– Отдайте мой рюкзак! – в отчаянии кричал мужчина.
– Ты что разоряешься? – обратился к нему главарь шайки в кепке с коротким козырьком. – “Мой рюкзак, мой рюкзак!” – передразнил он. – А может быть он мой? Чем докажешь? И что ты вообще за птица?
– Я инженер. Мы вместе с местными специалистами разрабатываем одну электронную систему...
– Чего, чего?
– Ну, как бы объяснить вам попроще? Сейчас у многих в домах телевизоры с крохотным экраном. Люди мучаются. В них всё плохо видно. Устанавливают линзы с водой. Но это мало помогает. Мы работаем над устройством, которое позволит создать телевизор с большим экраном. Это очень нужно людям. В рюкзаке детали устройства и приспособления для изготовления. Там нет ничего интересного для вас. Очень прошу! Отдайте рюкзак!
– Ну-ка, Заморыш, ты как самый смышлёный загляни в мешок!
– Там какие-то железки с проводами. Ни денег, ни вещей нет, – сообщил тот через короткое время.
– Ладно. Злодей, покарауль его! А мы пойдём, помозгуем. Шайка скрылась в темном проеме двери.
– Я думаю, нужно замочить его, а железки продать, – высказался первым долговязый Ротшильд. – Раз это такое важное дело, деньжищ слупим тьму.
– Дурак! Куда ты это продашь? Кто будет с нами разговаривать и что мы сможем объяснить с нашим незаконченным начальным?
– У меня незаконченное среднее, – вякнул кто-то.
– Знаем, знаем тебя, отличник! Как ты по два года сидел в каждом классе!
– Я опасаюсь, – вступился осторожный Череп, – что, возможно, этот фрайер подстава. Отпустим его, а он побежит к мусорам и вскоре всех нас здесь заметут.
– Кто ещё хочет побазарить?
Все остальные молчали, и тогда после некоторого раздумья, главарь сказал:
– Возможно, мужик не брешет и эти железки принесут большую пользу. Моя мать, к примеру, даже в очках мучается и почти ничего не может увидеть в этом КВНе. Хоть нас называют отбросами общества, мы не враги своему народу и, если от железок будет польза людям, их надо отдать. Поэтому мужика отпустим и даже дадим ему охрану, чтобы какая-нибудь другая братва его по дороге не ограбила. Если же окажется, что железки фуфло, а он подстава, охрана его замочит.
– Мы тебя отпускаем, Эдисон! – вскоре сообщил он связанному.
– Я не Эдисон, а Николай Смирнов.
– Ладно, Николай Эдисон. Мы решили тебе поверить. Бери свои железки и дуй, чтобы поскорее сделать телевизор с большим экраном. Может быть, и моя мать доживёт до этого и порадуется. Даем тебе охрану, чтобы опять не стырили твой мешок. Она доведет тебя с железками до самого твоего завода, или как его ... С тобой поедут Заморыш и Злодей.
Когда трое подозрительных мужиков уселись в полупустом вагоне электрички, сидящая поблизости женщина в испуге схватила свои вещи и отодвинулась подальше. Злодей тотчас достал бутылку и спросил инженера:
– Будешь?
Услышав отрицательный ответ, сказал:
– Ну и дурак! А мы будем.
В основном он пил сам и вскоре заснул. А Заморыш всю дорогу разговаривал с инженером.
К вечеру они прибыли в Москву, и инженер повёл всех ночевать к себе домой. Его мать настороженно отнеслась к гостям, но, не подав вида, напоила их чаем и постелила на кухне на раскладушках.
– Ты теперь убедился, что он не легавый, – шепотом проговорил Заморыш Злодею. – Разве легавый привёл бы нас к себе домой? Эдисон – настоящий инженер, – продолжал с завистью Заморыш. – Он рассказал мне так много интересного об электричестве!
На другой день они проводили инженера к зданию с вывеской: “НИИ Радиоэлектроники” и остались ждать на лавочке вблизи входа. Через какое-то время инженер появился и, не скрывая радости, сообщил: “Эксперты одобрили разработку. Уверен, что через пару лет все мы сможем пользоваться телевизорами с большим экраном.
Вечером “охранники” уезжали домой. Улучшив момент, когда станционный туалет опустел, Заморыш сказал Злодею:
– Поезжай один. Я остаюсь. Хочу здесь поучиться. Эдисон обещал помочь – уж больно меня заинтересовало электричество.
– А что в нём интересного?
– Ты понимаешь, как ток бежит по проводам?
– Нет. Но на кой мне это надо?
– Дубина! А я хочу это понять. Может быть, стану грамотным, как Эдисон.
– Балда! Для этого надо учиться полжизни! Да ещё мозгами тронешься!
- А я всё-таки хочу попробовать. Может быть, когда-нибудь и сам придумаю полезную штуку...
– Ты это серьёзно?
– Вполне.
– Так не едешь?
– Нет.
– Значит, ты решил завязать? – с угрозой спросил Злодей. –Знаешь, что за это полагается?!
– Передай Плешивому, что я ему очень благодарен за то, что приютил меня. Ведь я умирал от голода. Побирался по помойкам. Я этого никогда не забуду. И, конечно, я никогда не продам братву.
– Это твоё последнее слово?
– Да.
– Ну, что же, прощай Эдисонов брат. – С этими словами, в ответ на протянутую для прощания руку Заморыша, Злодей всадил ему нож в грудь.
Вскоре на малине состоялась встреча Злодея с братвой.
– Да, измена должна быть наказана, – произнёс Плешивый, выслушав рассказ Злодея. – Но, может быть, Заморыш, а у него была хорошая голова, со временем стал бы ещё одним Эдисоном и тоже придумал что-нибудь полезное людям. Но это полезное мы уже никогда не увидим, а жаль... Давайте помянем его, – и он стал разливать из бутыли в подставленные гранённые стаканы мутную жидкость.
2008 г.
НЕУДАЧНИК
– Я хочу с тобой серьёзно поговорить, – начала Катя, когда. Сергей уже собрался уходить на работу.
– Может быть, перенесём разговор на вечер?
– Нет, я больше не могу ждать! Наша совместная жизнь с тобой не складывается. Прежде чем расписаться, мы решили пожить вместе. Это длится уже почти полгода, и я окончательно убедилась, что мы должны расстаться.
– Я тебя не устраиваю, как мужчина...?
– Нет, с этим все в порядке и человек ты такой, с которым можно ладить, но ты не можешь хорошо ориентироваться в ситуации, показать себя должным образом окружающим и особенно начальству, недостаточно активен, а ведь иногда нужно кого-то отодвинуть с дороги плечом. Нет, я не говорю идти по трупам. Такова жизнь. В общем, ты размазня, неудачник.
– Но, Катенька...
– Можешь не продолжать, знаю, что ты мне скажешь... Я это уже слышала. Ну посмотри, как мы живём! Тебе 29, а ты простой инженер проектного отдела. Какие зарплаты уже получают твои одногодки! А твоя эта жуткая коммуналка на Сретенке! Я её просто ненавижу, так же, как и твоих кошмарных соседей! Пословица: “С милым рай и в шалаше” устарела. Она была хороша в те времена, когда у всех были удобства во дворе. Ну разве так можно жить во второй половине двадцатого века?! Я больше так не могу! Давай расстанемся, как цивилизованные люди: без скандалов и сцен. Останемся друзьями. Я сегодня возвращаюсь к родителям.
– Но...
– Не уговаривай меня, пожалуйста. Моё решение окончательно. “Лодка любви разбилась о быт,” – грустно улыбнулась она.
Сергей был подавлен. “Лодка любви разбилась о быт, лодка любви разбилась о быт,” – не переставая повторял он. Работа не ладилась.
Всё валилось из рук. В обед не пошел в столовую – кусок не лез в горло. Не испытывая особых надежд, направился в профком.
– Как продвигается очередь на жильё? Моя жизнь рушится, жена решила уйти от меня – не может больше жить в коммуналке, где по утрам нужно занимать очередь в туалет! Когда я смогу получить хоть что-нибудь?
Ответственная по соц. быт. сектору достала толстую тетрадь.
– Смотрите, какой у нас огромный список претендующих на улучшение жилищных условий. В этом году мы заселили дом на 40 квартир, но это капля в море для коллектива в 1500 человек. В первую очередь мы обеспечиваем ветеранов войны, матерей одиночек, многодетные семьи. Ваша площадь, кстати, превышает минимальные 8 квадратных метров на человека. Так что вам ждать долго.
– Сколько же?
– До пенсии, – грустно пошутила она.– Советую копить на кооператив или взять в долг.
“Копить, – уныло подумал Сергей, – и с такой-то зарплатой? Занять? У кого и как потом отдавать?”
Ни на что не рассчитывая, он всё же обратился к руководителю группы:
– Алексей Петрович! Как насчёт повышения зарплаты? Жить не на что, налоги, заёмы... Остаются гроши. От меня решила уйти жена.
– Хорошая жена не уйдёт! Шучу! А с зарплатой дела неважные. В институте сейчас на это денег нет. Возможно, весной удастся прибавить кое-кому рублей по сто. Ты, кстати, сколько у нас работаешь?
– Три года.
– У нас люди ждут прибавки значительно дольше. Вот года через три, если будешь работать так же хорошо, как сейчас, прибавку получишь.
– Но ведь на собрании вы говорили, что я работаю лучше, чем многие другие, отдача больше. Как же с лозунгом: “Оплата по труду”?
– Ты должен понять. У нас многие старше тебя, у некоторых дети..., так что в первую очередь прибавка им. Не взыщи.
Сергей не видел никакого просвета. Он ещё достаточно молод. Силы есть. Мог бы подрабатывать ещё где-нибудь вечерами. Так нет. По законодательству работать по совместительству могут только рабочие, инженеры - нет. Что делать? Как жить дальше? Выхода нет...
Вечером по дороге от метро до дома в густой жиже воды и снега он промочил ноги – не выдержали видавшие виды ботинки. Не обращая на это внимания, зайдя в комнату, не стал переобуваться. Мучительно хотелось есть. Открыл форточку и достал, висящий за окном свёрток с сосисками (купить холодильник было несбыточной мечтой). Газета, в которой были завёрнуты сосиски, размокла. Он достал две неприятно мокрые и скользкие. Включил из комнаты персональную лампу на кухне, подключённую к его личному счетчику. Зажег газ в коптящей перекошенной конфорке.
“Что это за жизнь? – думал Сергей. – Что это за страна, в которой невозможно жить и один выход – умереть!” Он вспомнил, как в 38-м году арестовывали отца, которого уже больше никогда не видел, как конфисковывали имущество, отбирали квартиру и как через два года умерла мать, которая как жена, “врага народа” не могла найти нормальную работу, как её травили.
Вспомнил, как мучилась, пытаясь его прокормить, в этой жуткой коммуналке бедная бабушка и, как у него не хватало денег похоронить её. Как четыре года после окончания школы проработал слесарем, так как не мог поступить институт, пока посмертно не реабилитировали отца. Мог ли он забыть, как плакала бабушка, читая бумажку размером в пол-листа, где говорилось, что отец был осуждён на 10 лет, а в 41-м году умер от сердечной недостаточности. Как стало потом известно, всех осуждённых на этот срок просто расстреляли. И никаких слов извинений или сочувствия. Жизнь человека оценили клочком бумаги.
Вот он, Сергей, неудачник, а, по сути, жертва жуткого времени, в котором родился и жил. Единственное светлое, что было в его жизни – это Катя, а теперь и её нет! Как жить дальше? Он выключил газ, оставив кастрюлю с сосисками на плите. Шатаясь, словно пьяный, побрёл к себе в комнату, в полутьме больно ударился о большой сундук в коридоре. Подумал: “Когда же его, наконец, уберут? А, впрочем, мне уже всё равно”.
В центре комнаты на потолке зловеще чернел крюк. Когда-то здесь висела большая хрустальная люстра, которую бабушка продала, когда Сергей тяжело болел воспалением лёгких, и ему нужно было усиленное питание. “Хорошо ещё, что потолки высокие, а то при моём росте, – подумал Сергей. – Нужно бы оставить какую-то записку, но для кого?”
Словно в дурмане достал из шкафа последнее их с Катей приобретение – новую бельевую верёвку...
Прошли годы. У Кати за плечами остались два неудачных брака. Оба её мужа были вроде людьми неплохими, энергичными, успешными, что Кате импонировало. Но в отношениях с ними не было той теплоты, сердечности, родства душ, которые её когда-то связывали с Сергеем. На поверку оказалось, что это важнее всего прочего.
Однажды подруга пригласила её на юбилей своего мужа. Справлялось пятидесятилетие. Торжество отмечали в ресторане. Катя немного опоздала. Когда она заняла своё место, все были уже в сборе и даже прозвучали первые тосты. Катя начала с любопытством рассматривать присутствующих. Многие были ей знакомы, но были и люди, которых она видела впервые.
В противоположном конце стола она увидела высокого, бородатого мужчину. Его дорогой элегантный костюм, импортный красивый галстук, очки в золочёной оправе свидетельствовали о хорошем вкусе и достатке хозяина. Рядом с ним сидела также прекрасно одетая молодая, красивая женщина. Эта пара приятно выделялась среди прочих гостей и потому вызвала повышенное внимание Кати. Ей сразу показалось, что-то знакомое в облике мужчины. Внимательно приглядевшись, она обомлела. Это был Сергей: возмужавший, солидный, уверенный в себе, какой-то академичный. Такой вид ему, видимо, придавала борода.
Как только подруга, обходящая поочерёдно гостей, подошла к Кате, та поинтересовалась:
– Кто это? Вот тот мужчина с бородой?
– Это новый знакомый мужа. Он у нас впервые. Он с женой, профессор, очень преуспевающий. Недавно получил Госпремию.
– А как его фамилия?
– Фамилия...? Точно не помню, но, кажется, начинается на...П.
– Петровский?
– Кажется, да. Да, кажется, Петровский.
Катя была взволнована и обрадована: “Как хорошо, что он жив! А ведь до меня доходили слухи, что он пытался покончить с собой. Я не поверила им. Ведь, чтобы совершить такое, нужно быть человеком достаточно мужественным и решительным. У Сергея как раз этих качеств недоставало, и потому возможность суицида в случае с Сергеем я полностью отмела. К тому же в тот момент у меня был разгар романа с первым мужем. А о Сергее я заставила себя забыть. Все, что связано с ним считала перевёрнутой страницей жизни. Теперь же я так рада, что оказалась права.
Он жив и так изменился! Жаль, что в своё время я не сумела подтолкнуть его к переменам, что его побудил к этому только наш разрыв. Но как всё случилось, как он жил эти годы?”
Кате не терпелось это услышать из его уст. И интересно, как он прореагирует на её появление? С трудом дождавшись перерыва в застолье. Катя устремилась к дальнему концу стола.
– Вы Сергей? Сережа...?
Мужчина встал навстречу Кате и стал с любопытством её рассматривать. Пауза затянулась и Кате стало неловко.
– Серёжа, ты меня не узнаёшь?
Мужчина протянул ей руку для приветствия.
– Владимир Петрович Покровский.
Катя остолбенела, на мгновение лишилась дара речи.
– Извините... Вы так похожи на моего друга молодости. Я в шоке. Ещё раз извините...
Видя её состояние, Покровский улыбнулся и попытался успокоить побледневшую и не находящую себе места Катю.
– Я сталкивался с подобным феноменом. В жизни бывают двойники, похожие, как близнецы. Видимо я и ваш друг действительно очень схожи.
Меж тем Катя было совершенно подавлена. Значит то, что ей говорили о Сергее, правда! И... А ведь он с его способностями вполне мог бы достигнуть того же, что этот Покровский, жить, наслаждаться жизнью, сейчас улыбаясь стоять перед ней... Катя не могла сдержать слёз.
– Извините, что я разочаровал вас, мне очень жаль, но мы не в силах многого изменить. Я сожалею. Было приятно познакомиться, – откланялся Покровский.
2007 г.
Полёт Гагарина
– Внимание! Внимание! Сейчас будет предано важное сообщение! – прозвучал голос Левитана в привычных к тишине залах Ленинки. Сотни людей вздрогнули и возбуждённо зашумели.
– Неужели опять война?! – в ужасе произнёс кто-то.
– Этого не может быть, воевать вроде не с кем. Наверное, умер кто-нибудь из членов Политбюро.
– Раньше здесь об этом так не объявляли. Может быть сам Он?