В глазах Ширмаи загорелись искорки радости. Дыхание у нее участилось, и, предвкушая счастливый конец, она нетерпеливо заерзала на диване. Грустная улыбка пробежала по сухим губам Тукезбан. Помолчав немного, она досказала:
- Многие из ссыльных вернулись, но о Сейране опять ничего не было слышно...
Нежная улыбка исчезла с лица Ширмаи, глаза ее расширились.
- ...Оказывается, бедняга Сейран умер на чужбине.
Тукезбан умолкла.
Ширмаи повернулась к ней и, увидев слезы, струившиеся по худощавым и покрытым паутиной морщин щекам бабушки, принялась утешать ее:
- Не плачь, бабуся, ведь это же сказка... Только ты мне не сказала, за что Сейрана сослали в Сибирь?
Тукезбан с усилием глотнула и провела рукой по глазам.
- Вина Сейрана, детка, была в том, что мечтал он о светлых днях... Хотел, чтобы не тосковали люди по яркому солнышку...
Тукезбан вздохнула и, заметив грусть на лице внучки, силилась улыбнуться сквозь слезы.
- Бабуся, - вдруг вспомнила девочка, - а дедушка Салман ведь тоже умер в Сибири, верно?
Тукезбан погладила ее по головке и, будто жалея о том, что рассказала такую грустную историю, еще раз вздохнула.
- Да, внученька, верно. Сейран и был твоим дедушкой Салманом. А сын, оставшийся после него, это твой отец. Когда твоего дедушку выслали, я ходила по чужим людям, стирала белье, кое-как перебивалась и растила твоего отца... Когда он подрос, отдала его в школу. Сама голодала, а его все-таки выучила...
- Бабуся, а какой он был из себя, дедушка?
- Был похож на твоего отца... И он, и его товарищи были друзьями товарища Сталина. Все они стремились к свету, свободе...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Когда Лятифа узнала о том, что Таир пытался бросить промысла, у нее исчезло и то небольшое чувство к нему, которое начинало закрадываться ей в сердце в первые дни знакомства. "Значит, я ошибалась в нем... Это слабый и безвольный мальчишка", - так думала она и стала избегать Таира. При встречах с рабочими, возвращавшимися с ночной смены, она здоровалась с Рамазаном и Джамилем и быстро проходила дальше, не удостаивая Таира даже мимолетного взгляда.
В холодном ее невнимании Таир чувствовал нечто такое, что заставляло его подозревать в вероломстве своего друга Джамиля. Ему казалось, что тот наговорил Лятифе о нем что-то плохое и вызвал это презрительно-холодное отношение. Поэтому каждый раз, окончив работу на буровой и возвращаясь на берег, он искал случая поговорить с Лятифой наедине. Но случай не приходил, а говорить с ней на виду у всех Таир не хотел, - боялся, что она ответит ему резко и унизит его. Внешне он старался казаться таким же, как Лятифа, холодным и безразличным. В то же время мысль о ней изводила его, и порой в нем вспыхивало желание отомстить Джамилю.
В выходной день, когда Самандар с Биландаром вместе куда-то ушли, Таир решился поговорить с Джамилем начистоту.
- Джамиль, - начал он, - это ты заставил меня приехать сюда... Так или нет?
- Почему же я? - возразил Джамиль. - Сам-то ты что - ребенок?.. Вспомни-ка, что ты сказал при Исмаил-заде. Разве ты не говорил, что у тебя большая охота работать на промысле? Если ты мужчина и хозяин своему слову, признайся: говорил или нет?
У Таира пересохло в горле. Он вспомнил, как резко оборвал тогда Джамиля и с гордостью заявил управляющему трестом, что приехал на работу по своей охоте. В душе он вынужден был признать правоту Джамиля, но сдаваться ему не хотелось.
- Ну и что же, что говорил? - ответил он сдавленным голосом. - Приехав в деревню, ты так расхваливал Баку, что мое желание работать здесь возросло в десять раз... Я думал, что ты мой школьный товарищ, желаешь мне добра, уважаешь меня. Да и я уважал тебя. А теперь...
- А что изменилось? Разве теперь Баку тебе меньше нравится?
- Нравится... Но я не о том... Я говорю о тебе, о твоем...
- Я - тот же Джамиль. И пусть я буду подлецом, если не желаю тебе добра и счастья!
Джамиль сказал это искренно, чуть дрогнувшим голосом. Таиру после этого не хотелось обидеть друга. Он на этом пока и закончил бы разговор, если бы Джамиль, не чувствовавший за собой никакой вины, не добавил с сожалением и горечью:
- И зачем это мне нужно было делать добро неблагодарному человеку?
Слово "неблагодарный" вывело Таира из равновесия.
- Ты не делай мне одолжения! - сказал он. - Ни трест, ни промысел не достались тебе в наследство от предков.
- Ну, что ты от меня хочешь? Скажи, в чем моя вина?
Джамиль едва сдерживался и не мог понять, зачем Таиру понадобилось затеять эту ссору.
- Ты во всем виноват, во всем... - вырвалось у Таира.
Джамиль резко сказал:
- Слушай! Если тебе не нравится здесь, уезжай. Насильно тебя никто не держит.
Таир бросил на него гневный взгляд.
- Может быть, ты этого и добиваешься? Но я дал слово мастеру и не покину поля боя. Не об этом я говорю.
- А о чем же?
- Ты мне скажи: к лицу ли комсомольцу предавать друга?
Джамиль, догадавшись, куда клонит Таир, попытался перевести разговор на политическую тему.
- Нет, не к лицу, - твердо ответил он. - Такого комсомольца, который оставляет товарища в трудную минуту, а сам скрывается в кусты, надо вышвырнуть вон из комсомола. Допустим, на фронте...
- Ты не путай меня, - прервал его Таир. - Я говорю не о фронте. Там свои законы, я это не хуже тебя знакю... Но вот, допустим, идем мы в поле, и я, раньше товарища, увидел красивый цветок. Хочу сорвать его, а товарищ ставит мне подножку и валит с ног, чтобы самому сорвать... Как это, по-твоему, предательство или нет?
Опасаясь, как бы выражение глаз не выдало его тайну, Джамиль опустил голову и спросил:
- А если он раньше тебя увидел этот цветок и он ему тоже понравился, тогда как?
- Когда ты уговаривал меня ехать сюда, я считал тебя верным другом, думал, что ты желаешь мне только добра А сейчас вижу, что ты первый роешь мне яму.
- Я?
Джамиль спросил с таким неподдельным изумлением, что Таир чуть было не признался в своей ошибке. Однако вкравшееся ему в душу подозрение не оставляло его. "Я заставлю его сказать правду. Меня так не проведешь", подумал он и спросил:
- Что я тебе сделал плохого? Зачем ты подкапываешься под меня?
- В своем ли ты уме? Как это я подкапываюсь под тебя?
- Эх, Джамиль, не думай, что я ничего не понимаю. Не такой уж я простак. Ты в глаза мне улыбаешься, а за глаза говоришь про меня все, чем только можно очернить человека.
Джамиль резким движением вскинул голову:
- Где и когда?
Таир не мог больше скрывать того, что накипело в душе.
- Скажи, зачем тебе нужно было поссорить меня с Лятифой?
- Если она раз улыбнулась тебе, это еще не значит, что полюбила.
Почувствовав в словах Джамиля уже слышанную однажды его насмешку, Таир вспыхнул и пустил в ход главный свой козырь.
- Ты говорил, что у нее есть жених. К чему понадобилась тебе эта ложь?
Джамиль смутился: искусно скрываемое увлечение Лятифой могло обнаружиться, и потому следовало сохранять хладнокровие. "Ни на какой девушке насильно не женишься. Все зависит от нее самой", - подумал он. Нисколько не сомневаясь в том, что Лятифа гораздо больше благоволит ему, чем Таиру, он решил не ссориться с другом и найти путь к примирению.
- Послушай, Таир, - начал он. - Старые времена давно прошли. Теперь все зависит от самой девушки.
Но Таир был слишком раздражен, чтобы прислушаться к голосу рассудка.
- Ты в сторону не сворачивай, - чуть не крикнул он. - Она и смотреть на меня не хочет. А почему? Потому что ты очернил меня перед ней.
- А что я сказал про тебя?
- Что ты сказал, я не знаю. Знаю только, что девушка изменилась ко мне.
Желая убедить Таира в своей привязанности и показать, что возникшее недоразумение не может изменить дружеских отношений между ними, Джамиль заговорил в тоне самого искреннего расположения:
- Я имею в виду только твою выгоду, Таир... Желая тебе добра... Допустим, что она тебя любит. Но ведь не завтра же вы будете играть свадьбу?
- Это уж мое дело! - с нарочитой резкостью ответил Таир, не веря в искренность Джамиля.
- Но ведь мы еще слишком молоды, Таир... Куда торопиться?
Таир обидчиво посмотрел на Джамиля: что, он считает его наивным ребенком?
- Не такой уж я дурень... - вырвалось у него, и вдруг он заговорил более сдержанно: - Женитьба для меня не игрушка. Пока я ее не узнаю, как следует, не приобрету какой-нибудь специальности, нечего и думать о женитьбе. Но ты... Ты все-таки нанес мне рану прямо в сердце...
- Да что я тебе сделал такого? - воскликнул Джамиль, вскинув брови и удивленно пожав плечами.
Таир разжал кулаки и протянул обе руки ладонями вверх прямо к носу Джамиля:
- Что ты мог еще сделать? Ты уже опозорил меня перед всеми. Что это за слова: "Все равно тебе возлюбленным ее не быть"? Что я - урод, по-твоему?
Не выдержав, Джамиль громко расхохотался
- Вот и сейчас ты издеваешься надо мной, - с досадой сказал Таир и отвернулся. - Ну что ж, смейся.
- Да ведь это у меня случайно с языка сорвалось. Неужели никогда не слышал такую песенку? Ты, оказывается, злой, как верблюд. Бывают же шутки между друзьями!
- Всякой шутке свое место и время.
Наступило молчание. Оба поняли, что разговор ни к чему не приведет, и решили прекратить его.
Таир взял с подоконника книгу и, подсев к маленькому столику, стал перелистывать ее. Пытался читать, но прочитанное проходило мимо сознания, и он швырнул книгу на койку.
В это время в комнату вошел Самандар.
- Ну как, друг, - обратился он к Таиру, - прочел "Гурбан Али-бека"?
- Нет еще, не дочитал.
- Дочитывай, дочитывай. Расскажешь мне содержание, и я избавлюсь от долга Джамилю.
- А почему бы тебе самому не прочесть? Там и читать-то почти нечего, хмуро проговорил Таир.
- Право, не знаю, как быть. Прочту одну строчку, и сразу клонит ко сну...
Заметив, что Джамиль тоже сидит невеселый, насупившись, Самандар подозрительно посмотрел на друзей.
- Ого!.. Уж не пробежала ли между вами черная кошка? Что случилось? Из-за какой такой оказии повесили носы?
Джамилю не хотелось, чтобы Самандар знал о его ссоре с Таиром. Он нехотя улыбнулся:
- Что могло случиться? Так, пустяки. Сидим без денег. Оттого и дурное настроение...
- Денег нет? Ну, это не беда. Деньги у меня теперь водятся. Пожалуйста, берите, сколько угодно. - Самандар вытащил из брючного кармана толстую пачку пятирублевок и протянул товарищам. - План - двести процентов. А это премия. Пожалуйста!
Видя, что друзья нисколько не обрадовались деньгам, Самандар понял, что от него что-то скрывают, и покачал головой:
- Нет, друзья, меня не проведете. У вас что-то другое на душе. Положив деньги в карман, он подошел к Таиру и опустил руку ему на плечо. Что случилось? Скажи, умоляю!
- Зачем же умолять? - нахмурившись еще больше, сказал Таир.
- Когда я шел сюда, встретил Лятифу, - обернулся толстяк к Джамилю, думая обрадовать его. - Была в новом платье. С ней шла другая, очень красивая девушка. Идут себе, шутят и заливаются смехом...
- Где ты их встретил? - забыв обо всем и не умея скрыть своего любопытства, живо спросил Таир.
- У театра. Наверно, шли за билетами... В выходные дни я всегда встречаю ее в театре, - охотно сообщил
Самандар, обрадованный тем, что хоть одного ему удалось расшевелить. Затем добавил: - Я тоже купил себе билет. На вот деньги, ступай. - Он опять вытащил свои пятирублевки. - Что, не хочешь?
- У меня есть свои... - признался Таир, не потому, что ему хотелось уличить Джамиля во лжи, а потому, что вообще он не умел говорить неправду. Вчера получили зарплату. Хорошо, что ты напомнил мне. Пойду и я возьму билет. А ты точно знаешь, что она сегодня будет в театре?
- Наверняка не скажу. Но шла она по направлению к театру. - Самандар бросил пытливый взгляд на Джамиля. Щелочки его глаз еще более сузились. Послушай, в чем дело? Неужели теперь Таир ухаживает за Лятифой? А ты?
Джамиль сердито взглянул на Самандара и крикнул:
- Сто раз я говорил тебе, что до нее мне дела нет!..
- Но я же ничего не сказал, душа моя?.. Чего злишься?
Надеясь еще успеть купить билет, Таир торопливо вышел из комнаты. В общем он был доволен, что ему удалось, наконец, откровенно поговорить с Джамилем, но от разговора оставался неприятный осадок. Он готов был признать, что в равнодушии и пренебрежительном к нему отношении Лятифы вряд ли повинен Джамиль. "Нет, зря я его обидел, из-за пустячной шутки, зря..." повторял он мысленно, шагая к трамвайной остановке.
У остановки, сбившись в круг, толпились молодые рабочие из общежития и о чем-то оживленно беседовали. Немного в стороне стоял парень одних лет с Таиром, и с ним девушка. Не замечая окружающих, они шутливо разговаривали и заливались таким беззаботным смехом. Глядя на них, Таир вспомнил свои встречи с Лятифой, такие же радостные, и снова перед ним встал все тот же вопрос: почему она так быстро охладела к нему? Он ни в чем не мог упрекнуть себя. И все-таки, заглядывая в свою душу, убеждался: было бы несправедливо винить в своих неудачах Джамиля.
Джамиль давно уже не встречался с Лятифой с глазу на глаз и, следовательно, не имел случая сказать девушке что-либо плохое про своего друга, если бы даже хотел. "Если ты честный человек, оглянись хоть разок на себя!" - говорил себе Таир.
"Ну вот я смотрю и что-то не нахожу в себе ничего предосудительного", оправдывался он перед самим собой, но другой голос твердил:
"Нет, ты вглядись пристальнее. Легко видеть недостатки других, ты посмотри на свои собственные. Разве у тебя их нет?.."
Все его мысли, разрозненные и беспорядочные, вдруг сосредоточились на одном: "А что, если Джамиль тоже любит Лятифу?" Таир даже вздрогнул от этой неожиданной мысли. Почему это раньше не пришло ему в голову? Ведь недаром Самандар все время подтрунивает над Джамилем, напоминая ему о Лятифе. Правда, тот сердится, но это-то и странно - чего сердиться, если между ними ничего не было? "Нет, тут что-то есть, - сделал вывод Таир. - Но в таком случае я глупо держал себя в разговоре с Джамилем. В чем его можно винить? Любить девушку он имеет такое же право, и выбор она должна сделать сама, правильно он сказал".
Звеня, подошел трамвай и остановился.
Таир сел в вагон, продолжая думать о Лятифе. "Почему она сначала была так ласкова со мной, а теперь и глядеть на меня не хочет? Может быть, она просто ветреная девушка? - подумал было он, но тут же отбросил это предположение. - Нет, нет... Напрасно я виню всех, кроме себя. Я неправ. Конечно, неправ! С чего это я взял, что Лятифа легкомысленна? Может быть, она очень добра и потому улыбалась мне? Может быть, ни я, ни Джамиль вообще не нравимся ей?"
Таир скользил взглядом по морю, видневшемуся в окно трамвая, и все больше волновался. "Должно быть, она не находит во мне ничего достойного внимания".
Вдруг до его слуха донесся обрывок фразы:
- Но ведь он - герой!
Таир оглянулся на девушку, которая произнесла эти слова. Она была так же красива, как и Лятифа. Каштановые косы ее лежали на груди. На круглом личике и тонких губах играла такая же, как у Лятифы, насмешливая улыбка. Девушка говорила сидевшему подле нее парню:
- Такого молодца всякая полюбит.
Таир вспомнил, как еще в деревне он мечтал стать героем нефти. С этой целью и приехал в Баку. Но когда он подумал, что со дня приезда не совершил еще ничего, достойного внимания, сердце его сжалось. "Уж не потому ли охладела ко мне Лятифа?" - мысленно спросил он себя.
Трамвай резко затормозил и остановился.
Вспомнив, куда и зачем он едет, Таир несколько успокоился. Он решил вечером во что бы то ни стало поговорить с Лятифой, высказать ей все, что накопилось на сердце.
2