Неужели действительно лишь вопрос времени, прежде чем Себастьен прикажет заложить кирпичом все до единого окна во дворце? Но тогда это место станет почти непригодным для жилья, даже с огнями и опахалами, работающими благодаря установленному на одиннадцатом уровне устройству. Нет, такого не случится. Мэддокс ошибается, император не сумасшедший. Он жестокий и безжалостный, но его поступки не безумны.
Лиана стояла у окна, размышляя и наслаждаясь свежим воздухом, пока не увидела Мэддокса, отъезжавшего вместе со своей свитой. Они восседали на самых сильных и быстрых лошадях, его охраняли самые прекрасные мужчины. Она наблюдала, как министр храбро и неторопливо едет по городу.
Мэддокс Сулейн был единственным человеком в этом мире, которого она называла другом. Если бы не он, она бы давно умерла. Он научил ее выживать, помог стать женщиной, способной оставаться на верхних уровнях. На третьем уровне Мастера открыли для нее удовольствия, показали как получать его самой и дарить мужчинам, которых она развлекала. Зато Мэддокс научил отделять любовные фантазии юной девочки от секса. Именно он объяснил ей, что тело – это такое же оружие, как любое другое, и если она научится правильно его использовать, то останется жива.
Мэддокс подсказал ей, как стать необходимой. Она превратилась в настоящее олицетворение третьего уровня – падшую женщину и источник наслаждения. И она никогда, ни на миг не путала секс с любовью.
Иногда она сожалела, что солдаты ее не убили, а привезли сюда, но только не сегодня. Сегодня у нее была цель. Цель настолько важная, что ничто не могло сбить ее с пути или остановить.
– У меня нет выбора, – прошептала она, следя за удаляющимся Медоком.
День прошел как обычно. Лиана занимала на третьем уровне важную должность. Старая карга неплохо управляла имуществом и многочисленными слугами – большей частью молодыми девочками – обучающимися стать любовницами с единственной обязанностью угождать и развлекать. От Лианы же ожидали личного присутствия, чтобы при необходимости давать указания и распоряжения. Другие девочки боялись ее или завидовали ей, поэтому среди них она не могла бы найти подруг. Но она внимательно следила, чтобы они понимали те истины, которые когда-то спасли ее саму.
После полудня она немного вздремнула. Сегодня вечером Себастьен ожидал ее прихода, и ему не понравится, если она явится сонной и с темными кругами под глазами. Да, она должна поговорить с ним, но поскольку Мэддокс уже уехал, то можно не спешить. Сегодняшний вечер как раз подойдет.
Она не позволяла себе думать, что попросту дает Мэддоксу возможность отъехать подальше от Арсиза, чтобы Себастьен не отправил за ним погоню.
Лиана начала готовиться к вечеру с императором и решила надеть сегодня не красное, а темно-зеленое прозрачное платье. Зачем притворяться, будто она идет в его спальню не для секса, а по какой-то другой причине? В дополнение к зеленому наряду она украсила шею золотыми цепочками разной длины, вдела в уши изысканные золотые кольца и закрепила волосы золотым венком.
Сегодня она могла не торопиться. Этим вечером Себастьен собирался встретиться с женой, в надежде зачать ребенка. Рикка пробыла императрицей два года, но так и не забеременела. Терпение Себастьена висело на волоске. Его первая жена продержалась почти четыре года, вторая – три, а третья и того меньше. Время Рикки истекало, если только она не предоставит императору причину сохранить ей жизнь.
Рикка не задержится в спальне мужа дольше, чем необходимо, и Лиане предстояло дожидаться, когда Себастьен будет готов принять ее.
Закончив с приготовлениями, Лиана выпила эликсир, который всегда держала возле кровати. Все сексуально активные женщины на третьем уровне ежедневно принимали это зелье, чтобы не заполонить дворец ублюдками. Себастьен страстно хотел получить наследника и так же отчаянно нуждался в том, чтобы тот был законным. В конце концов, он отрицал право Эрика на трон на том основании, что его мать жила на третьем уровне.
Его ребенок не мог быть потомством шлюхи.
Лиана пила эликсир долгие годы и ничуть не сомневалась, что уже никогда не сможет иметь ребенка. Ее месячные были настолько короткими и нерегулярными, что порой пропадали на многие месяцы. Она никогда не родит ребенка, и хотя дети ее не интересовали, и она никогда не мечтала стать матерью, это была еще одна причина ненавидеть Себастьена.
Она внимательно изучила свое отражение, выискивая недостатки во внешности. Губы сегодня выглядели слишком бесцветными, поэтому Лиана подкрасила их помадой. Еще раз расчесала волосы, поскольку Себастьен всегда ожидал, что ее прическа будет для него безукоризненной.
Лифт нес ее на первый уровень. До приезда сюда она и понятия не имела о существовании столь хитроумного изобретения. Во дворце императора имелось много чудес. Свет, который исходил не из пламени, а из стеклянных жезлов, приводимых в действие шумной машиной на одиннадцатом уровне. Работавшие при помощи все той же машины лифт, позволявший путешествовать от десятого уровня до первого, и опахала, сделавшие первый уровень пригодным для жилья.
Она вышла из лифта, очутившись перед тремя хорошо знакомыми стражами: двумя молодыми и одним довольно старым. Все они были одеты в изумрудно-зеленые униформы и хорошо вооружены. Лиана улыбнулась и широко раскинула руки. Прозрачное платье ясно показывало, что она не вооружена.
Тэнэли, один из юных стражей, дослужившихся до важного положения, настоял на том, чтобы тщательно осмотреть ее, заставил повертеться вокруг себя и похлопал по местам, где и так было совершенно очевидно, что она ничего не скрыла.
– Ты действительно думаешь, что меня необходимо обыскивать? – улыбаясь поинтересовалась она.
– Это приказ императора Себастьена, – ответил Тэнэли. – Мы даже императрицу обыскиваем, когда она к нему приходит, – он указал на закрытую дверь.
– Она все еще там? – спросила Лиана.
Он кивнул.
Лиана старательно прислушалась, но за дверью было тихо.
Ослепительно улыбаясь, она обернулась к молодому стражу.
– Ты осматриваешь императрицу так же внимательно, как меня?
Он продолжал пялиться на ее груди.
– Гм, конечно.
– И почему я в это не верю? – она подошла к молодому солдату ближе, и тот вспыхнул. – Ты наверняка бегло похлопываешь ее тут и там, но никогда не лапаешь за грудь. И я даже представить не могу, чтобы ты просил ее раздвинуть ноги и просовывал между ними свои неуклюжие руки.
Он покраснел еще сильнее, и его левый глаз задергался.
– Ну, она же императрица.
Лиана глубоко вздохнула. За последние шестнадцать лет она пережила трех императриц.
– Подумаешь, – тихо пробормотала она, прежде чем обернуться и рывком распахнуть дверь спальни Себастьена.
Она надеялась застать их в постели, но, похоже, они уже закончили. Императрица застегивала платье, а голый Себастьен лежал на кровати со скучающим выражением на лице.
Когда Лиана ему улыбнулась, его лицо прояснилось.
– Я устала ждать, – не обращая внимания на Рикку объяснила она и направилась к Себастьену.
– Ты никогда не отличалась терпением, – император протянул к ней руку. – Я рад, что ты здесь. Обязанности выполнены, и пришло время побаловать себя одним из моих немногочисленных истинных удовольствий.
Лиана попыталась притвориться, будто не заметила как Рикка бросила в ее сторону яростный взгляд. Фактически, она приложила все усилия, чтобы полностью игнорировать девочку. Рикка действительно влюблена в Себастьена? Если так, то она дура.
Закончив одеваться, императрица быстро направилась к двери, высоко подняв голову и распрямив спину. Но добравшись туда, остановилась и повернулась лицом к кровати. Лиана сидела возле Себастьена, протянув руку к его голой груди. Он рассматривал скудно одетое тело Лианы, а его физический отклик оказался именно таким, как она надеялась.
– У меня снова перехватывает из-за тебя дыхание, – прошептал он. Он обхватил прохладной ладонью одну грудь и поддразнил сосок, ясно видимый сквозь прозрачную зелень. Лиана приникла головой к его плечу и прижалась губами к шее.
– Я заслуживаю уважения, – негромко заявила Рикка.
Вздохнув, Себастьен посмотрел на жену.
– Что ты сказала?
– Я сказала…
– Ты не видишь, что мы заняты? – нетерпеливо прервала Лиана, подняв голову и впившись взглядом в императрицу. Ей не нравилась эта глупая девочка, но если Рикка начнет возмущаться и выдвигать Себастьяну требования, то очень скоро окажется на тринадцатом уровне вместе со своими предшественницами, если кто-либо из них еще остался в живых. Себастьен опять начнет поиски новой подходящей невесты из именитых семей Каламбьяна. Этот поиск всегда оказывался таким утомительным и скверно сказывался на его настроении. Сейчас эти осложнения ей ни к чему. Не теперь, когда она так близка к достижению всех своих желаний.
Императрица выбежала из комнаты, и один из стражей закрыл за ней дверь.
Лиана легла на кровать рядом с Себастьеном и приблизила рот к его уху.
– Я рада, что она ушла, – шепнула она.
– Я тоже, – Себастьен запустил пальцы в ее волосы и крепко сжал. – Если она не забеременеет в течение месяца, я избавлюсь от нее. Потом поеду в…
Лиана прижала пальцы ко рту Себастьена.
– Не хочу говорить о ней, и не хочу, чтобы ты о ней говорил. Она ничего не значит, а ты – молодой, зрелый мужчина, у которого есть еще много-много лет, чтобы произвести наследника.
Он отвел ее волосы назад и поцеловал в горло.
– Ты, конечно, права. Ты всегда права. Боже, ты сегодня так прекрасна!
Она вздохнула и улыбнулась, но прежде, чем Себастьен успел перейти к дальнейшим действиям, обхватила его лицо ладонями и посмотрела ему в глаза.
– Я должна рассказать тебе кое-что очень важное. – Слова, которые она собиралась произнести, застревали в горле. Она убивала предателей, шпионила за людьми, верившими, что она о них заботится, использовала мужчин для удовольствия и позволила им использовать ее. Какое значение будет иметь еще одна подлость?
Глава 10
На третий день пути Софи начала плакать. Слезы полились совершенно внезапно. Сначала беззвучно, потом с рыданиями и снова беззвучно. Беспрестанные, горькие слезы. Кейн умел обращаться с мечом и ножом, знал, как выживать за счет земли, как бесшумно подкрасться к врагу и убить без единого шороха. Но он понятия не имел, как ободрить женщину, до боли желавшую вернуть своего ребенка.
Она проплакала большую часть недели, но всякий раз, когда Кейн предлагал остановиться, отказывалась. Они останавливались во встречных городах, чтобы купить провизии, давали лошадям передохнуть и устраивали перевал тут и там, чтобы немного поспать.
Но из-за разбитого сердца Софи они ни разу не задержались даже на пять минут.
Ее женский цикл немного замедлил их путешествие, хотя она пыталась не допустить этого. Однако в течение нескольких дней им часто приходилось останавливаться ради женских дел, о которых Кейн ничего не хотел знать. Из-за этих задержек Софи, похоже, сердилась на собственное тело, будто то ее предало.
На первый взгляд, Софи Файн казалась хорошенькой девочкой, которой суждено всю жизнь провести под чьей-то защитой. Сейчас сестер, потом заботливого мужа или внимательного любовника, раз уж она утверждала, что не собирается выходить замуж. Но за ее голубыми глазами, красивым лицом и соблазнительным телом – за слезами – в ней скрывались стальной стержень и решительность солдата. Она оказалась таким же воином, каким когда-то был он.
Кейн пытался убедить себя, что его любовь к Софи – это лишь иллюзия, порожденная жалостью, сочувствием и сексуальной неудовлетворенностью. Как только она вернет ребенка, и он проведет ночь в ее постели, эта нездоровая потребность заботиться о ней, утешать и никогда не отпускать пройдет. Должна пройти.
Софи полагала, что министр Сулейн – ее отец, хотя Кейн все еще в этом сомневался. Ее доказательства звучали неубедительно: общее имя и требование Гэлвина Фарела представиться Сулейну по прибытии в город. Она сказала, что узнает правду, встретившись с министром лицом к лицу. По-видимому, мать говорила ей, что у нее отцовские глаза.
Если Софи действительно дочь министра Сулейна, то это объясняло внезапную зацикленность Фарела на Софи. Для честолюбивого торговца женитьба на дочери столь уважаемого и высокопоставленного человека, несомненно, станет большим шагом вперед.
Софи заслуживала лучшего, чем брак во имя амбиций.
– Уже можно остановиться на ночь, – объявил Кейн. Софи, как порой бывало, обогнала его на дороге. Она часто подстегивала свою кобылу, устремив глаза на горизонт, словно ожидала, что перед ними вот-вот предстанет дворец императора.
– Не сейчас, – не оглядываясь ответила она. – У нас еще есть время до темноты.
При таком темпе, чтобы добраться до столицы, им потребуется не меньше еще одной недели, но уж точно не полные три, как предсказала Жульетт. И хотя Кейн не был готов верить каждому слову ведьмы, он постоянно оставался настороже, выискивая неприятности, которые могли вызвать задержку. Пока поездка проходила без приключений. Возможно, Жульетт просто ошиблась.
– Тут неподалеку есть хорошее место для лагеря, – объяснил он. – Пища для лошадей, маленькая пещера для нас. – Он глянул на серое небо. – Стемнеет меньше чем через час, и сегодня вечером пойдет дождь.
Софи тоже посмотрела наверх с таким видом, будто небеса ее обманули.
– Из-за погоды нам придется двигаться медленнее, да?
– Возможно.
– Это задержит нас на целую неделю?
– Вряд ли, – даже если дождь окажется сильнее, чем обещало мрачное небо, то он, без сомнений, задержит их лишь на день-два, не больше.
Софи не говорила ни слова о пропавшей Ариане, но он видел муку на ее лице. Если бы мог, Кейн с радостью принял бы ее боль на себя.
Его собственные физические страдания уменьшались с каждым днем. Мигрени все еще иногда накатывали, но уже не были столь интенсивными, как поначалу, и проходили быстрее. Боль, которую он сейчас испытывал, очень походила на ту, что одолевала Софи. За прошлые несколько дней она обосновалась в его груди, засела там, подобно тяжелому камню. Он едва знал свою дочь, тогда, как же могло случиться, что ее потеря так ранила? Кейн пытался не обращать внимания на свои чувства, сосредоточился на заботе о Софи и утешении ее печали. Это было легче, чем признаться в собственном неожиданном горе.
Он проследит, чтобы Гэлвин Фарел умер за то, что сделал. Только эта мысль и поддерживала его изо дня в день.
Когда они достигли места разбивки лагеря, Софи извинилась и ушла сполоснуть лицо в пруду, пока Кейн расседлывал лошадей. Он знал, что она собирается там поплакать. В последние дни она старательно сдерживалась, видя, что он наблюдает за ней, но когда ненадолго оставалась одна, ее глаза потом всегда были красными, а лицо опухшим сильнее, чем прежде.
Кейн хотел остановить Софи. Хотел обнять и заверить, что все будет хорошо, успокоить простыми прикосновениями. Не поцелуями, не сексуальными ласками. Он просто хотел сжать Софи в объятиях и забрать ее боль, хотя для него это желание было совершенно незнакомым. И он сомневался, что оно ему нравится. За всю свою жизнь он никогда не испытывал такой беспомощности.
Но все-таки он не остановил Софи, а позволил уйти к водоему и выплакаться.
Кейн же тем временем строил планы мести. Нет, правосудия. Он хотел убить Фарела не только за то, что тот забрал Ариану, хотя одно это уже было достаточной причиной. Кейн хотел заставить его страдать так же, как страдала Софи.
Возможно, она не останется его женщиной навсегда. Их разделяло слишком много препятствий, чтобы даже мечтать о совместной жизни, но она была его женщиной сейчас, а значит, он имеет полное право защищать ее от мужчин вроде Фарела.
Он только закончил расседлывать вторую лошадь, когда услышал вскрик. Короткий и резкий, будто Софи начала звать на помощь и внезапно остановилась. Кейн побежал к пруду. Может, она увидела змею или испугалась какой-то другой дикой твари. Поблизости не осталось ни одного поселения и прошло уже больше двух дней, как они перестали встречать других путников. В этих местах людям нечего было делать. И все же, тот крик звучал испуганно. Все стихло.