Как в детстве.
18.
Свою первую курицу малышка Лин вскрыла, когда ей было пять.
Ей очень хотелось знать, когда вернется домой их старый пес, Бото. Она спрашивала у родителей - мама сделала вид, что очень занята будущим супом, папа - что ему позвонили по телефону. Она спросила у бабуси Ван - она в ответ пару раз моргнула старческими слезящимися глазами и то ли притворилась, то ли взаправду уснула.
Тогда Лин решила сделать так, как делала бабуля Лим.
И взяла курицу из бабулиного курятника. И большой черный нож из бабулиного шкафчика с инструментами. И потрепанную книжку с картинками.
Она перетащила стул от стола к углу, в котором стоял малый жертвенник, взобралась на него, распластала парализованную курицу, раскрыла книжку...
Она не очень понимала, что убивает ее, когда это делала. Тогда вообще еще не очень понимала, что такое смерть.
Но она смогла прочитать подробное объяснение в куриных потрохах. Важная оказалась часть ответа на вопрос "что случилось с Бото".
Когда бабуля Лим вернулась, она не стала ругать Лин за то, что она взяла ее нож без спроса и заляпала паркет куриной кровью. Она наказала ее куда хуже: начала учить древнему и почетному искусству гадания по внутренностям и костям.
Лин терпеть не могла учиться.
Но подаренный на шестое день рождения маленький обсидиановый нож немного подсластил горькую пилюлю.
И вообще.
Потроха не врали, кости всегда давали мудрые советы, а еще и она единственная из всего младшего поколения семьи Ван удостоилась звания внучки бабули Лим.
Лим Фан не была связана кровью с этой ветвью семейства Ван. Но бабуся Ван просто привела ее однажды, и с тех пор они все вместе жили под одной крышей.
Лин бабуля понравилась с первого взгляда. И чучела ее понравились, и скелеты самых разных животных, и мешок с мелкими косточками, которыми бабуля всегда разрешала поиграть. И блестящие ножи. Поэтому она была очень рада, когда бабуля назвала ее не по имени, а просто "внучкой". Ну, еще ей теперь не приходилось откликаться еще и на шесть имен своих сестер и братьев, а то бабуля Лим их вечно путала.
Любознательность поощряется новыми знаниями: вот, что Лин усвоила.
И истребила немало живности в погоне за всяким интересненьким.
Вчерашняя курица вот посоветовала Лин спрятаться в тени и не отсвечивать. Лин давно научилась заворачиваться в тени, как в мягкое одеяло, так что совет восприняла буквально: замоталась себе в тень дивана и ждала, когда же наконец закончится это утомительное сборище перед похоронами тетушки Талины. Не то чтобы она была очень привязана к тетушке Талине, но никогда еще не была на таких собраниях в своем родном квартале, и упросила бабусю Ван взять ее с собой, чтобы хоть разочек хорошенько осмотреться.
Оно оказалось точно таким же, как все остальные скучные взрослые сборища. Взрослые болтали о скучище и группировались кучками.
Ну, разве что, когда Лин брали на похороны тети, вышедшей замуж за землевика, там все были одеты в коричневое и черное, а здесь - кто во что горазд.
Но курица обещала!
И Лин ждала и верила. И дождалась.
Мама Юлги - Юлгу Лин знала, а вот про маму Юлги знала только то, что она ее мама, - спустилась и объявила, что всем пора расходиться, а желающие посетить Бдения могут приходить к семи часам в зал Бдения номер два.
И все разошлись. И бабуся Ван тоже разошлась. У нее в последнее время были нелады с памятью, поэтому разошлась она без Лин.
А Лин осталась.
Потому что мама Юлги разулась. Наверное, будет колдовать.
И Юлга к ней пришла - тоже разулась.
Юлга была с опухшими глазами и свежеумытая. Ревела, наверное. Но на похоронах это обычное дело.
А Лин поплотнее завернулась в тень и тихонечко пошла за ними, к большой дубовой двери недалеко от лестницы.
Это была очень солидная дверь. Как в сокровищницу. Из древнего дерева. От нее тянуло силой.
И тут Юлга подпрыгнула и с разворота как вдарит по ней ногой: "бум!"
И ничего.
Только дядь Ярт пришел из кухни на этот бум.
- Вы людей распугали, чтобы кабинет моего отца без свидетелей грабануть? - хмыкнул он. - Дайте помогу.
И коснулся одного резного знака. Второго. Дерево послушно гнило под его пальцами, осыпалось трухой. Ярт был - хозяин дома. Он имел право делать, что хотел. И все здесь его слушалось.
Он почти не смотрел за тем, что делал. Просто убивал дверь. Хотя - странная мысль. Разве дверь живая?
- Жаль, я не могу просто грунтом долбануть, - вздохнула мама Юлги, слегка затосковав, - до-о-олго.
- Молю, оставь мне хоть фундамент от этого дома на память. Это вы с Зеноком на страсти к разрушениям спелись? - предположил дядь Ярт. - Мужик на рекорд идет.
- Не, просто он языком не треплет особо, только по делу. Нет этих разговоров про отноше-е-ения, куда мы движемся, серьезность... Не спелись мы, просто молча трахаемся.
Юлга поперхнулась.
- Я же просила, - мученически вздохнула она, - без подробностей.
- Упс. - Селия пожала плечами. - Кстати, Ярт, раз уж мы тут о дверях, ну вот чисто теоретически, как думаешь, может, я все-таки подкину вам деньжат на машину?
- Я не буду развозить мелочь по кружкам. Особенно Атана никуда не буду возить, - буркнул Ярт, - у него вечно такой вид, что он мне сейчас горло резанет. И Яльса тем более не будет. Мне вообще этот пацан не нравится, он как из книжек ужасов. Тихий ребенок, старательно скрывающий жажду убийства.
- У него просто лицо выразительное.
- Ага. И спиной к нему лучше не поворачиваться, - Ярт убил последний охранный знак, - все. Делайте, что делали.
- Разойдитесь. - попросила Юлга, чуть разбежалась и снова ударила пяткой с разворота. Взметнулась юбка.
Лин пообещала себе, что научится точно так же. И еще выше. Потому что Юлга очень круто ударяла пяткой с разворота. Раньше Лин думала, что Варт с Юлгой просто так каждое утро, как идиоты, нарезают круги по кварталу, а теперь разглядела Юлгины классные сильные ноги и ей тоже захотелось побегать. И что они еще там делают.
То есть бегать не хотелось. Хотелось ноги. И пяткой с разворота...
- Мда, - сказал Ярт, уворачиваясь от выпущенной дверью ветки, - Окос все-таки справедлив.
- Что?.. - переспросила Юлга, гордо рассматривая дверь, отрастившую ветви и корни, скребущие по полу куда-то в сторону выхода.
- Когда-то очень давно, в средней, что ли, школе, Варт злорадствовал, что в его-то поколении девушки уже точно не носят велосипедки, - меланхолично пояснил Ярт.
Юлга залилась краской.
- Практичность - выше модных веяний, - фыркнула Селия, потянулась отвесила Ярту довольно тяжелый подзатыльник.
Это был один из тех очень странных взрослых разговоров, где половина слов оставалась где-то в головах взрослых, а треть была Лин мало знакома. Лин никогда не могла такие расшифровать.
Отрастившая корненоги дверь попыталась вежливо протиснуться мимо Лин к выходу - и, конечно же! Случайно сдернула с нее тень.
- Постыдились бы, - сказала Юлга, глядя на Лин почти торжествующе, - тут все это время был ребенок.
- Привет, Крошка Лин. - поздоровался Ярт. - Мне очень стыдно за то, что ты тайно подслушала разговор, который не предназначался для твоих ушей. В моем доме. После того, как Селия всех попросила удалиться. Даже не знаю, что скажу твоим родителям, если им вдруг не понравится его содержание.
Лин надулась.
- Простите...
- Толку? Ты его уже подслушала. Что-то изменится от прощения? - Ярт развел руками. - Прощаю. Иди.
- А Юлга скажет, что сделала с дверью?
- Оживила дерево. - ответила Юлга. - Дар.
Лин повернулась к Ярту.
- А ты возьмешь меня на Бдение? Никогда не была на Бдении.
Ей очень хотелось попробовать семидневную медитацию на хлебе и воде. Детей обычно не пускали в зал для Бдения, и это было нечестно.
Ярт в два стремительных шага оказался около Лин и подхватил ее за лямки сарафана, как котенка.
- Не-а.
Он пронес ее через весь дом, выставил на крыльцо и захлопнул входную дверь прямо перед носом, оставив Лин сидеть на ступеньках в одиночестве.
И минуты не прошло, как он высунул руку и кинул в ее сторону куртку.
Дверь снова захлопнулась.
Лин шмыгнула носом.
Рядом застенчиво переминалась с корня на корень изгнанная из дома недоубитая-недоживая дереводровина, вытаптывая торчащие из-под тонкого слоя снега остатки высаженных у крыльца цветов.
Лин вытерла выступившие от обиды слезы. Дядь Ярт - хороший мужик, бабуле не наябедничает. Но не может же она бросить здесь эту бедняжку совсем-совсем одну?
Она погладила дереводровину по веточке.
- Пойдем. Будешь сторожить мою комнату. Подружишься с Ходячим Энни...
В ответ дереводровина рассыпалась трухой.
Интересно, если прилежно учиться у бабули, то все вокруг перестанет умирать и подниматься дохлым?
Лин побежала домой.
Такое надо спрашивать у курицы.
А потом на всякий случай переспрашивать у бабули.
19.
Ланерье уже который день маялся.
Он то замирал, будто к чему-то прислушиваясь, так отчаянно, и от напряжения чуть подергивались плотно прижатые к черепу маленькие уши; то напрягался всем телом и конвульсивно стучал по полу ногой, вытягиваясь на стуле, как струна, вздернув острый подбородок и перебирая руками что-то невидимое; горбился и бормотал себе под нос бессмыслицу, сидя на полу "кабинета" среди дыма десятка разных ароматических палочек, тлеющих, не горящих - и только белесые его глаза лихорадочно блестели в дыму, как огоньки в болотном тумане.
Саю сначала думала, что Ланерье заболел.