкой веленевой бумаге и приложите мой портрет, гравюру Ватто[7]. Не забудьте про гравюру!
Доктор (растроган.). Хорошо, дорогой Жиль, не беспокойтесь!
Тривален. Ну, может, хватит?
Жиль. Сейчас, сейчас. Доктор, обрез должен быть золотой. Помните про обрез!
Доктор. Хорошо, Жиль, я не забуду.
Жиль. Что я еще собирался сказать? Скарамуш, не хочешь ли носить мой костюм после меня? Мне кажется, он тебе пойдет.
Скарамуш. Спасибо тебе, добрый Жиль. Я буду его носить.
Жиль. На сцене?
Скарамуш. На сцене, Жиль.
Жиль (поворачивается). Мне хотелось бы в последний раз сыграть на скрипке.
Тривален. Не вертитесь!
Жиль (послушно поворачивается). Нельзя ли мне попрощаться с Изабеллой?
Доктор. Не надо, Жиль, пощадите ее чувства.
Жиль. Ах, да. Тогда хотя бы с Зербиной?
Тривален. Начнем!
Те же и Зербина, затем Бригелла.
Зербина (выходит из-за кулис). Послушайте, господа, не дело друг друга убивать. Господин Жиль должен мне кое-какие деньги; с кого же я их получу, если его убьют? Я не позволю убивать господина Жиля!
Жиль (беспомощно). Видите, я не могу драться.
Тривален (кричит). Убирайтесь отсюда, Зербина, иначе я буду стрелять в вас!
Зербина. Пресвятая богородица! Грабители, вы хотите обобрать бедную старуху!
Жиль. Зербина, я верну вам деньги в течение трех дней.
Зербина. Через три дня после смерти, да? Господин Тривален, я не позволю убивать господина Жиля! А может, вы оплатите его долг?
Бригелла (стоя между кулис). Зербина, ведь Жиль может передать вам право на издание своих рукописей и стихов.
Зербина (с недоверием). А вы считаете, что за них я что-нибудь выручу?
Бригелла. Издайте их мелким шрифтом на скверной бумаге, без переплета, как выпускают книжки для народа. Нынче прибыльны только такие издания. А кроме того, Жиль может завещать вам свое движимое имущество.
Зербина. Ну, его шелковое белье Изабелла могла бы перешить себе для приданого, а что делать с остальными вещами?
Бригелла. Продайте их! А что еще? Я сам купил бы кое-какие мелочи из его вещей, скажем, предметы старины и художественные безделушки; я хочу обставить квартиру. (Уходит.)
Зербина. Это все ерунда. Я хочу вернуть свои деньги и подам в суд на Жиля.
Жиль. Господи, что же мне делать?
Скарамуш (самоотверженно). Я человек не богатый, но все, что имею, принадлежит так же Жилю, как и мне. Я за него ручаюсь!
Доктор (в благородном порыве, выпрямившись). Нет Зербина, за него ручаюсь я!
Жиль. Ах! Я не могу этого принять.
Зербина. Но я принимаю, молодой человек, а ваше дело помалкивать! (Отступает назад.) Если пол будет в крови, поищите кого-нибудь мыть его, я для такой работы устарела. Кровь с полу трудно отмывается. Лучше всего посыпать пятна солью и смывать горячей водой. Раньше мне частенько приходилось этим заниматься, а сейчас я стара. (Садится на скамью в глубине сцены.) Ну, начнете вы наконец?
Бригелла (из-за кулис). Идите сюда, Зербина!
Те же без Зербины и Бригеллы.
Скарамуш. Жиль, можно уже считать?
Жиль. Погоди еще, Скарамуш. Я хочу пить. Дайте мне кто-нибудь воды с сахаром!
Тривален. Хватит! Скарамуш, считай!
Жиль. Сейчас, одну минутку! Что я еще хотел сказать, Скарамуш? Доктор, что я еще хотел сказать?
Скарамуш. Раз!
Жиль. Нет, погоди минутку! Могу я сказать несколько слов публике?
Скарамуш. Два!
Жиль. Нет, еще нет! Как жизнь прекрасна! Ах, Скарамуш…
Скарамуш. Три. (Закрывает глаза.)
Тривален быстро поворачивается и стреляет, Жиль, который забыл повернуться, ранен в спину и падает навзничь на руки Доктора.
Те же.
Доктор. Помогите, Жиль ранен! (Медленно опускает Жиля на пол.)
Скарамуш (становится на колени и приподнимает Жиля). Доктор, что с ним? Спасите его, ради бога!
Доктор (осматривает рану Жиля). Ах, боже мой! Милосердный боже! (Слушает сердце Жиля.)
Бригелла (высовывает из-за кулис голову в дорожной кепке). Что-нибудь случилось?
Доктор (стоя на коленях возле Жиля, слушает его сердце). Жиль умирает!
Бригелла скрывается.
Жиль. Погасите свет, зачем вы направляете его на меня?
Доктор. Жиль, тебе чего-нибудь хочется?
Жиль. Мне хотелось бы лежать дома. А можно мне поклониться публике?
Доктор. Нет, дорогой Жиль, лучше не надо, лежите спокойно.
Жиль. Хорошо, я буду лежать очень тихо. Почему он стрелял мне в спину?
Скарамуш. Потому что ты не повернулся, Жиль.
Жиль. Ах, вот в чем дело. Скарамуш, на груди у меня платок Изабеллы. Дай его мне.
Скарамуш вынимает платок.
(Жиль беспокойно.) Почему он в крови? Ведь я ранен в спину, а не в грудь?
Доктор. Не говорите так много, Жиль, вы устанете.
Зербина (стоит над ним). Боже мой, какой красивый, бедный молодой человек! Любая девушка полюбила бы его. Почему он должен так рано умереть? Я могла бы ему сказать, какой девушке он нравится.
Тривален (делает шаг вперед, к публике, сурово). Пусть никто не вздумает сказать, что я убил его не по праву! Так было суждено. Почему он перебежал мне дорогу? Почему добивался Изабеллы? Изабелла предназначена мне.
Зербина (подходит к нему). Господин Тривален, Бригелла уступил мне вексель, который вы сегодня подписали с доктором и Скарамушем. Я его учла.
Тривален. Оставьте меня! Ведь Бригелла до сих пор не дал мне по нему и гроша ломаного.
Зербина. А это меня не касается, вы ничего доказать не сможете. Господин Бригелла взял с собой и ваш чемодан, и вашу одежду.
Тривален. Какой чемодан? Где Бригелла?
Доктор. Тише. Жиль умирает.
Жиль. О господа, я Жиль, и Грацио меня зовут и Пеппе Наппа тоже…
Тривален. Так было суждено. Разве мог он владеть Изабеллой? Разве Изабелла не моя? Она предназначена мне волею судеб. (Закладывает руки за спину и выпрямляется.) Разве я убил его не по праву? Разве теперь Изабелла по праву не принадлежит мне? Ведь я победил. Где Изабелла?
Скарамуш. Жиль мертв!
Доктор (встает и воздевает руки). Луна, твой возлюбленный умер!
Тривален (вскидывает голову и с облегчением вздыхает). Где Изабелла? Приведите ко мне Изабеллу, Зербина!
Зербина (с поклоном). Господин Тривален, карета ждала, господин Бригелла со мной простился… О, господин Бригелла — настоящий кавалер!
Тривален. Где Изабелла?
Зербина. Уехала. А я ей тетя, что ли, — сторожить ее? Уехала с господином Бригеллой!
Занавес
Разбойник[8]
Комедия
© Перевод Д. Горбова
Предисловие к первому изданию
Замысел и первый вариант этой пьесы возникли в Париже в 1911 году. Порожденные тоскою по родине, трудностью приспособиться к парижской обстановке, мучительным сознанием необходимости жить на чужбине, они выросли как воспоминание о молодости и свободе, о родном крае и товарищах, — попросту о родине. Впрочем, были они не только воспоминанием, но и прощанием.
Товарищи юных лет, признайтесь автору: разве этот Разбойник не списан хоть отчасти с вас самих — с вас, танцевавших в «Затишье»[9], тянувшихся к каждой девушке, срывавших каждую розу и в тоже время бунтовавших против господствующих вкусов в искусстве. Веселая непокорность и жажда жизни, сиявшие тогда в молодых глазах, не утратили своей силы и в воспоминании. Какая радость и какая гордость — чувствовать свою принадлежность к молодому поколению! Чувствовать себя новатором, завоевателем, разбойником, берущим жизнь с боя! Какая свежесть — в этой беззаконности, как героически носишь на плечах своих бремя безответственности!.. Но когда автор вернулся к вам с первым вариантом в кармане, он увидел, что вы уже простились с этой молодостью. «Разбойник» остался обрывком, не имеющим конца.
Дважды возвращался еще автор к Разбойнику: первый раз — чтобы сделать его американским завоевателем, заряженным действенной энергией, как лейденская банка; второй раз — чтобы превратить его в символическую фигуру — бога молодости со всеми чудесными атрибутами первобытного божества. К счастью, оба проекта рухнули… Во время войны автор думал было вернуться к мысли о прощанье; но тут помешала абсолютная неправдоподобность сюжета о Разбойнике в тот момент, когда этот рослый, сильный парень должен был бы быть на войне.
И только восемь лет спустя попытался автор восстановить первоначальный план, по возможности не нарушая заложенного в нем характерного ощущения молодости. Только сам Разбойник, который прежде был двадцатилетним, теперь достиг уже тридцатилетнего возраста.
Профессор — старик лет шестидесяти, невысокого роста, с седыми щетинистыми волосами и бородой, в золотых очках.
Профессорша — лет пятидесяти, лицо благородное, спокойное.
Mими — их дочь, двадцатилетняя девушка, с мягкими и нежными чертами лица.
Разбойник — молодой человек лет тридцати, высокий, бритый, довольно элегантный, в костюме слегка американизированного покроя; держится просто, непринужденно, без позы и претензии.
Фанка — служанка в семье Профессора, длинная, худая, как жердь, ходит босиком, немного похожа на мужчину.
Закутанная женщина — одета как нищая.
Цыганка — старая, толстая, в пестрых лохмотьях.
Лесничий — в зеленой форме, черноволосый, желчный молодой человек.
Шефль — маленький старичок, неряшливый на вид, неопределенных занятий.
Староста — высокий круглолицый крестьянин, в сапогах, говорит громко.
Сосед — бедняк, худой, в поддевке и широких штанах, босой.
Учитель — со светло-рыжей бородкой, в светло-сером костюме и пенсне.
Кузнец — шумный, черный, лохматый, грязный.
Шахтер — почернелый, печальный, с выгоревшими обвисшими усами, с рудничной лампой в руках.
Капрал, Франта — молодые парни, солдаты.
Пролог — толстый зажиточный крестьянин.
Лесники, молодые и отставные солдаты, вооруженные штатские, мальчишки и т. д.
Место действия — северо-восточная Чехия.
Декорации на протяжении всего спектакля представляют лесную поляну. Налево — двухэтажный дом: простой белый охотничий дом с балконом и зарешеченными окнами, обнесенный, кроме того, высокой стеной с тяжелыми, обитыми железом воротами. Вокруг — лес, направо — грубо сколоченная скамейка. Направо — дорога в город, посредине — дорога в деревню.
Действие первое
Пролог (выходит из леса, таща за локоть Разбойника). Веду-таки этого разбойника. Дайте дух перевести. (Вытирает пот со лба.) Ну что вы на это скажете? Утром, вот только выхожу это я за ворота, вдруг вижу — кто-то мои черешни рвет. Сердцовки. Я — к нему, а он мне — не угодно ли? «Идите скорей, говорит, рвите: сладкие, как мед». Понимаете, господа, если бы он меня вежливо насчет этих черешен попросил, я бы ему попросту отказал. Но он еще мне же предлагает, мне, владельцу! Не нахальство это?
Разбойник. Я…
Пролог. Что — я, я? Молчи уж. Ну, я тогда с него шляпу снял. Так что бы вы думали? Он снимает с меня мою, преспокойно надевает себе на голову и уходит. Ладно! А через час, вижу, с моими работницами на траве валяется, развлекает их…
Разбойник. Я им помогал.
Пролог. Нечего сказать: помогал! Я прогнал его, иду себе в лес — и что же? Он там в молодняк забрался, из моего деревца себе палку режет. Я на него собаку натравил, три сотни мне стоила, а он — что бы вы думали? «Пойди ко мне, Султан», — кричит, и пес, каналья, со всех ног к нему, лапу ему подает!
Разбойник. Я бы его себе взял: вы его колотите.
Пролог. Видали, каков разбойник? Нет, братец, больше ты уж ничего не возьмешь. К господам иди, а ко мне больше не суйся. У меня про тебя плеть и ружье найдутся. На, бери свою шляпу, ступай на все четыре стороны, кради и грабь в другом месте, у других черешни рви; все сразу же узнают, что ты за птица. Только говорю вам: следите за ним хорошенько. Это человек опасный: он на все способен. Загоняйте кур и уток домой, запирайте ворота. А то плохо будет! Глаз с него не спускайте. (Уходит.)
Разбойник садится на скамейку. Из ворот выходит Фанка.
Мими (сверху из окна). Погодите минутку, Фани… (Скрывается.)
Разбойник. Вам придется подождать.
Фанка. А вы кто такой?
Разбойник. Кто здесь живет?
Фанка. Наш хозяин. А чего вам надобно?
Разбойник. Ничего. А где ваш хозяин?