Рео вызывал у нее изжогу и излитие желчи одновременно - а самое гнусное, что не только у нее. Он притаскивал свои кости просить что-нибудь как раз тогда, когда ей было совершенно не до него. И просил...
Как приказывал.
Как капризный мальчик, с которым никогда не случалось ничего плохого, не случалось, и не могло случиться, вокруг которого крутится мамочка и весь мир с ней вместе; и даже смерть отца он будто убрал за стеклянную перегородку, будто она его не касалась. Он не хотел принимать ничего, что ему не нравится. Отказы в том числе.
Она понятия не имела, сколько власти у него было в квартале водников. И знать не хотела. Хотя Ния как-то упоминала, что такого рода узор на рукавах дается долгими плясками и стертыми коленями, да и вообще, старый Мерн вроде как был старшим братом отца Вио - или матери? Скорее всего отца, раз они оба из рода Улы.
Вспоминать все эти генеалогические связи и значения вышитых закорючек было сложно, было муторно, а главное - Юлге было совершенно не до того. Она вообще про него не вспоминала с тех пор, как он к Жаннэй приперся. И вот она более-менее успокаивает Варта, Ярт самостоятельно изолируется на кухне и расчленяет себе тихонько овощи на салат, и тут приходит этот придурок и начинает гнать какую-то пургу - Ярт в ярости, Варт в бешенстве, я Юлге хочется найти где-нибудь этот их водниковский платок, из тех, что побольше - чтобы замотаться в него с ног до головы. Теперь-то понятно, почему их так любит Ния. Больно липкие взгляды этот Рео кидал, пока нес пургу.
Или это ее Вартовым негативом зацепило?
Как бы то ни было, ее трясло. Просто трясло.
И какая-то совершенно незнакомая бабулька, накинувшаяся на нее с порога с мокрыми поцелуями, - "ты так похожа на Талиночку, так похожа на Талиночку, она сердцем чуяла", - ей вот вообще не прибавила ни капли душевного равновесия.
Пока она отцепляла от себя старушечьи пальцы - та еще задачка, освобожденное плечо доставалось ценой пережатой шеи, - Варт успел вернуться.
И сразу пошел к Хако.
Хако выделили подежурить на похоронах. Обычно это не доверяли старшекурсникам, да еще и связанным с членами горюющего рода дружескими отношениями, но на этих похоронах было достаточно опытных представителей Ведомства, ну, то есть целая Селия, а самый неблагонадежный элемент самостоятельно сдался в Учреждение до начала Бдения, здраво оценив свое душевное состояние.
И заодно киданув сыновей, что Юлгу тоже невероятно бесило, хотя для Пекха такое распределение обязанностей было совершенно привычно.
Что же, была в этом какая-то вселенская справедливость: Варта бесила ее мама, а ее бесил его отец. И это она еще даже не знает, как Пекх к ней, Юлге, отнесется - они еще ни разу не разговаривали.
У Пекха была отдельная дверь в кабинет, чтобы можно было заходить со двора, не пересекая дом. А вторую дверь - из кабинета в дом, - не открывали, кажется, столетиями.
Хако как раз к ней прислонился: острое собачье ухо прикрывало половину охранного знака, отчего он превращался в препохабнейший яленский иероглиф.
Он беспокоился; на лице явственно проступали собачьи черты, череп раздался вперед, волосы проросли к самому лбу и тонкой полоской переходили на спинку длинного носа - Хако был из тех зверозыков, что нюхом чуют применение дара. И неприятности.
И к двери он обернулся еще до того, как Варт вошел.
Благодаря чуткому обонянию они когда-то подружились: Варт говорил, что Хако даже может отличить страх от счастья по запаху, если захочет.
Из-за его чуткого обоняния и придурка Рео у Варта могли возникнуть проблемы.
Юлга бы подошла поближе, но старушка не пускала. Больше всего на свете хотелось на нее рявкнуть, попросить отстать - но она должна была хранить репутацию дома, в конце-то концов. Из-за непрекращающейся трескотни и гула остальных гостей, Юлга даже не могла толком различить, что ни говорят.
Варт поднял руки, протянул их Хако характерным жестом. Он сдавался, но...
У него было то самое выражение лица, которое Юлга очень давно не видела. Которого до сих пор боялась. Решимость. Взгляд внутрь себя, на цель - и никаких препятствий.
Однажды в похожем состоянии он не отпустил Юлгу домой в Хаш. Она простила ему это - но больше всего на свете не хотела возвращения такого Варта.
Хако покачал головой, но защелкнул браслеты. К ним подошла Селия, выслушала Варта. Возразила. Кивнула. Задумчиво почесала мертвой рукой скулу - и вдруг сказала довольно громко: "Ладно. Под мою ответственность."
И, едва дождавшись этих слов, Варт подошел к Юлге.
- Бабуся Ван, позволите поговорить с невестой? - мягко улыбнулся он.
Старушка очень неодобрительно покосилась на два тускло-серых браслета, обхвативших Вартовы запястья.
- Не удержался? - буркнула она. - Ну говори.
И наконец выпустила Юлгу из плена пахнущих табаком объятий.
- Я еду в Орехен, чтобы найти кого-нибудь, кто сможет вытащить Шелеку из куба. Там комплекс вины, сам не расколю, нужен ключ...
Варт улыбался так, будто извинялся.
У Юлги было освобождение от занятий на семь дней Бдения.
Она могла бы поехать с ним.
Она могла бы его поддержать и все такое.
Она могла бы...
- Я помогу тебе собраться, - сказала она и тоже улыбнулась.
Лицо Варта чуть дрогнуло. Он сощурился, втянул носом воздух и досадливо поморщился, лишенный возможности что-то учуять:
- Все точно в порядке?
- Да, все хорошо, - продолжала улыбаться Юлга, - Ярт справится, я помогу. Если это нужно... ты говорил, чем дольше он в таком состоянии, тем глубже он, так? Значит, это нужно.
- Нужно.
У Юлги заныли скулы.
Она помогла ему упаковать рюкзак и даже проводила их с Хако до калитки. К счастью, Варт не просил ее с ними поехать - она бы отказала, но не смогла бы этого объяснить.
Потому что она боится Варта в такие моменты?
Моменты, когда он циклится и смотрит не на окружающих - только на себя?
Моменты, когда ему тяжелее всего?
Когда он перестает думать, что делает другим больно или манипулирует их чувствами чтобы доказать что-то себе; и он в браслетах - так что даже не почувствует, что делает что-то не так, не почувствует чужой боли, которая всегда его останавливала.
Она боится.
Рео вытащил то темное, что Варт запихнул поглубже, подальше; вытащил на свет.
Она устала.
Она больше не может.
А впереди еще Бдение...
Она поднялась к себе в комнату, села на кровать и просто разрыдалась. Хорошо, что никто не пытался ее остановить - а то она бы разрыдалась прямо посреди толпы.
Она даже заперла дверь. Она ни за что не хотела выходить; но в замке немножко пошуршали, дверь открылась и зашла мама.
Мама никогда не умела правильно утешать Юлгу. Чтобы как по книжке, или как учили в ВГТУ работать с жертвами... С другими справлялась, но для Юлги у нее редко находились красивые и вдохновляющие слова. Она почему-то смущалась, или старалась неловко пошутить, или переводила все на какие-то совершенно посторонние темы.
Но когда Юлга цеплялась за рукав ее формы - или, как сегодня, модного платья крупной вязки, - ей всегда становилось легче.
- Слушай, Юли, ты чего? - хрипловато спросила Селия, - Там ничего страшного, мелкий срыв, никаких санкций, Рео сам полез, да еще и тебя оскорбил. Если даже заявит, ничего страшного. На похоронах только полнейший дебил к скорбящим лезет, если есть хоть немного мозгов, это как стихийное бедствие...
- Я... не справилась...
- И не должна была, - Селия вздохнула, - я, конечно, не явилась на большую часть обязательных уроков, которые должна была преподать тебе, как хорошая мать, но, мне казалось, я все-таки научила тебя здоровому эгоизму. Эмоции Варта - это не твоя ответственность. Срывы Варта - не твоя ответственность. То, что он твой парень, вовсе не значит, что ты должна контролировать его жизнь и подстилать соломки везде, где этот психотик может оступиться. - она убрала со лба Юлги выбившиеся из аккуратной косы пряди, - Ты совершенно правильно не поперлась сейчас в Орехен. Ты и так сделала все, что могла. Забудь. Давай-ка лучше мы все-таки позаботимся о тебе?
- Я в поря... порядке, - ответила Юлга, преодолевая противную икоту.
Слезы-то больше не текли, а вот икота только начиналась.
- Оно и видно. Одни глаза остались, и те ты сейчас выплачешь. У тебя семь дней академического отпуска, я пока освободила расписание, давай лучше в Хаш махнем, а? Тетя Ато очень скучает. И Жаннэй возьмем. Должна ж она хоть раз год встречаться со своими птенчиками...
- Но как же Бдение...
Селия подняла Юлгины руки и повертела запястье.
- Где колечко? Где браслетик? А нет ни колечка, ни браслетика. Моя дочь не замужем! И как же к тебе относится это Бдение?
- Но я же...
- Ничего не должна этому дому, пока Варт тебя не окольцует, - улыбнулась Селия, - не представляешь, как меня это радует. Поехали.
- Но Жан же...
- Я тут глава рода или кто? Напишу заявление на семидневный академический отпуск по семейным обстоятельствам, и ВГТУ отлично простоит недельку без тебя с Жаннэй. Не понимаю - ты что, не соскучилась по тете Ато? Не хочешь посмотреть на мелких... кто же они тебе получаются... племяшек?
Юлга впервые за довольно долгое время прислушалась к себе.
Только к себе.
Наверное, это и есть тот этап отношений, когда все, чего девушке хочется - это уехать к маме.
- Х-хочу.
Она вернется. Отдохнет - и вернется.
- Ну и поехали.
Мама всегда утешала Юлгу очень неловко и неумело. Но у нее все равно это как-то всегда очень хорошо получалось.
- Но... - сказала Юлга, еще немного послушав саму себя, - у меня есть еще одно желание. Ты мне поможешь, мам?
- С чем же?
- Хочу разломать эту идиотскую дубовую дверь в кабинет, за которой Пекх прячется. Очень хочу. Вот прямо сейчас.
Она вернется. Она обязательно вернется.
И без этой тупой двери дом станет только уютнее.
- Конечно, - Селия встала и сбросила мокасины, как девчонка приплясывая от нетерпения, притопывая ногами в ожидании взлома с проникновением, - отличная идея, Юли. Просто великолепная. Вся в меня.
Она привычно протянула ей левую руку - и Юлга за нее крепко ухватилась.