— Какие задачи? Да самые обычные.
Однако озвученные цели ни как не подходили под определение обычные. Журнал жил на инвестиции, а Рязанов хотел, чтобы он развивался за свой счет.
— Это серьезный объем работы, — грустно протянула Ирина.
— Вы испугались? — ухмыльнулся Рязанов. Дамочка была слишком похожа на барыньку, и своей изнеженной красотой и томным взором мало походила на человека, способного заниматься столь непростым делом, как продажи.
— Нет, — ответила потенциальная сотрудница. — Я просто соотношу то, что вы ожидаете от меня получить, с предполагаемым окладом. И пока не вижу резонов соглашаться.
Василий Иванович только крякнул: ах, мы умеем кусаться? Что ж, посмотрим кто кого.
— Ирина Игоревна… — быстрый взгляд в резюме помог нанести ответный и довольно грубый удар, — вам пятьдесят, в этом возрасте найти работу не просто. Может быть, вы несколько умерите притязания и свой аппетит?
На лице Ирины Лужиной не дрогнул ни один мускул:
— Зачем? Во-первых, я на диете, поэтому аппетит у меня более чем скромный. Во-вторых, не я ищу работу, это вы нуждаетесь в специалисте. Относительно моих, как вы выразились притязаний, они обоснованы и привязаны к нужным вам результатам. К тому же у меня есть команда. А это, как вы понимаете, серьезный аргумент. Более того, это — гарантия успеха.
Василий Иванович сокрушенно поджал губы и выдал последнюю заготовку:
— Боюсь, я поторопился, — произнес с сомнением. — Мы с вами, наверное, не сработаемся.
Реплика на собеседницу не произвела ни малейшего впечатления. Все так же безмятежно Ирина ответила:
— Ваш бизнес, вам решать.
«Вот, стерва, — спокойствие в женском голосе восхитило Рязанова. Он сам умел и уважал в других способность держать удар. Кажется, протеже Дианы принадлежала к бойцовой породе.
— Действительно, мне решать.
Решать, в общем-то, было нечего. Лужина идеально подходила на роль начальника отдела рекламы. Рязанов окинул претендентку оценивающим взглядом. Хороша. Очень хороша. Умна, красива, сдержана и похожа на акулку, на небольшую такую аккуратную зубастую акулку. Такая съест, кого угодно, и не подавится. «Будь баба моложе, запросила бы вдвое больше. Мне еще повезло» — последняя мысль и поставила точку в размышлениях.
Василий Иванович почесал переносицу и огласил вердикт:
— Пожалуй, я возьму вас. Но вы уверены, что справитесь с журналом? Сейчас у нас начало декабря. Когда бы вы смогли закрыть проект по себестоимости?
В женских глазах вспыхнули насмешливые искорки.
— Отвечаю, на ваши вопросы по мере их возникновения. Я уверена. Через месяц, максимум полтора журнал выйдет в плюс, — ответила Ирина и расплылась в ослепительной улыбке.
Часть третья
Глава 1. Дуракам везде у нас дорога
В жизни нет ничего плохого и ничего хорошего, все только уроки, требующие усвоения — так считают мудрецы. Свой урок Ильин переваривал две недели. Две недели он перебирал подробности ограбления и гадал: «Как же это я — честный и совсем не смелый человек — решился на такое? Почему потерял 20 тысяч баксов? И главное, от чего на сердце, так муторно?»
Ильин чувствовал: сила, толкнувшая его на преступление, была более значимой, чем обычная жадность. Деньги стали лишь следствием, причины крылись в ином. В чем? На пятнадцатый день размышлений истина открылась: жить по- старому нельзя, нужно совершать Поступки.
«Стало быть, грабеж и есть Поступок? Слава Богу, я никого не убил», — хмыкнул Иван, и только было собрался успокоиться, как новая волна озарений поглотила его. «Я трус, ничтожество, всю жизнь прячусь за чужими спинами, надеюсь на чужого дядю. Мне 54, если можно исправить положение, делать это надо не медля ни минуты».
Эра Просветления началась с заявления об уходе.
— Ты, что ошалел? Какая муха тебя укусила? — взвыл Туманцев.
— Хватит быть на побегушках. Я найду себе нормальное место. И сделаю карьеру.
— Идиот. Сейчас молодым трудно устроиться. Кто тебя такого возьмет? Кому ты такой нужен?
— Какой такой? — взбеленился Ильин. И выложил наболевшее: — Ты лодырь и наглец. Я делаю весь журнал, а ты…
Слово за слово, разругались вдрызг и простились чуть не врагами. Правда, напоследок Колька изобразил благородство:
— Захочешь вернуться — приходи. Мужик ты толковый, надежный.
Иван кивнул, но про себя подумал — никогда. Он больше не нуждался в жалости и одолжениях. Он чувствовал себя сильным, смелым, готовым к свершениям и с уверенностью смотрел в будущее. Светлый образ героя портила одно — маленькая стервозная мыслишка: «Я опять лукавлю. С двадцатью тысячами долларов в кармане совсем не страшно оказаться без работы и совсем не трудно искать себя. Когда не думаешь о куске насущном и дне завтрашнем, чувствуешь себя практически свободным».
Что правда, то правда, шагнуть в новую жизнь Ивану помогла уверенность, которую дали украденные деньги. Но тратить «сбережения» в планы Ильина не входило. Он твердо решил: не брать из кубышки ни копейки и справиться с ситуацией собственными силами.
Первым делом он понабирал работы в издательствах, где требовались фрилансеры. Затем взялся за поиски штатной вакансии. Вопреки ожиданиям проблема трудоустройства оказалась не такой уж страшной. Журналам требовались хорошие редактора. Большой город всегда нуждается в пролетариях умственного труда. Посему снисходя к минусам претендента: большому возрасту и малому профессиональному стажу работодатели обращали больше внимание на плюсы, выдаваемого им продукта — слог и информативность. Пройдя через пару-тройку успешных собеседований, Ильин успокоился и поднял планку — стал искать вакансию заместителя главного редактора.
Через месяц подвернулись сразу два приличных места, затем еще одно. Надо было выбирать и радоваться. Однако Ильин решил не останавливаться и идти дальше — в главные редактора. К огромному удивлению вакансия нашлась довольно быстро. Однажды раздался телефонный звонок.
— Вы еще ищите работу? — спросил мужской голос.
— Да, — признал очевидное Иван.
— И умеете делать все, что обозначили в анкете?
— Да.
— Записывайте адрес, приходите, потолкуем. У нас полноцветный ежемесячный журнал о недвижимости.
Туманцев, узнав про успехи приятеля, даже поперхнулся от возмущения. Откашлявшись, буркнул сердито: интересно, зачем им дилетант понадобился, когда профи пруд пруди. И вообще, не твое это дело, Ваня руководить, наплачешься еще.
— Да уж, как-нибудь, разберусь.
И действительно, разобрался. Нашел хороших авторов, наладил производственный процесс, сошелся с сотрудниками-ровесниками — директором Севой Рубаняком и главбухом Генрихом Сологубом. Ложкой дегтя в бочке меда стали отношения с начальницей отдела рекламы. Но эта беда случилось позднее.
В начале же новой жизни Ивану все казалось радужным и прекрасным. Он чувствовал себя на своем месте, делал свое дело и даже чувствовал к себе уважение со стороны окружающих.
Умаляло ситуацию одно обстоятельство, но о нем Иван старался не думать. Как выяснилось, журнал был проектом сугубо декоративным и служил единственной цели — утешать амбиции своего создателя, крупного бизнесмена Рязанова. Поэтому особых требований к кандидатуре главного редактора не предъявлялось.
— Почему у нас такой маленький тираж? Почему мы не работаем на выставках? Почему у нас нет рекламы? — Ивана тянуло к свершениям, и на первой же планерке он поднял все важные вопросы современности.
— По качану… — задумчиво сообщил Рубаняк.
— А серьезно?
— У нас нет толкового начальника отдела рекламы.
— Я могу потихоньку менеджерить. У нас на прошлой работе так и было. За каждого приведенного клиента платили премию.
— Не надо разводить самодеятельность. Порядок начинается с того, что каждый выполняет свои обязанности и отвечает за это.
— Но…
Серьезный разговор случился, когда Рубаняк выставлялся по поводу дня рождения. Выпив лишнее, директор посоветовал:
— Не лезь Ваня не в свое дело. Твоя задача — обеспечить своевременный выпуск качественного материала. Все!
Генрих Сологуб, тоже хлебнув коньячку, расслабился и объяснил новичку тонкости политического момента.
— Рязанову доходов от нашего журнала не хватит даже на бензин. А хлопот, если ставить дело по-настоящему, не оберешься. Поэтому — мы проект неперспективный.
— Значит, нас скоро закроют? — Иван расстроился.
— Не факт. Но когда-нибудь это обязательно случится. Пока Рязанову нравится быть издателем.
— Не наше это дело обсуждать царскую волю, — то ли согласился, толи остерег от излишней откровенности предыдущего оратора Рубаняк.
По наивности Ильин рванул на груди тельняшку:
— А может, давайте попробуем сделать журнал рентабельным…я могу…
— Не надо, — перебил Сева. — Когда придет время совершать подвиги, нам спустят директиву. Пока будем обеспечивать процесс.
К тому времени, когда правила игры прояснились окончательно, кураж у Ивана прошел. Он получил звонкую должность, приличный оклад, собственный проект, нормальный коллектив. Что еще надо человеку, чтобы достойно встретить старость? Впрочем, о старости Иван не думал. Ему было хорошо. Он свободно и спокойно занимался творчеством.
Однако долго наслаждаться жизнью не довелось. Как-то с утра в издательство явился Рязанов и заперся с Рубаняком в кабинете. Буквально сразу же позвонила заместительница Генриха Сологуба — Марина Львовна, дама, информированная во всех отношениях.
— Иван, вы ничего не знаете! У нас грядут перемены, готовьтесь. Шеф опять что-то выдумал.
Спустя четверть часа руководителей подразделений позвали в кабинет Севы.
— Журнал давно пора сделать рентабельным. Для реализации этой высокой цели завтра на работу выходит новый руководитель отдела рекламы. — Василий Иванович сиял. Было видно: он любит сюрпризы и сейчас пребывает в своей стихии. Еще Ильину показалось, что шефу нравится мрачное уныние на лице Рубаняка. — Это инициативный и сильный специалист высокой квалификации. Прошу любить, жаловать и всячески содействовать.
— Не было печали, — обиженно изрек Сева после совещания. Его задело, что шеф принял решение, не посоветовавшись, за его спиной и скрывать свое недовольство Рубаняк не считал нужным. Хотя бы перед своими. — На хрена нам сильные и инициативные? Завтра же схожу к Рязанову. Пусть расставит точки над «i» и скажет, кто под кем будет ходить.
— Ладно, не бурчи, — утешил директора Генрих. — Поживем-увидим, что за фрукт к нам пожаловал. А на счет короны можешь не сомневаться. Ты здесь царь, бог и воинский начальник.
— Точно? — обрадовался Рубаняк. — Тебе Василий Иванович сам сказал?
Угу, буркнул главбух.
— Все равно надо проверить. Мало ли.
На следующий день Сева знакомил нового сотрудника с коллективом.
— Это наш главный редактор, — голос Рубаняка звенел излишней радостью. — Иван Павлович Ильин. Можно, просто Иван.
Ладонь, протянутая на встречу, показалась Ивану ирреальной, как жизнь на Марсе. Зеленые глаза и того хуже, явно были родом с Альфа-Центавра. Стройная фигурка, ослепительная улыбка, светлый нарядный костюм — материализовавшаяся фантазия произнесла мягким грудным голосом:
— Очень приятно. Ирина Лужина. Можно, просто Ира.
Иван с сомнением покачал головой и даже немного отступил назад — слишком сильным был шок, слишком красивой была женщина, слишком долго и страстно он желал встречи с ней.
— Конечно, конечно, — Ильин смешался и отступил к окну. Там, в не меньшем ошеломлении, стоял Генрих.
— Коллектив у нас небольшой, но дружный… — Сева говорил какие-то банальности.
— Я таких красивых женщин видел только в кино, — прошептал Сологуб.
— А я только в мечтах, — ответил также тихо Иван.
Глава 2. И подвигам несть числа
В жизни всегда есть место подвигу. И не одному.
Определившись с работой, для окончательного самоутверждения следовало устроить личную жизнь. И Иван смело шагнул навстречу нечаянно подвернувшейся удаче.
В одной из редакций, где он проходил собеседование, ожидая менеджера по персоналу, Иван познакомился с литературной редакторшей Милой. Симпатичная блондинка, чуть за сорок, давно в разводе, детей нет. Глядя на обтянутые тонким свитером полушария грудей, на выпирающие соски, Ильин вдруг до умопомрачения захотел секса. И, скрутив в бараний рог страхи, проглатывая окончания слов, промямлил:
— Если вы свободны, давайте встретимся. Завтра вечером вы свободны?
Свидание прошло на высоком идейно-художественном уровне, но (классика жанра), при полном непонимании сторон. Пока, воодушевленная внимательным взглядом собеседника (у журналиста при звуках чужого голоса глаза сами собой обретают осмысленное выражение) Мила подробно живописала печальные коллизии своей биографии, Ильин, представлял себя и новую знакомую в интимной обстановке. Таковая очень даже могла возникнуть. Дама жила одна и, кажется, не была связана обязательствами ни с кем.
«Обломится или нет?» — вопрос вызывал томление в чреслах и раздражение: время шло. В самый неподходящий момент, Мила как раз закончила повествовать о подлеце-муже и перешла к моральному облику любовника номер один, Иван не в силах сдерживать нетерпение, почему-то густым басом рубанул:
— Мила, пойдемте, к вам. Вы такая славная. Я вас хочу.
Наверняка, милая Мила заслуживала прелюдии, красивых слов, ухаживаний. Ничего этого Ильин дать не мог. Его влек голый инстинкт и голод. Поэтому события в квартире новой знакомой разворачивались стремительно, как кавалерийская атака. В коридоре Иван полез с поцелуями, в комнате — под юбку. Когда после непродолжительного отсутствия, Мила вернулась в гостиную в красном очень коротком халате и продемонстрировала полные розовые бедра, Иван полностью потерял самообладание. Дернул шелковый поясок, увидел налитое женское тело, и выпал из реальности. Последующие пятнадцать минут он помнил смутно, но, видимо, оправдал чужие ожидания. На прощание Мила жарко поцеловала его и обозвала жеребцом. То же происходило при следующих встречах. Переступив порог Милиной квартиры, Иван ощущал жаркую волну возбуждения и волок даму в койку. Что характерно за месяц, в течение которого длились отношения, он ни разу не остался ночевать и старался не кушать у Милы, более чем, настойчиво отвергая приглашения сделать и то, и другое.
— Почему? — спрашивала любовница.
Ильин изощрялся, выдумывал всякую чушь. На самом деле он боялся привязаться к Миле. Боялся, что она привяжется к нему. Он приходил в аккуратную квартирку за сексом, только за сексом, и ни чем более.
Радикальный эгоизм не лучший способ для долгой дружбы. Однажды Иван завел дурацкий разговор о том, какие разные женщина и мужчина. Особенно досталось слабому полу. Его Ильин в сердцах назвал продажными суками.
— Неправда, — возразила Мила обиженно и, о лукавое Евино племя, тот час отстроилась от соплеменниц, — возможно, тебе попадались только любительницы легкой наживы. Я совсем не такая. Я — не продажная сука. Разве я у тебя что-то просила? Нет. Мне от тебя ничего не нужно.
— Врешь, — вдруг заскучал Иван. — Зачем бы иначе улеглась со мной в первый же вечер в постель? Только не сочиняй, что я тебе сразу понравился, и ты потеряла голову.
Миле хватило ума не ввязываться в спор. Она вздохнула грустно и прошептала:
— Думай, как хочешь.
Настроение после выяснения отношений было испорчено. Но не настолько, чтобы отказаться от секса.
В постели, посчитав, что Ильин размяк, Милочка вернулась к теме. Иван, только что, благополучно завершив эротический марафон, блаженно улыбался, вперив глаза в потолок. Единственное на что он тот миг годился — это молчать, максимум слушать, какую-то чушь, но ни как ни обсуждать достоинства своей любовницы. Даму же понесло: