Ведь давно известно, что деградировать можно и в своих пороках. Видимо, это ее случай — она стремительно деградирует не только в добродетелях, но и в пороках. Скажем, у нее есть маленький то ли порок, то ли просто недостаток, который, если держать его в узде и не давать ему развиваться, будет выглядеть даже вполне симпатичным. Безволие. Это когда сила есть, воля есть, а силы воли нет, и любимое занятие — ничегонеделание, обломовщина, как в народе говорят. Тебе кажется, что твой диван — лучшее место на земле, и вставать с него не надо. В принципе ничего страшного, безобидный порок, с таким жить можно! Но если дать ему развиться, деградировать, то этот симпатичный и милый недостаток до такого болота разрастется, откуда себя потом даже за уши не вытащишь.
Как же быть? Человек! Просто оторви свою задницу от дивана и пойди что-нибудь сделай!
Она вспомнила, как один умный товарищ говорил о том, что у каждого человека есть своя зона комфорта, в которой очень опасно застрять. Многие люди застревают в ней навсегда, даже не подозревая о собственном потенциале, о том, чего они могли бы достигнуть, если бы не остановились в уютной зоне комфорта и слабости.
Саша всерьез задумалась: готова ли она похоронить себя на этом диване? Хочет ли превратиться в телезрителя?
«Решено! Завтра поставлю будильник на семь утра и… Что сделать-то? Спасти человечество? Написать гениальный роман? О! Совершу пробежку на стадионе. Мое личное достижение, победа над собой. Саня, я тебя уважаю!»
И Саша стала бегать по утрам. И по собеседованиям — снова в поисках работы.
….В середине ноября, возвращаясь с очередного неудачного собеседования (менеджер, этот торговец черным деревом Себастьян Перейро, за мизерный, смешной оклад хотел, чтобы она взвалила на себя кучу обязательств!), Саша заработала деньги совершенно неожиданным образом. Не подумайте плохого!
Отъезжая от бизнес-центра, Саша увидела голосующую женщину. Женщина была с ребенком и с чемоданом. Чемодан большой, ребенок маленький. Саше, конечно, захотелось ей помочь.
— Вам куда?
Женщина ответила с сильным белорусским акцентом. Лицо милое, улыбчивое.
— Садитесь, отвезу.
Дорогой незнакомка рассказала, что приехала из Белоруссии к мужу, который работает в Москве. Муж, в ее пересказе, получился очень положительный: много работает и не пьет. Правда, встретить он ее не смог, сказал, чтобы взяла такси. На прощание незнакомка протянула денежку. Саша удивилась.
— Зачем?
Обладательница чудесного мужа всплеснула руками, посмотрела на Сашу с обидой и положила деньги на сиденье.
Саша пожала плечами:
— Ну, раз вы настаиваете…
Оказывается, на московских улицах можно заниматься извозом и даже зарабатывать! Саша подумала: «А почему бы мне не податься в таксисты, или бомбилы?! Машина у меня неплохая, вожу прилично, да и работать придется на себя! Работа интересная, столько очевидных преимуществ! Как говорил палач: «Я работаю на воздухе, я работаю с людьми!» Вот! Поработаю с людьми!»
Иллюзий по поводу заработков у Саши не было. Знающие люди объяснили, что извозом можно прилично заработать, только если возить девочек по вызову или приторговывать дурью. Ни то ни другое ее не устраивало.
«А если просто возить нормальных людей? Не барышень по вызову, не наркоту? Неужели нормальным людям ездить никуда не надо? Заработаешь на хлеб с маслом, но и только! Ладно. Пусть хлеб с маслом, но в рамках закона. Мы с Маськой честные девушки!»
Саша разузнала, что к чему. Оказывается, можно брать пассажиров на улицах в частном порядке, или устроиться в такси. Вариантов много. Можно даже договориться с какой-нибудь диспетчерской службой: тебе дают заказы, а ты за это платишь диспетчеру проценты.
И начались Сашины приключения на московских улицах.
Сначала она устроилась в «женское такси», туда, где таксисты только женщины, хотя выделение по гендерному признаку показалось ей нелепой идеей. Саша прицепила Масяне опознавательный маячок, дескать, мы не просто так, а в женском такси состоим, и поехала по вызову. Выяснилось, что некоторые под вызовом женского такси понимают нечто иное, чем перемещение из пункта А в пункт Б.
Первым клиентом оказался хорошо одетый субъект лет тридцати, с развязными манерами. Он втиснулся в салон и ухмыляясь, предложил:
— Покатаемся?
— Куда конкретно?
— По городу! Красивый же город. Столица нашей Родины!
Ей такое начало не понравилось, ну ладно… Поехали: мосты, дворцы, чего тебе еще надо, родной? А что ему надо? Попросил притормозить и полез с самыми грязными предложениями.
— Мужчина, это такси, вы все неправильно поняли! Хотите, отвезу вас в публичный дом? Только адреса, увы, не знаю.
А он, сволочь, не понимает по-хорошему. Разорался:
— Как ты смеешь вообще?!
А Саша смеет. И вообще у нее под рулем монтировка. Так, на всякий случай. Вот, похоже, случай и наступил. А против монтировки аргументов нет. Этот озабоченный пассажир только и успел проорать, что будет жаловаться.
Саша посоветовала ему обратиться в Роспотребнадзор и в газету «Комсомольская правда», высадила посреди улицы и уехала.
От работы в «женском такси» она отказалась, устроилась в обычное, где тоже попадаются интересные пассажиры.
На Арбате она посадила парня. Обычный парень, без особых примет, только очень смешливый. Сразу начал смеяться. Сначала скромно, можно сказать, в ладошку, потом набирая обороты, и вот уже понеслось могучее, которое ничем не остановить: «ГЫ-Ы-Ы…»
Саша пригляделась — вроде слюни не пускает, на дебила не похож, наверное, просто что-то смешное вспомнил. А потом она не смогла сдержаться (смех — штука заразительная, да и веселых воспоминаний у нее тоже хватает) и подхватила. Так они и ржали вместе до Сокольников. На прощание подмигнули друг другу и хихикнули.
Определенно, пассажиры делятся на приятных и не очень. Смешливый парень был из первой категории, но попадаются, и довольно часто, представители второй.
Машину тормознула девушка, юная и прекрасная: точеная фигурка, лицо изящной лепки, огромные голубые глаза, в общем, ангел во плоти. В розовой шапке, с розовой сумкой. И вот это прекрасное существо в розовой шапке садится в машину, достает розовый телефон и… Исполняет концертный номер, который можно назвать монологом взбешенного дауна. Это когда громко кричат что-то нечленораздельное, но замешанное на дикой агрессии, и сотрясают воздух руками. Изо рта девочки-ангелочка вылетают смачные междометия.
— Корова, эта толстая корова! — с ненавистью бросила девочка в трубку и окончательно пригвоздила несчастную, присовокупив еще один убийственный эпитет, для верности. — Эта старая толстая корова!
Саша подумала, что если силой мысли можно убить, то сейчас, наверное, где-то умерла особь женского рода, внезапно сраженная сердечным приступом или иным недугом.
Закончив разговор, девочка позвонила кому-то еще — общий тон беседы был тем же. Все живое гибло рядом.
Саше даже стало жаль девочку в розовой шапке — ее ж когда-нибудь разорвет этой злостью напополам.
Уходя, ангелочек даже рассчиталась с водителем своеобразно — не протянула деньги, а швырнула их на сиденье. Дескать, на, подавись! И вышла, хлопнув дверцей.
Ну, сущая прелесть.
Нет, пассажиры делятся не на две, а на три категории. Как уже говорилось, приятные, неприятные, а третья — просто пассажиры.
Представители третьей категории, коих большинство, — никакие. Обычные. Они сидят чинно, молчат, не достают разговорами и проблемами. С ними все четко и ясно: «пассажира принял — пассажира сдал». Сигнал — рефлекс. Казалось бы, чего проще? Но зачастую эта нехитрая схема дает сбой. Речь идет о пассажирах, которые вообще не подпадают ни под какую категорию. Они — головная боль водителей.
Саше повезло — она в первый же день столкнулась с этим удивительным явлением на практике. Решив не брать никого после десяти вечера (потому что не хочется однажды оказаться выкинутой из машины или получить заточкой в бок), она взяла курс на дом, но остановилась, увидев на Садовом кольце голосующую девушку. Барышня попросила подбросить до Химок.
— Поехали!
Девушка красивая, хорошо одетая. Улыбаясь, назвала адрес. В общем, все в порядке. Ну, подумала Саша, сейчас быстренько отвезу барышню, и домой. Дома — горячая ванна, чай, любимый фильм.
И тут у девушки зазвонил телефон. Она ответила на вызов. Разговор был коротким, буквально пару минут. О чем шла речь, Саша не знала. Но только после беседы, отбросив телефон, девушка принялась рыдать навзрыд.
Саша растерялась. Дурацкая ситуация. Спросить, что случилось? Неудобно. Не спросить — тоже плохо, может, у человека горе, помощь нужна?
— Простите, у вас что-то случилось?
В сдавленных рыданиях послышалось скупое «да», но без разъяснений.
А Саше что прикажете делать? Остановиться, дать девице прореветься или ехать дальше? Саша нервничает, девушка заливается белугой. Наконец подъезжают к дому, куда девица просила привезти.
— Приехали.
Девушка подняла заплаканные глаза с потеками туши.
— Понимаете, мне сюда уже не надо! Это его дом! Я к нему ехала! А теперь, получается, мне к нему нельзя!
— Что же делать?
— Не знаю.
Пассажирка опять ударилась в слезы.
Время одиннадцать часов, у Саши с непривычки после трудового шоферского дня болит спина, ноги, руки, душа. А они сидят в Химках, девушка плачет, и непонятно, что делать.
У Саши в башке нехорошие мысли стали возникать. Может, сказать пассажирке решительно и конкретно: «Давайте, девушка, решим, что делать, я понимаю, у вас трагедия всей жизни, а я есть хочу и спать».
— Послушайте, девушка…
И заткнулась тут же. Чего послушать, когда сказать нечего, она же про эту девицу ничего не знает. В итоге Саша решилась на одну ну очень глупую фразу.
— Может, не все так плохо?
Девушка даже рыдать перестала, и взглянула на Сашу с такой укоризной, что той стало стыдно. Как она смеет строить подобные гнусные предположения, когда на самом деле все еще хуже! Когда там, как в анекдоте про кладбище, «вообще все умерли!».
Саша испуганно притихла. Ну что — время идет, ситуация не меняется, девушка плачет. Саша почувствовала, что если они сейчас не тронутся с места, то она сама зарыдает на пару с девицей.
Девушка достала сигареты и закурила. Так, сигарета — это хорошо. Это для взрослого, как соска для младенца. Но сигарета дело хоть и хорошее, но недолгое. Через три минуты снова стало тоскливо. Саша сообразила, что девушка опять подумывает уйти в рыдания, и протянула ей фляжку с арманьяком (у Саши всегда в машине имеется):
— Не желаете? Иногда помогает!
Девушка за фляжку схватилась, как утопающий за соломинку. Глотнула, и начала рассказывать, что, собственно, приключилось.
Ситуация такая — у девушки любовь. Уже полгода. Причем взаимная. И все у нее с избранником чудесно, за исключением одного, — избранник давно уже избран другой женщиной, то есть женат. Но он, как человек честный, все эти полгода обещает любовнице, что от жены уйдет. И вот сегодня то ли звезды так встали, то ли мужик этот съел что-нибудь не то, но он позвонил любовнице и торжественно сообщил, что уходит от жены! «Только ты одна, и не надо другой такой!» Попросил, чтобы девочка приехала в квартиру их тайных свиданий, которую он уже полгода снимает. Та взволновалась и понеслась на крыльях любви, то есть в Сашиной машине на встречу с избранником. И вдруг звонок (невольным свидетелем чего стала Саша), и ее решительный герой сообщает, так, мол, и так, «простите, каюсь, но обстоятельства изменились, включаю задний ход — от жены не ухожу. Не могу. И приезжать никуда не надо. Нет меня там, и не ищите!» Главное, он даже не объяснил, почему переменил решение, дескать, догадайся сама.
В общем, дело ясное. А девочке теперь страдать.
— Как тебя зовут?
— Лена.
В своей психотерапевтической тираде Саша старалась быть искренней, пытаясь донести до девушки Лены, что она хорошая и, уж конечно, достойна лучшей женской доли. Нужно бросать этого парня сразу и безжалостно! Саша поделилась собственным женским опытом и соображениями по поводу особенностей мужской природы. А потом спросила, что Лена собирается делать дальше, тем более что на дворе глухая ночь.
— На худой конец, если нет иных вариантов, можем продолжить разговор о мужчинах у меня дома.
Лена сказала, что живет с родителями на Белорусской, и попросила отвезти ее туда.
— Если можно… Если у тебя, Саша, есть время.
Уже почти приехали, когда у Лены зазвонил телефон.
Она ответила взволнованным, срывающимся голосом. Саша сразу догадалась, что позвонил Ленин благородный избранник.
Так и оказалось. После разговора девушка торжественно объявила:
— Это был он!
— И что?
— Просил прощения, объяснил, что ему нелегко уйти от жены, но скоро это обязательно произойдет, и мы будем вместе!
Саша встревожилась:
— Это что значит? Ты простишь его?
Девочка виновато вздохнула:
— Надо дать ему шанс! Подождать, пока он решится.
Решится — как бы не так! Он еще помурыжит бедную девочку энное количество лет… Саша чуть за голову не схватилась — какая печальная история! Но промолчала.
На прощание девочка Лена вздохнула:
— Спасибо, Саша. Как хорошо, что я села именно в твою машину!
Жизнь состоит из трагических и комических ситуаций. И в практике таксиста полно трагических и комических историй, все как в жизни.
Не успела Саша прийти в себя после грустной истории с девушкой, как вскоре — комедия, гротеск! Ей даже показалось, будто она чудесным образом переместилась в Мексику или Бразилию, где много любви и страсти. Такой, знаете, бьющей через край киношной страсти.
Прибывает она во Внуково за пассажирами. Женщина и молодой человек с отдыха возвращаются, — загорелые, веселые. Ехать в центр.
Женщина, ну, такая… Сильно старше мальчика. Его мама, наверное. И вдруг они начинают разговаривать, и Саша понимает, что это не мама с сыном, и не тетя с племянником. Это, вне всяких сомнений, любовники. Дама, конечно, старше парня лет на тридцать, но чего только в жизни не бывает?! Сашино-то какое дело? Молчи и крепче держи баранку. Хотя Саша не удержалась и пригляделась к климактерической Джульетте повнимательнее — нормальная тетка, крепкая, таких много где-нибудь в бухгалтерии: пиджак, стрижка, короткая юбка, мясистые ноги, уверенности в себе с избытком.
Ромео, напротив, субтильный, нежный, мальчик-колокольчик. Смотрит на подругу с обожанием.
Едут дальше — страсти накаляются. Пассажиры целуются и почему-то называют друг друга кроликами.
— Мой кролик! — нежно говорит дама другу.
А он с готовностью то ли отвечает, то ли спрашивает:
— Да, крольчишка?!
Ну, кролик так кролик, им виднее…
И вдруг эта кроличья идиллия сходит на нет, и они начинают ругаться. Причем ругаются так громко, не стесняясь, что даже если Саша закроет уши, то она все равно будет их слышать. Пассажирам уже не до нежностей, в оборот пошли твари, сволочи, ублюдки и даже нецензурные выражения! Женщина явно превосходит парня в смысле опыта и интеллектуального багажа. Она так лихо, изящно и закрученно ругается матом, что на ее фоне малец выглядит бледно. Исчерпав словарный запас ругательств, дама дала оппоненту по морде! Ну, это бы еще полбеды, но ведь он ей ответил!
Саша смотрит, а на заднем сиденье уже потасовка. Мутузят друг друга, кричат. Водителя пока не трогают, но кто знает, что будет дальше? И Саша, как человек, у которого пока еще не отмерли нервные окончания, начинает нервничать:
— Господа, я вам не мешаю?
Они даже не ответили! Нет, судя по всему, не мешает. Кажется, они ее вообще не замечают. И вдруг, так же необъяснимо, как началась, потасовка закончилась.
Они сцепились в объятиях, присосались друг к другу — не разорвать! И впав в любовный анабиоз, так и ехали до указанного дома.
Женщина отняла от возлюбленного руку лишь на мгновение, чтобы протянуть водителю деньги; причем с щедрыми, видимо, за моральный ущерб, чаевыми.