– Да, – выдавил он.
– Ну и замечательно! Я сама дам рекомендацию. На этой неделе, не позже, жду заявления.
“Ну что же, пойду писать...” – решил Славнов, затушив сигарету. Он тихо пробрался в крохотную кухню их однокомнатной хрущевской квартиры. Положил на обеденный стол, который одновременно служил и его письменным столом, когда не использовался по прямому назначению, лист бумаги.
“Что я делаю?” – рука буквально отказывалась писать. Нахлынули воспоминания. 1937 год. Он мальчишка. Их, второклассников, заставили заклеивать в учебниках истории фотографии прославленных маршалов. Тухачевский, Блюхер, Егоров ...– эти люди награжденные таким количеством орденов – враги народа? Это не укладывалось в голове. В их подъезде из 12 квартир были арестованы хозяева девяти. Он никогда не забудет, как на его глазах в кузов грузовика швыряли, как дрова, книги зам.наркома финансов, с сыном которого, начитанным и приветливым мальчиком, он дружил. Вскоре, как и его отец, исчез и мальчик. А во всех девяти квартирах появились новые жильцы. В том же году арестовали брата мамы, доброго и всегда улыбающегося, дядю Шуру. Его красавица жена, тётя Надя, осталась вдовой, а его сын – без отца.
А, как недавно плакала его, Димина жена, когда получила извещение что реабилитирован её отец – простой инженер, работавший на заводе. В извещении было написано, что он (молодой и здоровый мужчина, арестованный в 1938 году) умер от сердечного приступа в 1941 году. Хотя давно уже было известно, что всех арестованных и осуждённых на сроки по пресловутой статье, просто расстреливали. Возмущению жены не было предела: в бумаге ни слов сочувствия, ни извинения, а само извещение напечатано на клочке бумаги. Такова цена человеческой жизни.
И вот он Славнов пишет заявление о приёме в эту партию, которая вскармливала палачей. Партию, державшую десятилетиями народ на положении полукрепостных крестьян, партию одурманивающую людей своей беззастенчивой пропагандой, отрезавшую их от всего мира, вынуждающую говорить правду только полушепотом на кухне под звуки включенного радиоприемника. Что же он делает? Кто победит: его принципы, его человеческое достоинство, или ...?
“Вступай, вступай! – при каждой встрече твердит ему тесть. – У нас только комунякам дорога. Если хочешь блага своей семье, вступай. Иного не дано”. Он не может, не имеет права забывать о тех за кого в ответе: сын скоро пойдёт в школу. Через несколько месяцев у них родится ещё ребёнок. Как обеспечить им нормальное существование? Вспомнилось, как только вчера жена в очередной раз вернулась от соседки — буфетчицы со взятой в долг мятой пятёркой. Как она, почти плача, сказала: “Когда же всё это кончится?”
С горечью в сердце, сцепив зубы, Славнов начал писать: “Прошу принять меня ...”
2009 год.
МЕЧТА ИДИОТА
Сергей был в прекрасном настроении. Только что купил в ЦУМе велосипед и сейчас бережно катил его по тротуару. “Сбылась мечта идиота,– улыбаясь, думал он,– в 27 лет впервые сяду на велосипед. Ну что же. Лучше поздно, чем никогда. Велосипед — это уже что-то. Конечно, иметь мотоцикл несравнимо лучше, но это несбыточно для молодого инженера”.
Вскоре он обратил внимание на идущую впереди него девушку. Она была довольно высокой, может быть чуть ниже Сергея. Светлые длинные волосы доходили до лопаток. Тонкую талию опоясывал ремешок, делающий фигуру ещё более рельефной. Даже низкий каблучок туфель не мог не подчеркнуть стройность ног. Сергей невольно залюбовался. С огорчением подумал: “Не везёт мне – не встретил ещё ту, которую полюбил бы по-настоящему и которая ответила бы мне взаимностью”. Эти мысли невольно отвлекли Сергея от велосипеда. Взгляд его целиком сосредоточился на лёгкой фигурке девушки.
Через плечо девушки был перекинут ремешок, на котором висела крохотная сумочка – кошелёк. Под мышкой она держала картонную коробку, обернутую в разноцветную бумагу. “Наверное что-то купила в Детском мире,” – решил Сергей.
Вдруг девушка охнула, остановилась и, наклонившись, начала массировать лодыжку. При этом она выронила коробку, а когда нагибалась, то на мгновение обнажилась намного выше колена её стройная нога, что не могло не взволновать Сергея.
— Что случилось? Могу ли я чем-нибудь помочь? – спросил он, подойдя к ней. Девушка обернулась. И тут он увидел её глаза- голубые, голубые. В них была растерянность и боль. Он ещё никогда не видел, чтобы глаза так передавали состояние человека. Он был потрясён.
– Может быть вам нужен врач?
– Нет. Нет. Это скоро пройдёт. Со мной так уже бывало.
– Давайте я остановлю вам такси.
– Нет спасибо. Такси мне не подходит. Я живу за городом и сейчас направляюсь к Казанскому вокзалу.
– К Казанскому? И мне туда же. Вот купил велосипед и теперь везу его домой. Вынужден идти пешком, в транспорт с ним никуда не пускают. Знаете что! Раз нам по пути, давайте поступим так: вы сядете на велосипед, а я вас повезу, идя рядом.
– Да что вы! – девушка смутилась. – До вокзала так далеко!
– Мне это, правда, не тяжело. Садитесь, пожалуйста.
– Но почему вы не едете на нём сами, а идёте пешком?
– Мне стыдно признаться, но я не умею на нём ездить. Это мой первый велосипед, так сложилось. Садитесь, садитесь.
– Мне очень неловко затруднять вас.
– Ерунда. Я буду рад помочь вам.
Когда они двинулись, укрепив коробку на багажнике велосипеда, девушка немного успокоилась – видимо острота боли прошла.
– Он такой красивый! Так мне нравится!– сказала она, поглаживая никелированный руль, – у меня никогда не было велосипеда. Родители не имели средств. Заработки маленькие, а семья большая. Поэтому я тоже не умею на нём ездить.– продолжала она, словно ставя знак равенства между ними в этом вопросе. Нынешним летом после окончания 9-го класса, я поработала в пионерлагере вожатой. Немного скопила денег и сегодня купила сестре подарок. Ей исполняется 10 лет, и такой красивой куклы у неё не было никогда. Она будет счастлива.
Во время долго пути через Кировские и Красные ворота к Комсомольской площади Сергей и Женя – так звали девушку – успели о многом переговорить и многое узнать друг о друге.
Девушка нравилась Сергею всё больше. В какие-то моменты, чтобы сохранить равновесие, она невольно опиралась на Сергея, и касание её груди его безумно волновало.
Однако путь оказался не столь лёгким, как можно было ожидать, и Сергей порядочно устал, пока они добрались до цели. Перед входом в вокзал Женя сошла с велосипеда.
– Нога почти совсем прошла! Как это замечательно!
– Наша электричка только что ушла. До следующей минут 40, – сказал Сергей галантно усаживая девушку на скамейку и вытер потный лоб. – Пойду куплю билеты.
– Мне не нужно: у меня проездной.
– У меня тоже, но этому красавцу нужен багажный.
Заглянув в кассовый зал, где было полно народа, Серей понял, что ему с велосипедом не протиснуться к окошку кассира. После некоторого раздумья он вернулся к Жене и оставил ей велосипед, ещё раз с восхищением взглянув на него.
— Пожалуйста, присмотри за ним.
Девушка посмотрела на Сергея широко раскрытыми глазами, но ничего не сказала.
Стоя в очереди в кассу, Сергей думал: “Какая чудесная девушка! Может быть мне наконец повезло и она та, которую я ждал? Конечно между нами разница в 10 лет. Но это не должно быть помехой! Она живет на соседней станции. На велосипеде каких-нибудь 20 минут. Они смогут часто видеться. У меня такое впечатление, что я ей тоже понравился. А какие у неё глаза! Им предстоит ещё целый час езды. Он сможет сидеть напротив неё, любоваться, говорить, говорить, держать в своей руке её руку. В предвкушении всего этого замирала душа.
Когда через 10 минут Сергей вернулся, то с изумлением обнаружил, что ни Жени, ни велосипеда нет. Он несколько раз выбегал на платформу, возвращался в зал ожидания. Всё было напрасно.
Стало очевидным, что больше он никогда не увидит Женю. Но как такое могло случиться?! Произошедшее было просто невероятным! Он допускал мысль, что Женя не хотела продолжать знакомство. Но об этом она могла бы сказать, поблагодарить за то, что выручил, и уйти. Но так сбежать... Это совсем не вязалось с её милым личиком и чистыми глазами. Сергей был поражён несовместимостью случившегося с тем, что видел и чувствовал совсем недавно.
Ушёл один поезд, второй, третий, а он, всё ещё на что-то надеясь, стоял около скамейки, у которой оставил Женю и велосипед, нервно теребя уже не нужный багажный билет.
2008 г.
ОДИН ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ АБРАМОВИЧА
День выдался на редкость суматошным, и Абрамович вернулся домой позже обычного. С утра и до самых сумерек заведующий комбинатом общественного питания Абрамович мотался по базам. Он выбивал дефицит — мороженое мясо, рыбное филе и другие продукты, необходимые для бесперебойной работы столовых, в которых кормился весь мединститут.
Уже 23 года он занимал эту высокую должность. Совсем не легко, когда под твоим началом трудится более 100 человек работников питания. И все эти годы начальство было им довольно, и студенты были сыты. На базах все его знали, шли навстречу всем его просьбам, поэтому хоть сегодня особенно нервничать не пришлось, но Абрамович всё же устал.
Посетовав на одышку – о этот лишний вес! – Абрамович начал облачаться в домашнюю пижаму. За этим занятием его застал звонок. Звонила секретарша ректора.
– Соломон Маркович! Приглашаю Вас на совещание к САМОМУ. Завтра в 8.00.
– Боже мой! Оксаночка, вы меня пугаете! Ведь раньше совещания не начинались ранее 10 часов. Случилось что-нибудь сверхъестественное?
– Как, вы ничего не знаете?
– Я сегодня не был в институте. Целый день на базах. Пришлось попотеть, чтобы достать кое-какой дефицит.
–Так вы ничего не знаете?!! У нас ЧП: иностранные студенты объявили забастовку — бойкотировали все занятия. Завтра на разборку приезжает из Киева зав. Управлением учебных заведений ЦК КПСС Украины. Что будет!
– А при чём здесь я? Наверное, моя персона на этом совещании ни к чему?
– У меня список обязанных явиться, который мне продиктовал САМ. Вы там фигурируете, так что до завтра.
– Какое отношение я имею к этому инциденту с иностранцами? – терялся в догадках Абрамович. Никакого!
Но всё же он начал нервничать, плохо спал и на следующее утро, разбитый и осунувшийся, в 7:45 был уже в институте.
Абрамович уже давно выработал для себя определённую линию поведения при общении с начальством. Что касается совещаний, то на них какие бы то ни были на то причины, никогда нельзя опаздывать. Но и приходить намного раньше тоже не следует. Сидишь, мозолишь глаза разным начальникам, и у них могут родиться идеи, как тебя зацепить, если даже это раньше не планировалось. Оптимально нужно появляться за пять минут до начала. Поэтому в распоряжении Абрамовича оставалось ещё немного времени. “Загляну-ка я в начальственный туалет, – решил он, – тем более ещё неизвестно, как долго придётся заседать”.
Этот туалет, расположенный недалеко от приёмной дирекции, все называли “Начальственным,” так как на этом этаже не было учебных аудиторий, только кабинеты начальства. Соответственно посетителями туалета были в основном хозяева кабинетов. По этой причине данное заведение резко отличалось от других многочисленных институтских туалетов чистотой и даже некоторым уютом. Чистота и порядок в нем были предметом постоянной гордости непосредственного начальника Абрамовича — проректора по административно-хозяйственной части Иванова.
Посещение туалета вызвало у Абрамовича воспоминания о событии, имевшим место быть где-то полгода назад. Тогда его страшно напугал экстренный вызов к прокурору.
Шло расследование должностных преступлений работников торговли и питания. Тщательно проанализировав всю свою деятельность за предшествующие несколько лет и ещё раз убедившись, что за ним больших грехов нет, а лишь мелкие грешки (у кого их не бывает), Абрамович несколько успокоился. Однако, по дороге в прокуратуру раз десять забегал в туалет, а в кабинет вошел бледный с трясущимися руками. К его удивлению, прокурор, известный своей жестокостью, встретил Абрамовича с улыбкой.
– К нам на днях прибудет комиссия из самой Москвы. Нужно хорошо угостить товарищей. Я слышал, что вы большой мастер по организации банкетов. Можете устроить его в одной из столовых вашего института?
– Конечно! Буду очень рад сделать это для вас.
– Вот и хорошо. Но чтобы продукты были самого высокого качества – с рынка, а напитки – самые лучшие. Мы с вами потом рассчитаемся.
– Всё обеспечу в самом лучшем виде!
Банкет прошел на высоте. Подвыпивших, весёлых гостей поздней ночью развозили по гостиницам на “Волгах” из прокуратуры. Прошло несколько дней. Из прокуратуры ни звонка с благодарностью, ни тебе оплаты за банкет. Выждав ещё пару недель и поняв, что оплаты не будет, Абрамович собрал заведующих цехами и предложил скинуться. Притом он первым достал из кармана и положил на стол пачку денег. Никто не стал возражать: кому хочется ссориться с прокуратурой? Абрамович не был особенно огорчён, хоть и расстался с хорошенькой суммой денег. “Вот и на этот раз, – успокаивал себя Абрамович, выходя из начальственного туалета, – наверняка я волнуюсь напрасно.”
Ровно в 7:55 он уже входил в кабинет ректора, миновав стол за которым восседала длинноногая красавица Оксана. И хотя Абрамович был очень озабочен, он не мог не позволить себе послать этой красотке воздушный поцелуй. За что тотчас был награждён милой улыбкой.
В кабинете уже были почти все приглашенные: проректоры, деканы, их заместители, заведующие кафедрами, старейшины землячеств иностранных студентов, комендант общежития.
“Зачем здесь Гунтмахер?” – подумал Абрамович, прошел в дальний угол и сел рядом с ним. В огромном кабинете стояла напряженная тишина, нарушаемая иногда настороженным шушуканьем.
Но вот напольные часы пробили 8 часов. Однако заседание не начиналось. Было видно, что нервничает и сам ректор. Напряженное ожидание продолжалось ещё минут 15. Наконец дверь широко отворилась, и в комнату вошла, вернее, ввалилась высокая дородная женщина с мрачным каменным лицом. Строгая чёрная одежда подчёркивала её суровость. “Ну просто Васса Железнова”, – подумал Абрамович. Все встали. Ректор выскочил из-за своего стола, подбежал к вошедшей и подобострастно пожал небрежно протянутую ему руку. Затем он проводил женщину к специально поставленному для неё мягкому креслу, в которое она тяжело опустилась.
– Мария Ивановна, разрешите начать? – вкрадчивым голосом спросил ректор. Та слабо кивнула головой.
– Прежде всего, я хочу представить вам присутствующих здесь работников института.
И ректор начал перечислять, называя фамилию, имя и отчество каждого. Когда дело дошло до Абрамовича и коменданта общежития, то были названы только фамилии.
“Видимо, чтобы не дразнить гусей”, – подумал Абрамович, заметив, как передёрнулось лицо Марии Ивановны при упоминании его фамилии.
– А сейчас хочу предоставить слово представителям землячеств, пускай они объяснят причину такого странного поведения иностранных студентов, которое всех нас удивило и потрясло. Конечно же, наши сознательные советские студенты никогда бы не позволили себе сорвать учебный процесс.
Со своего места резко поднялся старейшина студентов из Индии — белозубый, смуглолицый, очень худой юноша с чёрными, как смоль, волосами.
– Я хочу сказать ...
Мария Ивановна резко прервала его взмахом руки. Опытный партийный работник, она, видимо, имела заготовленный план действий, как “спустить пар” у взбунтовавшихся студентов, направить их эмоции в нужное русло.
– Мне уже всё ясно, – начала Мария Ивановна хорошо поставленным голосом оратора, умеющего убедить аудиторию в чём угодно.