Кирилл искоса, переходя от потирающей лапки мухи на серо-голубой рукав, разглядывал Риту. Ее колени в плотных золотистых колготках лакировано блестели, верхняя пуговица жакета была расстегнута, и оставалось гадать о причине - рассеянность?... попытка привлечь внимание?.. стесняющий размер?.. Коньяк, заполняющий бутылку на треть, янтарно преломлял рассеянные лучи. Задержавшись на зрелище теплого свечения, Кирилл мысленно запретил себе пить. В змеином гнезде не расслабляются... Рита, ликвидируя какой-то внутренний дискомфорт, повела плечом. Какие резкие движения... Почти мужские духи, напоминающие о кожаных полках галантерейных магазинов... И темперамент, должно быть, бешеный...
- Она говорила, - подтвердил он. - Что у нее кости хрупкие.
Рита фыркнула, коньячно-карими хмельными глазами издевательски уперлась в Кирилла, и громко, закинув голову, расхохоталась.
-- Ой, не могу, - сказала она. - Принцесса на горошине... Кости у нее как у тиранозавра... или как его, скотину гладкую. Видел чучело, воняет на весь палеонтологический музей? Толщиной со шпалу кости... Ее ломом не прошибешь. Ты что, сразу не понял? По голове она инвалид, - она с размашистым плеском сделала еще глоток. - Головушкой скорбная... В психдиспансер как на работу ползает. Таблеток с собой целый пакет носит... Только, по-моему, ни хрена они ей не помогают, эти таблетки... Хуже только становится...
Кирилл чуть не подавился очередным яблоком, подумав, что час от часу не легче - одна, другая... как насчет третьей?..
-- С чего так? - спросил он, стараясь не подавать виду, что наличие сумасшедших в окружении для него не новость. - От Васи?
-- Нет... - проговорила Рита, уставясь на дальний сосновый ствол, ярко-рыжей полосой светящийся в проемах игольчатой зелени, и впадая в прострацию. - Так бы, знаешь, все с приветом ходили... Кто без Вась по молодости... Нет... Нищета... безысходность... На этом крыша и съехала. Ее-то к светлому будущему готовили - как и нас всех - а тут раз, девяносто первый год, и мордой об асфальт... Муж никчемный, ни копейки в дом... Дети больные... лечить не на что... Муж у нее, правда, детей в итоге забрал, от нее им все равно никакого толку...
Пока Кирилл, задумчиво заходя с разных сторон, усваивал услышанное, в глубине раскрытых дверных проемов запиликал полуприглушенный телефонный звонок. Риту передернуло, она, подскочив и поскользнувшись туфлей на ступеньке крыльца, сорвалась и метнулась в дом. Сосредоточившись на полупрозрачном тюле, Кирилл увидел ее, согнутую над мерно стрекочущим факсом. Она судорожно оторвала кусок свисающего полотна, пробежала глазами и принялась быстро-быстро рвать бумагу на мелкие кусочки.
- Жопа, жопа, жопа! - восклицала она яростно и терзала бумагу, словно живое существо, чем-то ей сильно досадившее.
Наблюдая за хваткой ее судорожных пальцев, Кирилл понял, что Лариса говорила правду. Но, пожалуй, что и Рита не врала... Похоже, здесь не скрывают мутных страниц биографии... Он еще раз достал Ларисину записку и перечитал.
Светлый Василий! Помни наши слова - мы умрем, а слова и дела будут жить вечно.
С Ларисой было ясно. Интересно, что передают Рите... Кирилл проследил, куда полетели бумажные обрывки. После подобрать и попытаться восстановить содержание... В змеином гнезде требуется полнота картины...
Рита швырнула разодранные клочки в ведро, истерическим взмахом отряхнула руки и сразу успокоилась.
-- Вася, эй! - позвала она бодро, как ни в чем не бывало. - Ты говорил, что яичницу умеешь делать. Иди. Флаг тебе в руки.
Достав сигарету, она жадно закурила и, став у притолоки, выдохнула дым на улицу..
Кирилл, вздохнув, поднялся.
-- Появится Алинка, - проинструктировала Рита строго. - Гони ее с кухни взашей. Чтобы духу ее тут не было ясно?
-- Что ж так? - спросил Кирилл.
Рита иронически хмыкнула.
-- У нее аллергия, - сказала она глумливым голосом. - На приготовление пищи.
-- Ну-ну, - проговорил Кирилл тихонько, так, чтобы Рита не слышала.
Наверху запела Лариса. В досках перекрытий дребезжал и прерывался ее громкий голос, фальшиво выводящий романсы.
-- Мой косте-о-ор в тумане све-е-тит... - она заливалась бодро и бравурно, словно исполняла свадебный марш. Так голосил бы иностранец, не понимающий слов.
Кирилл раздраженно треснул ножом по яйцу с синеватым штампом, и на сковородку вывалились два желтка. Здесь даже яйца ненормальные... Чернобыльские мутанты... Когда он повернулся, обнаружил, что неизвестно откуда, бесшумно взявшаяся Алина, обтянутая белым буклированным джемпером, сидит за столом и длинными фортепианными пальцами крутит вилку, разглядывая элемент прибора с интересом, словно видит впервые. Забыв про Ритино наставление, Кирилл залюбовался ее свежим, открытым и внушающим спокойствие лицом. Казалось, ей не больше тридцати. Явно флегматичный темперамент... Но при подобной внешности темперамент не имеет абсолютно никакого значения... При подобной внешности даже полный паралич несущественен...
-- Когда я была маленькой, - протяжно проговорила она, не здороваясь. - Я мечтала найти город Нерж в атласе... Картография была строго засекречена... Я думала, что город Нерж скрывают в оборонных целях...
Кирилл не знал, что отвечать. Немедленно ворвалась Рита, зловеще вращая глазами.
-- Солнышко, - обратилась она к Алине. - Нарви смородинки... Той, что под сливами...
-- Зачеем... - пропела Алина.
-- Мы сварим компот.
Алина, взяв детскую эмалированную кружку с ушастым зайчиком, исчезла. Рита погрозила Кириллу кулаком, придирчиво сунула нос в сковородку, где подпрыгивал от жара край запеченного яичного белка, проверила общую правильность протекания процесса, и тоже ушла.
За стол сели вчетвером, как почтенное семейство. Кирилл, разрывая вчерашнюю булочку, время от времени косил на ведро с мусором, убеждаясь, что порванные листы бумаги не исчезли. Его скоро ждало сильное разочарование. Он был готов вести легкую беседу, по мере сил развлекать компанию, но убедился, что в общении с ним никто не нуждается. Даже Лариса, хотя периодически поднимала на него от тарелки восхищенные глаза, и преданно улыбалась испачканными губами, внятно разговаривать была не в состоянии. Когда Алина, испуганно скривив рот, чуть было всерьез не расплакалась от безобидной шутки, а Рита изобразила маску смерти в его адрес, Кирилл тоскливо смирился, замолчал и покорно слушал нетрезвый Ритин рассказ о греко-пляжно-меховом отпуске и невменяемые Ларисины комментарии.
При первой возможности - после завтрака дамы засобирались не то на прогулку, не то на грибные поиски - он, брезгливо обернув руку полиэтиленовым пакетом, выбрал из ведра кусочки и забрался, чтобы не мешали, в чулан под лестницей. Включив лампочку, он прислонил к закрытой двери хозяйственную снасть - косы, грабли, завернутый в пленку парник - и стал, не торопясь, складывать из обрывков бумажную головоломку.
Связный текст не получался. Кирилл вертел клочки то так, то эдак - выходили обрывки отдельных фраз. Казалось, что в тексте присутствуют служебные слова, и отсутствует наполняющее содержание. Будучи нанятым... результатам наблюдения... согласно информации... установлено... по адресу... дальнейшее... Из словесного каркаса было удалено текстовое мясо. Особенно озадачивало находящееся на отдельном обрывке слово "онучи". Что за онучи (ресторан?.. или клуб?.. вряд ли...), и какое они имели отношение к Рите - непонятно.
-- Риточка Сергеевна! - раздался зычный женский голос со двора - столь внезапно, что Кирилл вздрогнул от неожиданности, уронил на дощатый пол несколько мягко спланировавших бумажных клочков, но не стал подбирать, а погасил свет и затаился.
-- Да, дорогая! - ответила Рита.
-- Я через забор кричу, кричу... - приговаривала женщина. - А вы не слышите... Гости у вас? Спасибо... - очевидно, ей предложили сесть. - К вам председатель заходил? Вы представляете, они опять деньги собирают. Теперь, видите ли, дорогу ремонтировать... На все те деньги, что мы собрали, можно автостраду проложить... И еще, представляете, на контейнер для мусора, который украли. Будем, говорят, новый покупать... Просто безобразие! Надо поставить вопрос о нормальном стороже, а то этот будет пьянствовать, контейнеры воровать каждую неделю, а мы этот бардак оплачивать...
Успокоенный Кирилл хотел зажечь свет и продолжить занятие, когда, приложив глаз к проему от выпавшего сучка увидел, что в дом, осторожно ступая, крадется вчерашняя любительница печеной картошки. Она была в шортиках и тонкой маечке, не скрывавшей ни одной подробности молодого телосложения. Девушка на цыпочках проникла на кухню, заглянула в гостиную, потом в комнату... Она что-то искала. Остановившись неподалеку от чулана, она тихонько и неуверенно позвала хрипловатым голоском:
-- Э-эй...
Дистанционно забеспокоилась Рита, не досчитавшись гостей.
-- Где ваша Яна? - почти закричала она. - Яна! Яна, ты где?
Она пулей ворвалась в дом, но Яну уже как ветром сдуло, а с улицы послышалось недовольное ворчание: "Где ты бродишь, сокровище... Верите ли, Риточка Сергеевна, за ребенком присмотру меньше... Не успеваю оглянуться, как исчезает. Лишь бы не дома... И сестрица такая же, хвостом вильнет, и нету... А за ребенком бабка смотри... Пойдем уж..."
Видимо, соседка ушла, потому что Рита, зайдя в гостиную, проговорила громко:
-- Представляешь, эта клуша мужу изменяет!.. Бабка, тоже мне... Я смотрю, как-то в будний день, народу мало было - приехала с генералом. При погонах, в форме... Он потом по их участку голый бродил. В кителе и при орденах - только ножки торчат волосатые... Пьянючий - в хлам... Еще на дочек удивляется...
Она, быстро тыкая в клавиши, стала набирать номер на факсе.
-- А эта Янка, - проговорила она злобно. - Она за мной шпионит. Видели, как в дом пошла сразу?.. Ей-богу, он ее подбивает. Это он, он!.. Я знаю, что он!.. У нее глаза...
Ее голос взмыл до крика и судорожно прервался.
-- Успокойся... - проговорила Алина рассудительно. - Он далеко...
-- Нет! - восклицала Рита. - У меня чувство, что он везде, везде!.. Со стенок глаза... смотрят, смотрят!.. Ты не знаешь... Черт!..
Из гостиной потянуло ароматизированным сигаретным дымом, и голоса пропали. Кирилл подобрал бумажки, разочарованно вернул их в мусорное ведро и поднялся в Ларисину комнату. Поискал на книжной полке что-нибудь занимательное, но обнаружил сельскохозяйственные труды и старые потрепанные книги по домоводству. Было смертельно скучно. Кирилл подумал, что четыреста баксов за беспросветную тоску - невысокая цена. Весело перекликаясь, с тихим звяканьем, по невидимой дороге проехали невидимые велосипедисты. Завистливо вздохнув, Кирилл вернулся к действительности, нашел роман без обложки выпуска пятьдесят шестого года, вышел на балкон и устроился, как получилось, в продавленной качалке. Роман о тружениках производства надоел с первых страниц. Поскрипывал, как корабельная мачта, длинный древесный ствол. Дул легкий ветерок. В саду упало яблоко. Кирилл равнодушно перевел глаза на природу и остолбенел, едва не выронив книгу. На соседнем участке, где вчера горел костер, на раскладушке спиной вверх, невозмутимо положив голову на руки, загорала Яна. Без шортиков, без маечки - безо всего вообще. Почувствовав взгляд обнаженной спиной, обернулась, из-за плеча посмотрела на Кирилла и встретилась с ним глазами. Молча, без улыбки, выдержала многозначительную паузу и повернулась обратно.
-- Янка, зарраза! - послышался голос матери. - Ты стыд-то поимей!.. В таком виде валяться!... Люди смотрят... ребенок ходит...
-- Да ребенку все равно, - отозвалась Яна лениво.
Оглянувшись и проверив, что его, кроме Яны, никто не видит, Кирилл поспешно сбросил рубашку и привстал в качалке, демонстрируя голый торс как знак понимания. Замер. Яна не поворачивалась. Кирилл, судорожно гадая, не снять ли и брюки, тихонько засвистел. Ленивым движением, прошедшим волной по телу, Яна пошевелилась и повернула голову. Какое-то время они не сводили друг с друга глаз, пока Кириллу не почудилось, что голова идет кругом.
Снизу, зашедшимся птичьим курлыканьем, донеслись звуки истерики, аналогичной вчерашней. Кирилл бросил наблюдательный пост, на четвереньках возвратился в комнату и оделся, с трудом попадая в рукава.
-- Это он! - кричала Рита. - Звук мотора, слышите! Он, он!
Ее причитательно утешали, Кирилл задумался, не спуститься ли вниз, но, подтверждая Ритину правоту, нетерпеливо и безаппеляционно засигналила машина из-за забора. Рита взвыла "Видите!.. Спасите! Ой...", а Кирилл юркнул в чулан и привычно повторил построение баррикады из садового инвентаря. Находящийся рядом услышал бы грохот - но женщины отпирали ворота и были далеко. Воцарилось напряженное молчание. Наконец в дом, тяжело прогибая доски, размеренной походкой вошел мужчина. Кирилл приник к глазку. Лицо ускользало из поля зрения, но очевидно понималось, что мужчина представителен, солиден и уверен в себе.
-- Как тут у вас, - сказал он голосом привычного хозяина положения. - Ты покорми меня давай... Я с работы заехал...
-- Сейчас, милый, - Рита с истовой покорностью.
Зазвякала посуда.
-- Что такое... - сказал мужчина недовольно. - Опять дрянь. Собачьи консервы... Завела б повариху нормальную... Сама гадость ешь, и меня гадостью кормишь...
Мужской голос был вроде беззлобен, но даже в напевности чувствовалась скрытая угроза. Кирилл отлично понял Риту, и ему стало жутко.
-- Хорошо, милый, - откликнулась Рита.
-- Петя, - распорядился мужчина. - Иди, доешь.
-- Слушаю, Александр Алексеевич, - охотно откликнулся верноподданический басок.
-- Вот так... Да не суетись, - последнее адресовалось, видимо, Рите. - Я на обратном пути куда-нибудь заеду... Значит, вот что: у меня здесь сейчас дело, - он особым нажимом выделил "здесь" и "сейчас". - Поэтому собери своих куриц и давай с ними это... в поля. Быстренько...
-- Ааа... - начала было Рита.
-- Давай, - повторил Александр Алексеевич коротко.
Ритины шаги растаяли в воздухе. Слышался только стук вилки.
-- Посмотри, - распорядился Александр Алексеевич. - Точно ушли? Эти психички все хитрые такие...
-- Сейчас, Александр Алексеевич, - откликнулся Петя с набитым ртом и куда-то по-слоновьему потопал. - Ушли, - подтвердил он, возвращаясь.
Александр Алексеевич тяжело вздохнул.
-- Давай сюда этого... почетного чекиста, - проговорил он. - Что у них за техника такая, что все время ломается... Защитники государства, блин... СССР так же просрали... А я должен, смотри: среди дня бросать дела, ехать сюда...
-- Этого-то, Александр Алексеевич... - подсказал Петя, понижая голос. - Кавалера их... Он ведь здесь где-то...
У Кирилла душа ушла в пятки.
-- Да черти с ним совсем, - сказал Александр Алексеевич лениво. - Я не свинья - в грязи ковыряться... Ну посмотри по комнатам, я не знаю... В сортире посмотри...
Петя проверил кухонные полочки с чайным сервизом - вместимостью в сотые доли человека - раскрыл несколько шкафов и стал, сотрясая дом, подниматься наверх. Кириллу вспомнилось о способностях милиционера, на обысках натренированного, и у него потемнело в глазах. Но Петя, очевидно, был из другой корпорации.
-- Как же меня достали эти дуры! - кричал ему Александр Алексеевич. - Как же достали!.. Хоть бы учились чему!.. А то: придушат, на трупаке сядут и глазами хлопают... А я отслеживай!.. Я занимайся!.. Я концы в воду прячь!.. Задолбало!.. Надоест, запакую всех в тюремную психушку, и фиг передач дождутся!.. Ну что?
Петя спустился обратно.
-- Зову, Александр Алексеевич, - сказал он.
Пока Кирилл переваривал услышанное, Петя удалился, и вместо него в дом вошел невысокий лысый человечек.
-- Что ж это, Юрий Ефимович! - сказал Александр Алексеевич. - Что у вас техника такая, ей-богу. То пленка закончилась, то батарейки сели... то камера не работает. Все время что-то случается. Нет спокойствия за государство. При такой технике.
Юрий Ефимович искательно засмеялся.
-- На государство, Александр Алексеевич, вон какой штат трудится, - проговорил он. - Если надо, живыми ушами дослушают. Глазами досмотрят... Техника - на то и техника, чтобы ломаться.
-- Уже раз досмотрели, - сказал Александр Алексеевич. - До сих пор не расхлебаем. Ну, куда?