Но, видимо, придется, раз попросить помощи не у кого.
Алиса всегда ездила в долгие поездки одна, чтобы не объяснять никому свое странное поведение. Она не спешила, едва въехав, пускать восторженные слюни в музеях и возле памятников. Вместо этого она проводила время в кофейнях, украдкой покуривала там, где нельзя, залипала перед витринами с домашней утварью, специально натыкалась на спешащих по своим делах горожан, чтобы переброситься с ними парой быстрых фраз. Ей казалось, что так она общается со страной напрямую, без посредника, чувствует ее дух и пропускает через себя ее энергию.
Ее старшая сестра Анфиса называла ее поездки энергетическим туризмом. Это выражение так запало Алисе в душу, что она даже написала статью на четырнадцать тысяч знаков для своего журнала. Материал занял целый разворот и очень понравился редактору. Оказалось, что ее начальница тоже приветствует такую travel-схему.
– Ненавижу, когда меня гоняют как овцу на выпас, по всяким глупым галереям и колокольням, – сказала она с чувством и выписала Алисе премию.
Алиса благоразумно умолчала о том, что экскурсии ей, в общем-то, по нраву, если есть возможность переодеваться четыре раза в день. Это был ее собственный аттракцион. В самолет или поезд она садилась, одетая как типичная жительница города Б, которой чуть за двадцать: кеды, футболка или толстовка со смешной надписью, не слишком короткие шорты или кокетливая юбочка. В таком виде Алиса прибывала в пункт назначения и, используя свой пухлый чемодан и небольшую сумму денег, модифицировала свой облик, постепенно становясь похожей на местную жительницу.
Поэтому в любую поездку, даже на пару дней, она брала с собой тщательно продуманный набор одежды, чтобы быть готовой к любой погоде и любым обстоятельствам. Бока сумок распирало, молнии надрывались, и каждый раз, сходя с самолетного трапа, Алиса опасалась, что ее шмотки уже усеяли дорогу от самолета до багажной ленты. Но оно того стоило! Она получала неземное удовольствие, если к ней обращались на родном языке той страны, куда занес ее дьявол, или туристы спрашивали у нее дорогу. Это был ее персональный кайф и вершина мастерства в энергетическом туризме.
Сквозь окно аэроэкспресса Алиса разглядывала пожелтевшие поля, ровное дорожное полотно и небольшие холмики, поросшие темно-зеленой курчавой травой. Она знала, что в этой части страны нет ни фьордов, ни скал, но все равно не переставала искать их глазами.
Поезд зарулил в пластиковый тоннель и мягко остановился. Алисе хотелось немедленно выскочить из вагона и броситься навстречу приключениям, забыв про багаж, но вместо этого она терпеливо сидела в кресле, пока все пассажиры не вышли на перрон. Выпрыгнув из вагона последней, она пробежала сквозь здание вокзала и безжалостно загромыхала своей поклажей на колесиках по серым плитам мостовой. Алиса бежала мимо сцены, смонтированной на вокзальной площади для какого-то концерта, мимо медной статуи быка, мимо магазинов с одеждой и лотков с дешевыми очками, легкомысленно пренебрегая светофорами. Она помнила, что ей нужно будет миновать три квартала по улице Карла Какого-то, свернуть влево у «Бургер Кинга» и еще через два квартала оглядеться и найти большой розово-коричневый дом с номером «15». На листке, который она сжимала в руке, было в спешке нацарапано «Dronningens gate 15». Там, над почтовым офисом, располагалась квартира ее старшего брата.
Алиса спешила, и ее чемодан весело подпрыгивал на брусчатке, которой была уложена проезжая часть. Запыхавшись, она перешла на быстрый широкий шаг, лихорадочно оглядываясь по сторонам и стараясь запомнить дорогу. Она не заметила, что за ней, поторапливаясь, идет тот самый молодой человек, что подмигивал ей у пластикового окна пограничника.
Поборов желание ухватить бургер на углу, Алиса добежала до пятнадцатого дома. Она была в восторге, предвкушая долгожданную встречу и все, что за ней последует: реакция брата на фотоальбом, прогулка по городу и, может быть, быстрая выпивка в кафе.
Скрипучий старый лифт, который явно был ровесником самого Осло, вознес Алису на последний этаж. Навстречу ей уже открылась тяжелая дверь, и она, тоненько и радостно взвизгнув, бросилась на шею мужчине, появившемуся в дверном проеме.
– Привет, моя хорошая, – произнес Василий Заваркин, крепко обнимая сестру и вдыхая запах ее волос, – давай заберем твой чемоданище, а то он уедет вместе с лифтом.
Алиса нехотя отпустила брата и позволила ему выволочь свою поклажу.
– Энергетический туризм? – насмешливо спросил он, кивая на распухшие бока чемодана с монограммой известной фирмы.
Алиса, сияя, кивнула. Она с удовольствием и очень внимательно оглядела брата с бритой макушки до носков ботинок. Василий был в хорошей форме. Под одеждой перекатывались упругие мускулы, а сами тряпки тянули на тысячу долларов. Наряд неприметный, но ткань и покрой выдали стоимость.
«Значит, хорошо устроился», – с облегчением подумала Алиса.
Она очень переживала за него. Отчасти потому, что подстроить его отъезд было ее идеей.
Василий насмешливо проследил за ее взглядом, и Алиса поняла, что тот угадал ее мысли. Как всегда.
– Как твой мотоцикл? – спросила она, проходя в комнату и оглядываясь по сторонам.
Много света, простая мебель, дизайнерские светильники – точь-в-точь норвежский каталог по дизайну интерьеров, который Алиса изучала перед поездкой. Ей хотелось суметь считать обстановку, если ее пригласят в гости.
– Ты хорошо выглядишь, – с напускным недовольством сказала Алиса, не замечая, что говорит она одна, – даже морщины разгладились. Сытая жизнь без докучливых сестер?
Вася рассмеялся, обнажив белые ровные зубы, и снова стиснул ее в объятиях. Алиса крякнула.
– Ты голодна? – спросил он, отпустив ее.
– Ты же знаешь, я всегда голодна, – улыбнулась Алиса, украдкой потерев ребра.
Заваркин тепло улыбнулся и с видом фокусника, достающего кролика из шляпы, извлек из коричневого хрустящего пакета закрученные улиткой булочки с корицей, политые ароматной глазурью.
– Боже, как здорово! – воскликнула Алиса и тут же вцепилась зубами в одну из них.
– Я помню, что ты такие любишь, – довольно сказал ее брат.
Алиса кивнула и укусила еще раз. Выпечка была восхитительна: там, где надо, слоеное тесто пропиталось глазурью, а где не надо – осталось хрустящим.
– А кофе есть?
Вася с улыбкой кивнул и подал ей высокую бежевую кружку, до краев наполнив ее из кофейника. Алиса с удовольствием отхлебнула. Брат любил ее кормить. В отличие от вечно худеющей Анфиски, Алиса с удовольствием поглощала все, что нащупывала.
– Чудесно, – Вася хлопнул в ладоши, – мне нужно сделать пару звонков, а ты располагайся. Там душ, вот кровать и шкаф. Вся квартира в твоем распоряжении.
– А ты?
– А я живу в другом месте…
С этими словами Заваркин скрылся на балконе, прихватив сигареты. Алиса нахмурилась. Ее кольнула неприятная догадка.
«У него появилась женщина», – поняла она обреченно.
Она встала и прошлась по комнате, жуя булку. Ее терзали противоречивые чувства: радость за брата, за его тихое счастье, и предчувствие драмы, которая разыграется, если о его романе узнает Анфиса.
Родители Алисы усыновили Васю и Асю, когда тем было по четырнадцать лет. Они жили в детском доме и отчаянно цеплялись друг за друга. Они не приходились друг другу родственниками, но везде представлялись братом и сестрой, потому что два разнополых ребенка, проводящих все время вместе и даже пытающихся иногда тайком поспать в одной кровати, будили в воспитателях опасения за их нравственное развитие. Вскоре администрация махнула рукой на упрямых питомцев, справедливо решив, что все равно с ними не сладит.
Алису осчастливило решение родителей. Ничуть не испугавшись нахмуренной самостоятельности Аси и Васи – им было четырнадцать, они были взрослыми людьми! – она мгновенно подружилась с ними.
Теперь, оглядываясь назад, Алиса понимала, насколько крепок был их тройственный союз. Они были друг за друга горой, помогали родителям, врали учителям, вместе пробовали выпивку и наркотики, болтали о сексе и продирались сквозь алгебру. Ася и Вася были намного смышленее нее, Алисы, но ни разу не дали ей понять, какая она бестолочь. Напротив, Анфиса терпеливо объясняла ей сложные моменты в науках и не уставала повторять ей, какая она красавица.
– Ты разобьешь много мужских сердец, детка, – ласково говорила Ася, поглаживая ее по голове и целуя перед сном.
Алиса невольно улыбнулась, вспомнив сестру.
Ей хотелось, чтобы так продолжалось всю жизнь, но когда приемышам исполнилось шестнадцать, Вася влюбился в Асю. Это было правильно, это было закономерно, но загвоздка была в том, что Асю любовь и ее подростковые неловкие проявления: случайные прикосновения, нелепый первый секс, записочки и ночные побеги из дома – совсем не интересовали. Вася же влюбился в нее с той страстностью, которую впоследствии Алиса наблюдала только у властных мужчин, которые привыкли добиваться своего во что бы то не стало. Между братом и сестрой возникло напряжение, почти осязаемое, казалось, его можно было проткнуть ножом.
В конце концов, Анфисе пришлось ответить ему взаимностью. Она любила его как могла, как получалось, но Василию этого было мало. Он выжимал из нее эмоции, вытягивал клещами доказательства чувств, закручивал гайки все сильнее и сильнее ревностью и запретами, и Алиса с ужасом ждала, когда же резьба наконец сорвется и их тщательно выстроенный мирок рассыплется к чертям собачьим. К тому времени родители уже умерли, и у Алисы не осталось никого в целом мире, кроме этих двоих сумасшедших, так мастерски изводящих друг друга.
Тогда Алиса взяла дело в свои руки и посоветовала Анфисе забеременеть. Город Б – очень маленький, все жители связаны одним-двумя рукопожатиями, и весть о том, что Анфиса Заваркина родила ребенка от того, кого считали ее братом, могла бы очень сильно испортить им жизнь. Но если не с кем сравнить новорожденного, то проблема устранится сама собой – так справедливо решила Алиса. Едва стало известно, что Ася решила оставить ребенка, Вася скрылся за границей и осел в этой благополучной сказочной стране.
Но тем не менее Алиса тяжело пережила его отъезд. Помимо тоски по родному человеку, она мучилась от свербящего чувства вины за то, что подала сестре такую нелепую идею. Ей казалось, что она виновата в разрушении непостижимой связи между Асей и Васей, пусть даже та в последние годы и состояла из взаимной ненависти и бесконечных упреков. Поняв, что брат не собирается возвращаться никогда, Алиса снова решила вмешаться.
Но, прилетев в Осло, она с удивлением обнаружила, что ее брат спокоен, умиротворен и занят делами. Счастлив! Даже его вечная морщинка между бровями – его неизменный спутник с четырнадцати лет – заметно разгладилась. Василий, подданный королевства Норвегия, сейчас выглядел как молодой человек, которым ему и полагалось быть.
Впрочем, с таким же удивлением Алиса все это время наблюдала и за Анфисой, которая, родив ребенка, занялась журналистикой и достигла в ней таких высот, что ее имя стало брендом. Ее слава, пусть и скандальная, придала их фамилии вес в городе Б, чего не сумели сделать ни Алисин отец, ни ее мать, ни тем более сама Алиса. У нее, правда, обнаружились кое-какие литературные способности, которыми она смогла зарабатывать себе на жизнь, но и за них Алиса благодарила Анфису и ее ежедневные занятия с ней в юности.
– Детка, ты очень строга к себе, – мягко говорила сестра с улыбкой, заправляя за Алисино ухо светлую прядь, вечно выбивающуюся из прически. – Ты очень талантливая!
Анфиса, вырвавшись из-под Васиного гнета, стала решительной, цепкой и бесстрашной. Люди поражались ее умениям – умению держать удар, умению сопоставлять факты и умению открыто конфликтовать – и только Алиса знала, что за этим стоит. Заваркин был эмоциональным садистом и, справившись с ним, Ася не страшилась ничего. То, как издевался над ней ее «брат», не шло ни в какое сравнение с детсадовскими угрозами чиновников и промышленников, униженных ее публикациями.
Здесь, в Осло, когда Алисе пришлось признать, что Асе и Васе хорошо друг без друга, она прониклась благоговением к своему маленькому племяннику. Он и так своим появлением на свет спас ее родных людей от взаимного уничтожения. Теперь только он может скрепить расползающийся, словно ветхая материя, Алисин мир, крепко ухватив его за края своими ручонками, а ее задача – помочь ему стянуть обе половины и подобрать нитки, которыми можно будет сшить их намертво.
Василий вернулся с балкона, улыбающийся и слегка мокрый от сорвавшихся с крыши тугих дождевых капель.
– Как ты? – спросил он весело.
– Превосходно, – ответила Алиса с улыбкой, – какие у тебя планы?
– К сожалению, мне придется уехать до вечера, – сказал Вася, но, взглянув на помрачневшее Алисино лицо, поспешил добавить: – Я обязательно вернусь, и мы с тобой разопьем бутылочку местного ядреного пойла и поболтаем. В утешение – маленький сюрприз, кое-что для твоего энергетического туризма.
Он извлек из нагрудного кармана футболки пластиковый четырехугольник.
– Ого, – протянула Алиса, узнав кредитку «Виза», – золотая!
– Дела ладно идут, – не скрывая самодовольства, произнес ее брат, – ни в чем себе не отказывай.
– Спасибо большое, – произнесла Алиса, невольно прижав подарок к груди.
Вася весело рассмеялся и притянул ее к себе, целуя.
– Ты пахнешь как в детстве, – странным тоном произнес он, уткнувшись носом в ее макушку. – Все, мне пора. Ключи от квартиры на столе.
С этими словами брат подхватил куртку, валяющуюся в кресле, и быстро вышел. Вася стеснялся быть сентиментальным.
– Рассиживаться некогда! – воскликнула Алиса, предвкушая приключения.
Изрядно повозившись с душем, непонятной стальной конструкцией, Алиса вымыла длинные светлые волосы и высушила их найденным феном.
«Интересно, он фен специально для меня купил или это ее вещь?», – задумалась она на мгновение, но тут же отбросила эту мысль. Она редко размышляла над вопросом, ответ на который не могла получить немедленно.