========== ЧАСТЬ I — 1. Нацуно: Предложение ==========
— Извини меня, Нацуно Хиро, но я должен сообщить тебе, что ты уволен.
— Что?! Я не ослышался? Это шутка такая?
Но менеджер стоит и что-то совсем не улыбается.
— Да какого хрена вообще? Неужели это из-за вчерашних педиков? Да я ж ведь даже морды им не набил.
Зря, видать, не набил…
Припёрлись вчера в кафешку два ублюдка. Оба обесцвеченные, с маникюром, блин. Ещё б накрасились, уроды. Сидели у окошка, шептались. Я бы и рад был в их сторону не смотреть, так ведь они будто специально попросили именно меня их обслужить. Вот это вот «обслужить» меня вообще выбесило. Ну я принял у них заказ, даже слова грубого не сказал. Даже когда они меня глазами пожирали. Но они ж потом ещё три часа сидели, меня украдкой рассматривали, а после и вовсе обжиматься у всех на виду начали, ур-роды!
В общем, я с трудом дождался, когда они рассчитаются, взял за шкирку обоих и выпнул на улицу, популярно объясняя, чтобы больше они здесь не появлялись.
Менеджер меня, конечно, отчитал. Оно и понятно. Но всё, вроде, уладили. А оно вот как вылезло.
— Вчерашние посетители сегодня приходили, с директором разговаривали. Твою зарплату им в качестве моральной компенсации выплатили, ну а тебя директор уволить приказал. Такие дела, Нацуно, — менеджер вздыхает, разводит руками и уходит по своим делам.
А я выхожу на улицу и сажусь на скамейку.
Приплыли. Меня уволили. Уволили из-за грёбаных пидарасов. Встречу — урою. Реально урою. В землю, блин, закопаю. Живьём! Мрази поганые! Что мне теперь делать-то?
Из-за дурного характера меня мало куда берут, даже в эту забегаловку еле удалось устроиться. Платить за комнату нужно послезавтра. Денег нет совсем. Успею я со своим везением найти до послезавтра работу? Это навряд ли. А даже если и успею, денег мне всё равно авансом не дадут. Ну и где их взять, деньги эти?
Начинаю вспоминать, кто сейчас в городе из друзей-одногруппников, кто ещё не разъехался на каникулах, у кого занять можно. И что-то совсем грустная картина вырисовывается.
— Привет. Можно присесть? — отрывает меня от невесёлых мыслей чей-то голос.
Поднимаю голову и вижу паренька.
Его, кажется, зовут Асакава Касуми. Он мой одногодка, и учится со мной в одном университете на другом факультете. Но знаю я его не по универу. Просто он часто заходит в кафешку, где я работал. С компанией и девушками, видимо, по другим местам ходит — он, в отличие от меня-нищеброда, из богатой семьи, — а сюда приходит один. Подолгу сидит читает, что-то пишет. Я его периодически обслуживаю, даже разговаривали несколько раз. Деньгами своими не кичится, всегда вежливый, аккуратный. Вообще производит впечатление нормального такого парня.
— Прости, я случайно слышал, что тебя уволили, — говорит он, присаживаясь рядом. — Это скверно, особенно в начале каникул, когда все свободные вакансии уже заняты студентами.
— Угу, — киваю я, нет у меня сил разговор поддерживать.
— Я так понимаю, тебе деньги срочно нужны?
— А у тебя есть работа на примете? — оживляюсь я.
— Не совсем работа, — объясняет он и протягивает мне листок.
Это рекламный буклет какого-то «L-квеста», и он сулит от десяти до двадцати тысяч долларов двум смельчакам, которые смогут преодолеть все трудности, разгадать все загадки и найти сокровища Юмэхару.
— Что за?.. — непонимающе пялюсь я.
— Реалити-шоу знаешь, что такое? Это почти то же самое, только не по ТВ для масс, а для одного, для устроителя этого квеста.
— Развлекать какого-то придурка за… э-э?..
Начинаю в уме пересчитывать, сколько будет десять тысяч долларов в йенах, и вырисовывается цифра с шестью нолями. Ну, вообще, за лям можно и поразвлекать. Только… что-то слабо верится. Это ж каким богатеньким придурком нужно быть, чтобы за просто так один лимон кому-то подарить. Больше на развод смахивает.
— Что-то слабо верится в такое, — с сомнением тяну я.
— Это не развод. Я договор смотрел. Там всё серьёзно. Я в этом разбираюсь, — уверяет Асакава. — Соглашайся, а. Мне второй человек очень нужен.
— А тебе-то это зачем? — удивляюсь я. — Ты же при деньгах.
Асакава вздыхает.
— Неделю назад я машину грохнул, в сервис сдал, через два дня за ремонт платить, а я тут сдуру с родителями поругался. Круто поругался. Отец все мои счета перекрыл. Короче, я по нолям сейчас. Через неделю-две, может, всё и утрясётся, но платить-то нужно сейчас. Вот такие вот дела, — разводит он руками и смущённо улыбается.
Я киваю. Вляпался парень, с каждым бывает. Только неужели же ему помощи не у кого попросить, кроме как у полузнакомого парня?
— А что друзья? — спрашиваю я.
Он снова вздыхает.
— Нет у меня таких друзей, которым можно было бы о том, что я лоханулся, так запросто рассказать. Не сложилось как-то. Есть знакомые, приятели по тусовке, а с ними… ну… — мнётся он. — Не хочу я, чтобы надо мной потом хихикали.
И я его понимаю.
Вот меня, например, уволили. Стандартная, в общем-то, ситуация. Ничего такого, чего стыдиться стоило бы. Но вот рассказывать об этом я никому не хочу. Неловко как-то себя чувствую. Опять же будут трепаться, мол, этот Нацуно снова влип, его уволили. Надоело. Не хочу.
— А с тобой как-то проще всё, — продолжает Асакава. — Мы хоть и не знаем друг друга почти совсем, но я чувствую, что проще. Да и деньги тебе на самом деле нужны. Я позвонил в контору, время на сегодняшний вечер забил. Нужно перезвонить, подтвердить участие и договор подписать. Соглашайся, а!
Эх! Раз уж этот парень говорит, что там всё чисто и даже договор есть, то была не была!
— Хорошо. Я пойду.
========== 2. Асакава: В машине ==========
Такси бодро катится по дороге, водитель не задаёт никаких лишних вопросов, просто ведёт машину. Мы сидим на заднем сиденье. Я и Нацуно.
Поверить в это не могу. Нет, правда не верится. И всё боюсь, что выдам себя. Лишний взгляд, неуместный жест — и он может заподозрить. Да, было дело, мы общались и раньше, но никогда не сидели так близко.
Я наблюдаю за ним уже почти год. Смотрю, любуюсь.
Да, поначалу я просто любовался им. Практически с первых дней поступления в универ он привлёк моё внимание. Высокий, жилистый, резкий, даже какой-то угловатый. Когда он размашистыми шагами стремительно пересекал коридор, я не мог, просто не мог отвести от него взгляда. Он притягивал меня, примагничивал своей бурлящей огненной энергетикой. Я смотрел и не мог понять, что же меня так гипнотизирует в нём. Размышляя над этим, я случайно забрёл в то кафе и обнаружил там Нацуно. Сидел, украдкой разглядывал его худое лицо, узкий подбородок, вечно забранные в конский хвост волосы, отмечал богатую мимику, выразительные глаза, искусанные губы. И в конце концов поймал себя на мысли, что хочу распустить этот хвост и прикоснуться к волосам, хочу утопить в них свою пятерню. Хочу, чтобы эти глаза наконец обратили своё внимание на меня и впредь только на меня и смотрели. А ещё до безумия хочу узнать вкус этих губ.
И как только я это осознал, то понял, что пропал. Пропал окончательно и бесповоротно. И если это любовь, то она жестока. Потому что я влюбился в гомофоба. В человека, который по определению ненавидит таких, как я! Ненавидит искренне, всем сердцем. Сам я не видел, но мне рассказывали, как однажды в вагоне метро Нацуно жестоко избил тикана-неудачника*, который лапал пацана.
В общем, о том, чтобы признаться Нацуно, не могло быть и речи.
Мне оставалось только смотреть на него издалека. В универе мы почти не пересекались, поэтому я приходил в его кафешку, сидел, читал и украдкой смотрел на него. Даже подружиться не мог. Я боялся. Боялся, что ненароком как-нибудь выдам себя. Да и нет у нас поводов для дружбы, мы как параллельные миры.
Пытался отвлечь себя от навязчивых мыслей о Нацуно, бросал ходить в кафе, пробовал встречаться с кем-нибудь другим. Не получалось. Просто не мог и всё. Я натурально бредил им. В конце концов мне начали сниться эротические сны с его участием.
Боже мой, что это были за сны! Я начинаю возбуждаться от одних лишь воспоминаний о них…
Неделю назад, в очередной раз убедившись, что мир ко мне несправедлив, я пришёл к дяде напиться. И напился. И по пьяни всё ему рассказал.
Когда я по своей наивности признался родным в том, что гомосексуал, мать принялась с удвоенной силой искать мне «удачную партию», в надежде «излечить» сыночка, старшие братья презрительно хмыкнули, а отец стал ещё более холоден, чем обычно. Дядя же, младший брат матери, единственный из родственников, кто тогда протянул мне руку, кто поддержал меня.
Он поддерживает меня до сих пор. И неделю назад, выслушав моё пьяное нытьё, он несколько минут сидел молча, а потом сказал:
— Есть у меня одна идейка, как твоей беде помочь. Жди. Скоро свяжусь.
И вот вчера он пригласил меня к себе, вручил рекламный буклет «L-квеста» и сказал:
— Ничто не сближает парней лучше, чем забойные квесты! Завтра чтобы был со своим гомофобом на месте. Понял? Делай что хочешь: уговаривай его, подкупай, ври — главное, чтобы он пошёл с тобой. Кстати, деньги на выигрыш я с твоего счёта снимать буду.
Я понятия не имею, каким образом дяде удалось организовать этот «L-квест», и что он из себя представляет тоже не знаю. Я просто решил довериться этому хитрому лису, который маскируется под бизнесмена, но чем он на самом деле занимается, не знает никто из родных и близких. Я доверился ему, потому что он всегда поддерживал меня. А ещё потому, что я не знаю, что делать со своими чувствами и со всей этой дурацкой ситуацией.
То, что Нацуно сегодня уволили, сыграло на руку, и мне даже почти уговаривать его не пришлось. Лишь немного соврал про сломанную машину и перекрытые счета.
Такси останавливается, мы расплачиваемся и выходим. Прямо перед нами ворота, из-за которых уже спешит навстречу охранник. А за воротами, скрытое полупрозрачными весенними кронами деревьев, виднеется огромное здание.
Понятия не имею, что ждёт нас внутри. Как и Нацуно, я шагаю в неизвестность.
________________________________
* Тикан («развратник», «дурак») — термин, используемый в Японии для обозначения разновидности сексуального домогательства, когда некто ощупывает находящихся рядом людей для получения сексуального удовольствия. Обычно домогательства такого рода происходят в общественных местах, например в переполненном транспорте.
========== 3. Нацуно: Реал квест ==========
Контора оказалась более чем солидна. Во-первых, отдельное здание за чертой города удовольствие не из дешёвых. Во-вторых, когда мы притащились с распечатанными талмудами договора, бумажной волокиты, которую я по традиции ожидал, просто не было. Юрист сделал всё быстро, чётко и свалил в туман. В-третьих, как только решили вопросы с бумагами, началась «игра».
Прямо в кабинете юриста с нами связался так называемый хозяин — Юмэхару. Приятный, сильно изменённый компьютером мужской голос поприветствовал нас и дал необходимый инструктаж. Он объяснил, что есть три уровня игры: C, F и L (хрен бы знал, почему такие буквы). Первый — самый ненапряжный, но самый долгий путь. Последний, соответственно, наоборот. И за его прохождение сумма вознаграждения возрастала в два раза. Рассказал, что в некоторых локациях по желанию можно будет перейти на уровень выше, но назад переходить нельзя. В том же кабинете мы нашли два браслета. Они нужны для того, чтобы отслеживать наше перемещение, ну и служат индикаторами — на них отображается процент выполненных заданий.
Недолго думая, мы с Асакавой выбрали для начала уровень C. И началось наше похождение по комнатам. Часа два мы бродили из локации в локацию, отгадывали бесконечные загадки, решали ребусы, логические задачи, мне удалось блеснуть своими знаниями по истории и геодезии, Асакава показал класс в области литературы и экономики. Всё было супер. Мы ощущали себя заправскими детективами. Но, блин, время! За два часа этот чёртов браслет не загорелся и на три процента.
Посовещавшись, мы решили, что такими темпами не то, что к завтрашнему вечеру, до конца года этот квест не пройдём, и в очередной локации, увидев кнопку перехода на следующий уровень, смело на неё нажали.
И тут нас кинуло в экшн. Бег с препятствиями, прыжки, лазанье, плаванье на настоящем плоту и прочие прелести. Вот сейчас мы, например, стоим на вышке и там внизу, в полутьме, горит оранжевый огонёк выхода с локации. А как спуститься — понятия не имею.
— Я тарзанку нашёл, — говорит Асакава и показывает закреплённый к уступу резиновый канат.
Тарзанка. Ну зашибись.
— А не короткая? — скептически оцениваю канат.
— Так это ж резина, вытянуться должна.
— Ну ОК. Кто первый? — спрашиваю я, а у самого кишки в узел скручиваются. Я никогда на такой штуке не прыгал.
— А давай… давай вместе? — говорит Асакава, и я с каким-то даже облегчением вздыхаю. Он тоже боится. А вместе оно не так страшно.
Беру канат, начинаю делать страховочную петлю, чтобы два человека влезли, и радуюсь, что в школе два года ходил в кружок по альпинизму. Перекрутив посередине, вставляю ноги в петли.
— Полезай, — командую Асакаве.
Тот послушно просовывает свои ноги, и я поднимаю канат до бёдер. Мы оба плотно прижаты друг к другу, так плотно, что я чувствую дыхание Асакавы, и слышу, как бешено колотится его сердце. Моё, вообще, тоже стучит не тише.
Страшно, чёрт!
— Ну что, готов? — спрашиваю я, одной рукой стискивая канат, а другой — Асакаву.
— Готов, — шепчет он, сжимая железной хваткой меня.
— Тогда поехали.
Набираю в грудь воздуха, зажмуриваю глаза.
— Три, два, один… Бля-а-а*!!!
Мы летим. Нет, падаем, нахер! Падаем! К чертям собачьим падаем!!!
Рывок. Сердце чуть не выпрыгивает, а мы снова летим уже в другом направлении.
Вжимаюсь в Асакаву, зажмуриваю глаза ещё сильнее и жду, когда этот капец прекратится.
Нас подбрасывает, болтает, крутит, трясёт. Но постепенно движение теряет силу, болтанка прекращается, и мы, слегка покручиваясь, повисаем в полутора метрах от пола. Блин! Какие-то полтора метра — и мы бы вляпались в пол. Прямо по курсу слева и справа нагромождение каких-то коробок, дальше — оранжевый маячок выхода из локации. Но нам для начала нужно спуститься.
Я, конечно, молодец, круто со страховкой придумал. А вот то, как мы, болтаясь в воздухе, из этой петли вылезать будем, как-то не учёл. Пропустил этот момент.
Дундук. Что ещё сказать?
— Так, — говорю я, разжимая задеревеневшие пальцы и выпуская Асакаву, — я попытаюсь выбраться, а ты меня держи. Потом тебя выколупывать будем.
— Может, проще ножиком перерезать? — спрашивает он и достаёт из кармана складной нож.
— Вот это я понимаю! — радостно хлопаю Асакаву по плечу. — Пили давай!
Он начинает пилить петлю. Резина поддаётся плохо, дело идёт медленно, но всё ж таки идёт. В конце концов, пролетев последние полтора метра, мы приземляемся на пол, только ноги меня не удерживают, и я валюсь на спину. Асакава пытается поймать, но сам теряет равновесие и падает на меня. Несильно приложившись затылком, я растягиваюсь на полу и, чувствуя, как постепенно уходит напряжение, почему-то начинаю ржать. Асакава растягивается рядом и тоже смеётся.
Отличный он всё-таки парень. И его, пожалуй, я бы мог назвать другом, хоть и знаю его считанные часы. Этот квест каким-то чудным образом сломал стены, которые я обычно выстраиваю в общении с людьми. Вроде бы игра, потеха, развлекуха, а вот как-то оно так получилось. Сам не знаю как.
Отхохотавшись, я встаю и ещё раз оглядываюсь.
Огромное, тускло освещённое помещение похожее на пустой ангар или склад. На противоположном конце огонёк выхода, а на пути, слева и справа, декорации домов, которые поначалу мне показались нагромождением коробок. В десяти шагах от нас стоит ящик. Явно он тут неспроста стоит.
Подходим к нему вместе с Асакавой, вскрываем. Там обнаруживается две пейнтбольных маски, камуфляж, защита на руки и ноги, два ствола-маркера и два магазина с красящими шариками.