Подвиг ''Тумана'' - Тихомиров Вениамин Васильевич

Вениамин Васильевич Тихомиров

Подвиг «Тумана»

Художник В. М. Лыков

М., Воениздат, 1960

В начале Великой Отечественной войны в состав Северного флота вошел маленький сторожевой корабль «Туман», переделанный из рыболовного траулера. Вооруженный двумя малыми пушками, корабль нес дозорную службу по охране советских берегов, участвовал в высадке наших десантов на побережье врага, отражал налеты фашистской авиации. Экипаж корабля состоял из людей смелых, спаянных крепкой флотской дружбой, беззаветно любящих, свою великую Родину, свой народ, свой корабль. В неравном бою против трех гитлеровских эскадренных миноносцев экипаж «Тумана» показал изумительные образцы доблести, несгибаемой стойкости и воли к победе. Подвиг мужественных моряков золотыми буквами вписан в историческую летопись нашего славного Военно-Морского Флота. Повесть о людях героического корабля - правдивое, запоминающееся произведение о советских военных моряках.

Автор книги Вениамин Васильевич Тихомиров в прошлом - морской офицер. В годы Великой Отечественной войны служил на Северном флоте. В настоящее время - журналист.

ЛЕГЕНДА ИЛИ БЫЛЬ?

Прохладный и тихий августовский вечер. Над улицами и площадями столицы, окутанными синеватой дымкой, вспыхнули электрические огни. Праздничная столица казалась особенно красивой и приветливой. В те дни здесь проходил VI-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Легкий ветер мягко перебирал складки многоцветных флагов. Ярко сияла иллюминация. Повсюду слышались музыка и веселый смех. То тут, то там вспыхивали песни. Заняв всю ширину улиц, непрерывным потоком шли юноши и девушки в ярких народных костюмах. Звучала разноязыкая речь.

В необычайно шумной и нарядной толпе, подхваченные говорливой людской рекой, не спеша шли и мы с молодым немецким журналистом Гансом Хенке.

У Пушкинской площади нам повстречалась группа военных моряков. Они о чем-то громко разговаривали, по-матросски раскатисто смеялись. На ленточках их бескозырок золотом сияли слова «Северный флот».

- Скажите, они служат на Севере? - внимательно вглядываясь в лица моряков, неожиданно спросил Хенке.

- Да, на Северном флоте, - ответил я.

Мы остановились.

- А может быть?.. - Ганс Хенке замялся. В его серых глазах вспыхнул огонек любопытства. Я понял, что он хочет о чем-то спросить, но не решается.

- Что вы хотите узнать? - поинтересовался я.

- Давайте присядем где-нибудь.

- Пожалуйста...

Мы зашли в сквер и присели на скамью, у памятника Пушкину. Уличный шум доходил до нас несколько приглушенным.

- Слушаю вас, - сказал я.

- Я хотел спросить у них о советском корабле по имени «Туман»...

Я никак не ожидал подобного вопроса:

- Откуда вы знаете о «Тумане»?

- Знаю...

И вот что рассказал мне в тот вечер Ганс Хенке.

...Случилось это несколько лет назад. В Берлине, на Вильгельмштрассе, окруженный липами, стоит небольшой, но богатый особняк старинной постройки. Сейчас там размещается народная библиотека. А раньше, до сорок пятого года, этот роскошный дом принадлежал семье неких Дансингов. Глава ее владел тремя магазинами музыкальных инструментов. Дочь Лансинга была замужем за генералом гестапо, а сын служил на флоте, имел чин старшего офицера и командовал эскадренным миноносцем.

Мать Ганса Хенке служила кухаркой в доме Лансингов. Вместе с матерью мальчик часто бывал в особняке хозяев.

- Однажды, не помню точно, когда это было, - рассказывал мой собеседник, - но, видимо, летом сорок первого года, потому что война против Советского Союза только что началась, Лансинги получили от сына письмо. Пришло оно из Северной Норвегии. Вечером в доме собрались гости. Я крутился на кухне возле матери и через открытую дверь часто заглядывал в гостиную. Хорошо помню, как глава семьи читал гостям письмо сына. Лансинг-младший сообщал, что его наградили еще одним «Железным крестом» за потопление русского корабля. По рукам ходила фотография, присланная сыном. Гости, поднимая бокалы, громко кричали: «Капут России! Капут большевикам!»

Я видел эту фотографию и хорошо ее запомнил. На переднем плане стоял Лансинг-младший в мундире морского офицера. Правая рука его вытянулась в подобострастном фашистском приветствии. Он самодовольно улыбался. А за ним, на фоне моря, - горящий корабль. Внизу подпись: «Это я потопил русский корабль «Туман». Скоро мы так потопим всю Россию! Хайль Гитлер!»

Снимок вделали в рамку и повесили рядом с другими фамильными фотографиями. Всем, кто приходил в дом Лансингов, хозяин непременно показывал этот портрет и хвастливо рассказывал о заслугах своего сына.

Так впервые узнал я о вашем «Тумане».

Шли дни...

Наступила весна сорок пятого года. Войска Советской Армии вплотную приблизились к Берлину. Над городом стоял неумолчный гул артиллерийской канонады и бомбовых взрывов. Пахло дымом и гарью. Среди берлинцев началась паника. Зашевелился и наш хозяин герр Лансинг.

Прихожу я как-то с матерью в гостиную, смотрю: нет снимка хозяйского сынка. Где же он? Мне почему-то захотелось его найти. Однако сделать этого не удалось. На другой день мать поручила мне сжечь какие-то бумаги хозяев. Запихивая их в печь, я неожиданно увидел исчезнувшую фотографию. Она была смята, подпись наполовину оторвана. Я обрадовался находке. Снимок тут же перекочевал в карман моей курточки.

Вскоре в Берлине начались уличные бои.

В наш район пришли ваши солдаты. Я стоял на углу, зажав в руке фотографию. Солдаты взглянут на нее, нахмурятся или улыбнутся и идут дальше. А я все стою. Много так народу прошло. Вдруг, сойдя с мостовой, ко мне подбежал высокий широкоплечий солдат. Взяв у меня из рук снимок, он минуту внимательно рассматривал его, потом с волнением спросил:

- «Туман»?

- Да, «Туман»... Русский «Туман»...

Солдат попросил подошедшего офицера перевести оставшиеся неоторванными слова подписи на фотографии. Затем они стали расспрашивать меня. Все, что знал, я рассказал им и проводил в особняк Лансингов. Что там было - я не видел...

...Несколько минут мы молчали. Рассказ немецкого журналиста поразил меня.

Что это - легенда или быль?

Кто из моряков «Тумана», пройдя многие тысячи километров по трудным дорогам войны, вместе с атакующими советскими войсками ворвался в мае 1945 года на улицы фашистской столицы и вошел в особняк на Вильгельмштрассе как победитель?

Но не будем забегать вперед. Всему свое время. Автор тоже не сразу нашел ответ на этот вопрос. Немало времени ушло на розыски и сбор материалов о «Тумане», о его людях, о их боевых делах.

Так родилась эта повесть о герое-корабле. И вот она перед вами.

«ТУМАН» ВСТУПАЕТ В СТРОЙ БОЕВЫХ КОРАБЛЕЙ

- На фла-аг! Смир-рно! - отчетливо звучит команда. В прозрачной и тихой утренней свежести она хорошо слышна.

Проходят короткие мгновения, и в наступившей тишине над палубой родного корабля, над притихшим заливом разносятся дорогие сердцу слова:

- Флаг поднять!

Медленно и плавно поднимается по флагштоку белое полотнище с голубой каймой, поверх которой пламенеют красная звезда, серп и молот. Легкий утренний бриз бережно расправляет струящиеся складки ткани, и кажется, что флаг, будто огромная белая птица, парит над головами людей, замерших в торжественном безмолвии.

Тот, кто хотя бы однажды был участником торжественной церемонии подъема корабельного флага, на всю жизнь запомнит ее строгую и возвышенную красоту. Ведь недаром моряки называют эти минуты святыми.

Молодой офицер, всего лишь год назад окончивший военно-морское училище, он впервые вступил в самостоятельное командование боевым кораблем. Это радовало и пугало его. Он гордился оказанным ему доверием и вместе с тем хорошо понимал, что руководство людьми - дело сложное, хлопотливое и весьма ответственное. Время было суровое, шла тяжелая кровопролитная война. Несколько дней назад группу молодых командиров кораблей принял командующий Северным флотом, боевой прославленный адмирал. Беседа была недолгой, адмирала отвлекали частые звонки телефонов, которыми был заставлен его стол, доклады оперативного дежурного и адъютанта. Тепло прощаясь с молодыми офицерами, командующий сказал:

- Знаю, трудно вам будет, друзья. Учиться командовать кораблями придется в боевой обстановке и многое постигать самостоятельно, ибо нянек и дядек, которых мы могли бы приставить к вам, нет. Главное - помните всегда о людях. Их жизни доверены вам. Сами знаете, матросы у нас золотой народ. Любого врага одолеют, если ими умно и правильно руководить.

С экипажем «Тумана» в полном составе Шестаков сегодня встретился впервые и немало волновался, ожидая этой минуты. Он стоял перед безмолвным строем, невысокий, с юным, но строгим лицом. Голос, вначале чуть хриплый, взволнованный, постепенно окреп и теперь звучал спокойно и ровно. Только сейчас Шестаков по-настоящему почувствовал: с этой минуты он командир.

- Наша Родина в опасности, и для каждого из нас сейчас главное - бить врага, - говорил он, отчетливо произнося каждое слово. - Сегодня мы получили из рук народа боевой корабль. Нам оказано доверие - и мы должны его с честью оправдать.

Шестаков обвел глазами ровные шеренги матросов и чуть дрогнувшим голосом закончил:

- Поклянемся же перед флагом, впервые поднятым сегодня над нашим «Туманом», драться с врагом до последней капли крови!.. Вперед, к победе, товарищи!

Ровными шеренгами стоят моряки, плечом к плечу, подтянутые и строгие. Каждый думает о своем, но мысль у всех одна: Родина зовет их в бой за свое счастье, за свою свободу. Она словами командира обращается к ним, как к сыновьям.

От имени рабочих мурманской судоверфи выступил мастер цеха Иван Трофимович Огурцов. Это он руководил работами по переоборудованию корабля. Его знает здесь каждый матрос. Неспокойный старик, он третьи сутки не покидает борт корабля. Прощаясь с моряками, мастер пожелал им счастливого плавания.

В вахтенном журнале «Тумана» появилась первая запись:

«26 июня 1941 г.

8 ч. 00 м. Торжественный подъем флага. Митинг личного состава...»

Над палубой, в кубриках и машинном отделении - во всех корабельных помещениях прозвучала первая команда:

- Корабль к бою и походу изготовить!

Так начал свою биографию сторожевой корабль «Туман». В то памятное утро он вступил в боевую семью североморцев и был включен в состав первого дивизиона сторожевых кораблей. Приказом командующего Северным флотом ему присваивался бортовой номер 12.

Шел пятый день Великой Отечественной войны против немецко-фашистских захватчиков. На огромном фронте, растянувшемся на тысячи километров от Черного до Баренцева моря, развертывались тяжелые, кровопролитные бои. Гитлеровские полчища, используя внезапность нападения, продвигались вперед. Над нашей страной нависли грозовые тучи смертельной опасности.

Горели наши города и села. Неслыханным грабежам и насилиям подвергались мирные советские люди. Фашисты несли на нашу землю смерть и разорение. Бандиты в мышиного цвета мундирах уничтожали на своем пути все живое. Враг хотел огнем и железом стереть с лица земли нашу великую Родину, истребить ее могучий народ, уничтожить родную Советскую власть.

Очень трудным и тяжелым было начало войны на Севере.

Над Кольским заливом в тот день приветливо светило летнее солнце, не уходящее с горизонта круглые сутки. На свеже-синем заполярном небе ни облачка. Вода от июньской тишины застыла, как стеклянная. На Север пришла наконец запоздавшая весна. В том году она была короткой и бурной. После морозов в конце мая в июне установилась южная жара. Природа полярной тундры ожила. Лето обещало быть солнечным, теплым. Это радовало северян.

И вдруг в светлом июньском небе появились черные крылатые машины войны. На Мурманск упали первые бомбы. У входа в Кольский залив были замечены перископы вражеских подводных лодок. На перешейке у полуострова Рыбачьего начались ожесточенные бои.

Сразу после митинга командир «Тумана» вместе с комиссаром корабля политруком Петром Никитичем Стрельником обошли боевые посты.

- О, тут, я вижу, знакомых много, - улыбаясь сказал Шестаков, здороваясь за руку с машинистом Иваном Быльченко.

Перед командиром стоял высокого роста, широкоплечий матрос. Шестакову нужно было запрокидывать голову, чтобы разговаривать с ним.

- Земляки? - спросил комиссар.

- Нет, вместе служили.

Остановившись у контрольной доски, Шестаков внимательно посмотрел на показатели приборов.

- Ну как, все у вас готово к первому походу? - спросил он машинистов.

- Все готово, товарищ комиссар! - ответил Быльченко. Он был рядом с командиром.

- Механизмы работают как часы, - поспешил добавить командир отделения старшина 1-й статьи Семен Годунов. Его басовитый голос звучал глухо. Отличная строевая выправка чувствовалась в каждом движении старшины. Даже в рабочей форме он выглядел молодцевато.

- А люди? - улыбаясь, спросил Шестаков.

- Люди тоже, как... - и, немного замявшись, выпалил: - Люди работают как люди!

- Как наши советские люди, - добавил комиссар.

Командир подошел к Годунову и, тронув его за плечо, сказал:

- Вот это правильно!

Когда командир и комиссар покинули машинное отделение, моряки окружили Ивана Быльченко, засыпали его вопросами.

- Ты знаешь командира? Вместе служил с ним? - спросил машинист Василий Ширяев.

- На сторожевом корабле «Торос». Штурманом он был у нас, - ответил Быльченко.

- Ну и каков? - поинтересовался Сергей Хлюстов,

Молодой трюмный машинист специально остался, чтобы поговорить с товарищами о командире.

- Душа человек. Правда, строгий... Провинишься - не взыщи. Уж даст так даст - на всю катушку. Но зря не обидит. Его любили у нас.

- А родом откуда, не слыхал? - не дав договорить Быльченко, поторопился с вопросом старшина 2-й статьи Александр Смирнов.

- Как же, знаю... Воронежский.

- Земляк мой! - обрадованно произнес Годунов.

- До службы фабзайчонком был, потом на заводе разметчиком работал, - продолжал Быльченко.

- В самом Воронеже?

- По-моему, да.

- Может, на Экскаваторном? - допытывался Семен Годунов.

- Вот этого не могу сказать.

- Я сам спрошу его, - сказал старшина. - Придет время, сам спрошу.

По кораблю разнеслась трель боевой тревоги. Личный состав занял свои боевые посты. На машинный телеграф начали поступать команды.

«Туман» отошел от заводского причала. Медленно набирают обороты машины. За кормой вздымается рокочущий, пенистый след винта.

Командир и комиссар стоят рядом. На мостике тишина. Никому не хочется нарушать торжественную строгость первых минут плавания.

Все дальше и дальше уходят за корму бревенчатые сваи причала, приземистые корпуса цехов судоверфи. Но Шестаков не замечает этого. Его взгляд прикован к бело-красным буям, ограждающим фарватер. Порыв холодного ветра, пробежав по глади залива, замутил ярко-зеленую воду.

- Оглянись назад, - подтолкнул Шестакова комиссар и кивком головы указал на пирс, на самом краю которого стояла молодая женщина.

Шестаков оглянулся и помахал рукой. Женщина ему ответила.

- Не эвакуировалась? - спросил Стрельник.

- И слушать об этом не захотела, - улыбнулся Шестаков. - На работу устроилась, в гидроотдел, - уважительно прибавил он и еще раз оглянулся на пирс.