– Скольких девушек ты трахал у меня за спиной, Бен? – Я почти что кричала.
Любовники в Нью-Йорке... – Голос пианиста разнесся порывом ветра. – Любовники ссорятся в Нью-Йорке...
– Десять или около того, – сказал он как отрезал. – Но я же всегда к тебе возвращаюсь, понимаешь? Я не водил ни одну из них на свидание, не вел с ними долгих бесед по телефону, как это делаем мы с тобой, и они не оставались у меня ночевать. Все это потому, что я использую их лишь для секса. Ты мне нравишься, и я на самом деле о тебе забочусь.
По моему лицу скатилось еще больше слезинок, пока он продолжал объяснять свою искаженную логику, а я молча проклинала себя за то, что пропустила все признаки этой катастрофы. Поздняя ночь опустилась на город, когда резкое жужжание его телефона прервало этот грустный монолог, внезапно напоминая о одержимости богатством и том, что нужно выглядеть пристойно в глазах всех, кто сегодня мог меня увидеть.
Я начала гадать о всех тех вечеринках, на которые ходила вместе с ним, и о том, значили ли улыбки и приветствия других женщин больше, чем случайное «привет». О том, воспринимал ли он меня в роли девушки, «отчасти» знающей его с разных сторон.
– Почему ты выглядишь как олень в свете фар, Джилл? – спросил он, и его тон вдруг стал мягче.
– Потому что, если честно, я именно так себя и чувствую... А был ли период времени за все годы существования наших отношений, когда ты не спал с другими женщинами у меня за спиной?
– Первые несколько месяцев, – признался он. – Тогда я спал только с тобой.
– Но ведь мы были вместе несколько лет.
– И можем быть вместе еще больше... если ты сумеешь отказаться от работы обслуги и, возможно, вернешься на свое старое место, которое на самом деле очень стоящее, или же согласишься работать в фирме моего отца. Быть может, мы смогли бы работать по одному графику, и тогда мне бы больше не пришлось спать с другими женщинами. Мы бы были всегда рядом, Джиллиан. Оба.
Я сделала пару шагов назад и попыталась сдержать слезы. Мне не хотелось показывать ему, как он мен сломал.
Любовники в Нью-Йорке... – Пианист запел в десять раз громче, чем до этого. – Любовники льют слезы...
– Пожалуйста, заткнитесь на хрен! – закричала я на него, выражая свою боль и гнев. Глубоко вдохнув, я начала извиняться, но он проигнорировал мой взрыв и продолжил петь снова.
– О, детка. – Бен поднял руки и двинулся ко мне, собираясь заключить меня в объятиях. – Не плачь, все хорошо. Иди сюда.
– Не прикасайся ко мне. Не смей ко мне прикасаться.
– Ладно. Давай хотя бы придем к консенсусу перед тем, как вернемся на вечеринку, – сказал он. – Мне не нужно, чтобы ты устраивала сцену перед друзьями моих родителей. Какой компромисс ты видишь в данной ситуации, учитывая твои претензии? – Он стал ходит взад-вперед. – Я готов выслушать твои идеи, хотя должен признаться, если ты захочешь, чтобы в будущем я спал только с тобой, тебе придется сильно постараться, чтобы измениться и дать мне время приспособиться к этому снова.
Я не произнесла ни единого слова. Не важно было, за кем последнее слово. Ни сейчас, ни когда-либо.
Мы закончили.
Так что я развернулась и ушла, игнорируя его жалкие слабые крики мне в след. Не оглядываясь, я проталкивалась через гостей на вечеринке, фальшиво улыбаясь, пока они мило кивали мне. Не желая встречаться лицом к лицу с фотографами возле лифтов, спустилась по лестнице на несколько этажей и оттуда уже воспользовалась лифтом.
По моим щекам текли горячие слезы, а грудь тяжело вздымалась и опускалась с каждым новым шагом. Каждый из них напоминал мне о том, что я только что разорвала односторонние отношения, которые когда-то казались такими многообещающими. Те проблемы, что я планировала поднять позже, оказались лишь небольшими примечаниями по сравнению с целыми страницами хрени, которую вылил на меня Бен.
Когда я достигла дверей лобби, то заметила, что дождь резко усилился. Теперь он лил активнее, чем когда я приехала сюда.
– Мисс Тейлор? – Глубокий мужской голос окликнул меня. – Мисс Тейлор?
– Да? – Я повернулась и оказалась лицом к лицу с водителей семьи Уолш, Фрэнсисом.
– Вы уже покидаете вечеринку? – спросил он. – Одна?
Я кивнула.
– Мистер Уолш присоединится к вам?
– Нет, меня не нужно подвозить, – сказала я. – Я не хочу больше никогда ничего принимать от мистера Уолша.
Игнорируя меня, он схватил черный зонтик и открыл входные двери. Мужчина распахнул зонт на улице и жестом пригласил меня пойти рядом с ним.
– Мне приказали доставить вас домой, мисс Тейлор. – Он не собирался позволить мне уехать на собственных условиях. – Сказали, что возить вас сегодня является моей приоритетной задачей.
– Ну, если вы настаиваете... – Я сдержалась и не стала вздыхать, пока шла вместе с ним к ожидающему черному авто.
Как только он занял сидение впереди и отрегулировал настройки кондиционера, я взглянула на телефон и увидела целую кучу сообщений.
Бен: Вместо того, чтобы идти к Хемингуэям, я попрошу Френсиса отвезти нас к тебе, чтобы мы могли нормально обсудить все это.
Бен: Я готов приехать в твою квартиру в Бруклине, Джиллиан... В БРУКЛИНЕ! Если это не компромисс и не уступка тебе, то я даже не знаю, как еще это назвать.
Бен: Ты уехала с вечеринки? Ты ПРАВДА уехала до того, как мы все вместе сфотографировались?
Бен: Ответь на мои звонки, Джиллиан. Сейчас же.
Бен: Джиллиан..?
Фрэнсис направил машину по восьмой авеню, пока я вытирала свежие слезы. Последнее, чего мне хотелось сегодня вечером, так это проснуться от того, что Бен стучит в мою дверь, желая поговорить.
Автомобиль замедлился на желтый свет, и когда окончательно остановился, озарение насчет того, как я могла бы избежать встречи с Беном сегодня вечером, буквально свалилось мне на голову.
– Фрэнсис? – спросил я.
– Да, мисс Тейлор?
– Вы не могли бы высадить меня не возле моей квартиры?
– Зависит от того, насколько безопасно альтернативное место. – Он взглянул на меня через зеркало заднего вида и наморщил лоб. – Бар – не совсем приемлемый вариант.
– Нет, не бар. В Мэдисон на Парк-авеню.
– О, – сказал он с улыбкой. – Тогда да. Ваше место работы кажется достаточно безопасным. Мне стоит предполагать, что вы не желаете, чтобы я сообщал мистеру Уолшу о том, где вас высадил?
– Да. Прошу, не говорите ему.
Он кивнул, и когда загорелся зеленый свет, развернулся и направился в другую сторону Манхэттена. Проехав мимо парадного входа, Фрэнсис припарковался рядом с задней частью здания и затем открыл для меня дверцу, держа зонтик над нашими головами.
И будто бы желая сказать, что, вероятно, мы больше никогда не увидимся снова, он отдал мне зонт и покачал головой, пожелав удачи.
Я знала, что он не вернется в машину до того, как убедится, что я вошла в здание, поэтому вытянула свой пропуск сотрудника и приложила его к датчику у двери. Помахала на прощание Фрэнсису, а затем вошла внутрь, позволяя двери закрыться следом за мной.
Схватив брошюру здания Мэдисон, я держала ее перед лицом, притворяясь, что читаю, пока проходила мимо кабинета своего руководителя. Слава богу, здесь была лишь ночная смена – люди, с которыми я едва ли пересекалась, да и они были слишком заняты работой над файлами и обработкой телефонных звонков, чтобы обращать на меня внимание.
Опустив голову вниз, я направилась по коридору, мимо лобби, прямиком к грузовым лифтам.
В ту секунду, как дверь открылась, я вошла и нажала «80», зная, что весь этаж и апартаменты, расположенные на нем, будут пусты, как и всегда. По иронии судьбы тот, кто там жил – ну, едва ли жил – настаивал на высочайшем уровне конфиденциальности. Так что весь этаж никогда не использовался.
В коридоре находились камеры над дверью и персональный датчик пропуска на сам этаж. Но так как меня всегда отправляли убирать эту конкретную квартиру, я знала, как обойти все меры безопасности.
Выйдя из лифта, ридержала двери на долю секунды, ожидая, пока камера в коридоре повернется влево так, чтобы у меня осталось десять секунд, за которые я могла незаметно проскользнуть мимо. Я быстро отключила скрытые камеры в коридорных вазах, дважды проверив то, что новых камер не появилось. Затем нажала на кнопку затемнения новой камеры на двери, давая себе дополнительные пять секунд, чтобы проникнуть в апартаменты.
Я знала, что делать так неправильно, и что если менеджер когда-то выяснит то, как часто я так делаю, то меня уволят в ту же секунду, но почему-то у меня сформировалась нездоровая привязанность к этой квартире. Так как я никогда не встречала невидимых живущих здесь владельцев, то иногда чувствовала себя так, словно это место принадлежит мне. И если честно, когда я задерживалась на работе или хотела избежать поездки в собственное жалкое жилье, то всегда приходила сюда.
Из всех квартир в здании, эта была лучшей. Панорамные окна от пола до потолка представляли собой всю стену гостиной, открывая потрясающий вид на город и часть реки Гудзон.
В апартаментах было пять гостевых комнат, три ванны и главная спальня, от вида которой у меня каждый раз отвисала челюсть. Полы были очень красивыми, из белого мрамора, а мебель в комнатах либо бежевая, либо черная, либо комбинация этих двух цветов. Все это выглядело так, словно олицетворяло самые заветные мечты дизайнеров.
Я вошла в кухню, которую смело можно было назвать предметом искусства, и включила свет, а затем по привычке перевернула все коллекционные банки Колы. После я открыла один из шкафчиков под раковиной и вытащила голубой пакет, который прятала за банками с моющим средством.
– Добро пожаловать домой. – Звук акустической системы эхом откликнулся во всем пространстве. – У вас четыре новых сообщения. Пожалуйста, назовите пароль.
– Нет, – ответила я.
– Пожалуйста, назовите пароль.
– Нет.
– Хорошо. – Раздался звук гудка. – В другой раз.
Я взяла бутылку вина из огромной охлаждающейся коллекции и начала делать глоток за глотком, пытаясь заглушить боль в груди. Как только я прикончила бутылку, то пошла в хозяйскую спальню и разделась, а затем забралась в нетронутый душ с каменными стенами.
Как только теплая вода омыла меня, я закрыла глаза и позволила себе расплакаться. Я слышала, как звонит мой телефон в другой комнате, знала, что это Бен, у которого еще остались в запасе другие болезненные слова, но даже не шелохнулась, чтобы ответить.
Включив воду погорячее, я стояла там, пока моя кожа не покраснела и не распарилась, пока я едва ли могла ощутить кончики пальцев.
Когда больше не смогла этого выносить, то выключила воду и потянулась к стойке с бутылками шампуня и схватила свой клубничный лосьон. Втерев его в кожу, надела свою пижаму и убрала все после себя.
Засунула свой лосьон и гель для душа в обычное место укрытия, выбросила бутылку из-под вина и прикрыла ее другим мусором в ведре, убедилась, что камеры в кухне крутят одно и то же видео по кругу, как и было все последние разы моего пребывания здесь.
После всего этого, я пошла в свою любимую комнату – библиотеку.
Владелец держал здесь более пятисот книг и пополнял коллекцию каждые четыре месяца новыми бестселлерами и свежими выпусками классики. Когда я провела пальцами по корешку книги, то заметила нечто странно на столе. То, чего не видела, когда прибирала здесь в другой день.
Как правило, стол, как и все другие места в этой квартире, был чистым. Но сегодня здесь лежали копии «Нью-Йоркер», «Нью-Йорк Таймс» и «Уолл-стрит джорнал». Все открытые. Хотя все они были не последними изданиями. Их страницы пожелтели и потрепались от возраста, а несколько заголовков были выделены синим или обведены красным. Так же под бумагами виднелся маленький блокнот с аккуратными заметками: Как так никто не сложил все воедино несколько лет назад? Они же не могли допустить опечатку... Здесь не может быть опечатки...
На документах значились даты – 1993, 1987 и 1975. Увидев это, я окончательно убедилась, что мое первоначальное предположение о живущих здесь людях было верным. Возможно, это была пожилая пара, разделяющая страсть к литературе, или может, уважаемый историк.
Я оставила документы там, где они лежали, и подошла к окну библиотеки.
Приоткрыв шторы, я наблюдала за тем, как падает дождь на город, затуманивая мне вид. Пододвинув диван ближе к окну, развалилась на подушках и укрылась одеялом.
Чтобы точно успеть незаметно выскользнуть отсюда утром, я поставила будильник на 6:30. А затем открыла новый кроссворд в буклете, что валялся на журнальном столике.
Перевернула обложку и прочитала заголовок над всеми названиями головоломок: Вторжение: Даже умные преступники попадаются
Интересно...
Я разгадывала головоломку за головоломкой, пока не потеряла способность фокусироваться. Когда, наконец, перевернулась и начала засыпать, то заметила время на часах, что стояли на книжной полке.
Десять минут первого.
С днем рождения меня...
Выход на посадку А4
Джиллиан
Нью-Йорк (JFK)
Моя Бруклинская квартира находилась еще с тремя другими квартирами в здании из красного кирпича, расположенном между двумя оживленными улицами. Входная дверь в подъезд была перекошена из-за того, что бедный хозяин не проводил практически никакого обслуживания дома, потому дорожка к переднему крыльцу была вся в трещинах и перекошена, а окна старые и дешевые, из-за чего холодный ветер проникал в квартиру в зимние месяцы. Несмотря на многочисленные недостатки, была в этом месте одна удивительная особенность, свойственная подобного типа домам: огромное окно в спальне, открывающее выход на металлическую черную лестницу пожарного выхода.
Осторожно поднявшись по полуразрушенным каменным ступеням, я потрясла ручку передней двери несколько раз и с силой толкнула деревянное полотно, впуская себя в дом. Затем промчалась на четыре пролета, поднимая пыль с каждым следующим шагом.
Как только я открыла дверь квартиры, то встретилась лицом к лицу с огромным букетом из синих и белых шаров и гирляндой с надписью «С днем рождения, Джиллиан!» почти под потолком импровизированной гостиной.
Улыбаясь, я подошла к большой серебристой коробке с подарком на кухонном столе и подняла ее крышку. От руки подписанная карточка внутри гласила:
Дорогая Джиллиан,
Сперва посмотри подарок в этой коробке. А затем прочти карточку, прикрепленную к шарам у раковины.
С днем рождения, люблю тебя!
твоя любимая (и самая лучшая) соседка, Мэр
Я положила карточку на стол и достала первый предмет из коробки – короткое, красное платье от Дианы фон Фюрстенберг на одной бретельке. По его виду казалось, что этот клочок ткани едва ли прикроет мои интимные зоны. Под ним лежала сверкающая пара серебристых Джимми Чу. Далее четыре бутылки белого вина на самом дне и просунутый между ними сверкающий браслет с самолетиком и машинкой такси Нью-Йорка в виде шармов.
Я подошла к раковине и открыла большую карточку, но перед тем, как смогла прочитать хотя бы первое предложение, громкий звук удара раздался из-за стены.
Бам! Бам! БАМ!
– О боже! О, боже! – послышался голос Мередит. – О, бооооже! Да! Да! ДААААААА!
Бам! Бам! БАМ!
– Черт, да, детка, – хрюкнул глубокий голос. – Черт, ага...
Звук шлепающей кожи о кожу и слияния влажных губ раз за разом заполнял коридор нашей квартиры.
Стена, которая отделяла спальню от кухни, неоднократно сотрясалась, и бумажные половицы скрипели с каждым ударом кровати.