— Э... На самом деле у нас есть таблетки, которые вам нужны. Они там, в задней комнате. В кладовке. Пойдемте туда, и вы сами сможете выбрать. У нас много разных. Отведи девушку в заднюю комнату, Мэгги.
Тетенька выходит из-за стойки, и идет к Звездочке, и протягивает ей руку.
— Я тоже пойду, — говорю.
Чайный дяденька говорит:
— А я пойду позвоню.
Тетенька, которая была за стойкой, ведет Звездочку в заднюю комнату. Она вся заставлена коробками, большими картонными коробками, а в этих коробках — другие, поменьше, а в тех, которые поменьше, — таблетки. На коробках, которые картонные и большие, нарисованы стрелочки вверх и написано: «Верх». И еще там написано: «Перевозить с осторожностью. Хрупкий груз»... Надо было бы написать то же самое на Звездочке. Потому что она вся такая... ну, в общем, хрупкая. Кажется, если ее уронить, она сразу же разобьется. Я не знаю, как это еще описать. До нее даже страшно дотронуться.
Чайный дяденька входит в комнату, где много картонных коробок и пахнет пыльным картоном, как будто мы сами не в комнате, а в картонной коробке, внутри. Чайный дяденька говорит:
— Они уже едут.
Тетенька, которая была за стойкой, говорит:
— Может быть, сам с ней займешься? А то мне за это не платят.
Чайный дяденька молча кивает.
Звездочка говорит:
— И где ваши таблетки?
Я молчу, не говорю ничего. Я здесь вообще ни при чем.
Мы со Звездочкой сидим в этой комнате, которая маленькая, и тесная, и пахнет пыльным картоном, как будто это вообще никакая не комната, а картонная коробка, и мы в ней сидим, ну, внутри. Как будто мы тоже таблетки, внутри большой картонной коробки, которая для таблеток. На которой написано «Верх». Только у нас настроение совсем не приподнятое. Даже наоборот. Чайный дяденька тоже сидит тут, с нами. Внимательно смотрит на Звездочку. Как будто боится, что она убежит.
* * *
Я думал, он звонил доктору, ну, чайный дяденька. Но он звонил вовсе не доктору. Он звонил двум другим дяденькам, которым ему вовсе даже и незачем было звонить. Он позвонил:
Полицейскому инспектору Изнасильнику.
Констъебелю Башка-Ананас
Чайный дяденька говорит:
— Парень ничего такого не делал. Зато девочка сделала много всего. Начала оскорблять Маргарет. В устной форме. Требовать какие-то лекарства. Говорила, что у нее есть рецепт, хотя никакого рецепта не было. Она пыталась ее обмануть. И говорила она как-то странно. И мы подумали, что она точно психованная. И наши с Маргарет опасения подтвердились. Она психанула, стала хватать с полок лекарства и запихивать их себе в джинсы.
Звездочка сидит на картонной коробке, которая большая и пахнет пылью.
Звездочка говорит:
— Я не сделала ничего плохого.
Чайный дяденька говорит:
— Тогда почему у вас в джинсах напиханы наши товары?
Звездочка говорит:
— У меня был рецепт на все эти товары.
— Не было у нее никакого рецепта. — Я качаю головой. Иногда я на нее поражаюсь, на Звездочку. Как можно так нагло врать?! — Она их стибрила. Ну, лекарства.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— А ты помолчи.
Это он мне говорит. Я молчу. Не говорю больше ни слова.
Чайный дяденька говорит:
— Мы не стали их изымать на тот случай, если вы захотите снять отпечатки пальцев.
Констьебель Башка-Ананас хмурится и говорит:
— Я думаю, до этого не дойдет.
Звездочка говорит:
— У меня нет никаких отпечатков пальцев, — Ее джинсы набиты товарами, ну, в смысле, таблетками. Она набрала слишком много, джинсы аж распирает. Снизу джинсы приклеены к ботинкам, обмотаны скотчем. Вид у нее подозрительный, правда? Она попалась с наличным... нет, не с наличным... с поличным. И ей уже не отвертеться. Ее посадят в тюрьму.
Тетенька, которая была за стойкой, говорит:
— И нам с Санни не хочется лезть в штаны к маленьким девочкам. Мы же не какие-то извращенцы. — У нее восемь детей. Они давно выросли. И она им давно не нравится, совершенно не нравится.
Звездочка говорит:
— Я ничего не сделала.
— Сначала надо установить личности. — Констъебель Башка-Ананас достает свой блокнот, куда он записывает всех преступников. Сейчас нас тоже туда запишут. — У вас есть с собой удостоверения личности?
— Я его отдала той, другой тетеньке. — Звездочка говорит: — Ну, которая тут работает.
— Ага. — Констъебель Башка-Ананас улыбается Звездочке и говорит: — Какой другой тетеньке?
Тетенька, которая была за стойкой, говорит:
— Здесь больше никто не работает, только мы с Санни.
Звездочка говорит:
— Я его отдала другой тетеньке.
— Звездочка, — говорю. — Не надо врать. Она врет.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— А ты помолчи.
— Это старый прием. — Я объясняю: — Она так уже делала, в баре.
— Я сказал, помолчи. — Полицейский инспектор Изнасильник грозит мне кулаком. Как будто собирается меня стукнуть. — Жалко, что ты не мой сын. Уж я бы тебе врезал. Мало бы не показалось.
Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:
— Ваши удостоверения, пожалуйста. — Он хороший и добрый. — Покажите, пожалуйста, ваши удостоверения личности.
Звездочка пожимает плечами.
Констъебель Башка-Ананас смотрит на меня, улыбается и говорит:
— У вас есть удостоверение личности?
— Нет, — говорю. — У меня нету.
— Вы разве не знаете, что, по закону, вы обязаны всегда иметь при себе удостоверение личности? — Констъебель Башка-Ананас смотрит на Звездочку. Показывает на нее своим карандашом, который даже не обгрызен снизу. Он очень занятой дяденька, этот Констъебель. Ему некогда обгрызать карандаши. Он говорит: — Как ваше имя?
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— И не вздумайте нас обманывать. Мы все проверим.
Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:
— Скажите, пожалуйста, как вас зовут. Вас обоих.
— Стейси Мозгви.
— Томас Стволер.
Констъебель Башка-Ананас все записывает в свой блокнот. Он говорит:
— Стейси, а сколько вам лет?
— Восемнадцать.
Полицейский инспектор Изнасильник ухмыляется и говорит:
— Я так и думал.
— Она опять врет, — говорю.
— А ты помолчи. — Полицейский инспектор Изнасильник говорит: — Сейчас мы допрашиваем барышню. До тебя еще очередь дойдет.
Констъебель Башка-Ананас улыбается и говорит:
— Стейси, а если по правде? Тебе сколько лет?
— Ей не может быть восемнадцать, — говорю. — Мне шестнадцать, а она меня младше.
Констъебель Башка-Ананас смотрит на меня, улыбается и говорит:
— Она — твоя девушка, Том?
— Да, — говорю. — Но вы не подумайте. Мы не делаем ничего такого.
— Все-таки жалко, что ты не мой сын. — Полицейский инспектор Изнасильник качает головой. — Уж я бы повыбил из тебя всю дурь.
Констъебель Башка-Ананас говорит:
— Ты всегда подставляешь свою подружку, Том?
— Ничего я ей не подставляю. И ничего не вставляю. Мы ничем таким не занимаемся. Правда, Звездочка?
Констъебель Башка-Ананас хмурится и говорит:
— Но вы принимаете наркотики.
— Нет, — говорю. — Мы их не принимаем. Я даже не знаю, что это такое. Наркотики.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— Сейчас проверим. Покажи, что у тебя в карманах.
Констъебель Башка-Ананас смотрит на Звездочку и говорит:
— А ты, Стейси? Ты принимаешь наркотики?
— Нет. — Звездочка говорит: — Только когда они есть. А сейчас у меня их нету.
Констъебель Башка-Ананас хмурится и говорит:
— И вы поэтому пришли в аптеку?
Очень даже разумное замечание, правда?
Звездочка говорит:
— Да, мы пришли за таблетками.
Констъебель Башка-Ананас говорит:
— А твой парень, он принимает наркотики?
Это удар ниже пояса.
— Я ни разу не видела. — Звездочка говорит: — Он очень даже приличный и взрослый, Ствол. Да, он такой. Он всегда обо мне заботится.
Да, — говорю. — Я пытаюсь. Но о ней очень трудно заботиться. Она потому что все время врет.
— Это само получается. — Звездочка говорит: — Я нечаянно.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— Ладно, Стейси. Ты помнишь, где живут твои родители?
— Я вообще ничего не помню.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— Думаю, надо их задержать. В воспитательных целях. Пусть посидят ночь в обезьяннике. Там о вас замечательно позаботятся. Вот мы с Терренсом и позаботимся. Да, Терренс?
Констъебель Башка-Ананас встает и потягивается.
— Хочешь провести ночь в обезьяннике, Стейси?
— Не хочу. — Звездочка говорит: — Не люблю обезьян.
— Где живет твоя мама? — Констъебель Башка-Ананас говорит: — Стейси?
— Да. — Звездочка говорит: — Хотите к нам в гости? На чашечку чая? У нас хорошо. И она тоже хорошая, мама.
Я встаю и говорю:
— Я тоже пойду к тебе в гости.
Полицейский инспектор Изнасильник говорит:
— Отведи их ты, Терренс. А то я точно кого-то из них прибью. Надеюсь, хоть одного ты арестуешь.
Я сижу в полицейской машине на заднем сиденье. Звездочка — рядом со мной. Одной рукой я обнимаю ее за плечи, а другой держу за руку. Я пристегиваю Звездочку ремнем, чтобы она не выпала из окна, которое закрыто. Звездочка смотрит в окно. Смотрит на машины. На крыше каждой машины — такая прямоугольная серебристая штука, которая впитывает свет от неба, и от этого света работает мотор. Они все сверкают, их слишком много. Они все едут куда-то, только больше все-таки стоят на месте, и мы тоже вроде бы едем, только больше стоим.
Звездочка говорит:
— Включите вашу специальную мигалку. Ну, которая оранжевая.
— Она не оранжевая, — говорю. — Она синяя.
— Она оранжевая, я видела.
— Нет, — говорю. — Она синяя. У меня все серии записаны на диске.
— Нет у тебя никакого диска. — Звездочка говорит. — У тебя даже нет телевизора.
— Есть, — говорю. — Мне папа купил.
— У тебя нету папы.
— Есть, — говорю.
— Она оранжевая и синяя.
— Нет.
— Сейчас я спрошу.
— Лучше не надо. — Я говорю Звездочке: — Каждый раз, когда ты кого-нибудь о чем-нибудь спрашиваешь, они начинают сердиться. И нам становится плохо. Когда ты кого-нибудь о чем-нибудь спрашиваешь.
— Я знаю, что надо делать. Я уже не ребенок. — Звездочка смотрит на дяденьку, который сидит за рулем. Который хороший. В шлеме в форме ананаса. Который он сейчас снял. Чтобы поместиться в машину. — А вы не включите мигалку? — Звездочка говорит: — Нам интересно, как это будет, когда она включена.
— Ты все неправильно говоришь, — говорю. — Надо было сказать, что со включенной мигалкой мы доедем быстрее.
Звездочка наклоняется вперед и говорит:
— Ствол говорит, что она оранжевая. А я говорю, что синяя.
— Не слушайте ее, — говорю. — Она опять врет. Она специально все перепутала. Я говорил, что мигалка синяя, а она говорила, что, наоборот, оранжевая. Она знает, что не права, а я прав, и поэтому она все поменяла. Она вообще все не так говорит, как надо. Она попросила включить мигалку, чтобы мы посмотрели, какая она. Ну, то есть какого цвета. А надо было сказать, что со включенной мигалкой мы доедем быстрее, потому что машин слишком много, и мы вообще никуда даже не едем, а больше стоим. Но если включить мигалку и еще сирену, тогда нам будут уступать дорогу, и мы доедем гораздо быстрее.
Звездочка говорит:
— Да, пожалуйста. Включите мигалку.
Констъебель Башка-Ананас не говорит ничего.
А я ведь предупреждал.
Мы со Звездочкой чувствуем себя в надежных руках и уже ничего не боимся. За нами присматривает полицейский, и значит, с нами ничего не случится. Мы стоим на лужайке перед домом, где живет мама Звездочки. Лужайка прямоугольная, и дом тоже прямоугольный. И дверь в доме тоже прямоугольная и зеленая, как зеленый горошек. Констьебель Башка-Ананас звонит в дверь звонком и стучит дверным молотком. Он очень хороший, и у него хорошо получается. Все прямо как в фильмах про полицейских, только лучше, потому что все это происходит на самом деле, со мной и со Звездочкой, а обычно с нами вообще ничего не происходит, независимо от того, сколько мы кушаем таблеток и какие таблетки мы кушаем. Ну, то есть когда они у нас есть. Я даже не помню, когда с нами в последний раз что-то случалось. Но, опять же, я ведь вообще ничего не помню. Это из-за таблеток. От них все забываешь.
Констъебель Башка-Ананас звонит в дверь. Дверь открывается, и на пороге стоит тетенька. Это не просто какая-то тетенька, а Звездочкина мама. Она меня очень не любит. Считает меня нехорошим и вообще наркоманом. Хотя сама ест таблетки буквально горстями. Только она их берет у врача, а не у Коробка. Но ведь это без разницы. Она все равно наркоманка. Она стоит вся такая сердитая-сердитая, но меня это ни капельки не удивляет. Я так и думал, что она будет сердиться. Потому что она всегда сердится.
— Стейси. Я так и знала, что этим все кончится. Тебя два месяца не было дома, а теперь ты вернулась и привела с собой этого негодяя. Что ты себе позволяешь...
— Я не нюхала порошок. Правда не нюхала.
— Меня не волнует, что ты там нюхала, а что не нюхала, меня удивляет, что ты привела с собой этого своего дружка. Я тебе, кажется, говорила, чтобы даже духу его тут не было.
— Я его не приводила. — Звездочка говорит: — Он сам пришел. Правда, Ствол?
— Да, — говорю. — Я...
— Миссис Мозгви. — Констъебель Башка-Ананас говорит: — Можно нам войти в дом?
Мама Звездочки смотрит на Звездочку и говорит:
— Ну входите.
Она говорит это только ей, Звездочке.
Звездочка входит в дом, и я тоже вхожу, и констъебель Башка-Ананас — тоже. Мы все входим в дом. Констъебель Башка-Ананас закрывает за собой дверь и говорит:
— Боюсь, миссис Мозгви, вашу дочь взяли с поличным. Она воровала товар в магазине.
— Ты воровала в магазине?! Ты же знаешь, что это плохо, и хорошие девочки так не делают. — Мама Звездочки не смотрит на констъебеля Башка-Ананас, ну, у которого шлем похож на ананас. У него еще стрелки на брюках так замечательно отутюжены, что о них, кажется, можно порезаться. А у мамы Звездочки кошмарные брюки. И к тому же зеленые. Как зеленый горошек. И дом тоже кошмарный, и сама мама — кошмарная, прямо ужас. Поэтому Звездочка здесь не живет. Вы бы тоже не жили с такой вот кошмарной мамой, какая она у Звездочки. Она, мама Звездочки, смотрит телик, когда гладит одежду. Впрочем, этого и следовало ожидать.
Звездочка говорит:
— Мы с ним помолвлены.
— Нет, — говорю. — Не помолвлены. Ну, то есть не по-настоящему. — Она опять врет. Мне уже надоело, что она вечно врет. — Мы вовсе не собираемся пожениться или что-нибудь в этом роде.
Звездочка говорит:
— У меня будет маленький.
— Нет, — говорю. — Никого у нее не будет. Мы даже ничем таким не занимались.
— Звездочка, что с тобой происходит? Стоит тебе открыть рот, так обязательно скажешь какой-нибудь вздор. — Мама Звездочки говорит: — Ты уже взрослая девочка и разбирайся самостоятельно. Ты сама виновата, что у тебя неприятности с законом. Не надо впутывать в это меня.
Констъебель Башка-Ананас говорит:
— Сколько лет вашей дочери, миссис Мозгви?
— Я ему говорила. Я ему говорила. — Звездочка говорит: — Скажи ему, мама. Мне надоело сто раз повторять. Он меня даже не слушает. Что я ему говорю.
— А что ты ему сказала? — Мама Звездочки качает головой. — Он тебя слушает и все слышит, просто он знает, что ты говоришь ерунду. Если он полицейский, это не значит, что он тупой. Сколько, ты ему сказала, тебе лет?
— Восемнадцать.
— Восемнадцать. О господи. — Мама Звездочки говорит: — Было бы мне восемнадцать. Скажи ему правду, Стейси. Скажи ему.
Звездочка смотрит на маму. Смотрит на констъебеля Башка-Ананас. И говорит:
— Тринадцать.
— Ты еще слишком мала, чтобы водиться с таким отребьем. — Мама Звездочки выразительно смотрит на меня.
— Я с ним не водюсь... не вожусь. — Звездочка говорит: — Мы просто дружим и вместе гуляем.