Бабуля снова не может побыть одна и несколько минут. Выхожу, иду на кухню, там уже заварен зеленый чай, кондиционер работает на половину мощности, в помещении не так жарко.
С тех пор как месяц назад бабушкина компаньонка, как она любит ее называть, а точнее сиделка, уехала в отпуск, я вынуждена находиться рядом и составлять компанию. Конечно, не совсем удачный вариант для молодой девушки в разгар лета, но деваться некуда.
Это вместо того, чтобы проводить время на городском пляже с подругами или полететь к маме и Италию. Но нет, вот так проходят мои каникулы, зато я встретила Матвея, и теперь только этот мужчина занимает практически все мои мысли.
– Регина, да что с тобой?
– Что?
– Телефон! Где-то звонит твой телефон, я слышу его противную мелодию. Достань и отключи, его невыносимо слушать.
Иду искать рюкзак, он так и стоит на полу в прихожей, набитый яблоками, именно за ними я поехала на рынок, бабуле приспичило испечь шарлотку, о которой она мне напомнила.
Но, как только я наклоняюсь, чтобы поднять его, замечаю на полу, прямо у порога, темный прямоугольник. Поднимаю, это визитная карточка, самая обыкновенная, на графитовом фоне строгий шрифт: Жаров Матвей Евгеньевич, номер телефона и больше ничего.
Мой телефон продолжает звонить в рюкзаке, а я – смотреть на буквы, понимая, что это судьба. Он, наверное, оставил ее специально, чтобы я позвонила, ведь он не взял моего номера, рядом была бабуля, она бы устроила настоящий скандал о правилах приличия и манерах.
Как же я тогда была глупа и наивна, доверчива и уже влюблена.
Влюблена так, что не замечала ничего вокруг.
Это была судьба, но совсем не такая, которую я хотела.
3
– Ну и что ты стоишь и смотришь на этот пирог уже двадцать минут?
– Хочу отнести кусочек соседу.
– Какому соседу? Тому нахалу, что сбил тебя своим танком? Регина, ты совсем сошла с ума, это по меньшей мере неприлично. Чтоб девушка сама шла к незнакомому мужчине, да еще вечером, да еще после того, что случилось. У тебя должна быть гордость, я не воспитывала в тебе овечку.
У меня нет гордости, с ним рядом ее нет совсем.
Весь остаток дня маялась мыслями и боролась с желанием позвонить. Но что я скажу? Здравствуйте, это та самая Регина, которую вы чуть не переехали танком, как говорит моя бабуля. Узнали? Нет? Обидно.
Как же все странно, у меня никогда за восемнадцать лет такого не было. Девочки в школе и в университете говорили о влюбленности и нерешительности, но мне было только смешно их слушать. Чего проще: нравится тебе парень, так скажи ему об этом.
Бабуля, конечно, заведет свою старую пластинку, если узнает о моих умозаключениях. Мол, приличная девушка не должна то и се и еще длинный список в два метра, чего она не должна.
Как она вообще вышла замуж за дедулю? У него точно были стальные нервы и железный лоб, в который она его постоянно клевала. Дедули не стало, когда я была еще маленькая, практически не помню его.
– Это всего лишь кусок яблочного пирога, а не мои трусики, бабуля, не усложняй.
– О господи, где мои капли?
Алевтина Германовна Левицкая, в девичестве Иванова, считала себя исключительно потомком какого-то древнего рода немецких аристократов с фамилией Франц. По этому поводу никто с ней не спорил уже давно и не напоминал, что ее мать работала швеей на заводе, а отец там же механиком, прошедшим всю войну.
Видимо, в ее маленькую детскую головку с детства вкладывали мысли, что она особенная и фамилия у нее не Иванова, потому должна быть леди. Для леди как раз самое место в послевоенной стране. Но моей бабуле семьдесят пять лет, ее уже не переделаешь.
– Капли здесь, куда ты пошла?
– Региночка, а как тебе тот мальчик, ну, что приходил к нам на тех выходных?
– Ты опять начинаешь?
– Ну так как?
– Я говорила, никак.
– Семён – прекрасный молодой человек, воспитанный, образованный, как элегантно одевается, не то что вся эта молодежь, разукрасят себя, напялят яркие тряпки, накрутят дреды, в ушах серьги.
– Где ты видела дреды?
– Не отходи от темы.
Алевтина Германовна села за круглый обеденный стол, застеленный ажурной скатертью, положила перед собой руки с нанизанными на пальцы массивными серебряными перстнями и идеальным ярким маникюром.
– Семён мне никак не понравился. У него взгляд маньяка.
– Да что такое ты говоришь? Ничего не заметила, я прекрасно разбираюсь в людях. Вот только меня никто не слушает, сначала твой отец, теперь ты, про твою мать я вообще молчу.
Ну это вечная война свекрови и снохи. Если бабулю не остановить, она начнет рассказывать, как она предупреждала Костю не жениться на моей матери, но он не послушал и женился, ну а то, что они уже двадцать лет в браке и у их взрослая дочь, это побочное явление.
– Кстати, Семён работает в компании своего отца, наследник, можно сказать успешного бизнеса. Взрослый, образованный, знает несколько языков, воспитанный.
– Может, ты сама за него замуж пойдешь? Ты у нас еще бабуля хоть куда.
– Регина, это не смешно.
Да, Семён – это совсем несмешно. Хитрый, липкий, изворотливый, у меня хоть и мало жизненного опыта и общения с противоположным полом, но это я почувствовала сразу.
От того, как он смотрел, когда его маленькие глазки пробегали по моему телу, становилось не по себе. Хотя вполне симпатичный парень, двадцать пять лет, высокий блондин, правая рука своего отца – владельца сети отелей Терехина Савелия Ильича. А главное, он перспективный и я ему нравлюсь, так уже говорит папа.
Семён на самом деле оказывал знаки внимания, звал в кино и ресторан, я отказывалась под любым предлогом. Ну вот физически не могу находиться с ним рядом.
– Я все-таки пойду угощу соседа пирогом, а то скоро совсем остынет.
– Да что ж это за несносная девчонка! Я ей об одном, она о другом.
– Извини, бабуль, не до твоего идеального Семёна.
Мне нужен совсем неидеальный, с суровым взглядом синих глаз, с белым шрамом на шее и запахом мяты.
Взяв тарелку, быстро пошла в коридор, надела сланцы, еще раз посмотрела на себя в зеркало, поправляя распущенные волосы. В глазах огонь, на щеках румянец, меня словно лихорадит. Машинально подкрасила губы гигиенической помадой, потом хотела стереть, но не стала.
Вышла, закрыв дверь, не слушая бабушкины причитания, и так голова раскалывается. Всего два пролета ступенек, их ровно двадцать четыре, я знаю. Я еще и шагу не сделала, а сердце уже готово вырваться из груди и улететь высоко в небо.
4
Ладони мокрые, на половине пути выглянула в окно подъезда, машина Матвея стоит на парковке, солнце еще не село, но уже не так жарко, во дворе гудит детвора.
Это всего лишь пирог, это ничего не значит, просто угостила по-соседски. Поднялась выше, нажала на звонок. Наверно стоило позвонить, перед тем как явиться? Но я так боялась, что он меня не узнает или не захочет слушать.
Хотя сейчас он тоже может не захотеть ничего этого.
Жму звонок. Тишина, никто не открывает. Снова звоню, и тут у меня вспыхивает догадка, что Матвей может быть не один. Вот именно сейчас обнаженные тела мужчины и женщины сливаются в сладком экстазе, а я им мешаю.
В груди так некстати сдавило болью, опустила голову, посмотрев на злосчастный пирог. Уже хотела развернуться и уйти, но дверь резко распахнулась, я успела только сделать шаг назад.
Мне стало жарко, очень жарко.
Матвей был совершенно обнаженный, лишь прикрывая все, что находится ниже талии, небольшим полотенцем. По его идеальному телу стекала вода, а я стояла и смотрела, открыв рот.
– Ты видишь, что вырвала меня из душа?
– Вы не один? – вот какой вопрос мучил, тот и задала.
– А ты хочешь составить компанию?
– Нет, я вот, я пирог принесла. Яблочный.
Легкая улыбка, а мое сердце тает и стекает к его ногам. Господи, какая дура я, что пришла, приперлась с этим пирогом.
– Заходи, я скоро.
Разворачивается, идет по длинному коридору, на ходу убирая полотенце, совсем голый. Упругие ягодицы, прокачанные ноги, широкая спина, на которой татуировка: огромная хищная птица с распростертыми, горящими в огне крыльями.
Матвей идет, и кажется, что она машет ими, а пламя вокруг разгорается еще больше. Разве можно так реагировать на мужчину? Это вообще прилично? Бабуля бы не одобрила и татуировку тоже.
Ничего не остается, как зайти в квартиру, закрываю за собой дверь, сняв сланцы, прохожу вперед. Я даже не знаю, кто здесь раньше жил, бабуля говорила, что квартира давно стояла пустая, в том году сделали ремонт, и вот въехал новый жилец.
Иду на кухню, ставлю тарелку с пирогом на стол. Здесь стильный и современный дизайн, минимум мебели, все в светлых тонах, от этого помещение кажется больше. Кофемашина, рядом чистая чашка, и чувствуется аромат кофе. Где-то прекратила шуметь вода, а мое сердце снова готово выпрыгнуть из груди.
– Так с чем пирог?
Матвей появился неожиданно, но теперь на нем лишь домашние штаны, так низко сидящие на талии, что мне становится неловко. Но я все равно не могу оторвать взгляд от его груди и красивого рельефа мышц на животе.
– С яблоками. И вот еще деньги, мне не надо, – достаю из кармана купюры, кладу рядом на стол.
– Будешь кофе?
– Нет, спасибо, не пью кофе.
Мужчина ведет себя непринужденно, проходит мимо, открывая окно, а я снова чувствую запах мяты и лимона.
– Жара невыносимая и кондиционер сломался, а еще твой велосипед надо в ремонт. Так почему ты не пьешь кофе?
Он разговаривает со мной как с соседской девчонкой, хотя я и есть соседская девчонка, угодившая под колеса его джипа и которая доставила много ненужных хлопот, а вот сейчас приперлась с пирогом.
– Извините, я пойду.
Так неловко, а еще обидно, словно я шла сюда и рассчитывала хоть на какую-то симпатию, но мыльный пузырь ожиданий лопнул.
Но, сделав несколько шагов, Матвей преграждает мне путь, опустив руку на столешницу.
– Так быстро уходишь? – голос тихий, почти в самое ухо, по спине холодок, а внизу живота – жар. – Только пирог принесла и все?
Молчу, боюсь поднять голову и посмотреть в его глаза. Он не трогает меня, совсем ничего не делает, а я хочу так стоять вечность. Лишь запах мяты и его близость, а еще голос, пробирающий до самой души.
– Я хотела извиниться еще раз… что наехала… что так получилось…
Заикаюсь, волнуюсь, но, все-таки подняв голову, смотрю на него и тут же тону в этих синих глазах.
– Болит?
– Что? – моргаю несколько раз, облизываю губы, тут же заправляя за ухо волосы.
Матвей не переспрашивает, лишь продолжает смотреть теперь уже на мои губы, сглатывает, на шее дергается кадык.
А потом все происходит так быстро: его ладонь на моем затылке, стягивает волосы он впивается в мои губы своими.
Земля уходит из-под ног, я в чистой невесомости на самом краю Вселенной.
Так целуются только настоящие мужчины.
Именно таким мой первый поцелуй и должен был быть.
Никакой романтики, напор, желание, страсть. Его губы сминают мои, язык проталкивается в рот, касается моего, я цепляюсь за плечи Матвея, жмусь к нему плотнее.
Он не дает ответить на поцелуй, берет все сам, ласкает, кусает, всасывая до боли мои губы. Медленно, словно нехотя, отрывается, тяжело дышит, его лицо так близко, зрачки расширены.
– Яблоко?
– Что?
– Уходи.
Резко отстраняется, давая мне пройти, я ничего не понимаю, лишь прижимаю пальцы к своим зацелованным губим, а на глазах наворачиваются слезы.
– Регина, лучше уйди.
5
– Ты все собрал?
– Да, наверное, все.
– Так все? Или, наверное, все? Лёша, не беси меня своими вот такими выражениями.
Смотрю на Алексея, улыбается, словно я собираюсь его фотографировать. Пересматривает бумаги, кивает.
– Да все в порядке, Матвей, сколько можно уже проверять эту контору вдоль и поперек? Я уже запомнил клички всех собак и кошек персонала. Как вообще прошло твое появление? Так и не рассказал.
– Нормально, но там все еще в шоковом состоянии, старик того и гляди, с ударом сляжет. Когда ставишь перед фактом, никто не воспринимает ближайшую потерю, думают, что все всего лишь шутка.
Прямо у подъезда сидим в Лёшиной машине, кондиционер молотит на всю мощность, стекла тонированные, Лёха тот еще пижон. Когда уже закончится эта адская жара?
– Жаров, ты гений, просто гений, если ты за месяц сумеешь отжать фирму, ты мой кумир навечно.
Смотрю на Алексея, пацан еще совсем, хоть и на три года всего младше меня. Но в помощниках надо иметь вот таких азартных, готовых на все, любящих драйв и опасность.
Зачем мне нужна эта фирма? Не знаю, просто хочу уже, наверное, сидеть в красивом кресле и, чтоб стройная секретарша принесла документы на подпись, виляя упругой попкой.
Шучу, конечно. Дела обстоят совсем иначе.
– Так, Алексей, через пять дней юбилей фирмы и, кстати, как ни крути, круглая дата у старика.
– Так ему всего пятьдесят пять, какой он старик?
Снова смотрю на Алексея, тот вовремя затыкается, делает сосредоточенное лицо, взгляд становится внимательным.
– На мероприятии соберутся непростые люди города, все с размахом. Именно там старик и объявит о своем уходе и передаче всех полномочий мне. Точнее, подвинется, дав дорогу молодым и решительным.
– Сильно.
Да, не скажу, что особо сильно, но для такого мероприятия все прошло на удивление быстро. А все потому, что плохая защита информации, темные договоры и сделки, неграмотные откаты, купленные госзакупки. Столько дыр в финансах, что, когда я читал отчеты, поражался тому, как еще фирма стоит на ногах.
Воруют все, нагло и открыто, а старик делает вид, что он такой безумно честный.
Я работал над этой фирмой не месяц, гораздо больше. Изучал все тонкости, выстраивая схему. Можно было, конечно, поиграть в девяностые, собрать пацанов в бронежилетах и с автоматами, устроить рейдерский захват. Но это скучно и не для меня.
Савельев любит такое, вот ему подавай сопли с кровью, разгромленные кабинеты и взорванные сейфы. Театрал хренов.
– О, смотри, какая сладкая парочка. А у вас нескучный район.
Отвлекаюсь от своих мыслей, которых последнее время слишком много. Вижу, как из черного «Мерседеса» вышел парень, открыл пассажирскую дверь и подал руку девушке.
Белое платье почти в пол казалось прозрачным, под солнечными лучами были видны все изгибы стройного девичьего тела. Длинные ноги, узкая талия, красивая грудь. Волосы, отливающие рыжиной, собраны в высокий хвост.
– О, вот это лялька. Какая хорошенькая рыжая кошечка.
Лёха заерзал на сиденье, вцепился в руль, придвинулся ближе, чтоб лучше разглядеть девушку. Посмотрел на него, лишь сжал челюсти плотнее.
Моя соседка с губами вкуса яблок и до такой степени гладкой и прозрачной белой кожей, что страшно прикасаться. Регина, царица велосипеда и моего поцарапанного бампера. Обладательница шикарных волос, россыпи веснушек на носу и зеленых глаз.
В руках букет белых роз, парень держит ее за локоть и что-то говорит. Вот Регина вскидывает голову на свой балкон, наверное, там вездесущая бабка караулит свою куколку. Потом, слегка поворачивается, смотрит на другие окна, это уже мои. И в завершение на машину, что скрыта под старыми липами.
– Кто такая?
– Соседка, Регина.
– Ты ей еще не занимался с ней волшебством? А, Жаров? По-соседски, так сказать. Лялька-то зачетная, может, я подкачу? Этого фраера сейчас быстро сольем.
Алексей скалится, показывая ослепительную улыбку и чуть заметные ямочки на щеках. Почти не слушаю его треп, смотрю на Регину, вот она пытается отстраниться, но парень не дает, проводит пальцами по ее лицу. А мне это не нравится.
– Ну так что, я рискну?
– Лёша, ты вообще читал вот эти бумаги?
– Да, конечно.
– Когда сидел на толчке?
– Нет.
– Так почитай еще раз. Эта девочка – дочка нашего старика, ей недавно исполнилось восемнадцать, живет с бабушкой в этом доме.