– Это обязательно было делать? – спрашивает вдогонку Джонс.
– Сейчас. Надо проверить. – Фредди берет трубку своего телефона. Телефон Джонса звонит.
– Да?
Вопль Фредди, слышимый одновременно в комнате и в трубке, создает стереоэффект.
– Роджер перенаправил свой телефон на тебя! – Он кидается к столу Джонса и начинает нажимать кнопки.
– Слушай, Джонс, – говорит Холли. – Не зацикливайся особо на том, чем занимается фирма. Я была такой же, когда начинала работать здесь. Потом привыкаешь. В «Зефире», знаешь, много такого, что не поймешь. Сидни, к примеру, сделали менеджером. Одно из лучших парковочных мест всегда пустует. Его ни разу не занимали, а нам им пользоваться не разрешают. В прошлом месяце нас собрали на лекцию. Тема – борьба с раздуванием штатов. Показали кучу слайдов. Лектор нам эти слайды пояснял, а потом раздал всем бумажные копии. Не понимаю я этого. Вообще не понимаю, что здесь происходит. Заведено так, и все. Знаешь историю с обезьянами?
– С шимпанзе. – Фредди все еще тычет в кнопки на телефоне. – Ну вот, я переадресовал твои звонки на Элизабет.
– Сидят, значит, шимпанзе в клетке, – начинает рассказ Холл и, – а ученые суют им банан на палочке. Как только кто-нибудь его схватит, под полом клетки включается ток, и всех шимпанзе трясет. Так продолжается, пока до всех не доходит: схватишь банан – получишь электрошок. Тогда ученые забирают одного шимпанзе и подсаживают нового. И когда этот новый хочет схватить банан, все прочие его бьют, чтобы их током не тряхануло. Понял?
– Жуть какая, – говорит Джонс.
– Слушай дальше. Обезьян постепенно меняют одну за другой, пока никого из старых не остается, а потом добавляют еще одну. Она хочет сцапать банан, и остальные ее колотят, как раньше, – хотя никто из них шока не испытал. Они не знают, почему это делают. Знают только, что так принято.
– Значит, я – новый шимпанзе.
– Вот-вот. Не пытайся понять. Делай то, что положено.
В недрах «Зефира» назревает убийство. Простейший компьютер модели PABX отвечает за распределение телефонных звонков. Его программы, некогда чистые и функциональные, как горный ручей, за десять лет столько раз латались и перекраивались, что превратились в гнилые, курящиеся миазмами джунгли, где лианы цепляются за ноги и в сумраке таится что-то рычащее и клыкастое. Через джунгли проложена торная тропа – пока ты идешь по ней, тебе ничего не грозит, но стоит отойти на два шага в сторону, и джунгли съедят тебя заживо.
Программирование не позволяет двум телефонам совершать обоюдное перенаправление, поскольку это создало бы так называемую бесконечную петлю, особенно зверский способ убийства компьютера. В информационных технологиях бесконечные петли равнозначны насильственной смерти, последовавшей в результате преступной халатности. Поэтому при таких попытках поперек тропы вырастает крепкий деревянный забор. Однако никакое программирование после многочисленных приспособлений под нужды компании не в силах помешать циклу, где А (скажем, Роджер) перенаправляет телефон на В (Джонса), а В – на С (Элизабет), которая, в свою очередь, делает переадресовку на Роджера. Забора больше нет – есть глубокая темная яма, в которой горят чьи-то глаза и сверкают зубы.
Как раз в этот момент менеджер среднего звена из отдела командировок набирает номер своего представителя в отделе продаж, желая заказать тренинг для двух своих телевизионщиков. Им этот тренинг, собственно, ни к чему, но она прослышала, что продажники пытаются снять заказы. Она проработала в «Зефире» достаточно долго и знает: если кто-то не хочет, чтобы ты что-то заказывал, нужно хватать, сколько унесешь, и держать крепче. Так же, как с офисными стульями.
Она тыкает пальцем в последнюю цифру, шестерку. Трубка щелкает, следует короткая пауза, и во всем здании гаснет свет.
Мрак обрушивается на Джонса, Фредди и Холли внезапно, как оплеуха. На пару секунд самым громким звуком становится завывание умирающих принтеров и копировальных машин. Система кондиционирования, чье тихое мурлыканье все давно перестали замечать, издает предсмертный хрип, и тишина накрывает отдел продаж, как рухнувшая палатка.
Слабый, словно в тюремной камере, свет проникает только через жалюзи на стенке офиса Сидни.
– Что случилось? – спрашивает Джонс.
– Может, пожар, – говорит из тьмы Холли.
– Кто сказал, что у нас пожар? – кричит Меган.
– Пожар! – орет Роджер в Западном Берлине. – Все к лифтам!
– Я не говорила, что пожар! – надрывается Холли, но ее голос тонет в споре о том, можно ли пользоваться лифтом во время пожара. Спор затягивается, потому что все, кроме стоящего на своем Роджера, уверены, что это опасно. Падает перевернутый стул. Меган, торопясь к выходу, толкает свой стол. Медведи сыплются на пол, и под ногами у нее что-то хрустит. Аварийный генератор включается ровно настолько, чтобы Меган успела разглядеть раздавленных ею маму и дочку. Слезы наворачиваются Меган на глаза, и свет гаснет снова.
– Никаких лифтов! – Элизабет по стеночке добирается до двери на лестницу и дергает ручку. Та не уступает. На один безумный момент Элизабет кажется, что хозяйственный отдел запер дверь. Потом она думает, что просто перепутала что-то в темноте. Но нет. Дверь та самая, и она заперта, и они все в ловушке. – Выход закрыт! – кричит Элизабет.
Общая паника. Все мечутся, натыкаясь на мебель и топча мишек. Меган в истерике падает на четвереньки, прикрывая собой медведей. Джонс хватается за ягодицы Холли, но даже об этом не догадывается – мышцы у нее так накачаны, что он их принимает за спинку стула. Потрясенная Холли слова не может вымолвить. Фредди, идя на проблеск света – из коридора, как он полагает, – отскакивает от стеклянной стенки.
Дверь Сидни распахивается, и дневной свет ослепляет всех. Крошечная Сидни, вылитый ангел, возникает в проеме.
– Какого черта вы тут вытворяете?
Когда электричество наконец включается и телефонная связь восстанавливается – а происходит это не скоро, – начинаются взаимные обвинения. Многие отделы обнаружили, что двери на лестницу заперты, и возмущены деятельностью хозяйственников. Предлагается заявить на них в полицию, а то и вообще сократить отдел. Администрация созывает всех менеджеров на срочное селекторное совещание.
Замки поставлены в целях безопасности, возражают хозяйственники, – забыли, как одна секретарша упала, а юрист растянул связки? Установлена очень сложная (и дорогая) система, автоматически отпирающая двери в аварийных ситуациях, но она не сработала, потому что электричество отключилось. Во всем виноваты информационные технологии.
Администрация фокусируется на компьютерщиках. Действительно, как они допустили, чтобы один-единственный телефонный звонок привел к такой крупной аварии? Информационные технологии пытаются объяснить как. Штат у них тот же, что и полгода назад, а новые системы вроде комплекса аварийного отпирания дверей сваливаются на них то и дело. Все это требует надзора, обслуживания и интеграции со всем остальным. Двадцать четыре инженера глаз не смыкают, поддерживая цифровое кровоснабжение «Зефира», а высшее руководство только и знает, что донимать их звонками – я, мол, на прошлой неделе отправил электронное письмо, а оно не дошло. В таких условиях просто некогда предусматривать второстепенные ситуации со сгоревшим PABX.
Второстепенные? Второстепенные? Администрациянадеется, что отдел информационных технологий говорит это в шутку. Весь «Зефир» отключился! Администрация хочет услышать, обнаружена ли точная причина аварии и могут ли информатики обещать, что такое больше не повторится. Надо отдать администрации должное: свои пожелания она всегда выражает с полной определенностью. Стратегия может быть путаной и никак не осуществляться на практике, но администрация всегда знает, чего она хочет.
Причина информационным технологиям известна, вплоть до линейного номера нарушенного участка кода. Менеджер отдела предлагает несколько возможных решений. Но его речь содержит загадочные словосочетания вроде «автоматического аварийного переключения», что раздражает администрацию. Она делает логический вывод: в информационных технологиях сидят идиоты, заблокировавшие выходы на лестницу. Механизм приходит в движение. К концу недели этот отдел сократят.
Джонс штудирует «Систему Омега» за разогретым в микроволновке готовым обедом. Его квартира – в четырехэтажном доме без лифта, с осыпающейся штукатуркой и опасной для жизни проводкой. До недавних пор он жил здесь вместе с Тимом и Эмили, сокурсниками по Вашингтонскому университету. Тим классно готовил, а Эмили – в глазах Джонса – вся была высший класс. Как-то вечером он признался ей в своих чувствах около ванной, а она сказала, что он лапочка и очень ей нравится, но это было бы нечестно по отношению к Тиму. Это произошло четыре месяца назад. Джонс фокусируется, как лазер, на своих последних студенческих днях и на завершении их совместного проживания. Когда Джон пришел домой после заключительного экзамена, Тим с Эмили ждали его на диване, держась за руки. «Раньше мы тебе не говорили, – сказал Тим, – потому что думали, что это будет нечестно». Теперь Джонс живет один и разогревает еду в микроволновке.
Он просматривает раздел об увольнениях. Увольнение, говорится там, один из самых сильных стрессов, которые вы можете испытать. Джонс предполагает, что «вы» относится к увольняемому, но нет: под «вы» подразумевается менеджер. Увольнения, судя по книге, могут сильно дестабилизировать обстановку: служащие перестают думать о работе, все их мысли заняты только тем, сохранят они эту работу или нет. Ниже приводятся стратегические приемы, которыми руководитель, как в дзюдо, может превратить страх и неуверенность в мотивирующий фактор.
Листая книгу туда-сюда, Джонс так и не находит никакого упоминания об уволенных служащих. Как они, к примеру, себя чувствуют и что происходит с ними потом. Жутковато, если вдуматься. Как будто они, уходя с работы, вообще прекращают существование.
3-й кв. 3-й месяц: Сентябрь
Фредди курит на улице у стеклянных дверей вестибюля.
– Привет, – говорит ему подошедший Джонс. – А почему тут никто не курит, кроме тебя?
– Мне тут нравится, – пожимает плечами Фредди. – Почти все остальные стоят у задних дверей или сбоку. Я иногда тоже туда выхожу.
Джонс заглядывает внутрь сквозь тонированное стекло. Ни Гретель, ни Евы еще нет на месте, но с Евиной стороны торчит огромный букет.
– Чего ты? – спрашивает Фредди, когда Джонс переводит взгляд на него.
– Это ты послал вахтерше цветы?
– Почему я?
Джонс ухмыляется.
– Ну, чего еще?
– Это значит «да». Если виновный не хочет лгать, он спрашивает: «Почему я?» или: «А что?»
Фредди ждет, чтобы прошел пожилой уборщик в синем комбинезоне, с гривой серебристых волос. «Уборка помещений, – отмечает про себя Джонс, – один из моих потенциальных клиентов». Фредди придвигается, обдавая Джонса табачным дыханием.
– Не вздумай только ей сказать.
– Разве там нет записки?
– Естественно! Ты ж ее видел. Она и говорить со мной не захочет.
– Не знаю, она вроде неплохая девка.
– Нет. Она не должна знать.
– Если не хочешь ей говорить, от кого цветы, зачем тогда их посылать?
– Потому что она красивая.
– Это все хорошо, но спорю, ей хотелось бы знать, откуда цветы. Они небось баксов пятьдесят тебе стоили.
– Сорок. В неделю.
– В неделю?
– Я не в первый раз это делаю. – Фредди переминается с ноги на ногу. – А что?
– Фредди, ты должен сказать ей.
– Она, наверное, будет разочарована. Может, она думает, что цветы от кого-то другого.
– Мы придумаем план. Положись на меня. Она обалдеет от счастья, когда узнает, кто их ей дарит.
– Нууууу… не думаю. – Фредди смотрит на Джонса с надеждой и тут же отводит взгляд.
Джонс смотрит на часы.
– Ладно, я пошел. Хочу перехватить кого-нибудь из администрации до начала работы.
Пораженный Фредди отшатывается назад.
– Из администрации?
– Ну да. Хочу выяснить, чем, собственно, занимается наша фирма.
– Мы же тебе рассказывали про шимпанзе. Не важно чем.
– А вдруг то, что мы делаем, неэтично?
Фредди смотрит, не понимая.
– Знание всегда лучше неизвестности. Вот я и хочу выяснить.
– Какой-то ты не такой, Джонс, – медленно качает головой Фредди.
На семнадцатом этаже – который не так уж далек от нижнего – солнце льется в большие, от пола до потолка, окна спортивного зала. Холли, качая штангу, разговаривает с менеджером из корпоративного маркетинга. Той лет двадцать пять, и волосы у нее собраны в хвост, который мотается в такт шагам по бегущей дорожке. Хвост вызывает у Холли зависть.
– Сначала мы сократили рекламу «выше черты», – говорит менеджер, – потом вообще от нее отказались. Потом нас бросили на исследования и пиар, а теперь мы и этого не делаем.
– Что ж вы тогда делаете?
– А ничего. Бюджет на нас не рассчитан.
– Совсем ничего?
– Ага. С июня еще. – Менеджер подмигивает. – Только не говори никому. Пока никто не заметил.
– Надо же, – говорит Холли.
– Раньше-то мы жили под прицелом. Три раза в месяц нас предупреждали насчет затрат. А теперь у всех позитивный настрой.
– Что же вы делаете весь день?
– Ну как что, работаем. Больше, чем раньше. Каждый день изобретаем новые способы сократить расходы. Вчера вот, например, заслонили окна.
– У вас есть окна? – ахает Холли.
– Ха-ха! Теперь они закрыты картоном.
– Но зачем?
– Хозяйственники берут с нас плату за окна. Закрыв их, мы урезали расходы на восемь процентов. Это только начало. Сегодня мы избавимся от столов и стульев. Зачем они нам, раз мы больше не занимаемся маркетингом? И по фен-шуй так лучше. Поставим компьютеры прямо на ковер.
– А компьютеры вам на что?
Менеджер округляет глаза.
– Слушай, это идея! Настоящее маркетинговое мышление.
Холли перестает качать бицепсы.
– А вы не боитесь, что вас сократят?
– С такими-то низкими затратами? Ты где работаешь, девушка? – Менеджер смеется и помахивает хвостом.
Джонс сует свое рабочее удостоверение в считывающее устройство лифта и нажимает на кнопку «2 – АДМИНИСТРАЦИЯ». Он работает в «Зефире» четвертую неделю, но о втором этаже наслышан. Быть там никто не был, зато все знают кого-то, кто побывал. Если верить рассказам, на втором этаже Джонса ждут зеленые луга, резвые олени и нагие девы, подающие виноград на мягкие ложа администраторов. На первый же этаж, в обширный пентхаус, откуда вдохновленный стратегическими видениями Дэниел Клаусман рассылает свои сообщения, ничья нога никогда не ступала.
Кнопка № 2 загорается – и гаснет. Джонс повторяет попытку. Тщетно. Лифт не желает везти его на второй этаж. В этот момент входные двери открываются, и в вестибюль входит Гретель Монаднок.
– Эй, Гретель, – кричит ей Джонс, – что у нас с лифтом?
Она кладет сумочку на громадный оранжевый стол, смотрит на букет, поправляет волосы. Джонсу немножко жаль Гретель – не сиди она рядом с Евой Джентис, могла бы считаться красавицей.
– Да у тебя, наверное, просто допуска нет.
– А как его получить?
– Тебе куда надо-то?
– На второй.
– Зачем это? – изумляется Гретель.
– Хочу поговорить с администраторами.
Входные двери снова разъезжаются – теперь это Фредди, докуривший свою сигарету.
– Как мне договориться о встрече с кем-то из них?
Гретель растерянно смотрит на Фредди.
– Он это на полном серьезе, – заверяет тот.
– Ммм… давай я тебе лучше перезвоню. Меня об этом никто еще не спрашивал.
– Шутишь.
– Да нет, не шутит, – говорит Фредди. – Такие пожелания передаются через менеджера отдела, Джонс. В администрацию просто так не являются.
– Слушайте, это смешно, – подбоченивается Джонс. – Я всего лишь хочу узнать, чем занимается наша компания. – Тут ему на глаза попадается столик для посетителей, заваленный брошюрами и ежегодными отчетами. – Ага-а.
– Ну, нашел свое счастье. Слушай. Ева сегодня вообще придет на работу? – спрашивает Фредди у Гретель.