Глава 13
Я покинул офис клиента, где только что подписал контракт на реставрацию кампанеллы старой церкви. Наконец-то позитивное событие! В последние дни все какие-то неприятности случались, и я даже начал опасаться, что этот проект по необъяснимым причинам ускользнет из рук. Я в самом деле очень желал заполучить его, хотя бы потому что он был мне чрезвычайно интересен.
С неба покапывало, но подобная ерунда не могла омрачить моего настроения. Я только папку с документами сунул под куртку, чтобы не промокла, и поторопился к своему мопеду. Когда не требовалось выезжать за пределы города, я всегда ездил не на машине, а на потертом голубом скутере с надписью «Vespa». Мопеду было лет двадцать от роду, а он бегал живенько и радостно тарахтел. Друзья посмеивались надо мной: иметь стильную и мощную новенькую «BMW», а потом пересаживаться на старый драндулет. Что они понимают в жизни! Никакой это не драндулет! Это раритетный мопед эпохи моей молодости, тот самый, который стал визитной карточкой Италии во всем мире, как Колизей, пицца и спагетти. Он возит на себе внушительный багаж событий и воспоминаний, но несмотря на всю тяжесть, гоняет легко и беззаботно.
Засунув папку в багажник, я глянул на часы. Было обеденное время. Ехать к офису и обедать в близлежащем привычном ресторане смысла не имело: я приду в аккурат к концу, и все мои коллеги как раз будут доедать последние кусочки. Может, пообедать где-нибудь здесь, поблизости?
Я напряг память, пытаясь вспомнить, какие хорошие рестораны знаю в этом квартале Орвието? В голову мне ничего не приходило, и я полез на TripAdvisor. Там я без проблем нашел тратторию, в которой не раз бывал. Нацепив каску, я сел на мопед и через семь минут уже парковал его на специальной площадке. Дождь тут же усилился, а у меня даже зонта с собой не имелось.
Я поднял повыше воротник, вжал шею и торопливо зашагал вдоль старинных домов. Им дождь был нипочем, они их много повидали на своем веку. Улица поднималась круто вверх, потому ручейки резво бежали по булыжной мостовой, а я пытался не угодить в них и не промочить ботинки. Разумеется, рано или поздно, это приводит к тому, что либо все-таки наступаешь в лужу, поскольку отвлекаешься на прохожих, либо с кем-то сталкиваешься, поскольку сосредоточенно смотришь под ноги. Я предпочел второе, хотя выбор сомнителен: ноги остались сухими, а вот с зонта прохожего на меня буквально брызнул ледяной фонтан.
— Buongiorno! — кто-то удивленно поприветствовал меня.
Я поднял голову. Перед мной стояла профессоресса итальянского и латыни. Не моя, а моих двойняшек, ясное дело. Я заволновался.
— Buongiorno, Пьера! — поздоровался я. — Какая неожиданная встреча! Разве лицей находится поблизости? — уточнил я, прекрасно зная ответ на свой вопрос. Впрочем, понятие «поблизости» очень относительное в контексте Орвието. Тут в общем-то все поблизости.
— Нет! Хотя Орвието настолько небольшой город, что можно было бы ответить и утвердительно на ваш вопрос, — улыбнулась она. — Я по средам рано освобождаюсь и теперь иду куда-нибудь пообедать.
Я с интересом рассматривал профессорессу. Сегодня ее пшеничные волосы были зачесаны назад, и лишь две ровные пряди обрамляли лицо, опускаясь до самого подбородка. Модное приталенное пальто цвета мокрого асфальта, расчерченное светлыми квадратами, очень шло ей. Высокие сапоги придавали образу сексапильности, а красный зонт усиливал впечатление. Как только я не заметил его? Он ярким пятном выделялся в серой дождливости.
— Кстати, я тоже вознамерился пообедать. Не хотите присоединиться?
На мгновение она замешкалась, видимо, раздумывая над тем, можно ли позволить себе обедать с родителем учеников. Я читал на ее лице о внутренней борьбе.
— Почему бы и нет? — наконец-то ответила Пьера не слишком уверенно.
— Вы шли в какое-то определенное место?
— Нет-нет. Я не очень хорошо знаю этот город…
— Тогда я вас приглашаю в одну уютную тратторию, здесь недалеко. Как обычно, — добавил я, усмехнувшись.
Пьера широко улыбнулась, оценив мое замечание.
— Что же вы мокнете! Ныряйте ко мне под зонт, раз уж мы идем в одном направлении, — предложила она.
— С удовольствием. Дождь уже просочился мне за шиворот, и я не могу назвать это ощущение приятным.
Я взял у нее зонт, и она засунула освободившуюся руку в карман. Интересно, если бы мои дети не были ее студентами, она вела бы себя так же скромно? Между нами повисло неловкое молчание, и я усиленно соображал, как бы завязать разговор.
— Кстати, Амато, ваш сын позавчера наконец-то получил 7 баллов за выполненное дома задание. Ваша работа?
— Нет! — я поднял вверх руку, будто хотел поклясться. — Я за него ничего не делал.
— Я имела в виду, что вы на него повлияли. А работу он сам выполнил. Я это заявляю со всей ответственностью, потому что я спрашивала его на лекции, и он смог мне ответить на большинство вопросов.
— Я счастлив.
Неужели жизнь налаживается? Все-таки спорт для моего сына значит очень много. Вон как испугался остаться еще на год в лицее, даже за учебники засел.
Мы направились по Via della Cava, поднимаясь все выше, и через несколько шагов оказались у входа в небезызвестный в Орвието колодец Pozzo della Cava. Пьера замедлила шаг, присматриваясь к вывеске.
— Как интересно… — пробормотала она.
— Колодец?
— Да. По фотографии похож на тот, что в Перудже. Я однажды посетила его. Довольно необычное место.
— На самом деле, их тут два. И я вам советую посетить тот другой, хотя и этот, несомненно, заслуживает внимания.
— А почему тот? — с живым любопытством спросила она.
— Этот похож на колодец Перуджи. А другой отличается. Хотя здесь можно увидеть довольно любопытные помещения и предметы времен этрусков.
— Что вы имеете в виду? Я думала, здесь только колодец.
— Не совсем. Это весьма важный, с точки зрения археологии, комплекс, состоящий из девяти гротов, различных тоннелей и нескольких резервуаров с водой. Плюс имеются две печи из средневековой керамической лаборатории с прилагающимися орудиями труда, а также керамические изделия вроде вазонов, посуды и прочего. В сувенирной лавке можно даже купить какие-то вещицы. А еще имеются погреба, в которых в Средние века хранили знаменитое местное вино.
— Как интересно! Надо непременно заглянуть! А что скажете о самом колодце? Он такой же древний и глубокий, как в Перудже?
На лице ее была написана такая заинтересованность, что я с воодушевлением вошел в роль гида.
— Этот колодец мельче: тридцать шесть метров. Что касается старины, то да, он относится именно к эпохе этрусков, но в период Ренессанса подвергся серьезной реконструкции. Папа Клементе VII отдал распоряжение создать на основе древнего сооружения новый колодец, чтобы там накапливалась вода, которая смогла бы обеспечить город в случае осады. Кстати, говорят, что на стройке побывал Антонио да Сангалло, который потом использовал камни для возведения Палаццо Пуччи. Спустя столетие его закрыли, и только в 1984 году вновь обнаружили во время строительных работ. Правда к тому времени его глубина составляла всего двадцать четыре метра.
— То есть как? Куда делись остальные?
— Оказались завалены землей и прочим мусором, который веками скидывали сюда. В свое время, в 1820 году, туда полетела даже шайка французов (официальных лиц, между прочим), которые хотели надругаться над местными женщинами. Только к 1996 году колодец вновь обрел свою былую глубину. Есть в гротах и еще один колодец, меньший по размерам и без воды. Для чего он служил — окутано тайной. А вообще, знаете, в этом районе города разница не только в физическом уровне, но и в культурном.
— В каком смысле?
— Примыкающие дома Via Malabranca — родовые дворцы из туфа. А напротив них стоят постройки Via Cava — бедные домишки, наполовину выдолбленные в скале. Этот район еще несколько лет назад пользовался дурной славой, считался серединой дороги из города в деревню. Тут даже был свой диалект, отличавшийся от диалектов других районов. Да что уж говорить! Старшие жители этого района до сих пор говорят, направляясь в исторический центр, «пойдем в Орвието», будто район делла Кава к нему не принадлежит.
— Вы так интересно рассказываете, Амато! — сделала Пьера комплимент, а я прямо расцвел. Впрочем, не только от похвалы, но и от того, что она помнила мое имя. — Вы, может, гидом работаете?
— Нет, я архитектор. И архитектурные сооружения города изучил досконально.
— Ах, вот оно что! Работали с древними объектами Орвието?
— Вот прямо сегодня подписал контракт на реконструкцию кампанеллы одной древней церкви, — поведал я с гордостью.
— Как это увлекательно! — с искренним восхищением отозвалась Пьера. — Не спрашиваю, что за церковь, я, признаться честно, до сих пор не очень хорошо ориентируюсь здесь. Даже Дуомо толком не изучила.
— Эта церковь мало кому известна, она давно закрыта и заброшена. Вот мы и будем ее восстанавливать. А Дуомо… Это один из самых красивых соборов в Италии! — с чувством произнес я. В самом деле, главный собор Орвието — это шедевр архитектуры.
— Когда я приехала, то сразу туда отправилась. Он действительно прекрасен, но мне непременно нужно наведаться туда в компании такого гида, как вы.
— С удовольствием! Когда устроим экскурсию?
Пьера растерянно захлопала глазами, и я понял, что она вовсе не намекала на то, чтобы я стал ее гидом. Меня это, конечно, расстроило, но отказываться от своих слов я не собирался и потому выжидательно смотрел прямо в ее серые глаза.
— Хм… Ээээ… Даже не знаю, — улыбнулась она немного нервно. Потом посмотрела вдаль, затем снова улыбнулась, не глядя на меня. — Надо найти время…
— Если мои услуги гида вас не устраивают… — начал я, буквально вынуждая признать обратное. И она не преминула это сделать:
— Нет-нет, что вы! Я просто подумала… Не хотела вас обременять обещаниями… Наверное, нелегко выбрать время между работой и семьей…
Она подняла, наконец, на меня глаза. В них горела решимость расставить все точки над «и». Я догадался: он полагала, что я женат, и не хотела использовать чужого мужа в качестве гида. Да, видимо, я в ее глазах выглядел настоящим stronzo, который бегает от жены, чтобы поразвлечься с профессорессой. Представив себе ее возможные мысли, я чуть не рассмеялся.
— Я не женат, а дети, как вы сами знаете, уже взрослые.
Пьера уставилась на меня широко раскрытыми глазами. В них отражался я и дождливый Орвието.
— А дети живут с вами? — сорвался с ее губ неосторожный вопрос. — Простите! — спохватилась она. — Это не мое дело…
Щеки ее зарделись румянцем, усиленным отсветом красного зонта.
— Да нет, почему? Профессоресса имеет право задавать подобный вопрос родителям своих студентов. Да, дети живут со мной. Я заменяю им обоих родителей еще с тех пор, когда двойняшкам исполнилось полгода.
Кажется, я смог ее поразить. Она даже рот открыла от изумления и долго молчала.
— И вы… То есть… Вы… их с тех пор… Вы их воспитываете… Один? — путаясь в мыслях, уточнила она.
— Не совсем. Иначе я не смог бы работать. Мне помогала няня, иногда мои родители, а самую неоценимую помощь оказала старшая дочь. Она возилась с ними, как истинная мама, по сути, заменив им ее. Не представляю, как после столь тяжелого детства она еще жаждет иметь своих детей.
Пьера явно не знала, что сказать. Она даже, похоже, не сразу поняла мою шутку. Только минуту спустя она запоздало хмыкнула и пробормотала:
— Может, поняла, что это призвание…
Глава 14
За углом показалась вывеска траттории, к которой мы направлялись. Но мне захотелось пройти мимо, до какого-нибудь другого ресторана. Было так здорово идти рядом с Пьерой под зонтом, на котором дождь наигрывал свою звонкую весеннюю мелодию. Краски вокруг были на удивление яркими, увлажненными ливнем. То ли весна всегда расцвечивает серый дождь, то ли все зависит от внутреннего состояния души… А оно у меня в тот момент, несмотря на все неприятности последних дней, было отличным. И мой душевный подъем только распалялся от тепла, исходящего от Пьеры. Она шла так близко, что наши плечи и рукава соприкасались, и это будоражило кровь в моих жилах.
Конечно, где-то на подсознании у меня снова зашевелилась мысль о том, в какое неудобное положение я поставлю своих двойняшек, если они вдруг сейчас тоже вздумают прогуляться по Орвието и увидят нас. С другой стороны, мы пока просто шли рядом под одним зонтом, Пьера даже под руку меня не держала. А Орвието настолько маленький город, что тут почти все друг друга так или иначе знают, хотя бы очень отдаленно. Учитывая, что я вынужденно познакомился с ней, нет ничего зазорного в том, что во время дождя мы идем под одним зонтом.
— Мы пришли, — сообщил я, подтолкнув свою спутницу ко входу. Взявшись за массивную чугунную ручку, я распахнул перед ней дверь, и над нашими головами звякнул колокольчик.
Пьера закрыла зонт и сунула его в корзину, стоявшую у входа. Штук десять других мокрых зонтов наполняли ее, а значит, траттория не пустовала, и я с тревогой осмотрел помещение.
— Желаете пообедать? — спросил официант, проходящий мимо со стопкой грязных тарелок.
— Да. Есть столик на двоих?
— Как раз освобождается. Я мигом уберу! Вы пока можете присаживаться.
Мы не преминули так и поступить, и через минуту уже сидели за дубовым столиком у окна, в которое стучал неугомонный дождь. Уют семейной траттории окутал нас и зажег щеки Пьеры румянцем. Впрочем, я тоже почувствовал жар на своих щеках и приятное тепло разлившееся по всему телу. Мы сделали заказ. Официант тут же принес закуски, и мы принялись поглощать хрустящие брускетты и сырную нарезку.
— Вы сказали, что недавно приехали в Орвието? — начал я, отправляя в рот кусок сыра.
— Да, прошлой осенью, — ответила Пьера коротко, и я уловил натянутость. Мне почему-то подумалось, что ей эта тема не доставляет особого удовольствия.
— Вам повезло, что вы приехали и сразу нашли работу, — заметил я с улыбкой. — Многие жалуются, что в нынешний кризис это нереально.
— Так и есть, — подтвердила Пьера, жуя брускетту. Она пыталась соблюдать приличия и не говорить с набитым ртом, но я своим примером призывал ее расслабиться и забыть о всяких формальностях. — На самом деле, я все прошлое лето искала работу и, только получив место в лицее Орвието, уволилась из прежнего.
— Ах, вот оно что. И раньше вы работали не в Орвието, как я понял?
— Нет. Раньше я работала в университете Перуджи.
— О… — Я был удивлен. Уход из университета в лицей мне казался понижением. — Моя старшая дочь учится там. Да и я сам окончил этот университет.
— Неужели?! У нее ваша фамилия?
— Да.
Пьера даже жевать перестала: наморщила лоб и принялась усиленно вспоминать.
— Признаться честно, не припомню такой фамилии, хотя не я одна преподавала там итальянский… — пробормотала она.
— Понимаю, — кивнул я. — Но почему вы решили оставить университет во имя лицея?
Пьера взяла стакан, наполненный минеральной водой, и отпила несколько глотков. Мне показалось, она занервничала и таким образом взяла тайм-аут.
— Я решила сменить место жительства, уехать из большого города. А в маленьких городах нет университетов, — сказала она отрывисто. — По сути, я перебралась туда, где нашла место.
— Не пожалели? Как вам Орвието?
— Чудесный город! — Пьера облегченно вздохнула, будто перевела наконец дух, и улыбнулась. — У меня правда не было особо много времени его изучить, несмотря на крошечные размеры. Первое время только и делала, что готовилась к лекциям. Хотя до университета я уже преподавала в лицее, но за два года успела отвыкнуть. Это две совершенно разные категории студентов.
— И с теми, что в лицее, работать гораздо труднее? — догадался я.
— Именно. В университет приходят уже взрослые люди, которые знают, чего хотят. Если, конечно, не брать в расчет тех, кого шантажом заставляют учиться родители. А в лицее учеба обязательна… И я преподавала именно у старших классов, а это еще и подростковый период…
— Да уж, нелегко вам… Знаете, когда директор назначила мне встречу с вами, я, признаться, испугался.