— Ладно — выдохнул Никита, протягивая руку к красному оберегу.
— Черновский! Ларина! — голос Емельянова раздался откуда-то сверху.
— Бездна — выругался некромант, застыв с протянутой рукой, так и не дошедшей до мешочка.
Я же только вздрогнула от неожиданности.
— Вы внизу? — голос стал ближе и в гулкой тишине стали слышны скрип деревянных ступеней и приближающиеся быстрые шаги.
— Что он тут делает? — прошептала я.
— Узнаю, кто слил информацию, уволю к чертям. — процедил Никита сквозь стиснутые зубы.
— О,, вот вы где? — Широкое лицо Емельянова заглянуло в открытую дверь, довольно улыбаясь. — Когда Марк сказал, что вы направились сюда, думал, не успею застать вас на месте. Мрачное место, не ожидал что такие ещё сохранились в центре, нужно будет сообщить нашим, чтобы очистили. Смертельные проклятия в самом сердце города не игрушки и могут вырваться за пределы дома. Вижу, вы уже нашли ещё одного Хранителя? — Емельянов бесцеремонно заглянул в отверстие в стене и уже протянул руку, чтобы взять Хранителя.
— Нет — резко остановил его Никита, схватив за запястье. — Без перчаток вы не прикоснётесь ни к одной улике. И раз уж вы тут, то сохраняйте субординацию и не мешайте работать.
На миг лицо Емельянова исказила жёсткая гримаса, стальные глаза сверкнули, но он быстро взял себя в руки и благодушно улыбнулся.
— Конечно, конечно, не хотел мешать. — он поднял руки, отступая на шаг.
Не став больше медлить, Никита вынул Хранителя из своего укрытия, спрятав его в заранее приготовленный контейнер. В пластиковый пакет опустился камень со стены и несколько обломков стены.
— Пошли отсю…
— БЗррр…. — Острый звук сверла разрезал царящую тишину, перебив Никиту на полуслове. Звук был таким громким, что казалось, сверлили прямо тут под ухом.
— Что за…
Но Емельянов не успел высказать возмущения, жёлтый свет мигнул несколько раз и погас, погружая подвал в кромешную тьму. Звук тут же утих.
— Приплыли — пробормотала я, пытаясь сфокусировать зрение и разглядеть хоть что-то в воцарившейся темноте.
Странно, но в окружающей нас пустоте я вдруг ощутила толчок силы. Мягкий, ненавязчивый, совсем слабый, но отчётливо ощутимый.
— Что это? — я резко развернулась, пытаясь уловить источник, но ощущение испарилось также внезапно, как и появилось.
— О чём ты? — переложив контейнер с хранителем к себе во внутренний карман куртки, Никита щёлкнул кнопкой фонарика, осветив окружающее пространство.
— Сила, я что-то почувствовала.
— Кто бы сомневался — пробурчал Емельянов, но я не придала ему значения, также, как и Никита.
— Что именно?
— Не знаю, ощущение было слишком быстрым, появилось и тут же пропало, не смогла распознать.
С полминуты Никита молчал, шаря по комнате фонариком, я ощущала щупальца некромантическоского сканирования, исходящие от него, они обласкали пол, стены, потолок, но ничего не нашли.
— Пошли. — Никита первым вышел в коридор, освещая нам дорогу.
В темноте путь обратно показался длиннее, темнота окружала со всех сторон, а маленький свет от фонаря давал лишь призрачную надежду сохранности. Тен в чёрных углах, казалось шевелились, готовые наброситься на чужаков, где-то за каменной перегородкой слышался неясный шёпот, сам воздух, казалось, вибрировал и уплотнялся, вновь становясь тяжёлым. Нутром я ощущала что-то неправильное, инородное, будто что-то следило за каждым нашим шагом, и чем дальше мы отходили от места преступления, тем сильнее становилось это ощущение. Спины коснулось дуновение могильного холода. Проклятие, витающее в самой кладке дома, пропитывающее его от фундамента до крыши, оживало.
— Проклятие активизируется — сообщила я моим провожатым.
— Древнее и тёмное — подтвердил Емельянов.
— Чувствую, смерть поднимается — кивнул Никита.
Мы все ощущали изменения в ауре дома, и ускорили шаг, торопясь покинуть это тёмное пространство как можно быстрее. Впереди уже замаячили серые провалы узких окон, кидая свинцовые лучи облачного неба на старую лестницу. Оставалось всего несколько шагов, когда Никита вдруг резко развернулся, крикнув на ходу.
— К стене! — руки окружило зелёное свечение, а с пальцев сорвалось боевое заклинание.
Зелёный луч просвистел в нескольких сантиметров от меня, всколыхнув энергетические путы, прорезая пространство и утопая в темноте.
— СССССЖЖЖЖ!!!! — пронзительное шипение словно сорвало пробку.
У дальней стены в том месте, куда ударил луч силы, сформировалась фигура, сотканная из клубов света и тьмы. Призрачный силуэт переливался и клубился, вырисовываясь на фоне чёрных камней.
— Мама — пролепетала я, смотря на это чудовище.
— Не мама, а Мара — зло процедил Емельянов, начав нашёптывать заговор.
— Не сметь — огрызнулся Никита на самодеятельность Емельянова — уходите отсюда.
Емельянов зло посмотрел на Никиту, но не стал спорить и по стеночке проскользнул некроманту за спину. Я же в начале хотела воспротивиться, но увидев выражение полного сосредоточия, погружения в силу на его лице, и клубы зеленоватого свечения, укутывающие его тело, не стала спорить. Но я не успела сделать и нескольких шагов, как потустороннее существо снова завизжало и одним стремительным рывком бросилось в нашу сторону.
— Бегите! — крикнул Никита, выбрасывая руку вперёд.
Ослепительно яркий свет пронзил темноту и прямо перед потусторонним существом образовался силуэт, похожий на огромного пса. Охваченная зелёным огнём фигура животного оскалила огромные клыки, зарычав на Мару. Страж подпространства, я даже представить себе не могла, что Никите подчиняется такое создание грани.
— Вася, за мной! — Никита схватил меня за руку и оставив стража разбираться с тёмной сущностью, потащил к лестнице.
Я поторопилась на выход, оставив позади себя яростный рык, и визг полный злобы и боли. Страж и Мара схлестнулись в смертельной схватке. Существа родом из подреальности, обители мёртвых душ и самой смерти, одно напитанное злобой ведьмовского проклятия, второе в подчинении у некроманта.
— Её питает проклятие, дом буквально вибрирует силой, Страж может не выдержать. — задыхаясь я бежала за Никитой и Емельяновым, мы уже миновали лестницу и выбежали на первый этаж.
— Я знаю, у него приказ выжить. — Никита крепко держал меня за руку, огибая леса и раскиданные по полу вёдра с краской.
— Бог ты мой! — воскликнул Емельянов, бежавший перед нами и резко остановившись, по инерции мы чуть было не врезались в широкую спину ведьмака.
Емельянов занёс руку и прошептал:
— Marw yn enw goleuni.
— НЕТ!!! — крикнули мы одновременно с Никитой, но не успели.
Емельянов дунул на руку и с его раскрытой ладони вырвалось облачко золотой пыли. Заклинание врезалось в неровную тёмную тень, разрывая плотный покров. Визг, который издала эта сущность, был столь сильный, что звуковой волной нас отшвырнуло назад на деревянные леса. Весь дом, каждая комната, каждая стена, каждый камушек и бревно взорвались такой мощью, что меня буквально смяло волной оглушающей силы.
— Estero maarama — проговорил Никита, быстро вставая на одно колено и пуская мощный поток силы в сгущающуюся перед нами тень.
Искорки зелёной магии некромантов поплыли по стенам, окружая существо, заключая его в клетку. Я попыталась встать, но в груди пульсировала боль, в глазах плыли звёздочки, а некромантия и ведьмачество вступили в противостояние за право действовать. Я окунулась в это буйство внутри себя, и медленно, словно распутывая узелок, потянулась к ведьмовской силе и начала проецировать свет вовне, нашёптывая очищающий заговор. Перед внутренним взором поплыли тёмные узоры проклятия. Древнее, тёмное, полное боли и ненависти, ведьма наложившая проклятие, отдала всё до последней капли, её предсмертное проклятие.
Прошепченное в момент гибели, и подкреплённое силой агонии, проклятие впитывает в себя не только силу ведьмы, но и её суть, в тонкой паутине была заключена сама душа ведьмы. Кто же так сильно должен был насолить ведьме, что она заключила свою собственную душу, обрекая её на вечное скитание в лабиринте смерти и тьмы?
— Ashala, lumini, vineto de liderali. Ashala, lumini, vineto de liderali. Ashala, lumini, vineto de liderali! — я шептала древние слова наговора, повышая тональность на каждом слове, при каждом повторе, проникая в суть самого проклятия.
— Что ты делаешь?! — крикнул Никита.
— Пытаюсь ослабить проклятие. Эти твари будут лезть без остановки, их питает сила ненависти.
— У тебя хватит сил?
— Не знаю — честно ответила я, не останавливаясь удерживать перед глазами узоры наговора.
— Эм… — рядом застонал Емельянов.
Ему досталось больше всего, звуковая волна откинула его на строительные леса, и доски пирамидкой посыпались на него.
Краем глаза я увидела, как он встал, отбрасывая в сторону колючие доски, огляделся и быстро сообразил, что происходит. Никита шептал свои заклинания, пытаясь удержать рвущихся к нам сущностей, я же стоя на коленях концентрировала силу направляя её на стены дома медленно снимая проклятия. Емельянов подполз ко мне сзади и положил массивные руки мне на плечи сплетая свои силы с моими, подхватывая мой певучий наговор.
— Ashala, lumini, vineto de liderali. Ashala, lumini, vineto de liderali! — два голоса, две силы сплелись вместе.
Я впервые действовала в связке с ведьмаком, даже отец никогда не рисковал практиковать что-то вместе, и это ощущение было ново для меня. Энергия текла сквозь меня потоком, но Емельянов не впитывал её как остальные маги, а перенаправлял, усиливая поток и превращая его в бурную реку, выплёскивая обратно через меня. В этом тандеме я была началом и концом одновременно. Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром проклятие начало отступать, поддаваться, тёмная паутина на стенах начала бледнеть, а атаки на барьер, созданный Никитой, были уже не такими яростными.
— У вас получается, оно ослабевает — с лёгким восхищением проговорил некромант, из последних сил удерживая заклинание.
— Ashala, lumini, vineto de liderali! — крикнула я, направив столб света в проклятие.
Паутина замерцала, вспыхнула и взорвалась.
Новая волна освободившейся силы обдала жаром, я удержалась в вертикальном положении лишь благодаря поддержке Емельянова. Тёмные потусторонние сущности подпространства отступили, исчезая вместе с проклятием.
— Фух — я дышала так, словно пробежала несколько километров на предельной скорости, тело ломило от пережитого, в ушах шумело, но на душе было радостно и внутри разливалось тепло.
— Смотри — Емельянов показал в коридор перед нами, и я замерла от восхищения.
Большая, размером в две ладони, синяя бабочка порхала в лучах выступившего из-за облаков солнца. Лазурная, искрящаяся, сейчас она казалась высшим, божественным созданием. Словно по волшебству окно отворилось, впуская свежий, прохладный воздух и чистое солнечное тепло. Бабочка покружила, описывая ровную спираль и выпорхнула в окно исчезая среди солнечных зайчиков.
— Психея11 — пробормотал с восхищением Емельянов.
— Она освободилась от ненависти и злобы — с тем же нескрываемым благоговением прошептала я в ответ.
— Никогда такого не видел — поддержал нас Никита.
Мы молчали, и на этот раз тишина была приятной, свободной, умиротворяющей. В молчании Никита поднялся, помог подняться мне, и мы направились к выходу.
Но если я думала, что наши приключения на сегодня закончились, то глубоко ошибалась. Как только мы достигли машины, Никита взъелся на Емельянова, отчитав того словно школьника за беспечность, неосторожность и применение неподходящих ведьмовских заклинаний на сущности подреальности. В красках расписал ему где и в чём тот был неправ и как подставил нас всех, активизировав проклятие своим легкомыслием. На удивление Емельянов стойко всё стерпел, он не скрывал своих эмоций, но не сказал ни слова на наглость, проявленную капитаном Черновским. Даже воздержался от угроз и лишней патетики. Но и слов признания вины или извинений также не было произнесено. Получив подтверждение дальнейших планов, он не прощаясь сел в свой БМВ и уехал.
Но и после этого Никита не успокоился и уже решил довести меня до кондратия. Нет, мне он ни слова ни сказал, ни похвалы, ни обвинений, а прямо у меня на глазах открыл чудом сохранившийся целым контейнер и вскрыл Хранителя!!! Вот так, просто молча развязал тесёмки и открыл мешочек. И проделал он это так быстро и ловко, что я сообразить ничего не успела, как некромант согнулся в три погибели и гулко застонал.
— Никита!!! — я бросилась к нему, выхватывая уже пустого Хранителя и отбрасывая в сторону.
Он не отвечал, держался за живот обеими руками, припав к машине.
— Никита, что… как помочь? — я тут же пустила сканер, но тело было здоровым, потрёпанным, ослабленным и на энергетическом минимуме, но никакой зримой физической боли.
Видение, в Хранителе сохранились последние минуты жизни убитого, и это видение сейчас засасывает его также, как когда-то засасывало меня. Пробившись внутрь своего резерва, я потянулась к нему некромантией, путы магии словно цепкие крючки зашарили в пространстве, ища дверь в подпространство нереальности, пытаясь проникнуть в иллюзии, охватившие воспалённое сознание некроманта. Словно пробираясь сквозь капустные слои, я проникала в энергетическую прослойку Никиты, пытаясь достучаться до центра, но постоянно натыкаясь на всё новые и новые преграды.
— Никита! Никита — я звала его, пытаясь дозваться, пробиться сквозь транс. — Никита, отзовись, выйди на свет!
— Уйди! — грозный возглас и ударная волна, исходящая от Черновского вышвырнула меня из его головы.
После всего пережитого сегодня в глазах заиграли звёздочки, а в голове взорвался фейерверк.
— Никогда, слышишь, никогда даже не думай лезть в обитель некромантов сквозь подпространство — голос Никиты был грубым, грудным и вообще не похожим на его мягкий баритон.
Казалось, сейчас со мной говорит, что-то демоническое, чужое, уж никак не тот Никита, которого я знала. Это что-то подняло на меня светящиеся изумрудом глаза с неприкрытой злобой, присматриваясь. Я затаилась, даже дыхание задержала, чтобы никак не выдать себя. Страха почему-то не было, лишь насторожённость. Что-то внутри меня, часть из самой сути некромантической силы, зашевелилась с явным любопытством. Часть, о существовании которой я знала, но видела, ощущала лишь два раза, отреагировала на его суть, на лик самой смерти, источник силы каждого некроманта. Никита наклонил голову, разглядывая меня, смотря сквозь меня, в самую суть, обращаясь своей силой к источнику моей силы, и сила внутри меня отвечала на его призыв, пытаясь вырваться наружу, но моя ведьмовская суть была сильнее, она не давала ей захватить контроль, не сейчас, не место и не время. Никита зарычал, усилив призыв, но некромантия сплелась с ведьмачеством, превращаясь в единую силу, мою силу, а смерть, смотрящая на меня глазами Никиты, была недовольна неподчинением. Но ведьмы никогда не подчиняются, свобода у нас в крови, в нашей сути.
Некромант двигался столь стремительно, что я даже не заметила, как он оказался передо мной, заключив в жёсткие, властные объятья.
— Ни… — я даже пискнуть не успела, как его губы смяли мои в требовательном, жёстком поцелуи.
Он брал без спросу, пил силу и меня вместе с ней, пытался властвовать, навязать свою волю, но я не поддавалась, но и не боролась. Мягко сделала шаг навстречу, сама отдала силу, и Никита отступил. Жёсткость и власть сменились на нежность, ласку и страсть. Наш поцелуй уже давно перешёл за грань обычного обмена силой, за грань борьбы двух сущностей, сейчас меня целовал уже не некромант, а мужчина Никита, меня не ведьму, а обычную женщину Василису. Простой поцелуй, как и миллионы до этого, такой же, как и у миллиарда пар на планете, соединение губ, шёпот страсти и пока ещё не осознанных чувств, диалог души.
Когда это безумие закончилось, мы оба тяжело дышали, прислонившись лбами друг к другу.
— Что ты делаешь? — мой еле слышный шёпот.