— Ну и варварство это ваше отрезание от силы!
То поняла, что полностью согласна с ним. Вот только остальные не оценили. Остальные вдруг окружили девушку на стуле и преподаватели и молоденькие жрицы и даже рыцари подошли, чтобы узнать, как она себя чувствует, кто-то даже поздравил ее. И все начали улыбаться, словно здесь не человека калекой сделала, а жизнь спасли…
И я не выдержала, сбросила с плеч руки Хоторна и бросилась к двери, толкнула ее, выскочила в коридор добежала до угла, понятия не имею, куда собралась и зачем. Я просто хотела отдышаться и не видеть чужих радостных лиц. Истерия, как пить дать, вот тут бы пригодились матушкины капли. Илипапенькино бургундское.
— Ивидель, — позвал кто-то, и я обернулась. Позади стояла Аннабэль Криэ. Она была бледна, но в отличие от молоденькой Илу, стояла на ногах.
— Девы, под ней даже пол треснул… — только и смогла сказать я.
— Пол маги сейчас восстановят. Такое не редкость, увы. Сколько бы они не говорили, что не хотят больше ощущать магию, сколько бы их не приходило к нам, в последний момент все равно сопротивляются. Их сила сопротивляется. И не трудитесь возмущаться, — она взмахнула рукой. — Это чисто инстинктивная реакция, вы ведь тоже одергиваете руку от острого лезвия, чтобы не порезаться. Вот и они так же, и не важно, что нож нанесен не над их головой, а над их силой. Чем сильнее потенциальный маг, тем сильнее отдача и разрушения. Всего лишь причина и следствие. Не выдумывайте ничего лишнего.
— Не первая ваша ампутация? — не смогла сдержаться я.
— Не первая. И думаю не последняя. Иногда лучше отрубить руку, чем каждый раз бояться, что она схватится на нож и причинит боль тем, кого ты любишь.
— Избавьте меня от этого, — попросила я отворачиваясь.
— Давайте же, — скомандовала она, — возьмите себя в руки, вы же Ивидель Астер, где та гордячка, что не позволяла мне увидеть ни одной слезинки?
— Сидит дома и вышивает крестиком.
— Леди Астер, — она покачала головой, — сейчас не время острить.
«Как будто для этого есть специальное время» — ответила я, правда только мысленно. Серая жрица была права, ничего особенного не случилось. Отрезание от силы проводят едва ли не каждую неделю, и меня это так сильно задело только потому, что я видела это своими глазами. Смешно, но маменька иногда говорила: «Не видишь, не бредишь», и была права. Пока я не видела, пока не представила себя на месте этой девушки, мне и дела не было до ритуального зала жриц и до тех несчастных, что не могут обучаться в Магиусе. Я бы тоже не смогла, если затея папеньки с железной дорогой Истербрука прогорела.
— Мисс Ильяна говорила, что они подали прошение князю об увеличении мест в Магиусе, в конце концов, маги всегда служили первому роду, и он от этого только выиграет. — Я выпрямилась.
— Он отклонил прошение, — ответила Аннабэль.
— Я поговорю с отцом, возможно мы сможем учредить что-то вроде фонда для простолюдинов, может быть не на полноценное обучение, а какое-нибудь узкое, или хотя учить их основам…
— А вы взрослеете, Ивидель. Вы начали думать не только о себе, но и о других. И потом… — Она замолчала и с улыбкой продолжила: — Вы заметили, что сегодня ваш огонь был полностью под контролем. Вы вышли из себя, вы были расстроены, разгневаны и растеряны, но ни один язык пламени не выпрыгнул из светильника. Мои поздравления, графиня Астер, вы полностью контролируете свою силу.
Дверь открылась и в коридор стали выходить ученики, видимо других уроков с отрезанием силы на сегодня больше не предвиделось.
— Криса и в самом деле не было на дирижабле, — через некоторое время тихо спросила я у жрицы, глядя вслед удаляющимся по коридору рыцарям.
— Ни малейших следов, — ответила она. — И если отбросить версию, что барон Оуэн отрастил крылья и спрыгнул, то может показаться, что… — она замолчала и с тревогой обернулась, но позади нас никого не было, лишь впереди мелькали алые плащи уходящих из зала жриц.
— Что? — спросила я.
— Что его там и вовсе не было, — едва слышно закончила серая.
— Но ведь его видели, как Крис пытался скрыться именно на этом дирижабле! Вы и этот…этот… Лео…
— Мне настоятельно посоветовали забыть, — прервала меня женщина, — об этом дирижабле и о Муньере и о Лео…
— Кто посоветовал?
— Подумайте, Ивидель, кто отдает приказы Серым псам?
«Князь» — мысленно ответила я.
— Но раз вы верите, что он Муньер, он мог бы…
— Что? Превратиться в серую найку? Не выдумывайте небылиц, Ивидель. Он не мог ни в кого превратиться, будь он тысячу раз из рода Волка. Муньеры ни в кого не превращались, они занимали чужие тела, да и то ненадолго, и при этом их собственное должно было где-то устроиться с удобствами, в ожидании, когда хозяин вернется. Так что если кто-то видел, как барон Оуэн запрыгнул в гондолу, значит, он и запрыгнул. Если только…
— Что? Да не молчите же, прошу. Каждое слово из вас вытягиваю.
— Хороший навык, — усмехнулась она и продолжила: — Если только глаза этого «кого-то» не обманули. Если только они не видели лишь то, что им показали.
— Морок? Нет, скорее личина, раз у нее был носитель — выкрикнула я немного громче, чем следовало, и на нас обернулись две жрицы.
— Никого постороннего на судне так же не было обнаружено.
— Так не бывает!
— Совершенно с вами согласна.
— Сейчас острите вы. — Я отвернулась из зала стали выходить сокурсники, все такие же понурые, Гэли встревожено оглядывалась. — Что происходит? — я помахала подруге и увидела выходящую вместе с Мэри девушку, что еще недавно была магессой.
— По всему выходит, что ничего. Это-то и пугает. Тот, кого считают выходцем с Тиэры, исчезает с воздушного судна. Само судно, вместо того, чтобы взять курс на Льеж, остается в Запретном городе по распоряжению…
— Князя?
— Если бы. По распоряжению Цецилии Оройе, которая, вопреки приказу государя, берется лечить Дженнет, хотя по мне, дело безнадежное.
— Вопреки воле правителя? — удивилась я.
— То-то и оно, я слышала, как они ругались. И не кривитесь Астер, я не подслушивала, просто оказалась не в то время и не в том месте.
— Ругаться с государем? Вот теперь вам удалось меня напугать. — Я вспомнила ненавидящий взгляд целительницы, обращенный на затворника.
— Представьте, каково было мне! А теперь прибавьте к этому исчезновение Лео, который едва дождался приземления судна и растворился на улицах Запретного города, успев на прощание попросить меня, быть осторожной. — Она вздохнула. — А князь, вместо того, чтобы прочесывать улицы в поисках беглецов, отправляет половину серых псов по домам, а оставшихся приводит в боевую готовность. Даже мне это кажется… неразумным, — осторожно закончила она.
— Была бы очень признательна, если бы вы пояснили, что это все значит. — Я увидела, как бывшей магессе подошла Гэли и стала что-то говорить.
— У меня странное ощущение, Ивидель, словно мир трещит по швам. Почему никто больше этого не чувствует? Аэра расползается под нашими ногами, как плохо связанный плот. И никто ничего не заметит, пока не останется одно единственное бревнышко, на котором очень сложно балансировать. Очень многие упадут.
— Решили стать пророчицей?
— Не верите. Тогда вот вам вопрос попроще. Кто наложил морок барона Оуэна и кто под его видом запрыгнул в корзину дирижабля перед отлетом? Запрыгнул так, чтобы его увидел Лео? Ведь ваш Крис не маг. Второй вопрос, почему все молчат об этом, хотя должны были кричать и бить тревогу?
— Вы задаете эти вопросы не по адресу. У меня нет ответов. — Я увидела, как несколько золотых момент перекочевали из руки Гэли в ладошку селянки. Это же увидела и бывшая баронесса.
— А вы знаете, что многие потенциальные маги, которые решили попрощаться с силой, специально просят, чтобы их ритуал был проведен вот так, в присутствии не только жриц, но и магов. А все потому, что маги принимают это близко к сердцу. Они чувствую вину за то, что учатся, а кто-то этого лишен. И чувство вины обычно выражается в золоте, — она посмотрела на подругу.
Все присутствовавшие в зале уже покинули главный корпус Отречения, и мы с Аннабэль двинулись по коридору следом.
— Знаете, у вас великолепно получилось, — сказала я через несколько минут.
— Что именно?
— Отвлечь меня от ритуала отрезания силы и его последствий. Еще минуту назад он виделся мне едва ли не концом света, а сейчас… — я покачала головой, — сейчас мне кажется, что это такая мелочь. Мисс Стентон, могу я задать вам вопрос?
— Не стоит, вряд ли у меня есть ответ.
— На этот есть. Он можно сказать по вашей специализации. Если кто-то нарушит данный в храме обет богиням…
— Кто-то? — прервала она.
— Моя подруга…
— Ивидель, не врите.
— Хорошо. Я нарушила обет, который дала Девам в нашей часовне при Илистой Норе. Чем мне это грозит, кроме всеобщего порицания и качания головами? Кроме мифического и непонятного «лишения защиты и покровительства», которое давно уже никто не ощущает?
— Почему не ощущает? Скорее все так привыкли к нему, что просто не замечают.
— И все же? Мне бы очень хотелось знать, чего ждать? Может, у меня бородавка на носу вырастет, а может, лошадь понесет? — Я остановилась перед дверью.
— Ну, это может случиться с кем угодно. Чего вы конкретно хотите от меня Ивидель?
— Я была бы очень благодарна вам за примеры. Первый Змей предал Дев, какова его расплата? Возможно, были еще случаи, из тех, которыми пугают грешников. Но настоящие случаи.
— Хорошо, попробую выяснить конкретно, но с одним условием, вы скажете мне, почему вас так беспокоит это, по вашим же словам, «мифическое покровительство»?
— Потому что причиной обета в часовне были жизни моих отца и брата.
— Достойная причина. Узнаю все что смогу.
— Благодарю вас. — Я открыла дверь и вышла на улицу, вдохнув прохладного воздуха.
— Пока не за что.
Я посмотрела на жрицу, сегодня она выглядела немного иначе, более растерянной что ли и более молодой, возможно оттого, чтос ее лица исчезло выражение всезнания и уверенности в собственной правоте. Мне захотелось чем-то ее приободрить и я произнесла:
— Надеюсь, что ваш Лео скоро…
— Нет, Ивидель, вне этих стен, мы говорить не будем, — отрезала жрица. — Вы поняли?
— Д-да, — ответила я, совершенно ничего не понимая.
— Тогда будьте осторожны, — пожелала она на прощание и, развернувшись, вернулась в здание.
А я лишь потом вспомнила о ее напутствии, которое оказалось странно созвучным тому, что сказал ей напарник, тот самый Лео, перед тем, как исчезнуть. Мир действительно трещал по швам, но у нас было еще время до того, как он распался, и все полетело в Разлом. Немного, но было, ведь до парада Лун оставалось меньше пяти дней. Мы даже успели сходить в Воздушные сады.
Правило 7. Не забывайте оказывать знаки внимания
Посетить Эрнесталь и не побывать в Воздушных садах, это как приехать в Винию и не пригубить вина. Раньше, до крушения дирижаблей, места в этом ресторане заказывали за недели, а то и за месяцы, к государственным праздникам столики были расписаны за полгода вперед, перед метрдотелем заискивали аристократы и пытались подкупить промышленники. Но то было раньше. В полдень, когда мы с Хоторном вошли в зал, он был наполовину пуст. Подозреваю, именно вторая половина столиков, которые все-таки занимали завсегдатаи, и не давала заведению обанкротиться.
Метрдотель, на растерявший за последние десять лет ни капли своего высокомерия, проводил нас к столику у окна. Я даже на миг замерла, хотя b бывала тут и прежде. Прелесть Воздушных садов отнюдь не в кухне и не в столах с крахмальными скатертями, не столовом серебре. Когда-то ресторан завоевал сердца жителей Аэры видом, что открывался из обеденного зала.
— Хм… А здесь вы совсем не боитесь, — констатировал Мэрдок, пристраивая трость.
Официант отодвинул стул, я бросила еще один взгляд в панорамное окно и села.
— Нет, не боюсь. Потому что дело не в высоте, дело в том, что этот ресторан крепко стоит на земле, а не болтается в воздухе, подобно серой найке.
Я говорила правду. Воздушные сады, были построены лет пятьдесят назад, одновременно с воздушной гаванью, которая сменила устаревшую вышку Эрнестали. Улица, плавно поднимавшаяся от торговых рядов к воздушным пирсам, раздваивалась, становясь похожей на ленту, что выбилась из косы. И та, что огибала здание гавани, приводила горожан в башню, получившую название Воздушной. Может, дело в близости дирижаблей, а может, больших окнах, из которых столица была видна, как на ладони, а может, в цветах, что росли в глиняных кадках и стояли между столами, создавая иллюзию уединения. Растения радовали посетителей цветами круглый год, и попавшим в ресторан всегда казалось, что они в саду, даже когда за окном шел дождь или мела метель.
— А я надеялся, что вы поэтому такая тихая, и уже приготовился просить прощения за неудачный выбор места. — Мэрдок сел напротив и сделал знак официанту.
— Тихая? — Я посмотрела на сокурсника. На того, кто притворялся им. Очень хорошо притворялся, но вот лед, который навсегда застыл в глазах настоящего Хоторна, не скопируешь. Лед, о который разбилось немало сердец и девичьих чаяний. Да что говорить, когда-то я и сама хотела растопить его.
— Вы мне и два слова не сказали за всю дорогу.
— «Ты» не сказала, — поправила я, пытаясь придумать ответ.
Именно потому и я молчала, боялась сказать что-то не то, боялась насторожить своего спутника. Кто бы знал, как трудно притворяться, что все нормально. И как люди идут в актрисы или того хуже в банковские клерки? Тут пока одну улыбку выдавишь, Девы что надумаешь, а они целый день губы растягивают, пока лицо не сведет.
Насколько все было бы проще, имей я возможность сказать, спросить и потребовать ответа. Но старая Туйма, помню, всегда говорила, что проще шваркнуть мужика чем-нибудь тяжелым, чтобы мозги на место встали, а уж потом, прикладывая холодные компрессы, объяснить, всю глубину его заблуждения. Маменька, конечно, не одобряла такую страсть в отношениях, но иногда она так смотрела на папеньку, а потом на висящую на стене сковородку…
— Мы же на «ты», не забыл?
Определенно в словах старой кормилицы была толика истины.
— Если будешь так улыбаться, точно не вспомню. — Он взял из рук официанта меню и подал мне.
— Какой завуалированный комплимент, вы не часто меня ими балуете. — Я посмотрела ему в глаза.
— «Ты» не балуешь, — вернул он мне мою же реплику.
Я раскрыла меню и тут же закрыла.
— Ты обещал угостить меня киниловым отваром и обсудить помолвку. Нашу помолвку, — добавила я, и Хоторн уже приготовившийся сделать заказ дернулся, а потом медленно, даже слишком медленно отвернулся от официанта. На миг в его глазах вспыхнуло синее пламя. В обществе сочли бы его взгляд неприличным. А мне понравилось.
— Смелее, милорд, или перспектива потерять пресловутую мужскую свободу лишила вас дара речи?
— Осторожнее, Ивидель, — почти прошептал он. — Или узнаете, что на самом деле лишает меня дара речи. Киниловый отвар и что-нибудь сладкое, что там обычно любят юные леди, — все-таки сделал заказ он, не глядя на официанта.
— Было бы интересно послушать, — ответила я и тут увидела их.
Увидела Гэли, которая вошла в зал под руку с Мэрдоком. Он что-то сказал, и она рассмеялась. Девы, неужели Хоторн умеет шутить? Ни за что не поверю, пока не услышу.
Метрдотель что-то спросил, Мэрдок ответил, Гэли продолжала улыбаться. И как она смотрела на «своего» Хоторна, было что-то в ее глазах, что-то знакомое.
«Ты смотришь на меня так, словно я убил самого свирепого дракона и бросил его голову к твоим ногам» — сказал Крис в Первом форте. И теперь я поняла, что он имел в виду, увидела то же самое в глазах Гэли и осознала, она и в самом деле…
— Она влюблена, — словно прочел мои мысли тот, кто сидел рядом со мной.
— Странно, что вы заметили только это.
Метрдотель подозвал официанта и указал куда-то в нашу сторону. Наш столик, частично закрывал раскидистый куст с вытянутыми листьями и желтыми цветами. Пока еще скрывал нас от них. Или их от нас.