- Увидитесь на похоронах твоей коммунякской партии, - сказала знаменитость в расстёгнутой рубашке, фамилия которого вертелась у Лялина на языке, но никак не вспоминалась.
- Клоун! Володя-дурачок! - пробурчал мужчина в строгом костюме.
- А вот поглядим - посмотрим, кто из нас дурачок, когда я выиграю пари, - беззлобно ответствовал мужчина в рубашке.
- Так-так! - оживилась знаменитость с женским лицом.- А это уже интересно: какое-такое пари? В чём дело? почему я не в курсе?
Голосом профессионального жалобщика, зажатого в углу, мужчина в костюме пропищал:
- Ей-богу, Гриша, ерунда: этот нахал утверждает, что сегодня меня перепьёт! Прикинь! Меня, который употребляет водку с первого класса! И кто? Человек, пригубивший первую рюмку в институте?!
- Кто такое мог сказать?! - крикнул мужчина в рубашке.
- Я посылал своих людей: они всё проверили: всё точно - данный факт полностью подтвердился!
- Ах, ты, комуняка проклятый! Всё вынюхиваешь?! Позор!
Не обращая внимания на крики, мужчина в костюме, улыбнулся:
- И, вообще, где это видано, чтобы еврей русского перепил? Отродясь такого не было и не будет!
Мужчина в рубашке выпятил грудь и по-петушиному наскочил на мужчину в пиджаке:
- Хватит болтать! Прейдём к делу!
- И то правда, пора перекусить! Господа, прошу всех за стол! - сказал мужчина с женским лицом и, обняв за талию Татьяну, направился к выходу.
Вдруг со стороны коридора раздался страшный грохот и треск. Прогремела чёткая команда:
- Всем на пол! Охрана, ко мне! Оружие к бою!
Не успев поменять выражения лица, присутствующие рухнули, как подкошенные на пол и затихли. Проделано это было столь профессионально, что можно было подумать, что люди прошли серьёзную специальную подготовку.
Лялин лежал, замыкая группу, нос к носу с Вовчиком.
- Ну, как тебе наши гости? - прошептал Вовчик.
- В каком смысле? - спросил Лялин.
- Произвели впечатление?
- Нормальные ребята. Даже слишком. Только немного не понятно.
- Что именно?
- Если судить по телевизору - они смертельные враги, друг друга грязью поливают, а в жизни, получается - друзья? Зачем тогда обманывать народ?
Вовчик усмехнулся:
- Егор, ты совсем ещё ребёнок.
- Нет, ты мне всё-таки объясни - зачем врать?
Вопрос остался без ответа. Поступила команда:
- Отбой!
Все поднялись.
Вскоре выяснилось: весь шум из-за упавшей в коридоре вешалки.
- Ты куда? - спросил Вовчик, увидев, что Лялин отошёл в сторонку.
- Мне в туалет нужно.
- Иди, только не долго. Татьяна будет недовольна.
Лялин посмотрел в холодные глаза друга и ответил:
- Я быстро, не волнуйся.
Часть 4. Кому ты нужен?!
- Ну, Егор, ты - гад! Я, вообще, не хотел тебе звонить. Татьяна попросила. Неужели, ты не мог допереть своей глупой башкой, что твоё бегство поставит сестру в неловкое положение?! Почему молчишь? Нечего сказать?
- Почему нечего? Захотел и ушёл!
- Татьяна тебе этого никогда не простит.
- Пусть не прощает.
- Егор, ты дурак, что ли? Я же сказал, она сама попросила тебе позвонить. Значит, есть шанс. Подумай сам: если у тебя с ней сладится, ты будешь в шоколаде: гарантирована престижная работа, поездки за границу. Ты станешь человеком, вылезешь из нищеты. Будешь издавать книги с долбаными стихами. Поверь, у неё хватит денег сделать тебя знаменитым. Ну, что ты всё молчишь?
- Не знаю, что сказать.
- Что ты за человек! Для чего ты живёшь? Какая у тебя цель? Егор, хватит валять дурака. Немедленно звони Татьяне! Беги к ней, падай на колени, делай, что хочешь, но ты должен вымолить у неё прощение! Иначе, Татьяна вычеркнет тебя из своей жизни.
- Пусть вычёркивает, - сказал Лялин и повесил трубку.
* * *
После всего, рассчитывать Лялину на сестру Вовчика в плане трудоустройства не приходилось. Нужно было действовать самому. Но, пока что, Лялин предпочитал сидеть дома. Игру в "маленьких человечков" он забросил. Стихи, как всегда, не писались. Книжки не читались. Идти никуда не хотелось, главным образом, по причине отсутствия денег. Да и не с кем было: поскольку отношения с Вовчиком он считал разорванными окончательно и бесповоротно. Оставалось одно - спать или тупо лежать, вперив в потолок уставшие от телевизора, глаза.
Однажды днём зазвонил телефон. Это мог быть только Вовчик. Лялин обрадовался, но трубку взял не сразу.
- Алло, слушаю вас, - сказал Лялин недовольным голосом человека, которого оторвали от важного дела.
- Здравствуйте, это я. Вы можете сейчас говорить?
- Могу, а кто это? - спросил Лялин.
- Неужели не узнали? Это я - Оля Барсукова,- удивлённо обиделась девушка.- Вчера я вернулась из Парижа. Мы там с Марком Наумовичем Блидманом проводили опрос читателей газеты "Известия". Мне сказали, что вы уволились из ИСИ. Это правда?
- Что тут такого?
- Жаль. Вы, наверное, сильно переживаете?
- С чего вы взяли?! Я сам принял решение уйти. Работать с вашим Блидманом - себя не уважать. И потом, мне предложили интересную работу, - соврал Лялин, тут же разозлившись на себя: врать человеку, который ничего для тебя не значит - верх бессмысленности!
- Оля, вы звоните по делу или просто так? - холодно поинтересовался Лялин.
- По делу. Хочу с вами встретиться.
- Что?!!
- Если вы сегодня заняты, то...
- Послушайте, Оля, только не обижайтесь, но вам-то это зачем?
- Не знаю, но мне нужно вас увидеть.
Лялин задумался: более непосредственной девушки, чем Оля Барсукова, он в жизни не встречал. По крайней мере, он, мужчина, не смог бы понравившейся девушке вот так, запросто заявить о желании её увидеть.
- Конечно, если вы не хотите, - сказала Оля Барсукова, - то...
- Вообще-то я занят.
- Жаль.
- Постойте. Я приду...
* * *
На встречу Лялин опоздал. Опоздал намеренно, чтобы показать Оле Барсуковой, как мало она значит для него, чтобы сразу расставить все точки над "и" и потребовать - не искать с ним более встреч.
Каково же было его удивление, когда на месте, на платформе станции метро "Китай-город" у последнего вагона из центра Оли её не оказалось. "Глупая девчонка играется в свиданку!" - разозлился Лялин.- "Пусть только явится, я ей всё скажу! Какая наглость - тратить понапрасну чужое время!".
Лялин мерял шагами перрон туда-сюда. Судя по времени, было ясно, что Оля Барсукова не придёт. Уйти Лялин не мог: столь огромно было желание "выпустить пар" на голову безответственной Оли Барсуковой.
Нет, Лялин не сердился, он был натурально взбешён! Он чувствовал себя полным идиотом - над ним пошутили, а он принял всё за чистую монету! "Сидит она где-нибудь с Мариной Цыгановой и со своим Василием и смеётся - "обманули старика на четыре кулака". Ай-я-яй, как стыдно-то!" - думал Лялин.
Когда он всё же решился уйти, из-за ближайшей колонны показалась Оля Барсукова. Увидев её, Лялин укрепился в желании "выплеснуться и разойтись, как в море корабли".
- Простите, опоздала, но я была уверена, что Вы не придёте, - с ходу заявила девушка.
- Почему же вы так решили?
- Так, сама не знаю почему. Но Вы пришли, и я ужасно этому рада. Куда пойдём?
Подступая к решительному объяснению, Лялин строго посмотрел девушке прямо в глаза и ... обмяк: её глаза светились неподдельной радостью и именно оттого, что он здесь, рядом с ней, и что сегодняшний вечер они проведут вместе!
У Лялина не хватило духу огорчить восторженное создание. В этот миг у него родился чудесный поэтический образ: нежный полевой цветок и мужчина, проходящий мимо по дороге; жизнь прекрасного цветка целиком зависит от мужчины: захочет - сорвёт и погубит, захочет - пощадит; беззащитный цветок - это Оля Барсукова, а мужчина, естественно, он, Лялин. Заново почувствовав себя поэтом, на радостях Лялин пригласил Олю Барсукову в кино.
- Вот, здорово! Сто лет не была в кино! - захлопала в ладоши девушка.
В который раз непосредственность девушки удивила и покорила Лялина. В отличие от него, Оля, видимо, была совершенно не способна на лукавство и обман даже в мелочах.
Памятуя о необходимости экономить наличные средства, предложил пешком прогуляться до кинотеатра "Художественный" на Новом Арбате. Оля с радостью согласилась. Они направились к эскалатору на выход.
Часть 5. Точка перехода
Оля Барсукова первой зашла на движущуюся ленту эскалатора. Лялин, пропустив одну ступеньку, встал за ней.
Девушка повернулась к нему лицом, и на подъёме их лица оказались на одном уровне и глаза их встретились...
Лялин услышал звук, будто где-то рядом щёлкнули электрическим выключателем, и тотчас над ним загорелся не яркий, но особенный свет, в лучах которого он не сразу узнал свою спутницу - настолько прекрасной она ему показалась. Произошло нечто необъяснимое, в результате чего Лялин стал видеть и чувствовать Олю Барсукову по-другому: иначе, чем секунду назад или, точнее, до щелчка.
- Как же раньше я этого не замечал?! - вместе со стоном вырвалось у Лялина.
На прекрасном лице Оли не дрогнула ни одна жилка, чего в принципе не могло быть, если бы эти невольные слова были произнесены им вслух. "Очевидно, я просто подумал об этом!" - сказал себе Лялин.
Оля улыбнулась, и улыбка её тоже стала другой: она будто говорила - "вот и всё, теперь ты мой, и я могу делать с тобой всё, что захочу!".
От счастья у Лялин закружилась голова. Он чувствовал себя человеком, обрётшим, наконец, смысл своего существования. "Вот оно - счастье!" - ошарашено думал он.
Забыв обо всём на свете, Лялин вглядывался в лицо человека, вдруг ставшего ему родным и близким, до того родным и близким, что хотелось на месте, тут же, немедленно умереть за него. И вдруг, ни с того ни сего, ему показалось, что не успеет эскалатор довезти их до верха, как Оля Барсукова опомнится, рассмеётся ему в лицо и скажет, что она пошутила, и никуда с ним не пойдёт! Ему сделалось так страшно, что губы сами собой прошептали её имя, как мольбу о пощаде.
- Оля, Оленька!
- Не волнуйся, всё будет хорошо, - улыбнулась она.
Лялин мог дать голову на отсечение, что Оля понимала его состояние лучше, чем он сам. Из чего Лялин сделал вывод, что в жизненных вопросах Оля бесконечно мудрее его.
Лялин совсем расклеился. Он не мог, да, и не хотел замечать никого, кроме Оли. Как ребёнка, за руку она привела его в кинотеатр и усадила в кресло.
Начался фильм. Перед взором Лялина кадры проходили в виде бессмысленных световых пятен. Он дышал теплом сидевшего рядом с ним божества и был способен думать только об одном - о том, что с без этого человеком он не сможет прожить ни дня.
Они поцеловались. Это произошло как-то само собой, очень естественно. Точно так же, очень естественно, рука Лялина проникла под плащ и свитер Оли и нашла её груди. В этом не было ничего пошлого и развратного: поскольку он чувствовал, точнее, знал, что Оле самой этого хотелось, и сделал он ради неё.
Они оба испытывали при этом ни с чем не сравнимое наслаждение. Фильм пролетел, как одна минута.
Лялин взялся проводить Олю домой. Был поздний вечер. В метро было малолюдно. Они сели на свободное место. Оля положила ногу на ногу, взяла Лялина под руку и опустила голову ему на плечо. В поле зрения Лялина оказалась её маленькая, аккуратная туфелька и та часть ножки, которая, кажется, имеет название лодыжки. Этот вид был столь прекрасен и притягателен, что у Лялина пересохло в горле от желания. Ему удалось сдержать похотливый стон. Однако это не осталось незамеченным.
- Подожди, милый, всё ещё будет, - сказала Оля.
Просто непостижимо, как Оле удавалось без всяких слов понимать Лялина. Его немного настораживала та открытость, с которой Оля наслаждалась своей победой над ним, но он сам получал от этого удовольствие и, быть может, даже немного переигрывал, хотя и без всякого хитрого умысла, но в силу неудержимого желания сделать своей любимой как можно больше приятного.
Они пересели на другую ветку метро. Подошедший поезд оказался битком забит футбольными болельщиками, возвращавшимися после матча в Лужниках.
Кое-как они втиснулись в вагон.
- Ой, ма...мамочка! - громко вскрикнула Оля.
Лялин заглянул ей за спину и увидел некое существо мужского рода: грязное и пьяное, с вывернутой нижней губой и с огромным, во всю щёку алым родимым пятном алого цвета. От него разило мочой и гнилью. Мужчина имел явное намерение пристроиться и уже запустил руки с длинными чёрными ногтями между Лялиным и Олей, и начал втискивать ногу. Невозможно было и представить, чтобы бомж проехал с ними, хотя бы, одну остановку.
- Куда прёшь, скотина! - крикнул Лялин
Видимо привычная к такой реакции на своё появление "скотина" с профессиональной угодливостью посмотрела на Лялина, продолжая при этом пристраивать ногу.
Изловчившись, Лялин ткнул бомжа кулаком в грудь. Он невесомо отскочил назад и, запутавшись в ногах, упал на спину.
Двери вагона захлопнулись. Натужно взвыв двигателями, поезд тронулся и, стремительно набрав скорость, въехал в туннель. Перед глазами Лялина продолжала стоять картина поверженного бомжа, провожавшего его испуганно-укоризненным взглядом. Впервые в жизни Лялин ударил человека и кого?! Больного, слабого, не способного постоять за себя.
- Жалко его, - сквозь грохот сказала Оля.
- А мне нет, - сказал Лялин, вопреки своему мнению.- Я считаю - этих типов вообще нельзя пускать в общественный транспорт.
- Ты сильный! Наверняка занимался спортом? - сказала Оля.
Трудно, почти невозможно найти мужчину, которому не лестно было бы услышать в свой адрес подобный комплимент.
- Ничего особенного: немного занимался вольной борьбой и в школе бегал на лыжах, - скромно пояснил Лялин.
Они простились у подъезда её дома, который оказался на самом конце Москвы. Они простились в спешке, не зная, как проститься. И не потому, что было поздно, а просто потому, что Лялину уже не терпелось остаться одному, чтобы привести в порядок свои чувства и мысли, чтобы разобраться в себе и в том, что с ним случилось.
Занятый своими переживаниями, Лялин не обратил внимания
на предупреждение Оли, что завтра она уезжает на две недели с родителями.
Часть 6. Это невозможно!
На следующий день Лялин с трудом дождался вечера, когда по его расчётам Оля должна была вернуться домой после работы. С бьющимся сердцем он набрал номер телефона, по которому он звонил, чтобы передать неведомой ему ещё Ольге Борисовне слова Блидмана - "дело сделано". "Это - судьба!" - думал он. Лялин звонил долго, но трубку никто не поднял. Странно, неужели Оля не ждёт его звонка?! Он перезвонил через десять минут с тем же результатом. После двух часов непрерывных звонков, взявшись за голову двумя руками, чтобы не развалилась на части, Лялин бросился на диван. Вперив глаза в потолок, он громко произнёс:
- Это - конец! Она бросила меня! И в этом виноват я сам!
Вина его состояла в том, что на свидании он так себя вёл, что ей не стоило труда раскусить его обыкновенность и слабость характера. Полностью подчинившись ей, он сделал непоправимую ошибку. "Зачем, зачем я открыто демонстрировал ей свою любовь, свой страх потерять её? Настоящие мужчины так себя не ведут!" - думал он.
Была почти ночь: начало двенадцатого, когда Лялин, не находя себе место, решился было поесть - восстановить силы. Из этой затеи не вышло ровно ничего: куски пищи застревали в горле. Он вернулся на диван и сделал попытку уснуть, чтобы быстрее пришло утро, а с ним хоть какое-то решение. Но с этим тоже ничего не вышло: спать он не мог решительно.
Прокручивая последние минуты свидания с Олей, он вдруг явственно вспомнил её слова, сказанные при прощании и не услышанные им, слова о том, что она уезжает с родителями недели на две. Кровь ударила Лялину в голову. Он вскочил с дивана, как ошпаренный и набрал номер Марка Наумовича Блидмана. Бывший начальник, кажется, не удивился позднему звонку Лялина. Узнав, что тот разыскивает "по делу" Олю Барсукову, предложил позвонить её отцу и дал его рабочий телефон.