Уже совсем не соображая, что делает, он быстро склонился над Поттером и впился ему в губы жадным поцелуем. Драко терзал эти ненавистные обожаемые губы, ласкал их, облизывал и кусал, вымещая все разрывающие его эмоции, которые он так долго сдерживал. Драко наконец-то делал то, чего так нестерпимо хотел долгие годы, и ему было плевать на всё, что будет после. Он целовал Гарри исступленно, отчаянно и даже не сразу заметил, что тот ему отвечает. Отвечает так же горячо и требовательно, крепко впиваясь пальцами в затылок, словно боится отпустить хоть на секунду; раскрывает рот, впуская его глубоко-глубоко, расслабленно отдаваясь; и тут же переходит в наступление, вылизывая его изнутри и жарко толкаясь внутрь языком. Его личный ураган. Его помешательство. Его Поттер.
Казалось, больше нет ни времени, ни пространства — есть только страсть, мучительная, сладкая, острая. Целовать, целовать его, только его, единственного — пока не распухнут и не потрескаются губы, яростно сминать его рот своим, стукаясь зубами, прикусывая и зализывая ранки, ласкаться языками, жадно обмениваясь слюной — потому что всё пропало, потому что уже ничто не поможет. Это безумство не унять, не избавиться. Невозможно так долго любить безответно.
И лишь когда Поттер застонал в его руках и выгнулся дугой, откровенно прижимаясь крепким утренним стояком к его возбужденному члену, Драко ахнул и сделал жалкую попытку очнуться:
— П-поттер... — испуганный силой своих чувств, он попытался отодвинуться, но уверенная рука крепко сжала его шею и снова рванула к себе в очередной поцелуй, от которого уже точно не было никакого спасения.
Драко не сдержался и с силой толкнулся в него бедрами, вызывая в ответ жалобный хриплый стон. Голова шла кругом. Ему казалось, что он всё еще спит и во сне парит с белыми птицами, потому что всего этого не может быть на самом деле. Но поттеровская горячая ладонь уже ласкала и оглаживала все его тело, жарко, изучающе, споро — везде, куда могла дотянуться, вызывая сладкий озноб и череду мурашек; потом чуть замерла перед последним рубежом, но тут же ловко и отчаянно скользнула под резинку пижамных брюк, обхватывая перевозбужденный ствол целиком, отчего Драко захлебнулся, подавился холодным воздухом и застонал в голос. Это было круче, чем любая мечта, это было восхитительно, невероятно, идеально. Намного лучше, чем идеально, потому что это было на самом деле.
— Сделай... мне... так же...
Мерлин, неужели этот развратный, хриплый шепот принадлежит святому Поттеру? Драко, снова впиваясь в его губы, скользнул ладонью по плоскому животу вдоль убегающей вниз темной дорожки. Его рука, словно сама собой, нырнула в жаркое дурманящее тепло, обхватила чужой член, который, как отметило уплывающее сознание, был чуть толще и короче, чем его собственный, размазала по головке вязкую крупную каплю и принялась двигаться в ритме, который Гарри уже задал его телу.
“Этого. Не. Может. Быть”, — мысли прыгали в такт движениям кистей и жаркому смешивающемуся дыханию. — “Поттер. Хочу его. Хочу. О боже, как хочу”. Драко, умирая от невыносимого желания, двигал рукой все быстрее. Резкие рывки поттеровской ладони на его члене уносили его куда-то за грань. Он бездумно подавался навстречу этой жадной руке, толкался в нее с бешеной силой и протяжно стонал, подойдя к самому краю своих чувств. Нет больше сил терпеть. Просто нет сил.
— Малфой... Не могу... больше... Я сейчас…
Внезапно ладонь ощутила частые пульсирующие толчки, и теплый фонтан начал выплескиваться на пальцы, с силой заливая заодно грудь и живот, а его любовник выгнулся и открыл рот в беззвучном экстазе, сжимая его член так сильно, что Драко, захлебнувшись в ощущениях, глядя на кончающего в его руках Поттера, почувствовал, как всё его тело прошивает и скручивает мощная огненная лавина, забирая и унося его с собой.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Драко пришел в себя. Опустошенный, оглушенный, он не знал, как теперь себя вести. Как посмотреть на Поттера. Но тот, как всегда, всё решил по-своему, не заморачиваясь на высокие материи и тонкие душевные переживания.
— Малфой. Это было охренеть, как круто, — Гарри навалился на него сверху, размазывая по животам и пижамам их липкую сперму и смешивая ее воедино. — И если после такого ты еще раз заикнешься, что мы должны снять кольца, я тебя прибью. Ты теперь мой, и точка! — и он снова потянулся к его губам, вовлекая ошеломленного, пораженного Драко в расслабленный и нежный утренний поцелуй.
Жадно отвечая горячим поттеровским губам и ловкому языку, Драко наслаждался каждым касанием. Огромная, невероятная любовь накрывала его с головой, топила в себе и, улыбаясь, обещала, что теперь у него всё будет хорошо. И лишь в самой глубине сердца тонкая игла предчувствия старалась протиснуться сквозь невозможное счастье и намекнуть коварно и подло: “Рано радуешься, Драко. Слишком рано”.
====== Глава 7. У вас новенькая? ======
Их близость изменила всё и не изменила ничего. Поттер был всё тем же Поттером, веселым и доставучим. Уроки — всё теми же уроками, учителя — такими же занудами, присмиревшие слизеринцы — прежними гадами. Изменилось что-то внутри. Горячее, яркое, оно распускалось в груди у Драко как цветок — лепесток за лепестком, доверчиво и неспешно. Наверное, это и называется счастьем? Малфой, всю жизнь просуществовавший в тисках слова “должен”, впервые почувствовал радость быть там, где хочешь, и с тем, о ком мечтаешь.
Пронзительный свист ветра в ушах, захватывающая дух необъятность неба, совместные полеты, которые больше не пугали. Восторг от погони за золотым мячиком. Зеленые глаза — смешливые, восхищенные, вызывающие на поединок. Сильные руки, утягивающие его в очередную нишу. Теплое колено под партой, касающееся его словно случайно. Неуверенный, но крышесносный секс, пока только одними руками, словно из страха перейти какую-то черту. И поцелуи, поцелуи: быстрые и летучие — утренние; торопливые и жаркие — дневные; долгие и жадные — вечерние. И всё это несмело, трепетно, задыхаясь от чувств, захлебываясь от эмоций.
Конечно же, все на Гриффиндоре сразу заметили и оценили, что герой окольцован. Как назло, первым уроком после солнечного утра была ЗОТИ, как будто им и так было мало проблем.
— Гарри, что я вижу! — Финниган расплылся в довольной улыбке, ухватывая его за руку и торжественно вскидывая ее вверх с таким лицом, словно выиграл в лотерею тысячу галлеонов. — Смотрите все, Гарри Поттер помолвлен! — ликующе заорал он.
Стоявшие рядом Парвати с Лавандой ахнули и уставились на них с откровенным любопытством.
— Симус, я тебя ненавижу, — доверительно сообщил ему Гарри, вырывая кисть и представляя себе, что сейчас начнется. И, разумеется, оказался прав.
По классу разлетелись торопливые шепотки.
— Гарри, это же Малфой? Ну скажи, что это Малфой! Я же говорил! Я знал это! Гарри обручился с Малфоем, — вопил на весь класс Симус, чуть не пританцовывая от возбуждения. — А вы мне не верили!
Если в первый раз эту новость услышали не все, то теперь уже абсолютно все головы, включая слизеринские, повернулись в сторону обрученных.
— Я тоже его ненавижу, если тебе от этого будет легче, — пробормотал Драко, засовывая руки в карманы мантии как можно глубже.
Парней окружила толпа гриффиндорцев. Все ошеломленно переговаривались, не спуская глаз с тяжелого красивого кольца на пальце Поттера.
— Гарри? — Гермиона шагнула вперед и вопросительно заглянула ему в лицо. — Это правда?
Он обреченно кивнул, готовясь к худшему. Какое-то время подруга молчала и недоуменно смотрела на него, переваривая информацию, но потом лишь пожала плечами:
— Ну тогда… поздравляю. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Рон резко развернулся и, расталкивая толпу руками, быстро пошел прочь. Малфой бросил тревожный взгляд на Гарри, но тот ему только задорно подмигнул.
— Вам всем нужно особое уведомление о начале урока? — раздался от двери недовольный голос. — Что здесь происходит?
— Они обручились, профессор, — громко сообщил радостный Симус.
— Кто? — Драгаров подошел к ним вплотную и подозрительно уставился на Гарри.
Тот снова напрягся. После того самого занятия они практически не общались, находясь в стадии вооруженного нейтралитета.
— Снова Гарри Поттер? Национальная легенда? — реакция злопамятного болгарина не заставила себя долго ждать. — Не слишком ли рано сковывать себя узами, когда весь мир у ваших ног? — опасно прищурившись, он подошел к Гарри еще ближе. — И кто же счастливая невеста? — небрежно обронил он, меряя Малфоя с ног до головы оценивающим холодным взглядом.
Слизеринцы под предводительством Нотта громко заржали, а Драко вздрогнул и покраснел, как от пощечины. Гарри упрямо смотрел в карие, снова раздражающие его какой-то особой неправильностью глаза.
— Я, — спокойно ответил он и демонстративно поднес руку с кольцом к своему лицу.
Теперь уже вздрогнул Драгаров. Какое-то время он не мог отвести от кольца растерянного взгляда, потом, наконец, перевел его на Гарри и скривился, как от зубной боли.
— Снимите его, Поттер, — внезапно потребовал он. — Оно будет вам мешать на занятии.
— Оно не снимается, профессор. Зачаровано, — Гарри продолжал смотреть на него с мрачным вызовом. Он не понимал, зачем ему нужно злить болгарина, но тьма внутри него снова подняла голову и начала закручиваться змеей в районе солнечного сплетения, взывая к ответу.
Драгаров не выдержал и прервал зрительный контакт первым.
— По местам! Живо! — он резко развернулся и ринулся к кафедре.
Гарри подтолкнул Драко на их место, делая вид, что не замечает его благодарности. Всё занятие профессор пресекал любые разговоры и шепотки в классе, полностью игнорируя обоих парней, лишь изредка бросая на них быстрые взгляды. Гарри пихнул Драко локтем и подсунул ему кусок пергамента. “Давай свалим в Хогсмид? Все равно сегодня житья не дадут. Отпразднуем нашу помолвку, Малфой?” Драко усмехнулся и кивнул.
Вместе со звонком они первыми вылетели из кабинета и помчались прочь из замка. Сейчас Хогсмид был для них единственным спасением от толпы зевак. Парни торопливо выскочили на крыльцо, призывая свои метлы, и почти мгновенно взмыли в воздух, оставляя позади снедаемых любопытством однокурсников. Почему-то никто, кроме них, не летал в деревню на метлах, а это оказалось на редкость удобно. Двадцать минут спустя они уже забились в дальний угол в “Кабаньей голове”, с комфортом устроившись за круглым обшарпанным столом. Спасительная полутьма надежно укрывала их от посторонних глаз. Впрочем, завсегдатаев трактира не слишком интересовали двое шепчущихся мальчишек.
Драко, встрепанный и раскрасневшийся после полета, постепенно отогревался, потягивая имбирный эль. Гарри бросил на него быстрый взгляд, потом второй, не удержался и притянул к себе, жадно целуя в губы.
— С ума сошел? Не здесь же, — Драко возмущенно отпихнул его, всё же не отказав себе в удовольствии пройтись по его языку своим.
Гарри рассеянно улыбнулся, пытаясь собраться с мыслями, и сделал большой глоток эля:
— Мы теперь помолвлены. Имею полное право.
Драко смотрел в его глаза и чувствовал, что снова плывет, как сопливая третьекурсница.
— Помолвлены… — чтобы избавиться от наваждения, он опустил взгляд на свою руку. С тех самых пор, как Поттер надел ему на палец кольцо, Драко нет-нет, да и принимался его разглядывать. Оно было нереально прекрасным. По черненому узорчатому полю шел тончайший рисунок: серебристая змея и золотой дракон сплетались друг с другом, сверкая каждой чешуйкой и поблескивая изумрудами и рубинами глаз. Изредка змейка приподнимала плоскую голову и тихонько шипела. Драко просто обожал это кольцо за красоту и, особенно, за невозможное ощущение счастья, которое оно ему дарило.
— Вот погоди, еще в “Пророке” об этом напишут, — тоскливо пообещал ему Гарри, ушедший далеко в свои мысли.
— Да плевать, пусть пишут, что хотят, — легкомысленно отмахнулся разомлевший Драко, но тут же постарался взять себя в руки и небрежно поинтересовался: — Кстати, где ты взял эти кольца, Поттер?
— Нравятся? — Гарри усмехнулся, снова косясь на взъерошенного, расслабленного Малфоя и его розовые ровные губы.
— Угу-м, — Драко пригубил эль и кивнул головой, словно не замечая поттеровского голодного взгляда. — Редкая вещь. И вроде бы смутно знакомая.
— Неудивительно, — Гарри внезапно выпрямился на стуле. — Это ваши кольца, Малфой.
— Что? — кружка выскользнула у Драко из рук и со звоном покатилась по столу, выплескивая наружу желтые лужицы.
— Ваши, — подтвердил Гарри, легким движением палочки ликвидируя беспорядок. — Мне их дала твоя мама. После суда.
Драко смотрел на него во все глаза в ожидании ответа, а Гарри уже невольно перенесся в страшный день процесса над Малфоями.
Он тогда давал свидетельские показания по делу всех троих и отчаянно волновался. Его защитная речь, страстная, горячая и сбивчивая, была на редкость благосклонно принята присяжными. Нарциссу и Драко полностью оправдали, а Люциусу удалось избежать смертной казни, в отличие от многих других Пожирателей. Драко тогда так и остался сидеть на скамье обвиняемых, уронив голову на намертво сцепленные руки. А Нарцисса торопливо подошла к Гарри.
— Спасибо, — сказала она с такой теплотой, которой он совершенно не ожидал от членов надменной малфоевской семейки, быстро поцеловала в щеку, окутав запахом весенних цветов, и крепко стиснула его руки своими, нежными и изящными. Когда их странное пожатие распалось, в ладони у Гарри остались два старинных массивных кольца причудливой формы. — Это тебе на память от нас. За всё. Семейная реликвия. Береги их, — торопливо шепнула она, обнимая его кисть прохладными ладонями и заставляя крепко сжать кольца в кулаке. — Они помолвочные. Когда придет твое время, подари одно из них тому… той, которую выберешь, — Нарцисса метнула быстрый взгляд на сидящего вдалеке сына, и Гарри показалось, что она хотела что-то добавить, но вместо этого запнулась и торопливо продолжила: — Кольца зачарованы. Ни один из вас не сможет снять свое, пока этого не захотят оба, — Гарри мотнул головой, и она сбивчиво прошептала: — Не отказывайся, Гарри. Приняв их, ты окажешь нашей семье еще одну неоценимую услугу. Пусть они принесут тебе удачу, — она дружески погладила его по рукаву и, шелестя юбками, быстро пошла по проходу к осужденному мужу.
— Поттер!
Гарри неохотно вынырнул из воспоминаний от не слишком дружеского пинка ногой и рассеянно посмотрел на Малфоя, задумчиво поглаживая пальцем сплетение дракона со змеей. Могла ли Нарцисса себе представить, кому он наденет второе кольцо? И не этого ли на самом деле хотела? Его мысли снова прервало раздраженное шипение Драко:
— Поттер, я тебя сейчас пришибу, если ты собираешься и дальше молчать!
Гарри встрепенулся и, наконец, полностью пришел в себя:
— Уймись, Малфой! Я сам ничего не знаю, — отмахнулся он. — Твоя мать отдала их мне и сказала, что это семейная реликвия, которую я должен беречь как зеницу ока. И всё. Я думал, это ты мне расскажешь про всё остальное.
Но Драко только недоуменно смотрел на него.
— Я ничего не знаю о них. Никогда не слышал.
Он и в самом деле ничего не понимал. Зачем мама отдала Поттеру какие-то кольца? Конечно, еще в мэноре она каким-то шестым чувством догадалась про его глупую влюбленность и, ни о чем не спрашивая, ничего не говоря, начала каждый день тренировать сына в окклюменции, способности к которой он от нее же и унаследовал. Когда Темный Лорд решил просканировать его мозг, Драко сумел спрятать свои чувства так глубоко, что тот даже не заподозрил, что значит для него Гарри Поттер. Но всё-таки, кольца? Неужели мама еще тогда надеялась, что всё так сложится? Мама, мама… Теперь ее ни о чем уже не спросишь.
В уши внезапно ворвался сиплый похабный голос: “Кольцо! Говори, где кольцо, дура! Или я ему башку оторву!” — и тут же следом всплыли видения свалявшейся серой шерсти, душной псиной вони, когтистой лапы на голом плече и мамин невидящий остекленевший взгляд, устремленный в никуда. Тошнота и ужас накатили с такой силой, что Драко захлебнулся воздухом, невольно зажмуриваясь, но тут же почувствовал, как его плечи обхватывают теплые сильные руки, и услышал встревоженный голос: