В принципе, Денис уже знал, до чего докопались конкуренты. Они проникли в коммуникации второстепенные, не имеющие продолжений либо изрядно поврежденные. С других концов, до завалов Муянов их проходил. И, будучи профессионалом, мысленно и на бумаге достроил утраченные подземелья. Все данные показывали: неизвестная группировка своих целей не достигла.
Работу на предприятии номер семь ГУГК пришлось оставить. Мало чести и денег, да и все в этой системе захирело. Устроился ночным сторожем в одну хиреющую контору. Ночь через ночь: времени для продолжения исследований остается уйма. Одно время на Муянова наседали журналисты, в особенности телевизионщики. Хотели вытянуть информацию или затащить на передачу мистического толка. Поняв, что на такого где сядешь, там и слезешь, отчалили. А в медиасфере ведь как: ежели ты не тусуешься – тебя не существует в принципе.
Сфера исследований сузилась до окрестностей Юсуповского дворца, хотя, чтобы попасть в зону интереса, заходить надо было издалека, чуть не на километровом расстоянии. Потихонечку входы в подземную Москву приобретали заслоны, что усложняло проникновение. И это хорошо, ибо отсекались случайные любопытствующие, ну, а знающим людям типа Муянова это было даже на руку.
Однажды, разобрав относительно нестарую, приблизительно столетнюю кладку в одном малозначимом ответвлении коллектора, Денис проник в очень-очень древний ход, не обозначенный ни на одной из схем. Опыт подсказывал: каменные своды относятся ко второй половине шестнадцатого века, то бишь, временам Иоанна Васильевича Грозного. Из стен торчали крюки с обрывками цепей, что напоминало пыточный каземат. Пройдя по неизведанному подземелью метров семьдесят, он понял: ход идет как раз чуточку в обход храма (а значит и стройки). В неглубокой нише обнаружилась металлическая дверь. Свистание воздуха в щели указывало на то, что пространство за дверью незамкнуто. Засовы не подались, хотя ржавчины на них скопилось немного. В фонаре садились аккумуляторы, не хватало слесарных инструментов, и Муянов решил отложить исследование на послезавтра.
И каково же было Денисово удивление, когда придя к своему открытию с экипировкой и морально готовым ко всему, он увидел, что... кладка восстановлена! И раствор между кирпичами уже остыл. С работниками Мосводоканала Муянов более-менее дружит. Те его даже уважают, ведь они лезут в преисподнюю хотя бы за деньги, а этот чудак запросто так. Конечно, знали они, парень наверняка ищет клады, но ведь кто-то же должен искать. Уж лучше пускай это делает "свой", предсказуемый. В Денисе за годы его антидигерства развилась неимоверная интуиция. В подземельях ему приходилось встречаться со всякими людьми, или наоборот избегать встречи. На сей раз вкус опасности не ощущался и Ден-антидигер доверился личным ощущениям.
Вернувшись, Денис сделал записи в своем дневнике. Закончил словами: "Зная направление, попробую подойти с другого конца". Так вышло, что заметки стали последними. Он вышел и отправился туда, откуда уже не вернулся.
Скорее всего, за Муяновым давно следили и ждали определенного момента. Будучи почти профессионалом подземного мира, Ден-антидигер совершенно не разбирался в системе, царящей в мире надземном. Неизвестная структура положилась на опыт Муянова, зная: уж этот фанатик уж точно хоть что-то – да найдет.
- Не совсем понял. - Высказался Сергей после паузы. - Он же, ты говоришь, известная личность. Почему же никто не стал искать...
- А где? Человек же никому не докладывал, куда и зачем идет.
- Исходя из твоих слов, ты знала.
- Удалось только прочитать последние записи.
- Куда же делся архив Муянова, и все такое...
- Его комната не была приватизирована. Теперь в ней живут совсем другие люди, которые утверждают, что въехали в совершенно пустую жилплощадь. У меня остались только его литературные вещи, ну, и некоторые другие документы.
- Ну, а заявление в полицию?
- Писала. Но там мне сразу сказали: в Москве ежедневно пропадают несколько десятков людей. Кто-то возвращается сам, изредка находят тела, но в основном люди исчезают бесследно.
"А был ли Муянов?" - Сергей имел право задать резонный вопрос. Но не стал этого делать. Девочка реально горазда сочинять. И, кажется, умеет даже на ходу почесать своим острым язы... ну, короче талант импровизации не отымешь.
- Как же вы познакомились, ежели твой антидигер - такой отшельник и, кажется, мизантроп? - Сергей задал этот вопрос для того, чтобы подыграть визави. - И вообще: ты же была вхожа в его мир.
- Да стоит ли об этом...
- Тайна?
- Просто уже поздно. Ты разве не заметил.
Действительно, приближается осень, незаметно смерклось.
- Места стремные, - оглядываясь, произнес Антонов. - Тебя проводить?
Девушка некоторое время пыталась принять решение. И все же сказанула, мельком заглянув в антоновские глаза:
- До "Красных ворот"… тебе удобно?
Почему-то Сергей внутренне возликовал. Это же уступка. И что-то ему подсказывало, что и девушке было приятно. Она даже затараторила:
- Мы как раз будем проходить мимо его дома. - Не останавливаясь, девушка обмолвилась: - А вот здесь жил Арех, одноклассник. Из его квартиры Денис наблюдал за стройкой. - Пройдя два дома, свернули налево, за угол. "Каренина", остановившись, с расстановкой произнесла: - Вот его окно, на четвертом этаже.
Там горел свет. Кстати, в кирпичной серой пятиэтажке светились не больше десятой части окон.
- Так вот ты какая, лачуга альпиниста наоборот. - Ернически воскликнул Антонов. И сам удивился своей хамовитости.
Дальше шли молча. Но неудобства от этого Сергей не испытывал. На эскалаторе двое расположились лицом к лицу, как любовники. Сергей был на ступеньку ниже, но его глаза были точно на уровне ее лба. Сергей даже разглядел морщинки. Уже когда спустились, возник еще один неловкий момент.
- Через неделю. У Гоголя. - Сухо доложила "Анна".
- В воскресенье я не смогу. - Соврал Сергей. Просто захотелось выежнуться. - Как насчет субботы.
- Хорошо. - Вздохнула "Анна".
- А ты какого Гоголя имеешь в виду?
- Того самого. У Арбатских ворот.
- А то ведь у нас еще есть Гоголь-центр. И, к слову, могила Гоголя, про нее кстати писал Денис.
- Мы встретимся у памятника.
- Только вот, что. Ты мне должна рассказать еще и о том...
- Что замолк. Говори уж.
- О'кэй. О том, кто тебя довел до самоубийства. Вот. - Сергей наконец почувствовал внутреннее облегчение: он задал вопрос, который донимал его с первого дня.
- Хорошо. - Неожиданно легко ответила девушка. Теперь уже можно, да.
И она впрыгнула в вагон подошедшего поезда. Двери долго не закрывались. Машинист что-то почувствовал? Двое очень-очень серьезно смотрели друг на друга. Сергей мучился борьбою с порывом: вскочить - или... Наконец створки захлопнулись. Антонов, шагнув вперед, положил ладонь на стекло, прикрыв надпись "не прислоняться", улыбнулся. Девушка не сразу - но сделала ответный жест, только без улыбки. И поезд тронулся.
Какие на хер это отношения, размышлял Сергей, едя домой. Если в следующий раз будет все то же, не знаю, что сделаю. Просто попрощаюсь - и все, досвидос. Да еще скажу: "К чёрту философию и литературу, давай уж решать: у нас роман или..."
...Антонов дал рассказы Андрею на следующий день. Очень хотелось узнать мнение приятеля перед тем как взяться самому. Тот вернул через два дня, с комментарием:
- Не в моем вкусе.
- Ты о девушке?
- В основном о текстах.
- Значит, не торкнуло.
- Да не зацепило. Бред ниочём.
- А бред должен быть обязательно о чем-то?
- Твою эту незнакомку я видел один только раз, да и то мельком. Но могу с уверенностью сказать, что она не бред. А ее этот... Денис Мудянов - бред. И его фантазии - то же самое.
- Значит, как я понял, девушка все же понравилась, а все остальное - нет.
- Ты понимаешь, старик... - Андрей подвис, кажется, подбирая слова. - Человечество особенно тем, что целые вавилоны наворачивает только лишь для того, чтобы никто не подумал, что ты на самом деле в жопе.
- К чему это ты, Андрюх.
- А к тому. Иные придумывают заморочки, лишь бы сразу не в койку. Сколько вы там уже... месяц колбаситесь?
- Ты бы поосторожнее в выражениях.
- Что - правда глаза колет?
- Какое твое собачье дело до наших отношений?
- Собачье? Послушай, старик... у тебя вообще с головой все в порядке?
- Как-нибудь со своей головой разберусь сам.
- Пока я вижу, что ты теряешь реальность. Вот.
- Если ты уверен в том, что я таковую однажды нашел...
- Да паш-шел та на…
Еще мгновение - и мужчины сплелись в жестоких объятиях. То есть, подрались. Оба это делать не умеют, поэтому, дабы нейтрализовать неуверенные удары противника, пришлось перейти в клинч. Со стола из-за задетых проводов с грохотом повалились мониторы. "Крышу снесло у мальчиков-переростков", - заключили коллеги. Во многом они были правы. Если внешне вроде нормальные пацаны не замужем, то есть не женаты, и обнимаются, повалив друг дружку на пол, какие же они нормальные.
Из фотографического проекта
«Старая Москва»
2000-е
ПОВОДЫРЬ
Плевелы портят поля,
страсть, ненависть, глупость, желания
портят этих людей.
Поэтому то, что дано
освободившемуся от
страсти, ненависти, глупости и желаний,
приносит великие плоды.
Дхаммапада
Феодосий не вполне слепой: он видит свет и движение. На самом деле это очень много, для большинства человеческих сует - вполне достаточно. Ну, а что касаемо деталей... в них же лукавые сидят, лучше уж не различать. Впечатляют бельма на глазах старца, на них хорошо клюют горожане - подают от души. Пусть говорят, что де москвичи несердобольные люди – нет, просто они всем запуганы и не верят слезам. А вот образу странника, как теперь принято говорить, нищеброда, очень даже впечатляются, а может быть даже и Станиславский поверил бы.
Юрка - семилетний постреленыш, поводырь. Этот сезон для него первый и Первопрестольная мальчику внове. Удивляет все, а особенно восхищает несоответствие рассказов о большом городе, которые он слышал на родине, дома, и реальности. На самом деле все круче, обширнее и понтовее. Одни только витрины чего стоят, и даже удивительно, почему это москвичи совершенно не обращают своего надменного внимания на эдакие чудеса за стеклом. Да там чудная сказка, такая же, как и в розовых снах! О-о-о, да ради одного этого вида стоит страдать, выкабениваться и унижаться!
Пацан умеет тонко и трогательно выводить: "Лю-ю-юди добрыя-я-я, сами мы нямэ-э-эсныя, пагарэ-э-эльцы. Дедушка слепой, дома у нас нэ-э-эту, сгарэ-э-эл. Пада-а-айте Бога ради хто скока смо-о-ожет!" А впрочем Юрка смышленый, он уже научился импровизировать, может вставить вместо "сгарэл" что-нибудь наподобие "ахирел", или заместо "сможет" - "смажет", за что украдкой получает от деда оплеуху. Но парнишка он такой - отчаянный, искусство тем более требует новых форм. Дед же, вопреки своей натуре, на работе произносит не слова даже - заклинания: "Не приведи Господь вам, любезные, оказаться в нашем положении. Никогда не зарекайтесь!" Получая же милостыню, выдыхает: "Благослови господь, радость моя, и пусть мир войдет в твой дом!" Юрка же щебчет что-то типа: "Паминь!", что по идее должно означать "аминь". Смысла слов Юрка все равно не знает, но ему кажется, что таковой - в звучании, что очень близко буддистскому пониманию лицедейства. А, впрочем, я сейчас сказал лишнее.
В метро хрен внедришься, там своя мафия. И смотрящие забирают три четверти выручки, в чем их понять вообще можно: надо делиться и с ментами, и с дежурными по станции, и с уборщиками, и даже с ворами. Таков закон столичного чрева, да в общем-то и Руси-матушки в целом. От супермаркетов отгоняют охрана. Возле рынков пастись не дают торгаши да все те же бандюги. Так и приходится слоняться по улицам и клянчить на удачу. Иногда и гонят, но значительно чаще все же подают. Да, гонимым быть плохо. Но гнобимым все же – хуже.
Ночуют старик и мальчик подвале древнего дома в Кривоколенном переулке. Двухэтажный особняк отдали на реставрацию, но рабочие уже лет семь как не приходят на объект. Ходят слухи, что воротилу, который взял памятник архитектуры в аренду на сорок девять лет с обязательством по восстановлению строения, грохнули. Хотя может просто много народных богатств наворовал и свалил на хрен… то есть, на Канары. По счастью цокольную часть не отключили от коммуникаций и можно жить. В общем, теплое местечко, хотя и не малина. Там и еще есть постояльцы, народец разный и стремный. Все умещаются дружно, без особенных конфликтов. Последние возникают лишь когда кто-то напивается до положения риз и начинает бузить. Дебоширов здесь скручивают и дают остыть на сквознячке. Очередное доказательство старой идеи о том, что анархия действительно – мать ваша… пардон, порядка, конечно, мать.
Совсем рядом - страшная Лубянка. Ну, это по словам Феодосия такая прям ужасная; старик утверждает, что де бывал там и "вкусил". Желтый дом в свете закатного солнца выглядит даже весело, но такому перцу как Феодосий непонятно верить или как. Вот, странно... На той же Лубянке стоит голубая Юркина мечта: Дворец Детских Радостей. В его недра Юрку с дедом не пускают, не по чину, охрана злючая. И воображение мальчика рисует дивные картины, в которых сказочные герои вежливо предлагают юному погорельцу все радости и развлечения мира. Как всегда, остается довольствоваться лишь видом витрин, за которыми дышит иная реальность, может быть даже и подлинная. В отличие от подлой, в которой вынуждены обитать мальчик со старцем.