* •
•
Комсомолка Женя, не справившись со своей ролью „инспекторши” и организатора комсомола, под давлением политического шефа флота, все же осталась на эсминце, но уже на этот раз. в роли рядового-радиста.
Перемена в ее работе заметно отразилась на всем ее поведении на корабле. Она уже не кокетничала с офицерами, а с матросами искала сближения на товарищеских началах.
И чем больше она вращалась среди них, тем больше она начала разбираться в советской системе и задумываться о своей роли в комсомоле, давши присягу ЦК(а) ВЛКСМ на свою командировку в Черноморский военный флот.
Ночные вахтенные часы изнуряли ее как радистку и она уже искала только одного: сна и покоя.
Заметив большую перемену в девушке, оставили ее в покое и матросы. Только один капитан Жук продолжал служить ей верным рыцарем и Женя, видя его пре-
данность, в своем одиночестве на корабле, приняла его защиту, как и его любовь.
Здесь, на военном корабле она многому научилась и поняла, что моряки, года жизни проводящие в морской недоброй стихии, не молодежь фабрично-заводских клубов, где можно легко агитировать и даже, при случае, прикрикнуть. Здесь надо держать ухо остро.
Порученное ей задание начало ее тяготить, но зная строгость и беспощадность своих политических начальников к рядовым членам, которые за незначительные промахи не го, что лишали комсомольского билета, но доводили дело и до тройки НКВД, Женя старалась выполнить как нибудь поручение.
Эсминец не торопился в этом своем рейсе, в полном одиночестве от остальной эскадры и под сильным морским туманом рассекал волны совсем не к берегам Советского Союза, а удаляясь все дальше и дальше от них.
Так он вошел в зональные воды Турции.
Командование корабля выполняло приказ вождя народов в точности:
„Тревожить малочисленный пограничный флот морского „соседа”.*)
♦) Пограничные турецкие отряды в те годы, кяк никогда раньше, были в страхе. Они как правило делали вид. что не замечают корабли 1Тод флагами красного империализма Москвы.
СТАЛИН И ГИТЛЕР ПРОБУЮТ СВОИ ВОЕННЫЕ ЗНАНИЯ НА ЗЕМЛЯХ РОСС И И .
ЧА С Т Ь ВТОРАЯ,
1941 год, вошел в историческую дату России, как вошли «а вечные времена и годы 1238 и 1812-й.
21-го июня этого года, вся страна всколыхнулась от тревожных гудков на заводах и .фабриках, от позыв-ных сигналов кораблей Черноморского и Балтийского флота, от сирен команд ГТВХО.
В этот летний день июнской ночи, на территорию России вторглась немецкая бронированная армия, застав Советское правительство врасплох.
Триумфальный марш гитлеровских полчищ, через советские Западные границы, открыл перед Российским народом правду, о неподготовленности военного командования к современной оборонительной войне.
Народ России увидел и ложь своих Кремлевских вождей, заверявших всегда о непобедимости СССР.
В те времена, бывший Нарком Обороны К. Ворошилов по радио оповещал страну, что „в случае нападения
капиталистов на миролюбный Советский Союз, они бу-
. .
дут биты на своих собственных землях’1.
21 июня 1941 года заверение Ворошилова не сбы-лись, не сбылись и слова вождя, что „врага советские воины забрасают буденовками”.
Как некогда татарская орда Батыя затопила всю Русь, так теперь бронированный кулак фашистских вандалов опустился на нашу землю.
Не на Советский Союз, а на Россию, на ее народы, которые новый Батый 20-го века решил закабалить под своим владычеством.
На Россию, попавшей вновь в огонь сплошного пожара, а ее многонациональные народы под уничтожение коммунизма и нацизма, поскольку, только благодаря тирании коммунистических вождей, бездарности военного командования под руководством самозванного стратега Сталина — путь -в Россию стал свободен для Гитлера.
В эти страшные дни испытаний и народного страдания, которые никогда не изгладиться из памяти российских людей, ..вожди” мирового пролетариата показали все свое лицемерие, всю ложь своей коммунистической тоталитарной системы.
Никто, ни из мирных жителей, ни из участников войны не забудет даты 21 июня 1941 года, когда все рупоры радиовещательных станций красной Москвы завопили о внезапности войны с фашизмом и что „Гитлеровская нацистская Германия втянула миролюбивый Советский Союз во вторую мировую бойню...” —
Тогдашний министр иностранных дел В. Молотов, меняя окраску лица, произнес призывную речь о защите не Советского Союза, как такового, а национальной России и начал просить помощи не у Сталинской партии, а у своих порабощенных народов, не поясняя даже причин гитлеровского нападения на своего вчерашнего „союзника” СССР.
Повторяя за каждым своим словом о необходимости национальной защиты страны, России Александра Невского, Суворова, Кутузова и спасти Родину от нашествия Гитлера, как и в минувшие времена славных русских богатырей, Молотов, словно забыл, что совсем недавно, за одни только портреты, висевшие в квартирах российских граждан, этих прежних полководцев, советская власть карала вплоть до отправки в лагеря дальнего следования.
В эти грозные для нашей Родины часы, Кремлевские постояльцы настолько растерялись и испугались, что начали призывать парод к тем святыням, которые они уничтожили за время своего владычества.
Сам же отец народов, на красной площади, призывал „братьев и сестер” забыть все обиды и стать грудью на защиту отечества.
И тогда, в дни, когда решалась судьба всей России, Сталин и его сподручные думали не о стране, не о ее народе, а только о своей власти.
Как бы спасти эту проклятую Богом и людьми — власть.
* •
Мод напором мощных бронетанковых фашистских полчищ, советские вооруженные силы молниеносно отошли от государственных границ.
Одни части, не выдержали этого натиска.
Другие — поверив гитлеровской пропаганде — видели в немцах спасение от коммунизма.
Третьи — не захотели вообще защищать свое рабство.
За очень короткий срок, немцы оккупировали беспрепятственно Украину, Белоруссию и часть центральных областей страны. Сталинская же пропаганда, привыкшая все время топтаться в кремлевском вранье, не желая признать перед народом слабость красной армии, улолнома-чивала комиссаров успокаивать жителей „мудростью вождя”, который не позволит врагу топтать социалистические земли колхозов и совхозов.
Дни и ночи громкоговорители разносили по стране ложь о ходе военных действий на многотысячном фронте с гитлеровскими дивизиями, уничтоженных вражеских дивизиях и полках, о немецких пленных, об отбитых назад городах. Слуги „Вождя”, то и дело повторяли призывные речи „отца и мудреца Сталина”; что страна в каком-то временном мобилизационном периоде.
Шум и ложная трескотня растерянного красного командования. позднее дорого обошлись не только воинам России и мирным жителям, но и Заокеанскому миру, как временному „союзнику” кремлевской диктатуры.
ЦК Коммунистической партии и правительство, боялось тогда говорить языком правды и свою бездарность и нераспорядительность в обороне страны перекладывали на плечи мнимых предателей и изменников, которые, якобы, без боя отдавали советские рубежи немцам.
Дикторы Комитета обороны повторяли успокиваю-щие призывы Сталина о том, что страна находится во временном мобилизационном периоде, что Германия с локон века недружелюбное государство к русским, что гитлеровский новый „Райх” вероломно напал на СССР и вторгся в пограничные районы, чем нарушил миролюбие советского правительства и, что Россия сегодня на-ходнтся в стадии оборонительной войны с Европейским националистическим фашизмом, но не с капитализмом, тзк как последний советскому государству пока не угрожает.
Мировой капитализм, о котором твердило советское правительство почти все годы своего владычества и в окружении которого СССР находился, на этот раз не упоминался.
Кремль тогда начинал заигрывать с Америкой и Англией, с целью заручиться их технической и материальной помощью.
Для спасения „коммунизма”, ЦК партии мобилизовало самый большой в мире корпус пропагандистов из числа политработников райкомов, горкомов, обкомов и крайкомов, который не переставая должен был повторять сталинские призывы: Вождь требует „чтобы все живое и мертвое, движимое и недвижимое мобилизовалось для фронта, чтобы все как один, от малого до великого взяли оружие, даже инвалиды и женщины, если нс в силах воевать на фронте, то пусть заменяют боеспособных в тылу у станка и плуга”.
В заключение таких призывов, как правило, следовали слова: .Да здраствует мудрый и любимый отец народов товарищ Сталин. Смерть фашистскому захватчику, с нами вождь, мы победим”.
Эта призывная волна нс утихала по всем тыловым и боевым дорогам. Советское радио старалось, больше чем сами речи политработников, отвлечь народы России от главного зла — коммунизма...
Этой лжи способствовала и агрессивная политика Адольфа Гитлера, который своим рассизмом, пренебрежением к русскому населению, зверствами над военнопленными и разбоем над мирным населением, в конде-кон-цов, заставил народи России все чаще браться за оружие и уходить в леса на партизанщину, а воинов советской армии крепче держать в руках винтовку против непрошенных захватчиков их земли.
* ф
Вожди Ленинской гвардии, с первых же дней своего прихода к власти, готовили свои вооруженные силы к войне с капиталистическим миром, для последнего решительного боя. И через 24-х летнее свое владычество, все еще не были готовы.
Советская власть, в первые же месяцы немецкого вторжения, отдала без боя большую часть Российской территории, оставив ее население на произвол гитлеровского разбоя и голод, так как во всех городах части НКВД и политработники неукоснительно исполняли приказ Сталина: „Сжигать и не оставлять врагу ничего”.
И свои отечественные красные фашисты уничтожали и сжигали: фабрики, заводы, пекарни, склады, аптеки, магазины, госпитали, мельницы элеваторы вместе с миллионами пудов запаса муки и зерна — обрекая население на вымирание.
Советские армии, иод неприятельским нажимом, оказались малосильными к сопротивлению и гибли под сплошным ураганным огнем немцев и попадали в плен.
Военные трофеи фашистов, в первые месяцы войны, для России были ужасны. Несколько миллионов пленных солдат и командиров; тысячи сбитых и захваченных самолетов, сотни тысяч бронемашин, артиллерии, неисчислимое количество пулеметов, винтовок и иного снаряжения.
Единственный боевой участок, 1941-42 гг., на котором гитлеровцы обожгли себе руки, был военно-морский флот на Черном море.
Морские, как и наземные войска тогда, не находились в боевой готовности. Эскадры Черноморского флота, в час начала войны были по приказу Верховного командования в открытом море, все еще в так называемом „учебном походе у берегов дрожащей Турции”.
И все-же, несмотря на свою разбросанность, морские силы, с первых же дней немецкого нападения, быстро переключились с мирных учений на боевые действия без особых затруднений.
Морская служба не наземная. Там царила своя строгая традиционная дисциплина. Там, матросы выпесто-вывались не по учебникам „истории партии ВКПб”, а по заветзм легендарных Нахимовцев, Цусимского боя. а позже защитников восставшего Кронштадта. Там не распевались гимны о „мудром н любимом Сталине”, а с палубы кораблей волны морские рззносили песню иную:
— „На верх вы, товарищи, все по местам...
Последний парад наступает!...
Врагу нс сдается наш храбрый „Варяг”...
Пощады никто не желает!...”
С этой песней Черноморцы защищали подступы к Одессе, Севастополю, весь Крымско-Кавказский район от вражеского воздушного дессаита.
Моряки в плен сдаваться не умели.
Гитлеровское командование предугадало и использовало растерянность верховной ставки Красной Армии, которую взялся возглавлять не компетентный в делах армии человек Сталин.
Моторозированные вражиские корпуса молниеносно докатились до Крымского полуострова и начали сходу форсировать заболоченные местности Сиваша.
Красное командование не учло одного, что идущие фашистские железные полки, это не „белогвардейская” конница несущаяся на врага с саблей в руке, а сплошная стальная махина, перед которой живая людская сила устоять нс в силах хотя бы и хотела.
Советская защита пролива ведущего в Сиваш, даже нс была занесена топографами на карту и была легко уязвима наступающим противником, который маршем обошел оголенные подходы прямо через Чонгарский мост.
Затея Гитлера, в самый короткий срок занять весь Крымский полуостров, как будто бы осуществлялась...
Нацистский генерал Машитейн, возглавлявший поход на Крым, заверил своего фюрера, что основные сухопутные силы Юга — Буденного и Мехлиса разбиты и, что поэтому, корабли Черноморского флота, без помощи наземных войск, не в состоянии будут защищать ни Керчь, ни Севастополь.
Сталин, видя слабость обороны по всему фронту, назначил командующим Юга, малоизвестного генерала Козлова и во всеуслышание предупредил:
„Если Крым не удержите, считаю всех изменниками".
Но и после этого приказа, советские полки отступившие в рукав Перекопа, не могли дальше удерживать наседающего на них врага. Советские дивизии не имели ни достаточного количества танков, ни боеприпасов, не говоря уже о самолетах... они были просто передавлены бронемашинами немцев на высохших болотах Сиваша.9)
Сивашскан бойня, в которой под гусеничными танками фашистов погибли тысячи, почти безоружных воинов России, еще один счет, который будет предъявлен Кремлевским властителям и я на нем нс останавливаюсь.
Город Керчь со своим историческим „Митридатом как и весь Крым, так-же оказался легкой добычей завоевателей.
Но сама крепость Черноморского флота осталась нерушима, хотя и имела вид одинокого воина-обороны.
Не ожидавший ни откуда и ни от кого помощи. Севастополь принял на себя всю тяжесть от наступавших вражеских войск и вместе с населением начал отчаянное сопротивление немцам.
Бои за овладение крепостью возрастали с каждым часом. Неприятель пустил в ход все средства своей пер-
воклассиой техники, чтобы опрокинуть в море гарнизон, но просчитался.
Перед ними стояли не солдаты в серых шинелях, а моряки нахимовцы в черных бушлатах, готовые до одного умереть за свой родной город.
Они, не страшась, что немецкое командование бросило на крепость свои лучшие людские и технические резервы, приняли осадное положение с моря, с суши и воздуха.
Сама же история обошла черноморцев, уделив их героике небольшую страничку во второй мировой войне.
В этой страничке не указаны даже кровавые пути моряков пройденные по Инкерману, Сапун Горе, по долине Черной речки, по Федюхиным высотам и по многим другим предместьям, осажденного Севастополя.
Неравная борьба с врагом началась вопреки стратегии верховного главнокомандующего Сталина, который не надеясь на Севастопольский гарнизон, оставил его без каких либо людских резервов.
Но сплоченность черноморцев показала, что никто другой как именно они, в 1942 году, в лютую зиму и к тому же голодную, дали понять всему миру, что для взбесившихся гитлеровцев под самыми стенами Севастополя, нашлась смирительная рубашка.
Генерал Манштейн, как н сам Гитлер, только тогда, когда столкнулись с упорством черноморских моряков, начали осознавать свою ошибку относительно воинственности российских патриотов и то, что им придется не мало времени топтаться у стен крепости н. что эта крепость неприступна как со стороны суши, так и со стороны моря.