— Я ждал тебя уже давно, — оторвал от размышлений Эрена голос.
Вздрогнув, он судорожно принялся искать источник. Кресло Марко стояло около стены рядом с зашторенным окном, словно специально спрятавшись в тени. Марко сидел спиной к Эрену и, похоже, поворачиваться вовсе не спешил, как подобало человеку из благовоспитанной семьи.
— На улице плохая погода, не так ли? — продолжал Марко. — Удивительно, что ты решил зайти именно сегодня, когда должна болеть голова и ломить тело.
Голова действительно болела, но не от погоды, а от последних событий, горой навалившихся на Эрена.
— Марко… — он запнулся. — Почему?
Тишину нарушало равномерное тиканье часов. Механизм в кресле тихонько заурчал, и оно плавно повернулось, но лицо Марко Эрен мог разглядеть с трудом. Практически так же, как в том бреду.
— Так ты вспомнил?
Эрен не знал, что именно он вспомнил. Какая-то часть его подсказывала, что тот сон вовсе не был сном, а являлся чем-то вроде… воспоминания. Обрывка памяти, закопанного где-то глубоко внутри. Но, стоя здесь, Эрен сомневался, стоило ли бросаться громкими обвинениями в человека, которого так сильно любил Жан и который вовсе не выглядел опасным.
— Я так хотел познакомиться с тобой, Эрен. Лицом к лицу. Так долго, что потерял счёт времени. Даже и не знаю, как назвать своё желание — помешательством или сумасшествием, — Марко немного помолчал, склонив голову к плечу. — Впрочем, можно придумать и третий вариант.
Эрен стоял не шевелясь и боялся даже сделать вдох.
— Почему ты всё ещё здесь?
— Я дома.
— Ты должен был сбежать ещё тогда, когда меня привёл сюда Жан.
— Мне некуда бежать, Эрен. Это единственное место, где я могу находиться. А вот ты… Ты решил, что здесь сможешь начать с нуля. И как, понравилось?
Эрена передёрнуло.
— Мы играем в прятки. Я не понимаю, о чём ты говоришь, но ты явно знаешь больше меня.
— Конечно, — согласно кивнул Марко. — Потому что твой отец трус и никогда бы не сказал правду собственной семье.
Любовь к отцу Эрен уже давно сумел обуздать, когда осознал, что ответного тепла ему дождаться не суждено. Но сейчас старые чувства проснулись, напомнив, что от слов Марко должно быть больно.
— Какую правду? — Эрен прищурился.
Марко поцокал языком.
— Гениальный хирург, которого приглашали вести лекции и проводить выездные операции, когда он бывал в других городах. К нему съезжались люди с разных уголков мира, в надежде на спасение. И он действительно был гением, лучшим из лучших. Таким ты знал своего отца, Эрен?
Он не ответил.
— Когда мы кого-то любим, то предпочитаем не замечать недостатки. В работе твоего отца, Эрен, хладнокровие — высочайшее достоинство. Оно гарантирует трезвость мышления. Однако он боялся только одного — повредить собственную шкуру. Репутацию. Иногда работа становится высочайшим достижением в жизни, и омрачать его глупым промахом равносильно поражению.
Марко знал что-то, чего не знал Эрен. Под ложечкой неприятно засосало, живот свело. Сейчас Эрен видел того самого Марко, каким тот, похоже, никогда не представал перед Жаном. Губы, растянутые в холодной улыбке, взгляд, не суливший ничего хорошего. Несмотря на то, что Марко сидел в инвалидном кресле, а Эрен стоял на ногах, он всё равно чувствовал себя никчёмным насекомым.
— Что сделал мой отец?
Казалось, Марко ждал этого вопроса.
— Мы были в отъезде. Вся семья, включая меня. И попали в аварию на скоростной трассе — автомобиль превратился в груду металла. Отец умер на месте, а мы с мамой выжили и попали в больницу, прямиком к выдающемуся хирургу Грише Йегеру. Я думал, что можно не волноваться. Что мама непременно будет жить, но случайно подслушал разговор Йегера поздним вечером, когда больница уже опустела. Он разговаривал с другим врачом, который впоследствии держал язык за зубами — Йегера боялись и уважали. Тогда он сказал, что впервые в жизни совершил врачебную ошибку. Одно неверное движение скальпелем — и жизнь человека уже не спасти. Но разве из-за такого стоит пускать карьеру под откос? Конечно, нет. Просто нужно представить себя невиновным. И Йегеру, конечно же, поверили.
Пока Марко неторопливо вёл рассказ, Эрен холодел от ужаса. Он никогда не слышал от отца ничего подобного — тот предпочитал не приносить врачебные истории в дом. А Марко сидел неподвижно, пустым взглядом уставившись куда-то в стену по левую руку от Эрена, и говорил так, словно читал текст из книжки.
— К чему ты клонишь, Марко?
— Подумай.
— Мне надоело думать! Что произошло потом? — сорвался Эрен на крик.
Марко лишь загадочно пожал плечами.
— Потом тебя похитили.
У Эрена подкосились ноги. Он едва успел схватиться рукой за дверной косяк, чтобы не упасть.
— При чём здесь та история, которую ты рассказал?
— Он убил мою мать, Эрен. И вышел сухим из воды, соврав о своей ошибке. Как ты думаешь, при чём здесь эта история? — Марко убрал руки с подлокотников, положив их на колени. — Ты знаешь, кто тебя удерживал в подвале две недели. Прекрати сопротивляться.
— Нет. Неправда…
— Когда в наследство достаются деньги, можно делать многое. Например, сделать себе новую жизнь и подчистить прошлое, которое мозолит глаза. Именно подчистить, а не создавать у себя в голове радужный мир, как это сделал ты. В отличие от тебя я никогда не забывал то, что произошло. А твой отец предпочёл выполнить несколько грязных поручений, чтобы остаться всё тем же «лучшим из лучших». Например, он предпочёл сделать больно собственному сыну, подвергнув его психику нелёгкому испытанию и продержать его две недели в подвале под страхом неизвестности. А ещё он уговорил сына держать всё в тайне даже от матери, под предлогом сохранения её спокойствия и возможности дальнейшей жизни. Всё ради того, чтобы дело не дошло до полиции. А ты, испытывая неосознанную глупую детскую любовь, с радостью согласился.
— Я тебе не верю.
— Ты и в прошлый раз мне не верил. Помнишь, как я пришёл в твой дом в отсутствие Карлы? Вы с отцом были одни. Ты так забавно сползал по стенке на пол, дрожа и плача, после того, как я высадил в грудь твоего отца целую обойму. Помнишь, Эрен? Наш разговор был очень похожим. Ты так мило сходил с ума, что я решил тебя не убивать. А потом — вот удача! — ты действительно свихнулся. Придумал себе, что Гриша по-прежнему жив и не обращает на тебя никакого внимания, и, естественно, забыл моё лицо. Убийцу так и не нашли, а бедняжке Карле Йегер пришлось переживать смерть любимого в одиночку, да ещё и играя с сыном в почти полную счастливую семью, — Марко вдруг с наслаждением рассмеялся.
Эрена колотило крупной дрожью. Он сидел на полу, схватившись ледяными руками за голову. Нет, нет, нет, повторял он про себя. Такого просто не может быть. Он ведь помнит… прекрасно помнит, как отец был недоволен, когда отпускал его на учёбу в другой город. Помнил его неодобрительные взгляды и молчаливый укор. Помнил, как с ним говорила мама…
В мгновение ока мир в голове перевернулся. Зажмурившись, Эрен пытался избавиться от всплывших в памяти кровавых брызг на стене и звуков выстрелов. Да, он видел это. Видел, как широко были распахнуты пустые глаза отца, как обмякло его тело и безвольным мешком рухнуло на пол. Он помнил, как опустилась чья-то рука с пистолетом. Он слышал чьи-то слова. А потом всё вокруг потемнело.
— Ты не мог быть там, — Эрен наконец нашёл в себе силы на ответ. — Ты ведь инвалид! Тебе просто нравится смотреть, как я мучаюсь!
В комнате будто бы стало ещё темнее. Эрен перестал дышать, глядя на то, как Марко напрягся всем телом и съехал на край кресла, нагнувшись вперёд и уткнувшись локтями в колени.
— В день аварии твой отец совершил две ошибки, — он показал на пальцах двойку. — Убил мою мать и спас меня. Я выздоровел. Выздоровел полностью. Но, как я и говорил, с помощью денег можно создать себе новую жизнь.
Эрен невольно отполз по стене в сторону, когда Марко без трудностей опустил ступни на пол и, помогая себе руками, встал на ноги. Кресло, оставшееся позади, теперь выглядело не более чем детской игрушкой.
— Ты так мило продолжал сходить с ума, Эрен, но даже не понимал этого. Гонялся сам за собой, а потом в страхе искал противника. Но никакого противника нет. Твоё подсознание пыталось сделать всё, лишь бы удержать тебя в мире без боли, где был жив твой отец.
Марко сделал уверенный шаг вперёд.
— Не подходи ко мне! — сразу отреагировав на атаку, заорал Эрен.
— Было забавно знакомиться с тобой снова. Пришлось совершить ещё пару выстрелов для того, чтобы Жан, в конце концов, нас и «познакомил».
— Ты использовал Жана? Но он ведь твой друг… он тебя любит.
Марко на мгновение замер.
— Именно поэтому он и нужен мне рядом. Ох уж это сострадание к ближним. Забавно, правда? — Марко спокойно посмотрел в окно, где только что мелькнул свет. — Иногда из-за любви мы не замечаем чудовищ рядом с нами.
В этот момент грохнула входная дверь, послышались тяжёлые быстрые шаги.
— Руки за голову! — крикнул кто-то прямо около Эрена.
Свет множества фонариков ослепил его, но Эрену всё же удалось заметить, как Марко спокойно стоял в кольце из людей, послушно сцепив руки за головой.
***
В машине Ривая было тепло — тихонько работал обогреватель. Они сидели на заднем сидении. Эрен, положив голову на грудь Ривая, наблюдал за мигающими красно-синими огоньками. Ханджи уже несколько раз порывалась перехватить у Ривая инициативу по успокоению Эрена, пока Эрвин не подозвал её к себе для помощи.
На улице толпились полицейские. Полицейские, которых Эрен избегал столько лет, но сдался вмиг. Один из них подошёл к автомобилю, открыл дверцу и наклонился так, чтобы видеть лицо Эрена.
— Простите, — обратился он к Риваю, так как Эрен сразу почувствовал, как сильнее сжались его руки вокруг плеч. — Могу я…
— Не можете, — отрезал Ривай. — Не сейчас.
Полицейский явно не хотел сдаваться. Эрен увидел появившегося рядом второго человека, который что-то сказал полицейскому, и тот послушно отошёл. Это был Эрвин Смит. Сев на корточки, он тепло улыбнулся и кашлянул.
— Я рад, что с тобой всё хорошо.
Эрен слабо кивнул.
— Ривай сказал мне, что вы знали моего отца, — смутно припомнил он.
— Знал, — не стал отрицать Эрвин. — Мы были друзьями. Однажды, когда мы не общались уже несколько лет, а я уже создал Фрайхайт, он позвонил мне и попросил присмотреть за его сыном — Эреном Йегером. И никаких объяснений. Почти спустя два года я узнал, что Гриша умер — его убили, но убийство так и не раскрыли. Это случилось почти тогда, когда и был совершён тот единственный звонок. А спустя ещё год, после нескольких анонимных звонков в мою службу, ты представился Эреном. Я не мог не найти тебя.
Эрен, слыша размеренное дыхание Ривая, вдруг ощутил себя полностью защищённым. Он никогда не был один. И поступок отца, не поддающийся никаким моральным рамкам, всё же оставил после себя сладкое послевкусие, благодаря которому Эрен сейчас и оказался здесь. Живым.
— Я хочу поговорить с ним.
Эрвин вопросительно поднял густые брови.
— С Марко. Всего один вопрос. Есть кое-что ещё.
Эрвин переглянулся с Риваем.
— Осторожно. В доме нашли лучшее подтверждение тому, что он виновен — пистолет и магазин с патронами, на которых выгравирован череп.
Полицейский автомобиль, в котором сидел Марко, стоял поодаль. Вокруг него дежурили несколько полицейских с оружием, но после просьбы Эрвина всё же подпустили Эрена на пару минут.
Марко сидел на заднем сидении, в наручниках. Совершенно спокойный. Мягкие черты лица делали его похожим на того доброго парня, которым он был в глазах Жана. Возможно, он таким бы и остался, если бы не потеря семьи.
Самое странное, что Эрен не испытывал злости. Он был опустошён. Не хотелось злиться ни на отца, ни на Марко, ни на себя. Было просто… пусто. Но вопрос, мучивший его, не давал почувствовать полный покой.
— Ты ведь не рассчитывал на то, что я подведу тебя после убийства.
Марко поднял на Эрена взгляд.
— Ты хотел, чтобы тебя поймали. Именно поэтому был нужен свидетель. Именно поэтому ты искал встречи со мной после. Именно поэтому ты сидишь здесь. Так?
Марко не произнёс больше ни слова. Полицейский, после нескольких секунд молчания, чуть ли не силой заставил Эрена отойти. Потребовалась помощь Ривая, и вот тогда уже Эрен дал волю эмоциям.
Он проплакал весь вечер и часть ночи, периодически успокаиваясь и беспокойно засыпая. Ханджи чуть ли не каждый час заходила в комнату Ривая — она впервые выглядела такой обеспокоенной. Ривай странным образом оказывал поддержку объятиями каждый раз, как Эрен снова ударялся в слёзы. Это помогало, но ненадолго. В конце концов, Эрен заснул лишь перед рассветом, а утром обратился к Риваю с просьбой:
— Я хочу, чтобы вы съездили со мной в родной город. К маме.
***
Эрен понял, что уснул в поезде, проснувшись на плече у Ривая. Разомкнув глаза, он увидел сидящую напротив старушку с газетой, которая сразу же зашуршала ею и нарочито громко прокашлялась. Повернув голову, Эрен, едва не касаясь губами уха Ривая, спросил:
— Почему вы меня не разбудили?
Старушка снова покосилась на него, но почти сразу уткнулась обратно в газету, намеренно подняв её выше.
— Так удобнее.
Эрен улыбнулся — видимо, Ривай просто решил дать отдохнуть лишний час.
Ему снилось, что он работал во Фрайхайт. А ещё что он был напарником Ривая. Впрочем, не такая уж и плохая идея. Ривай как-то упомянул, что Фрайхайт создан для тех, кто не смог найти своего пути в жизни. Эрен же был уверен, что Фрайхайт и помог найти ему этот путь. Он был твёрдо уверен в желании остаться рядом с Риваем, потому что сердце подсказывало — история не закончена. Не было ощущения конца. А значит, всё продолжится.
В родном городке было на удивление солнечно. Здесь тише, чем в Тросте, и не так многолюдно, поэтому Эрен после долгих раздумий решился взять Ривая за руку. Тот ощутимо напрягся, но позволил ему эту маленькую слабость — так Эрену было куда спокойнее.
Карла Йегер встретила их с удивлённым лицом; насколько Эрен знал, Эрвин не сообщал ей обо всех последних событиях. Единственное, на чём настоял Эрен, так это сохранение тайн. Всех, кроме одной — имени убийцы Гриши. Эрвин пообещал, что не станет привязывать Эрена к поимкам Марко, а Эрен решил, что лучше Карле не знать о событиях трёхлетней давности, о которых знали только он и отец.
О приезде сообщили заранее, однако не было никаких предупреждений о том, что Эрен приедет не один.
— Мам, это Ривай, — Эрен задумался о том, стоило ли пояснять статус человека, стоящего позади. В конце концов, можно было представить его просто другом. Или сотрудником Фрайхайт. Но то, что минуту назад они шли, взявшись за руки, казалось Эрену совершенно лишней информацией для матери. — Он со мной.
Карла, совладав с эмоциями, молча кивнула и отступила, впуская гостей.
— Сынок, — она обняла его, — мне так жаль…
Всего несколько слов, под которыми подразумевались целые предложения. А ещё ряд вопросов, которые непременно будут заданы. Но не сегодня. Сегодня Эрен приехал лишь с одной целью.
— Мам, — он кое-как вырвался из её объятий. — Мне нужно, чтобы ты открыла ту дверь.
Лицо матери застыло неподвижной маской.
— Ту дверь?..
Эрен кивнул.
— Мне правда нужно. Очень.
— Но Гриша не любил, когда…
— Папы нет. Он ничего не скажет против.
Было видно, что Карле трудно перестроиться с прошлой манеры общения. Раньше ей всё время приходилось притворяться, играть роль, а теперь ничего этого не требовалось. Эрен смотрел в её глаза и видел своё отражение. В нём определённо что-то изменилось.
— Мам…
— Ну хорошо, — сдалась наконец она, бросив ещё один взгляд на Ривая.
Старая деревянная дверь на кухне всегда была заперта. Ключ Гриша не хранил у себя, а клал в ящичек комода в прихожей, но настоятельно рекомендовал членам семьи им не пользоваться. После «похищения» Эрена ключ исчез, но, как оказалось, он всего лишь перекочевал из прихожей в комод родительской спальни.