Фрейлейн Мария направилась к крайнему столику, что стоял возле окна. Тотчас же к ним подошел невысокий пожилой официант в тщательно отглаженном поношенном костюме и остановился в ожидании заказа. Выслушав посетителей, официант задал стандартно-традиционный вопрос:
- Не угодно ли еще чего?
Фрейлейн Мария спросила на словацком языке:
- У вас ничего нет из боровой дичи?
- О, вы неплохо говорите и на словацком! - удивился лейтенант. - Я тоже знаю…
- В Варшавском университете я изучала славянские языки… А здесь богатая практика… Вот я и не теряю случая попрактиковаться…
Официант пристально посмотрел на молодую женщину, потом на лейтенанта, снова перевел взгляд на фрейлейн Марию, словно какие-то сомнения терзали его, и тихо ответил, не отводя от нее взгляда:
- Охотники не приносят нам дичь.
- Я вижу, и форели у вас нет… Люблю форель.
Официант улыбнулся одними уголками губ:
- Вы правы, прекрасная рыба - форель.
- Что ж, - засмеялась фрейлейн Мария, - подавайте что есть… Только проводите меня сначала в туалетную комнату, где бы я могла вымыть руки…
- Прошу вас, - низко склонился перед женщиной официант.
Фрейлейн Мария сбросила с плеч голубой шарф, повесила на спинку стула свою сумочку:
- Простите, Пауль, я покину вас на несколько минут.
В маленькой туалетной комнатке, куда провел ее официант, она тихо сказала ему:
- Мне необходимо встретиться с Тактом, - и стала мыть руки.
- Когда к вам пришел связной? - спросил ее словак.
- Он не пришел… Мы послали своего, но он не вернулся…
Официант облегченно вздохнул:
- Все верно, родная ты моя!… А я отвечаю на пароль, а сам думаю: уж не гестаповцы ли это подстроили, выведав как-либо пароль… - Старик наклонился к девушке и что-то быстро зашептал ей на ухо. - Поняла?… Не перепутай… Сам я не видел его никогда, но тебя встретят и проведут к нему…
Вытерев руки, девушка вышла в зал. В течение всего обеда она не сказала официанту больше ни слова.
Выйдя из ресторана, фрейлейн Мария и лейтенант Эккариус решили немного прогуляться по городу. На мосту через реку Грон они остановились. Лейтенант Эккариус долго молча смотрел на реку и как бы про себя произнес:
- Я часто думаю, зачем мы пришли сюда?… Дикий народ, варварская страна… Конечно, фюрер - великий человек, но… - Лейтенант сделал паузу и потом с горечью продолжал: - Он просчитался… Бисмарк был прав, сказав, что Германии никогда не везло в войнах со славянами… Это для нас роковая нация…
- Какие грустные у вас мысли, Пауль… Вам нужно немного развеяться, встряхнуться…
- О, фрейлейн Мария, с удовольствием бы…
- Вы меня неправильно поняли… Кстати, мне нужно торопиться по своим делам…
- Мы встретимся в гостинице?…
- Боюсь, что я могу задержаться…
НА ЯВОЧНОЙ КВАРТИРЕ
Мария медленно шла по набережной Грона. Навстречу, громыхая коваными сапогами, по мостовой двигалась колонна солдат. На углу стоял эсэсовский патруль. Кругом враги, и нет никого рядом, кто бы мог защитить или просто ободрить взглядом. Мария почувствовала, как ей сразу стало холодно и неуютно на этой каменной набережной, продуваемой со всех сторон осенним ветром. Она подняла воротник пальто и быстро зашагала мимо патруля. Вдруг один из солдат схватил ее за руку и потянул к себе:
- Комм! [9]
- Хотела бы я знать куда? - вырываясь из рук эсэсовца, крикнула девушка. - Сейчас же отпустите меня, иначе я пожалуюсь гауптману Ганке!
- Ты хочешь сказать, красотка, что имеешь ночной пропуск?… - засмеялся эсэсовец. - А ну, покажи его нам…
- Еще не ночь и пропуск не нужен…
- Нам лучше знать, - оборвал ее подошедший ефрейтор.
- Битте. - Девушка подала пропуск, подписанный гауптманом Ганке.
Глянув на бланк, ефрейтор откозырял:
- Извините, фрейлейн… Служба…
До маленького магазинчика, стоявшего в конце набережной, Мария бежала не останавливаясь. К счастью, он еще не был закрыт. Мария вошла в магазин и осмотрелась: на полках лежали поношенные вещи, музыкальные инструменты, посуда, сданные для комиссионной продажи. Одинокий покупатель торговался с продавцом, держа в руках отрез темно-синего материала. Вскоре он заплатил нужную сумму, сунул покупку в портфель и вышел.
- Что угодно? - спросил продавец, подходя к девушке.
- Я пришла узнать, нет ли у вас картин русских художников.
Продавец оглянулся, прислушался:
- Месяц назад были… Но все проданы. Зайдите через неделю-две, может, и будут.
- Я слышала, что у вас была картина Айвазовского.
- На такие полотна большой спрос… Но у нас их не было.
- Здравствуйте, товарищ!
- Здравствуйте… Как вам удалось пробраться к нам? Это почти невероятно сейчас.
- У меня надежные документы. Срочно нужно встретиться с Тактом.
- Вы посмотрите товары, а я сейчас вернусь, - сказал продавец и вышел в соседнюю комнату. Через несколько минут он пригласил Марию пройти туда же. Ее встретила пожилая женщина и провела на второй этаж. Здесь была единственная дверь, толкнув которую, Мария очутилась в полутемной комнате, где за столом, накрытым к ужину, сидел коренастый мужчина лет сорока, в коричневом костюме и белой рубашке, открывавшей крепкую загорелую шею.
- Здравствуйте. - Мужчина поднялся и протянул через стол руку для пожатия. - Я тот, кто вам нужен… Присаживайтесь, поужинаем вместе и побеседуем как следует…
Мария с нескрываемым интересом рассматривала человека, который стоял перед ней. Она знала, что это один из руководителей словацкого подполья, чья жизнь была сопряжена с каждодневным риском и опасностью. Но Мария не могла и предполагать, что человек с именем Такт был ее соотечественником и земляком. Да, он родился на Украине, в небольшом уютном городишке. Мальчишкой ушел в армию, оттуда - в чека.
В первый год войны получил ответственное задание. Но самолет, на котором он летел, был подбит немцами, и советский разведчик очутился на оккупированной территории… Превратности войны! Сколько пришлось исколесить земель, повидать чужих стран, прежде, чем он попал в Словакию!
Когда Мария села за стол, Такт попросил ее документы.
- Ювелирная работа… И где только товарищи достали такого спеца?…
- Есть у нас чех… Любой документ сделает так, что от настоящего не отличишь.
- Хороший мастер… Но самое ценное приобретение - вот этот пропуск… Тут необходимая вам пометка «Круглосуточно»… Берегите этот листок, он еще не раз пригодится и на будущее. Тут подпись одного из главарей городского гестапо…
- Вы знаете, что ваш связной схвачен? - спросила Мария.
- Знаем… Жаль, не успели предупредить провал второго связного. Сейчас мы сменили явки, готовим новые в селе Сасово, недалеко от Банской Бистрицы. Адреса и пароль я сообщу вам завтра. Сюда приходить только в крайнем случае… А теперь слушайте и запоминайте, записывать нельзя… Провал явки произошел из-за беспечности связного. Сам притащил за собой «хвост». Хозяин квартиры успел скрыться. При связном были сведения по авиачасти местного гарнизона. На аэродроме базируется истребительный полк «мессеров». Аэродром прикрыт четырьмя зенитными батареями, есть пулеметные установки. Наземная охрана - рота пехоты. На подступах к городу немцы укрепляют старые оборонительные рубежи и строят новые. Точных данных пока нет. Добудем позднее…
Откинувшись на спинку стула, Мария внимательно слушала глуховатый голос Такта. Говорил он неторопливо, иногда по нескольку раз повторял сказанное. Вопрос прозвучал неожиданно:
- Тяжело? Боитесь? Устали?
- Страшновато… - откровенно призналась Мария.
- Да-а… нелегко…
Потом попросил:
- А ну-ка, повторите, что вы запомнили…
Девушка несколько минут сидела молча, закрыв глаза, как бы мысленно повторяя сказанное этим человеком. Потом наклонилась вперед, положила локти: на колени, подперла руками голову и стала говорить. Такт внимательно слушал и одобрительно кивал головой:
- Молодчина, товарищ Мария! Ну, на сегодня хватит… Завтра вернется из Сасово Зволен - мой заместитель, и я передам вам адрес явочной квартиры и пароль… Когда собираетесь уезжать?
- Завтра, во второй половине дня.
- Тогда встретимся утром, в одиннадцать… Здесь же… Проводить не могу. Имейте в виду: если окликнет патруль, немедленно останавливайтесь. Иначе, будь вы хоть с документами самого Адольфа Гитлера, отправят на тот свет… Здесь действует вовсю «новый порядок» и поэтому убивают, не спрашивая пропуска…
- Спасибо за совет, до свидания.
Мария вышла на улицу. Город уже был весь во власти ночи. Распарывая темноту светом фар, проносились мимо мотоциклы. Черные деревья казались строем: эсэсовцев, вышедших на облаву и оцепивших улицу. Шуршали под ногами листья, вспугивая настороженную тишину.
- Вер ис да?! [10] - раздался впереди резкий окрик, и до Марии долетел звук передернутого затвора автомата.
Вспомнив совет Такта, она остановилась. В просвете между деревьями показались три силуэта, и три узких луча карманных фонарей уперлись в Марию, ослепив ее.
- Аусвайс!
Девушка показала ночной пропуск. Три головы склонились над бумагой. Сразу же, потушив фонарики, патруль вернул пропуск:
- Ин орднунг! [11]
Трижды еще останавливали патрули девушку, пока она не подошла к гостинице. В холле сидел в кресле лейтенант Эккариус, сосредоточенно пуская вверх кольца дыма и провожая их взглядом к потолку. Увидев Марию, он поднялся ей навстречу:
- А я уже хотел идти на поиски…
- Неужели так поздно? У меня голова разболелась с дороги… Захотелось пройтись…
- В городе беспокойно, фрейлейн…
- Мне показалось, что город вымер и бродят только патрули… Здесь так опасно?…
- Штурмбаннфюрер Скорцени сказал мне, что очень опасно, - доверительно наклонился лейтенант к девушке. - Однако не будем грустить… Давайте посидим вместе и поговорим о чем-нибудь веселом…
Но Мария, сославшись на усталость, извинилась и ушла к себе в комнату. Откровенные ухаживания немца раздражали ее, и она боялась выдать себя неосторожным словом…
Было уже далеко за полночь, когда ее разбудил громкий стук в дверь. Предчувствие беды сдавило сердце. Быстро накинув платье, она зажгла свет. Возле двери задержалась на несколько секунд, словно раздумывая, открывать или не открывать, потом решительно повернула ключ. В комнату ворвались гестаповцы…
АРЕСТ ФРЕЙЛЕЙН МАРИИ
В эту ночь гауптмана Ганке задержали в гестапо важные дела. Намечалась операция, на которую он делал очень большую ставку. У гауптмана было превосходное настроение. Последнее время ему определенно везло. «На ловца и зверь бежит», - самодовольно пошутил он, докладывая Скорцени о новом партизанском связном, задержанном при облаве в одном селе. Им оказалась женщина из отряда капитана Зайцева, которая на первом же допросе все рассказала гауптману об отряде и его командире. Она сообщила также, что муж ее находится в одном из местных лагерей для военнопленных, и просила освободить его. Ганке пообещал сделать это, если она выполнит одно небольшое поручение.
И вот сейчас Ганке ждал штурмбаннфюрера Скорцени, который выразил желание, несмотря на глубокую ночь, приехать в гестапо и лично поговорить с «партизанкой» о задании. Чтобы не терять времени, гауптман просматривал дневные донесения своих агентов. Вдруг он удивленно хмыкнул, отложил в сторону одну из бумаг и вызвал дежурного:
- Срочно доставить сюда женщину, проживающую в седьмом номере гостиницы.
Гестаповцы тут же отправились выполнять приказ. Когда они ворвались в номер, Мария потребовала объяснить, что это значит. Но двое гестаповцев толкнув ее в сторону, стали обыскивать комнату, переворачивать постель, выдвигать ящики стола… Прижавшись к стене, девушка лихорадочно обдумывала свое положение. «Провал… Но ведь документы проверяли много раз и никаких подозрений не было… Может, я допустила какую-либо ошибку в разговоре с лейтенантом Эккариусом?… Может, кто-то из связных - официант или продавец - предатель, гестаповский шпик? А вдруг вместо руководителя подполья, схваченного немцами, гестапо подсунуло своего агента и я разговаривала с ним? Неужели все подполье провалилось и явки в руках немцев?»
- Одевайся!
- Еще раз требую объяснить мне, что все это значит? - возмущенно спросила Мария. - Посмотрите мои документы! Я буду жаловаться!
- Жаловаться! - засмеялся гестаповец. - На гестапо?! Нихт зихер… [12] Комм!
Марию втолкнули в машину и повезли. Здание гестапо, возле которого остановились, она узнала сразу. Ее провели в приемную и посадили на стул рядом с дверью, на которой табличка на немецком языке сообщала, что здесь кабинет заместителя начальника гестапо гауптмана Ганке. Возле двери в коридор сел гестаповец. Второй вошел в кабинет, и Мария слышала, как он доложил:
- Герр гауптман, арестованная доставлена… Вот все, что при ней обнаружено… сумочка.
- Бросьте ее на тот столик… Арестованная пусть подождет.
В это время открылась дверь и в приемную ввели под конвоем молодую хрупкую женщину с коротко остриженными волосами. Увидев ее, Мария вздрогнула и отвернулась к окну: «Ведь это повариха Шура из отряда Зайцева! Как она очутилась здесь?» Женщину провели мимо, в кабинет гауптмана.
- Садитесь! - услышала Мария сквозь неплотно прикрытую дверь. - Имейте в виду, что если вы не выполните наше задание, мы уничтожим вашего мужа, а протоколы допросов и ваше письменное согласие работать на нас передадим советским чекистам! Понятно?
- Да… Я сделаю все…
Кто- то подошел к двери и плотно придавил ее. Теперь Мария ничего не слышала. «Предательница! Ее зашлют назад в отряд… Она получит какое-то задание и предаст товарищей! Что же делать? Как сообщить об этом в отряд? Что знают немцы обо мне? Нет, нет, держаться, настаивать, что я немка, и держаться!…»
Рассвет замутил стекла окон, когда из кабинета вывели Шуру. Услышав шум, Мария снова повернулась к окну, боясь как бы предательница не узнала ее: они не раз встречались в отряде Зайцева.
- Комм! - подошел гестаповец.
Мария внутренне вся сжалась, как пружина. Внешне она выглядела спокойно, только темные круги под глазами выдавали ее усталость. Это и неудивительно: она просидела здесь почти четыре часа.
- Фрейлейн Мария?! - удивленно произнес гауптман Ганке. - В такое время? Здесь? Что случилось?…
- Ваши молодчики привели меня, - сухо ответила Мария, сделав вид, что не видит протянутой руки гауптмана. - Я хотела бы знать, герр гауптман, в чем я провинилась перед фатерляндом, что меня хватают ваши люди среди ночи, тащат в гестапо, и я сижу здесь четыре часа? Это безобразие! С немкой обращаются, как с бандитом!
- Фрейлейн Мария, вероятно, произошла какая-то ошибка, недоразумение какое-то! - проговорил Ганке. - Я приказал арестовать женщину из седьмого номера!…
- Но в седьмом номере живу с вечера я, как вам известно…
Гауптман внимательно посмотрел на девушку, потом взял со стола какую-то бумагу и дважды прочитал ее.
- Да, фрейлейн Мария. Искренне сожалею, но ошибка очевидна… Мне нужна женщина, которая занимала седьмой номер до вас… Примите мои извинения за эту неприятную историю…
- Мне ничего не остается, как простить вас… Хайль Гитлер!
Мария вышла из гестапо. Только сейчас она почувствовала, чего ей стоили эти четыре часа ожидания смерти. Ноги подкашивались, тело все ныло, как после побоев. Она прислонилась к дереву, прижалась горячим лбом к его влажному стволу.
Серый унылый рассвет занимался над городом. По пустынным улицам дымком стлался туман, вытесняя остатки ночи. Мария глубоко втянула в себя чистый утренний воздух и медленно пошла к гостинице.
В одиннадцать часов она пришла на явку, но магазин был закрыт. Не оказалось на работе и официанта. Разведчица догадалась, что Такт, узнав об ее аресте, срочно убрал связных, которые встречались с нею, и скрылся сам. «Но как же мне теперь быть? - подумала она. - Не могу же я вернуться в отряд, не узнав адреса новой явочной квартиры в Сасово и пароля?! Ради этого я и пришла сюда… Как быть?… Подождать до завтра?… Другого выхода нет, останусь еще на сутки…»