- Чудес не бывает. А получилось у меня или нет…Говорить еще рано. Вот когда он придет в себя…
Татьяна Ивановна подмигнула своему интерну.
- Сделай-ка лучше, Наташенька, кофе. И мне, и себе. Покрепче!
***
Вокруг стола, на котором лежал Александр, стояли Колбышев, еще один хирург помоложе и медсестра.
Колбышев повернулся к своему коллеге.
- Ну что, приступим?
Тот молча кивнул головой.
Колбышев взял из рук медсестры скальпель и склонился над Александром…
…В коридоре госпиталя, недалеко от операционной, сидел на диване Василий Егорович. Настенные часы показывают начало девятого вечера.
В конце коридора появилась запыхавшаяся Татьяна Ивановна. Она быстро шагала к мужу. Он встал.
- Ну что? – бросила Сухорукова на ходу.
- Операция продолжается уже пять часов, - ответил Василий Егорович.
Татьяна Ивановна подошла к супругу. Остановившись, она поправила растрепанные волосы.
- Чуть не опоздала на электричку.
- Могла б позвонить Тюпалову. Он дал бы машину.
Сухорукова махнула рукой.
- Неудобно. Он уже и так столько нам помогал.
Татьяна Ивановна присела на диван. Василий Егорович опустился рядом с ней.
- Я сама сегодня оперировала, - отдышавшись, сказала Сухорукова.
- Кого?
- Брата той девочки… Бывшего десантника.
Генерал Сухоруков недовольно крякнул и поднял вверх указательный палец.
- Танюша, запомни: бывших десантников не бывает.
Татьяна Ивановна согласно кивнула.
- Ира и сегодня хотела поехать со мной. Но я не разрешила. Пусть побудет с братом.
Оба увидели Колбышева, который вышел из операционной. Супруги тут же вскочили на ноги и бросились к нему.
Сблизившись, все трое замерли на месте. Готовые ко всему, Сухоруковы напряженно смотрели на врача.
Колбышев устало улыбнулся.
- Жить он будет.
Василий Егорович и Татьяна Ивановна поглядели друг на друга счастливыми глазами и обнялись.
- Я даже не удивлюсь, если его признают годным к дальнейшему прохождению службы…, - хирург усмехнулся. - Знаете, что ваш сын спросил у меня? Пока мы его готовили к операции?
Сухоруковы вопросительно уставились на врача.
- Когда ему можно будет вернуться в полк? – Колбышев восхищенно крякнул. – На кону была его жизнь – а он в полк!
***
Выздоравливающий Павел с перевязанной головой лежал на кровати больничной палаты. Рядом с кроватью стояли Татьяна Ивановна, Наталья Николаевна и Цариков. За их спинами маячила счастливая Ирина.
Зажмурив от напряжения глаза, Павел сжал пальцами правой руки небольшой прибор для измерения силы кисти.
Сухорукова забрала у Павла прибор, посмотрела на его шкалу и удовлетворенно хмыкнула.
- Очень хорошо, Паша.
Татьяна Ивановна повернулась к коллегам.
- Почти все двигательные функции восстановились. С речью тоже проблем нет. Ходить я ему пока не разрешаю. Но садиться уже можно.
Она снова повернулась к Павлу.
- Ну-ка поднимайся!
Опершись локтями о кровать, Павел медленно оторвал свою спину от постели и сел. Он посмотрел на Сухорукову с надеждой в глазах.
- Татьяна Ивановна, а когда разрешите ходить?
Сухорукова ухмыльнулась.
- Какой нетерпеливый!
Она ласково похлопала Павла по ногам.
- Ходить тебе надо будет учиться заново.
- А когда можно начать?
Сухорукова весело тряхнула головой.
- Со следующей недели!
***
После обеда в госпитале Бурденко по расписанию наступил тихий час.
В офицерской палате на четверых были заняты только две койки.
На одной лежал Александр. Все части его тела находились еще под повязками, но с лица Александра уже сняли бинты: оно было сплошь покрыто следами ожогов. Повернув голову к окну, Александр тоскливо смотрел на залитую весенним солнцем улицу.
На соседней койке устроился майор Кунцевич – связист из Подмосковья с перебинтованной рукой: во время ремонта радиостанции он случайно пролил на нее полбутылки кислоты.
На краю кровати Кунцевича россыпью лежали фотографии. В здоровой руке Кунцевич держал большой черно-белый снимок, внимательно разглядывая его.
Кунцевич повернул голову к Александру и показал ему снимок.
- Это ты где?
Александр бросил на фотографию мимолетный взгляд.
- На Саланге. Есть в Афгане такой перевал.
Взяв в руку другую фотографию, Кунцевич обнажил в улыбке зубы и с восторгом произнес:
- А обезьяна у тебя на плече? Настоящая?
Александр тоже улыбнулся.
- Конечно. Это в Джелалабаде. Там тропики. И обезьяны бегают, и пальмы растут.
Дверь палаты распахнулась, и на ее пороге вырос Василий Егорович в халате, накинутом на генеральскую форму. В его руках была большущая сумка.
Увидев отца, Александр тут же поднялся, сел на кровати и радостно раскинул руки в стороны.
- Батя!
Широко улыбаясь, отец подошел к койке Александра.
- Ну, здорово!
Василий Егорович поставил сумку на пол, склонился над сыном и осторожно обнял его. Александр тоже обхватил плечи отца перевязанными руками.
Отстранившись, генерал Сухоруков начал разглядывать лицо Александра.
- Дай, хоть посмотрю на тебя без бинтов.
- Смотри!
Василий Егорович удовлетворенно хмыкнул.
- Нормальная у тебя рожа. Бывает и хуже.
- Доктора говорят, что со временем будет почти незаметно, - Александр махнул рукой. - Да для мужика это и не главное.
- Конечно, не главное. Бабы и за таким будут бегать, - Генерал подмигнул сыну. - Тут сестрички-то симпатичные есть?
- Хватает.
- Ходить тебе уже можно?
- Пока нельзя, - Александр вздохнул. - Но я все равно помаленьку ковыляю. Хоть в туалет. В утку ссать знаешь, как надоело? А по «большому» – тем более. И сестры тут все как назло все молодые. Неудобно.
Отец одобрительно улыбнулся.
- Правильно. Ходи.
Он присел на краешек постели брата и повернулся к Кунцевичу, который с уважением и любопытством разглядывал генерала.
- Здравствуйте, - Василий Егорович кивнул Кунцевичу.
- Здравствуйте, - поприветствовал его Кунцевич. – Решили проведать сына?
- Да.
Генерал наклонился и полез руками в стоящую на полу сумку.
- Тут мать тебе всего напередавала…
Он начал доставать из сумки и раскладывать на прикроватной тумбочке продукты.
Глядя на их растущую гору, Александр поморщился.
- Разве мне столько съесть?
Василий Егорович кивнул на Кунцевича.
- Ничего, сосед поможет!
Опустошив сумку, генерал снова повернулся к сыну.
- Слушай, я же не сказал главную новость. Тебя через неделю переводят в Тульский госпиталь.
Глаза Александра радостно блеснули.
- Правда?
- Правда, правда. Мурашов помог договориться. Так что будешь долечиваться дома. И мать будет рядом, и друзья твои… Родные стены они, знаешь…
Александр довольно улыбнулся.
***
Павел стоял посреди больничной палаты, опершись о плечо Татьяны Ивановны, которая поддерживала его с одной стороны, и о плечо Ирины, замершей с другой.
Наконец, решившись, он вместе с женщинами медленно сделал один шаг, затем - второй.
Сухорукова повернула голову к Павлу.
- Ну, что? Теперь попробуешь сам?
- А можно? – произнес Павел с нескрываемой радостью.
- Конечно!
Павел снял руки с их плеч. Татьяна Ивановна и Ирина отошли в сторону.
Расставив руки в стороны, чтобы было легче удерживать равновесие, Павел взволнованно дышал.
Собравшись с духом, он сделал маленький шаг. Пошатнувшись, Павел едва не упал.
Ирина бросилась к брату, чтобы поддержать его, но Павел взмахом руки попросил ее оставаться на месте.
Он сделал еще один шаг – гораздо увереннее, чем предыдущий. И совершенно спокойно удержал на этот раз равновесие.
Павел прошептал:
- Получилось.
Он счастливыми глазами посмотрел сначала на Сухорукову, а потом на сестру, вскинул обе руки вверх и громко крикнул:
- Получилось!
***
В сторону Тулы, до которой оставалось меньше двадцати километров, по шоссе мчалась военно-санитарная машина.
В салоне машины на кушетке, весело глядя в окно, лежал Александр. Слева от него на скамейке сидел фельдшер из госпиталя Бурденко – худенький прапорщик лет тридцати, а справа на откидном стуле – Татьяна Ивановна.
Мать ласково посмотрела на сына.
- Скоро уже доедем. Начальника хирургического отделения Тульского госпиталя я знаю. Он часто приглашал меня для консультаций. Подполковник Балаганин, Юрий Иванович.
Татьяна Ивановна улыбнулась.
- Интересный мужик… Женат четвертый раз. И все три его прежние жены работают медсестрами в этом же госпитале. Последняя – тоже, представляешь?
- Последняя ли? – с иронией произнес Александр.
Сухорукова согласно кивнула.
- Да, возможно, не последняя…
Татьяна Ивановна хитро прищурилась.
- Ты-то уже когда женишься?
Александр махнул рукой.
- Успею, мам.
Он повернулся к матери и спросил:
- Папа на выходные приедет?
- Обязательно. Причем, я не сомневаюсь: ты увидишь его первым. Потому что он сразу завернет к тебе в госпиталь.
- В госпиталь…, - Александр тяжело вздохнул. - Сколько мне еще в нем валяться?
Татьяна Ивановна сочувственно покачала головой.
- Что, надоело?
Александр красноречиво воздел глаза к небу.
- Не то слово… Так сколько?
- Не меньше месяца.
Громко присвистнув, Александр тоскливо обхватил руками лицо…
…Парк Тульского госпиталя утопал в лучах майского солнца.
Александр, с рук и ног которого уже сняли бинты, сидел на скамейке с книжкой в руках.
По аллее парка к нему направлялись мать и Ирина.
Словно почувствовав их приближение, Александр оторвался от книги, поднял голову и повернул ее в сторону женщин. Увидев мать, он тут же поднялся, помахал ей рукой и пошел навстречу.
Александр приблизился к матери и поцеловал ее в щечку.
Смущенно опустив глаза, Ирина стояла в стороне.
Сухорукова показала сыну рукой на девушку.
- Познакомься, это Ира.
Ирина подняла голову и, посмотрев Александру в глаза, приветливо кивнула ему. Он - ей.
- Та самая, - Татьяна Ивановна улыбнулась. - Когда тебя доставили в госпиталь Бурденко, мы с Ирой вместе сидели у твоей палаты. Всю ночь.
- Помню, ты рассказывала, - Александр оживился. - А когда мне делали последнюю операцию, ты оперировала ее брата? Он тоже служил в Афгане, да?
- Да. И тоже в Десантных войсках.
- Интересно…
Александр повернулся к Ирине.
- Как он?
- Уже гуляет, - глаза Ирины радостно блеснули. - Вчера попросил меня привезти ему из дому гантели.
- Правильно, пусть занимается, - одобрительно сказала Сухорукова. - А то мышцы у него стали слабенькие. Столько лежал без движения…
- Передавай ему от меня привет, - сказал Александр Ирине.
- Обязательно, - кивнула она.
- Надо их познакомить, - Сухорукова улыбнулась Ирине. – Я уверена: они станут друзьями.
Ирина улыбнулась в ответ.
- Мне тоже так кажется…
Посмотрев на наручные часы, Татьяна Ивановна бросила сыну:
- Пойду, поговорю с твоим начальником отделения, - она перевела взгляд на Ирину. - Скоро вернусь.
Сухорукова развернулась и направилась к зданию госпиталя.
Александр и Ирина остались вдвоем…
…Когда Татьяна Ивановна уже подходила к главному входу в здание, она оглянулась и издалека увидела, как Александр и Ирина медленно идут по аллее, оживленно переговариваясь и улыбаясь друг другу.
На лице Сухоруковой тоже расцвела улыбка…
… Спустя несколько дней, сразу после окончания тихого часа, дверь палаты Александра распахнулась, и на ее пороге выросли Ирина и высокий, широкоплечий парень, с веселым загорелым лицом и большими голубыми глазами.
Александр был в палате один: лежал на постели и читал газету. Увидев гостей, Сухоруков помахал им рукой.
- Привет!
Ирина и ее спутник приветливо кивнули в ответ.
Александр отложил газету в сторону, встал с кровати и приблизился к гостям. Он с любопытством разглядывал парня, уже догадываясь, кто это.
Ирина кивнула на парня.
- Знакомься. Это мой брат.
Брат Ирины протянул Александру руку.
- Паша.
Александр пожал его руку.
- Саня.
- Ира сказала, ты кончил Рязанское, - Павел глянул на Александра с нескрываемым уважением. - Был «за речкой», командовал разведротой…
Александр утвердительно кивнул и посмотрел на Павла таким же взглядом.
- Ну, насколько я знаю… Ты тоже там побывал. Причем, даже раньше меня.
- Да, братишка, - Павел вздохнул.
В его подернувшихся грустью глазах ожило воспоминание.
Заметив это, Ирина обвела обоих мужчин понимающим взглядом.
- Мне пора на работу. А вы…, - она махнула рукой. – Думаю, вы и без меня найдете, о чем поговорить.
- Конечно! – сказал Александр, широко улыбаясь Павлу.
Павел улыбнулся ему в ответ…
…Через неделю Ирина, набравшись смелости, пришла проведать Александра в госпиталь уже одна.
Они сидели на скамейке парка.
Ирина с неподдельным интересом слушала Александра, который увлеченно рассказывал:
- …Вот так «духи» этого майора чуть не уволокли в плен. Он же пьяный был… Даже не соображал, что происходит, - Александр хохотнул. - А мужик оказался классный. Когда меня привезли обгоревшего в госпиталь, он меня и оперировал, представляешь? Бывает же такое!
Ирина улыбнулась.
- Встретиться бы с этим майором сейчас, – мечтательно протянул Александр.
- Может, когда-нибудь и встретишься, - сказала Ирина.
Она увидела вдалеке Василия Егоровича и Татьяну Ивановну, которые шли по аллее парка к ним. Ирина тут же тронула Александра за локоть и кивнула в сторону его родителей.
- Саша, смотри!
Александр тоже повернулся в их сторону.
- Вот это да, - удивленно бросил он. - Отец приехал среди недели…
Поднявшись со скамейки, Ирина и Александр двинулись навстречу его родителям…
…Александр поцеловал мать и обнялся с отцом. Ирина тоже поздоровалась со всеми, после чего смущенно опустила голову. Генерал Сухоруков, взглянув на Ирину, удовлетворенно крякнул.
- Не ожидал, что приедешь, - сказал Александр отцу. - Сегодня же не выходной.
Только сейчас Александр заметил, что глаза Василия Егоровича радостно и возбужденно блестят, а Татьяна Ивановна загадочно и торжественно улыбается.
Александр обвел их недоуменным взглядом.
Расправив плечи, отец с гордостью посмотрел на младшего сына.
Волнуясь, генерал негромко произнес:
- Утром мне позвонил Мурашов… Указом Президиума Верховного совета СССР тебе… Присвоено звание Героя Советского Союза.
- Мне? Героя? – изумленно протянул Александр.
- Да, сынок, - радостно выдохнул Василий Егорович. - Поздравляю.
Он снова обнял сына, который все еще никак не мог прийти в себя и только растерянно улыбался. Мать подошла к сыну и, положив руки ему на плечи, поцеловала в лоб.
Ирина смотрела на Александра широко раскрытыми, восхищенными глазами.
- Поздравляю, - тихо сказала она.
Вспомнив о чем-то, Александр перестал улыбаться, вскинул голову и спросил у отца:
- А остальных? Остальных наградили?
Василий Егорович утвердительно кивнул.
- Мурашов сказал, что орденами и медалями награждены все. Все, кто были с тобой в том бою.
Помедлив, генерал вздохнул и добавил:
- Рядовой Кошкин награжден Орденом Красного Знамени. Посмертно…
Глаза Александра стали влажными. Глядя куда-то мимо отца, он сквозь ком в горле еле слышно, но твердо произнес: