– Простите, что я, ну, врываюсь. Мы просто хотели прогуляться и решили зайти поздороваться.
– Будь я проклят, – бормочет белокурый байкер. – Скарлетт Белл, глазам своим не верю. Я грёбаный мужик, поэтому должен держать себя в руках, но, дорогая, у тебя голос ангела, и я много раз слушал твою музыку, когда ехал.
Я краснею и улыбаюсь.
– Ты собираешься нас познакомить, Мав? – говорит его брат, наконец-то оторвав взгляд от Амалии, чтобы посмотреть на меня и сверкнуть убийственной улыбкой, от которой у меня подкашиваются колени.
Я смотрю на Маверика, и по его лицу трудно что-либо прочесть. У меня такое чувство, что я что-то прервала, но я не совсем уверена, что именно. Может быть, они обсуждали бизнес, и он всё ещё находится в серьёзном режиме. В любом случае, я одариваю его тёплой улыбкой, надеясь, что это немного успокоит его. Он отвечает тем же, но это не совсем так, и моё сердце немного замирает, но я ничего не говорю и не настаиваю, я просто жду.
– Это мой брат и Президент мото-клуба (МК) «Стальная Ярость», Малакай, но ты можешь называть его Мал или Фьюри. А это Вице-президент (ВП) клуба, Кода. Ты можешь называть его Кода.
Амалия тихонько хихикает, и взгляд Мала возвращается к ней, и на его лице снова появляется голодное выражение. Боже мой. Его взгляд заставляет меня съёжиться, интересно, как он на неё действует?
– Скарлетт, – говорит Мал, протягивая толстую руку с перстнем, – приятно познакомиться, дорогая, чёрт знает, что мы все видели твоё лицо пару раз. Вблизи ты такая же красивая, как на фотографиях. Наш мальчик увлечён тобой, должно быть, делает что-то правильно, да?
Я лучезарно улыбаюсь и беру его за руку, он слегка сжимает её, но не настолько, чтобы причинить боль... чтобы... дать небольшое предупреждение? Честно говоря, я не совсем уверена, может быть, это просто предупреждение: «если ты причинишь боль моему брату, я сделаю больно тебе», или, может быть, он просто крепко держится. В любом случае, я сдерживаю улыбку и говорю:
– Спасибо, и да, он мне тоже очень нравится. Это моя подруга Амалия.
Мал отпускает мою руку и протягивает её Амалии, которая наполовину спряталась за моей спиной, уставившись на него большими, как у лани, глазами.
– Не кусаюсь, милая, – бормочет он.
Маверик похлопывает его по плечу и наклоняется, шепча что-то ему на ухо, я думаю, он говорит брату, что у Амалии проблемы со слухом. Взгляд Мала возвращается к ней, он смотрит ей прямо в глаза и говорит:
– Клянусь, я не кусаюсь.
Девушка делает шаг вперёд и берет его за руку, и я вижу, как она слегка вздрагивает, когда Мал обхватывает ее руку. Она прикусывает нижнюю губу и смотрит на него, и, Боже, неудивительно, что он не может отвести от неё глаз... невинная, чистая и прекрасная. Жаль, что я до сих пор не могу удержать эту невинную красоту. Амалия так чиста, когда они вместе, как и её душа.
– Очень приятно познакомиться, – тихо говорит она.
Мал улыбается и отпускает её руку.
– Поверь, дорогая, а мне-то как приятно.
Её щёки пылают, и она снова отступает назад. Кода хлопает в ладоши и говорит:
– Вы, дамы, присоединитесь к нам выпить?
– Ей, наверное, надо готовиться к шоу, – произносит Маверик, глядя на меня.
Это похоже на удар в живот. Он не хочет, чтобы я была здесь. Я не понимаю. Раньше все было хорошо. Он сожалеет о поцелуе? Или он просто пытается дистанцироваться, потому что тоже понимает, что это плохо кончится для нас обоих? Я не совсем уверен, но моё сердце все равно остаётся опустошённым. Тем не менее, моя упрямая решительная сторона немного подыгрывает, и я говорю Коде:
– Да, мы хотели бы остаться ненадолго.
Кода выдёргивает табуретку.
– Садись рядом со мной.
Я тихо смеюсь и сажусь рядом с ним. Амалия садится рядом со мной, и Мал подтаскивает свой стул поближе к ней, что заставляет её немного пошевелиться, не зная, что делать. Маверик сидит напротив меня, и я чувствую, как его глаза прожигают меня насквозь. Боже. Что, чёрт возьми, я сделала не так? Я сглатываю и сосредотачиваюсь на Коде.
– Ну что ж, – говорю я, кладя руки на стол. – Ты не такой страшный, как я думала.
Мал и Кода расхохотались.
– Поверь мне, дорогая, это мы такие милыми. Приходи как-нибудь вечером в клуб, и мы дадим тебе настоящую дозу.
Я ухмыляюсь ему.
– Я так и сделаю.
– Всё ещё удивляюсь, как, чёрт возьми, я оказался рядом со Скарлетт Белл в баре в Сиэтле, – говорит Кода, изучая меня. – А что будет, если ты снимешь шляпу и очки и дашь мне хорошенько рассмотреть твоё лицо? Должно же быть что-то, чтобы запомнить, что это не фотография.
– Что будет, – ворчит Маверик, – она, блять, будет растоптана фанатами, и это будет твоя жалкая задница, которая унесёт её отсюда
Кода улыбается ему.
– Я с радостью вынесу её, брат.
Челюсть Маверика сжимается, и он встаёт.
– Пойду, принесу пива.
Он уходит, а я смотрю ему вслед. Я оглядываюсь и вижу, что Мал и Амалия разговаривают, она мягко улыбается, её щеки порозовели, и он улыбается ей. Мой Бог. Очаровательно. Я снова смотрю на Коду.
– Тебя случайно не Дакода зовут?
Кода ворчит.
– Давай не будем об этом.
– Однажды я написала песню под названием «Дакода»...
Его хмурый взгляд сменяется ухмылкой.
– В таком случае я буду её владельцем.
Я тихо смеюсь:
– Это красивое имя.
– Это грёбаное женское имя.
Мал хихикает позади нас, и Кода сердито смотрит на него.
– У тебя есть новые песни в рукаве, Скарлетт? – спрашивает меня Мал, и я слегка поворачиваюсь, чтобы лучше видеть его лицо.
– Пара. Амалия помогает мне придумать что-нибудь прямо сейчас. Она совершенно невероятный артист и может играть на пианино лучше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречала.
– Это правда, дорогая? – спрашивает Мал, глядя на её губы.
Она кивает, эти проклятые щеки всё ещё восхитительно розовые.
Маверик возвращается с кувшином пива и наливает несколько стаканов. Мы все берём по одному, слегка потягивая.
– С нетерпением жду возможности попасть на одно из твоих сегодняшних шоу, – говорит Кода, залезая в карман и вытаскивая сигарету. Он закуривает, и будь он проклят, если не выглядит самым опасным человеком, которого я когда-либо видела. У него есть страшное преимущество. На самом деле, поистине пугающее. У него может быть внешне забавное отношение, но я думаю, если Кода станет серьёзным, ты убежишь в укрытие.
– Я буду рада твоему присутствию. Маверик дал тебе несколько билетов?
Кода кивает.
– Впереди и по центру, детка. Я буду там наблюдать. Ты носишь платье?
Маверик протягивает руку и с такой силой ударяет Коду по руке, что тот ворчит, поворачивается и смотрит на него убийственным взглядом.
– Чёрт, братан, успокойся.
– Прекрати блять, клеиться к ней, Кода.
Тон Маверика подобен хлысту, смертельному предостережению. Даже я слышу, как за ним что-то шевелится. О, парень. Я прикусываю нижнюю губу, потому что мне приятно, что он немного ревнует. Пять минут назад он вёл себя так, будто я ему совсем не нравлюсь.
– Делаю всё, блять, что я захочу, Маверик, и если ты ударишь меня ещё раз, я отрежу твои грёбаные яйца прямо здесь.
– Попробуй, маленький засранец…
– Хватит, – гремит Мал, и мы все замолкаем.
Срань господня.
Он страшнее, чем они оба вместе взятые.
– Мы находимся в присутствии двух грёбаных дам. Если вы, два маленьких ублюдка, не вытащите свои проклятые головы из ваших задниц, я вытащу свой пистолет и засуну его вам в глотки. А теперь заткнитесь и наслаждайтесь своим пивом.
Маверик сердито смотрит на брата, но не спорит.
Ох, парень.
Напряжение можно было резать ножом.
Поэтому, чтобы сломать его, я тихо говорю:
– Думаю, сегодня вечером я надену джинсы.
Все, даже Маверик, покатываются от смеха.
Слава Богу.
– Что за хуйня была с твоим настроением? – спрашивает меня Мал, когда мы возвращаемся в отель, чтобы подготовиться к вечернему шоу.
– Ты, блять, издеваешься надо мной, да? – рычу я, останавливаясь и свирепо глядя на брата.
– Нет, блять, я не знаю. Хочешь сказать мне, в чем проблема?
– За пять минут до того, как она пришла, ты сказал мне, что все зацепки, имеющиеся у тебя, ведут обратно к ней, и переезжают из одного грёбаного города в другой, куда бы она ни пошла. Это заставляет меня задуматься, не замешана ли она в этом и не разыгрывает ли нас, грёбаных дураков, и ты хочешь, чтобы я был счастлив?
– Я никогда не говорил, что она в этом замешана, я просто сказал, что где бы грёбаное шоу не происходило, они следуют за ней. Я не знаю почему, но она может и не иметь ни малейшего понятия. Так что, угомонись нахуй.
Мои кулаки сжимаются, и я свирепо смотрю на него.
– Она понятия не имеет? Ты что, издеваешься надо мной? Иначе, зачем они следуют за ней?
– Может быть, потому что это из-за тебя, когда-нибудь задумывался об этом? Может быть, они следят за тобой. Я, блять, без понятия, Маверик. Я ещё ничего не понял, но когда узнаю, дам тебе знать. А до тех пор перестань обращаться с ней как с дерьмом, иначе ты никогда не подойдёшь достаточно близко, чтобы узнать, имеет ли она к этому какое-то отношение.
Я бросаю на него испепеляющий, ледяной взгляд.
– Ты что, издеваешься надо мной? Ты хочешь, чтобы я сблизился с ней, зная, что я хочу трахнуть её так сильно, что едва могу думать, когда я рядом с ней?
– Ты хочешь больше, чем просто трахнуть её, – бормочет он, закуривая сигарету. – И ты, блять, беспокоишься о том, чтобы быть рядом с ней, потому что знаешь, что привязался.
– Ты нихрена не знаешь.
Он поднимает бровь.
– Пошел на хер, Малакай.
Он одаривает меня улыбкой.
– Пока что я на её стороне. Она чертовски милая девушка, не похожая на нечистого типа, что заставляет меня думать, что они преследуют её, потому что она понятия об этом не имеет.
– Не уверен, – бормочу я, чувствуя, как сжимается моя грудь от ярости, тревоги и грёбаного разочарования.
Мне нравится эта девушка.
Но если она имеет какое-то отношение к наркотикам и играет со мной и моим клубом, это плохо кончится. Это убивает меня, потому что я не хочу, чтобы хоть один волосок на её голове пострадал. Я могу только молиться грёбаному Богу, что она говорит правду и чиста, какой я видел её, когда мы сидели одни и разговаривали. А ещё лучше, когда её рот был на моём. Блять.
Ей лучше не быть замазанной.
– Мне нужно ещё кое-что сказать тебе, прежде чем мы пойдём на этот концерт. Не сноси свою крышу, потому что, черт возьми, ты уже сейчас в отвратительном настроении.
Я свирепо смотрю на брата.
– Что ещё ты собираешься на меня свалить?
Он кивает мне через плечо, я поворачиваюсь, и всё в моем мире останавливается. Кода идёт ко мне, а рядом с ним Бостон-грёбаный-Рейн. Я вижу красное. Всё в моём мире на мгновение отключается, всё, кроме чистой, грубой ненависти. Этот ублюдок является причиной её смерти. Он причина, по которой мой мир перевернулся с ног на голову. Он причина, по которой я нахожусь на этой грёбаной дороге один.
Рука Мала сжимает моё плечо, и я смутно слышу его голос у себя над ухом.
– Это не его вина, Маверик. Ты, блять, это знаешь. Ты должен оставить это дерьмо позади и снова слиться с клубом. Единственный способ сделать это – привести его и покончить с этим дерьмом.
– Ты. Ёбаный. Кусок. Дерьма, – рычу я, стряхивая руку брата со своего плеча.
– Маверик, – предупреждает Мал. – Я въебу тебе, если придётся.
– Попробуй.
Я делаю выпад, как только Бостон оказывается достаточно близко, и мой кулак летит прямо ему в лицо. Он отшатывается назад, хватая меня за куртку, и тянет нас обоих на землю. Я приземляюсь на него сверху и бью кулаком по его лицу снова и снова. Он не сопротивляется, и это ещё больше злит меня.
– Дерись со мной, ублюдок, или я убью тебя.
– Тогда убей меня, – рычит он, кровь течёт по его лицу и изо рта. – Я не буду драться с тобой, брат.
– Я не твой грёбаный брат! – реву я, снова вгоняя ему кулак в лицо.
– Это не моя вина, Маверик!
– Ты должен был защитить её! Ты должен был следить за ней! Тебе не следовало выпускать её на улицу. Ты, блять, всё равно, что убил её. Я, черт побери, доверял тебе, – кричу я, избивая его лицо снова и снова.
Вокруг нас кричат люди, мелькают камеры, но я не могу остановиться. Я вижу только красный цвет. Красный, сырой, яростный. Кто-то хватает меня за куртку и тянет назад.
– Хватит, Маверик, – рычит Мал мне в ухо, встряхивая меня. – Блять, остановись.
Я оглядываюсь, задыхаясь от боли, и вижу, что за мной наблюдают человек тридцать. Я смотрю на лежащего на земле Бостона, кашляющего и сплевывающего кровь, но он не встаёт, не пытается сопротивляться, он просто смотрит мне в глаза и говорит:
– Это не моя вина. Прости меня, брат. Когда-нибудь ты позволишь мне рассказать тебе, что произошло в тот день. Сегодня явно не такой день.
Мои кулаки сжимаются, и мне кажется, что они горят, когда это происходит. Моя грудь поднимается и опускается, и мой взгляд падает на семью, идущую к хаосу, который я только что развязал посреди улицы. Я не могу позволить ребёнку увидеть этот ужас. Поэтому я поворачиваюсь и рычу: «Держись от меня подальше», – моему брату, а потом я ухожу.
Боль в груди, кажется, вот-вот парализует меня.
Мне нужно нахуй убираться отсюда.
Сейчас же.
Глава 13
Его здесь нет.
Я уже целый час пою, а его всё нет. Я вижу Мала и Коду, но у них каменные лица. Они не улыбаются, они просто стоят в стороне, наблюдая за толпой, наблюдая за всеми людьми, наблюдая за мной. Что-то случилось, я чувствую это в глубине души. Они ведут себя не так, как сегодня утром, и, возможно, это потому, что они дежурят, наблюдая за мной, но знаю, я просто знаю, что это нечто большее.
Маверика здесь нет.
И на то есть причина.
Разочарование сжимает мою грудь, и мне трудно петь, но я пою. Я пою и танцую, не желая снова подводить своих поклонников, но глубоко в моей груди есть крепкий узел, который я, кажется, не могу ослабить. Когда концерт заканчивается, я бросаюсь со сцены и пытаюсь спуститься туда, где находятся Мал и Кода, но меня останавливает охрана.
– Извините, но вы не можете туда вернуться, мисс Белл. Не раньше, чем стадион будет очищен.
– Мне действительно нужно кое-кого там увидеть, вы можете пойти со мной, пожалуйста? – умоляю я, пытаясь пройти мимо них.
– Извините, но мы не можем этого допустить. Таков наш приказ.
Расстроенная, я разворачиваюсь и спешу вниз, в свою гримёрку. Мне нужно переодеться и убраться отсюда. Мне нужно найти Маверика. Что-то не так, и с каждой секундой мне кажется, что моя грудь вот-вот взорвётся. Я добираюсь до своей гримёрной, и там Сьюзен.
– Отличное шоу, – говорит она, улыбаясь и отодвигая микрофон, прикреплённый к наушнику, который она носит.
– Можешь дать мне минуту? – спрашиваю я её. – Я себя неважно чувствую.
Она смотрит на меня, прищурившись.
– Ты опять что-то видела?
– Нет, просто меня очень тошнит. Мне так плохо.
Ложь.
Большая грёбаная ложь.
Но так я быстрее доберусь до дома.
– О, мой Бог, тогда переодевайся, и мы отвезём тебя домой.
– Спасибо, – я слабо улыбаюсь.
Она выходит из комнаты, а я бегу к своей сумочке и достаю телефон. Я до сих пор слышу, как толпа ревёт, ликует и умоляет выйти на бис. Они его не получат, по крайней мере сегодня. Ещё одна группа будет играть полчаса, а потом всё закроется на ночь. Я нахожу номер Маверика и дрожащими пальцами набираю его. Он сразу отправляет на голосовую почту. Чёрт возьми!