По дороге к дому в одном месте переходим жнивье. Под ногами хрустит серая щетка
стерни. Тут и дрозду не спрятаться!
А вот белые куропатки сумели схорониться: в двух шагах от нас затрещали крыльями.
Просто удивительно: белоснежные птицы так прильнули к земле, что мы их и не заметили...
Смеркалось. В деревне уже светились окна, кругом темнела лесная чаща.
РЫСЬ
Редко встретишь такого опытного охотника, как лесник Василий Федорович. Природный
следопыт. Искусное мастерство дяди Васи его друзья объясняют очень просто:
– Это у него от деда. Бывало, медведи перемнут в лесу все овсяные нивы, а полосу
старика не тронут. Поговаривали: «Дед заговор знает». На проверку оказалось иное: дедко на
овсяном поле поставит на ночь вверх дном ящик, а под него сунет. . петуха. По зорям, в
полночь кукарекает петька, а зверь и не приходит, – где петух, там и человек!
Может быть, и от «деда», кто его знает. Только лучше Василия Федоровича никто не
подвоет волков. Серые принимают его голос за волчий, сразу отвечают всем гнездом, каждый
на свой лад. Загудят матерые, заскулит молодняк.
Рослый, широкоплечий человек Василий Федорович, а по лесу пройдет, как невидимка,
скорее рысь заметишь, чем его. Ничем не выдаст себя, без хруста шагнет по валежнику, не
качнет ветку в густом хвойнике. И по чащобе бесшумно проберется, хлесткий прутняк по
нему не стегнет. Дядя Вася носит мягкую, шинельного сукна, куртку, поэтому гибкие
хворостины, коснувшись его, не шуршат. Идя по воде, лесник ногу опускает пяткой, а
поднимает носком вниз, вот и скатывается вода, не булькая. Такой прием годится и в ходьбе
по вязкой слякоти, – сапог не чмокает.
Как-то поздней осенью Василий Федорович позвал меня поохотиться на лисиц.
Посоветовал одеться в защитное. Выезжаем. С нами нет ни собак, ни снасти какой, одни
ружья. Недоумеваю. Василий Федорович улыбается:
– Ничего, зверь сам к нам придет!
Попадаем в смешанные леса с еловым подседом. Тишина. Бывают такие осенние дни,
когда в неподвижном воздухе ничто не шелохнет. Где-то простучал дятел... Останавливаемся.
Выбираем плотные кусты, обламываем лишние ветки, чтобы можно было повернуться без
шороха. Удобно усаживаемся и затаиваемся. Вдруг как заверещит дядя Вася, ни дать ни взять
– заяц подбитый. Сходство так велико, что сорока, и та поверила: прилетела, стрекочет, не
замечая нас. Если вблизи лисица держится, обязательно явится, – такой уж у нее нрав:
попытается проверить, в какую беду угодил заяц. От сильного врага незаметно улизнет, а у
слабого противника сама бесцеремонно отнимет добычу. . Прошло четверть часа. Опять
закричал «раненый заяц». Раза три так повторялось... Вдруг шагах в тридцати слева от меня
зашевелилась трава. Показалась рысь. Припадая, подкрадывается к нашей засаде. Лесная
кошка точно определила место, где находится «косой». Делаю едва уловимое движение
ружьем, и рысь мгновенно, гигантским прыжком кидается назад. Успеваю заметить и вторую.
Она сразу шмыгнула в ельник. Навскидку посылаю заряд в прыгнувшего зверя. Падает
тяжело раненная лесная кошка и сразу переворачивается мордой ко мне. Затихла, будто
неживая. Пришлось пристрелить. По всему видно, взяли мы молодого зверя.
Захотелось нам добыть и старую рысь, скрывшуюся в ельнике. Приметили мы, что
ростом она была с большую собаку, только короче её.
Через неделю возвращаемся в эти места с гончими. Пускаем Буяна и Найду в мрачный
еловый остров. Здесь должен прятаться угрюмый зверь. И место подходящее – глухое: уже на
опушке бурые стволы елей, поваленные ветром, ощетинились сухими ветками. Их
вывороченные с землей корни заслоняют путь, будто огромные щиты. Широко стелются
почерневшие лапы старого ельника, космами развешан на них серый лишайник. Мягко тонут
ноги в зеленом мху, а на светлых прогалинах растет узорчатый папоротник, ставший к осени
желтовато-красным.
Долго ходим попусту. Молчат рыскающие псы. Наконец-то!.. Злобно залаяли собаки. Так
они подают голос только по крупному зверю. По зайцу иначе отзываются – заливисто, с
подвизгиванием. В ельнике недалеко от нас в сторону просеки промчались собаки. Слышим
– на одном месте лают. Бежим туда. Выгнув спину, на пне стоит рысь, наклонив голову,
угрожающе урчит. В ярости прижав уши, зверь скалит клыки и, сверкая глазами, выпускает
когти – обычный кошачий прием для устрашения псов! Но гончие только сильнее злятся.
Увидев нас, зверь прыгнул, пытаясь удрать.
Однако не так-то легко уйти от Буяна. Кинулся пес на хищника, а рассерженная рысь
перевернулась на спину и взмахом задних ног так ударила его, что он отлетел с распоротым
боком. Убежал хищник, преследуемый лишь одной Найдой. Огорчился Василий Федорович.
Снял шапку и размотал спрятанную там суровую нитку на иголке. Подошел к раненому
Буяну...
Не терпит гона лесная кошка, быстро утомилась. Опять лай на одном месте. Осторожно и
скрытно приближаюсь. Рысь прижалась, запав в развилке толстой сосны. В сучьях не сразу и
заметишь её.
Накоротке заряд крупной дроби намертво уложил хищника.
Подошел и Василий Федорович с Буяном. У гончей туго забинтован бок рубахой
лесника. Буян ласково помахивает хвостом, глядит на нас виноватыми глазами, будто
смущаясь за свою оплошность.
В ту пору много интересного рассказал мне Василий Федорович о повадках лесной
кошки. А уж он поделится с другим только тем, что сам хорошо знает...
Пожалуй, не найти второго такого врага дичи, как рысь. Даже сытая, она нападает на
зайцев, коз, молодых лосей, глухарей, тетеревов, рябчиков.
Лютый хищник – непревзойденный мастер скрадывать добычу. Затаясь, рысь своей
голубовато-пепельной или рыже-пятнистой шерстью отлично маскируется в сером осиннике,
среди ольх, сосен, в жухлой траве. Смешанный, переходящий из тона в тон окрас рыси
сходен с любой расцветкой в лесу, чему не мешают ни черные кисточки на острых ушах
зверя, ни короткий, точно обрубок, темный на конце хвост. Ступни у лесной кошки большие,
круглые, а зимой ещё и опушённые шерстью. Как широкие лапти, они почти не тонут в
глубоком и рыхлом снегу, Словом, рысь на редкость приспособлена к скрытной охоте.
Искусно прячась в засаде на земле или дереве, она часами терпеливо ждет. И не зря...
...Осторожно ступает копытцами горбоносый лосенок. Ловя шорохи, он прядает ушами,
нюхает воздух, но не замечает пристально следящего за ним с ветки врага. Лесная кошка чуть
свесила с дерева круглую голову. Толстые пружинистые ноги мускулистого зверя вот-вот
готовы оттолкнуться. Мощный бросок – и рысь на горбу лосёнка.
...Беззаботно ковыляет вприпрыжку беляк. Подкараулив его, огромными прыжками
кидается к зайцу гибкая рысь. Промахнувшись, она не преследует улепетывающего от страха
косого, лишь ткнет тупой мордой, украшенной усами и бачками, в свежие заячьи рытвины...
А вот, добираясь до брусники, копошатся в снегу рябчики. Бесшумно ползет к ним
лесная кошка, выбирая моменты, когда птицы погружаются в белые ямки...
Видали, как домашняя кошка приносит полузамученных мышей, чтобы котята учились
ловить? Так и рысь поступает. Разница только в том, что рысь для таких «уроков» тащит к
логову полуживых птиц и зайцев. Окрепнут рысята, – лесная кошка ведет их на охоту.
Держится вместе с ними, пока они не вырастут. Даже зимой приходилось встречать рысей с
выводками.
Когти у лесной кошки, как и у домашней, втяжные – прячутся в «чехлах» под пальцами
широких лап. В драках зверь мгновенно обнажает это грозное оружие. Спокойно пробираясь
по лесу, рысь когтей не выпускает. На тихом ходу остаются лишь круглые следы с
отпечатками мякишей пальцев. На быстром беге – другое дело – остаются заметки и от
когтей.
Из-за богатого, густого и пушистого меха рысь – заманчивый трофей. Правда, трудновато
разыскивать лесную кошку: «нелюдимый» зверь обычно скрывается в лесных трущобах и
лишь голодный делает большие переходы. Но с хорошими гончими или лайками успех охоты
обеспечен. Важно, чтобы собаки были злобные и быстрые. Такие легко остановят зверя,
заставят его забраться на дерево.
Зимой можно и без собак выследить рысь и преследовать её на лыжах. Лучше, конечно,
вдвоем, чтобы сменять уставшего. Но такая охота удачна только в многоснежье.
Как известно, лиса, волк и даже медведь, окруженные красными флажками, боятся выйти
из «оклада». А на рысь кумачовые флажки не производят никакого впечатления! Она
преспокойно уходит из такого круга. Зато лесная кошка, как и домашняя, неравнодушна к
запаху валерианки. Принюхиваясь к аромату этого лекарства, разбрызганного по одной-две
капли через каждые пять-шесть шагов, и слизывая его, рысь беспечно подходит к засаде
охотника.
Лесная кошка любит свежинку. Но при нужде подбирает и падаль. Ест она мало, поэтому
часто прячет свою добычу и возвращается к ней, идя след в след, как волк. Тут, на тропе,
маскируют и ставят на неё волчий капкан с зазубринами, привязав к нему груз на цепи.
Закреплять капкан «намертво» нет смысла: попадется в него рысь, отгрызет себе лапу –
только её и видели.
Лесная кошка боится человека и собак. Однако приближаться к раненому зверю, не
добив его, опасно. Рысь, как и тяжело раненные волк, медведь, может слукавить: заложив
уши и притворясь мертвой, подпустит к себе охотника и с непостижимой быстротой и
ловкостью метнется ему на грудь.
Никогда не следует щадить этого вреднейшего хищника!
В ДОЛГУ НЕ ОСТАЛСЯ
Осенью я воткнул в землю на опушке леса у сосны две жердины, шагах в двух одна
от другой. Гибкие вершины их соединил вместе и так связал, что получился маленький
развилок. Третью жердину одним концом положил в развилок, а другим – на ветку сосны.
Наклонно к такой перекладине приставил ряд палок с обеих сторон. Получился
ребристый остов шалаша. Затянул его хвоей, наложил на рёбра еловые ветки, лапами
вниз. При такой укладке и дождь не промочит: вода будет стекать по иголкам, не
проникая внутрь шалаша.
Ладное вышло мое укрытие, издали кажется густой елкой. В нем оставлены щели,
чтобы можно было видеть, что творится кругом.
Надо ещё приготовить мягкую подстилку для сиденья. Собираю пожелтевшую траву.
Возле огромного пня с навесью ветвей вижу кучку сухой ветоши. Вот, думаю, хорошо, и
трудиться не надо! Кто-то за меня уже постарался. Только наклоняюсь взять охапку
ветоши, а она как запыхтит, подпрыгнула, и раз-раз меня острыми колючками!
Отдергиваю руки. Оказывается – пришлось побеспокоить ежа. Здесь он готовил себе
жилье для зимовки.
– А, так ты по добру не отдаешь свою заготовку! Всё равно будет по-моему! – решаю
я. – К зиме ты успеешь набрать себе новый запас, а этот я у тебя заберу.
Так и делаю. Добываю ещё и сена. Получилось у меня в шалаше тепло и удобно.
После листопада в морозный утренник иду сюда на охоту. Минуя знакомый пень,
вспоминаю свою стычку с ежом. Интересно бы знать, размышляю, где нашел он себе
новый приют для зимовья?
Подойдя к шалашу, выставляю вокруг него на голых березах чучела тетеревов-
чернышей. Осенью, как и зимой, тетерева любят компанию. Увидев чучела, черныши
примут их за своих собратьев и обязательно подсядут к ним клевать березовые почки.
Сижу в шалаше и жду. Вдруг резко зацокала белка. Наклоняю голову к щели и вижу,
как зверек прыгает по дереву, качая ветки. Вот еще одна. Ушки пушистые, на спине хвост,
будто напробор расчесанный. Черными выпуклыми глазами белки разглядели меня в
гуще еловых лап. Они суетятся, не зная, что предпринять, – удирать или ещё пошнырять.
– Пинь-пинь!.. Трра-ра-ра!
Этого ещё недоставало! Любопытная синица уцепилась лапкой за ветку, пытаясь
заглянуть в просвет моего убежища. Пинькает и трещит, трещит, как бы спрашивая: «Кто
ты? Зачем явился?».
Такое назойливое приставанье вынудило меня передвинуться в глубь шалаша.
Привстав на корточки, я разгреб под собой сено, плюхнулся на него, – и подскочил, что
ужаленный: иглами так и обожгло меня... Я сел на ежа.
«Колючка» поступил так же, как ранее я: польстился на готовое. Вот мы с ним и
расквитались...
Собрал я побольше сена и прикрыл им уже оцепеневшего в спячке ежа.
НА ЛАЗУ
Никак не может установиться зима. Влажный лес затянут мглой. А заяц, в разлад с
погодой, уже в белой шубке – под стать снегу, да вот растаял снег. Но беляк не сплоховал,
зашлепал по луже, – она всё скроет. Выбрался на моховые кочки, запутал свой след, прыгнул
в осоку и затаился. Лег мордочкой в ту сторону, откуда пришел, – бережет себя.
Покрикивая и подбадривая гончих, три охотника пробираются лесом, а впереди,
взвизгивая, собаки вынюхивают хитрые заячьи петли. Смычок шуршит в траве рядом с
заячьей лежкой. Покачиваются ветви кустарников, но беляк лишь жмется: ещё не пора
удирать, авось не заметят. Напрасно слывет он за труса: не всякий решится на заячий прием –
лежать перед пастью собаки, не поддаваясь искушению удрать. Эта уловка выручает косого
чаще, чем преждевременное бегство.
Бодро помахивая хвостом, засновала собака в осоке, добираясь до лежки, вот-вот
поднимет беляка, а не видит его. Шкурка зверька почти не пахнет. Потовые и сальные
железки у него на подошвах лап, оттого и остается на следу запах. А заяц будто знает об
этом, часто в двух шагах спокойно пропустит идущего мимо человека или собаку.
Но даже случайной остановки или движения прямо на себя не выдерживает косой, –
сразу задает стрекача...
Несколько раз прошла собака одним местом, не замечая прильнувшего к земле зайца, но
стоило ей, увлеченной розыском, повернуться в сторону косого, как перед носом завопившей
гончей выскочил беляк и пошел кружить по лесу.
Скачет заяц, уходит, а гончие наседают. Они идут не по самому следу, а сбоку, из-под
ветра ловят запах.
Как только начался гон, смолкли охотники – Александр Павлович и Василий Петрович с
племянником Сашей. Каждый быстро наметил себе место и поспешил занять выгодный лаз –
ход зверька. Притаились, ждут... Всё слышнее голоса собак...
Не выдержал Саша (показалось ему, что стороной пройдет заяц), покинул свой пост и
побежал на опушку леса, а зря: гончие, опустив головы, с лаем пронеслись за зайцем как раз
там, где только что стоял Саша.
– Эх, прогадал, – огорчился паренек и бросился на старое место. Прислушался... А
собаки прогнали зайца через опушку.
Окончательно расстроился Саша: «Перехвачу!». Кинулся наперерез гону и наскочил на
Василия Петровича. Тот стоит на лазу и сердито ворчит:
– Что ты носишься? Давно бы зайца взяли! И себе ты и мне беготней своей охоту
испортил. Когда гон приближается – стой, замри на месте! На первом или втором кругу косой
обязательно пройдет там, где его подняли...
Словом, крепко отчитал старый охотник юношу.
Замотали собаки беляка, ходит он уже небольшими кругами. По голосам псов можно
догадаться, что порой они видят зверька, или, как говорят охотники, – «гонят по зрячему».
Пошел заяц на хитрость, – с ходу сделал большую «скидку» – прыжок в сторону, чтобы