«Хотя почему не в свое? – Олеся покосилась на телефон с номером, по которому собиралась звонить. – Меня в конце концов наняли, чтобы парни хорошо пели и дурака не валяли. Следовательно, все, что я делаю, вполне себе входит в должностные обязанности».
И тут же рассмеялась, вспугнув снежинки, которые решили, что и в Москву пора прийти снегу и зиме. Не все же в Питере бедокурить.
«Лукавлю я. Лу-кав-лю».
Должностные обязанности. Как же. К парням она относилась как к своей семье. Так получилось. И меня она ничего не собиралась. Поэтому и вмешивалась.
«Так что продолжу причинять добро окружающим. Сурово и беспощадно. Раз глупостью разной народ замаялся».
И на этом она нажала на набор номера, который ей раздобыл начальник службы безопасности мужа.
- Добрый день, Аделина Святославовна.
- Здравствуйте, - раздался в трубке хорошо поставленный звучный голос, в котором промелькнули нотки недоумения с легким шлейфом искрящего любопытства и крошечной толикой доброжелательства. Ну, точь-в-точь как дорогие духи.
- Меня зовут Олеся, я – руководитель проекта…
- Вы близкий друг моего сына.
Голос стал нормальным. Чуточку усталым.
- С Левой все в порядке?
- Настолько, насколько может быть с ним в порядке под Новый год. Для человека, который не нашел общего языка с любимой женщиной.
- Что? – теперь в голосе была просто бездна отчаяния. – Он меня никогда не простит. Олеся, мы можем встретиться?
«Та-а-а-ак», - только и успела подумать Олеся, а вслух проговорила:
- Конечно.
Они назначили местом встречи ресторанчик, куда добираться было удобно обеим.
«И чем же мама Левы успела отличиться в истории с Ириной? Что там прощать или не прощать. Вот что за люди, а?! Заклеить рот пластырем. И отдирать только когда поют! И никак не иначе».
Мысли мелькали одна за одной. И все не как одна не настраивали на оптимизм. Выходит, не все ей известно в этой истории. А вот Леве?
Гудок телефона. Просто звук старого аппарата с круглым диском – Артур ей искал, чтоб звук был точь-в-точь, в той же тональности и с тем же тембром. Звонили с незнакомого номера.
- Да.
- Добрый день, Олеся.
В трубке раздался незабываемый голос преподавателя русской морфологии.
- Добрый…
С чего-то у руководителя успешного проекта и супруги не самого бедного бизнесмена России дрогнули руки. И ноги заодно. Ох, почувствуй себя глупой студенткой, до ужаса любящей русские части речи.
- Здравствуйте, Антонина Георгиевна.
- Как приятно, что вы меня узнали.
- Это незабываемо, - совершенно искренне ответила Олеся. И услышала в ответ довольный смех.
- Я бы хотела встретиться, - сообщили ей. – Приехала для этого в Москву. Мне сказали, что вы в столице.
- Хорошо, только… Как вы отнесетесь к тому, что на нашей встрече будет еще один человек?
- Лев?
- Нет. Его мама.
- О… - в голосе госпожи профессора появились нотки яростного сладострастия. – Нет. Не против.
Тут Олеся поняла две вещи. Мама музыканта и бабушка преподавателя уже пересекались. И в ресторанчике в такой компании делать было нечего. Вот от слова совсем. Понятно, что крушить заведение никто не будет, но и просто выпить вина и пощебетать тихонько тоже не получится.
- Вы позволите перезвонить вам через минутку. И сориентировать, куда ехать.
- Конечно, Олеся.
Руководитель проекта «Крещендо» вздохнула и с мыслью: «А будет ли у нас еще к вечеру столица? Хорошо, что мы не в Питере, его я люблю больше» - перезвонила маме Левы.
- О, это же просто замечательно.
- Да не то слово, - проворчала Олеся. И вдруг у нее вырвалось: - Извините за бестактность, но… Вы всю эту ситуацию со Львом обсуждали?
Тишина. Только дыхание в трубке. И печальное:
- Он дал мне понять, еще во время истории с Даной, что его личная жизнь – не повод для обсуждения. И со мной на эту тему он разговаривать не будет.
- Почему?
- У меня нет ответа. Приезжайте.
Шофер довез Олесю, хотя до квартиры мамы Левы было несколько кварталов. Соседи с сыном, однако. Она прибыла первой, Антонины Георгиевны еще не было. Хозяйка встретила ее, как-то грустно улыбаясь. В доме вкусно пахло печеным мясом, специями. Чем-то обжитым и уютным. В отличие от дома художественного руководителя «Крещендо».
- Я вот думала над вашими вопросами, - начала хозяйка, провожая гостью в гостиную, к накрытому столу. К канапе, печеному мясу, сырной нарезке и кувшину с глинтвейном, - знаете, когда меня нет рядом, когда я на гастролях или он, а это значит, практически всегда… Мы вполне себе общаемся. По телефону, теперь по скайпу. И понимаем, что скучаем. Он прилетает иногда на мои концерты, вот буквально недавно, во Франкфурт. Одним днем. Я делаю так же. В Петербурге была, полюбовалась. Хотя вся его эстрада… Ладно, это наши с ним споры. Но стоит мне приехать, стоит мне сказать, что я здесь, дома. Как все. Стена. Его просто нет. И я хожу на их дурацкие выступления на открытом воздухе, зимой… Боже, какое уничтожение собственного таланта…
Она взмахнула рукой и замолчала.
«Какие замечательные тараканы. Ох, Лева-Лева, тебе ж не только таланты запредельные по генофонду перешли… Но вот этого недовольства собственным ребенком я все равно не понимаю. С моей мамой они бы нашли общий язык».
- Хочу предложить вам глинтвейна. С холода – будет хорошо, - взяла себя в руки пианистка. И надела маску любезной гостеприимной хозяйки. – Меня его научили варить в Грузии с толченым грецким орехом. Получается восхитительно.
Олеся попробовала. Действительно, восхитительно. Но что-то под такие разговоры хотелось чего-нибудь покрепче. А это еще бабушка Ирины не подъехала.
- Коньяк? – предложила Аделаина Святославовна.
- Да! – не сдержала восторга Олеся. И тут же поняла, что краснеет.
- Я счастлива, что у моего сына появился такой друг.
- А что с Ириной?
Мама Левы вышла, вернулась с бокалами, бутылкой Курвуазье и уже порезанным лимоном.
В этот момент и раздался звонок в домофон.
- Антонина Георгиевна.
Хозяйка тяжело вздохнула, поставила все на стол. Покосилась с вожделением на янтарный напиток. И пошла открывать.
- Добрый вечер.
Антонина Георгиевна позволила усадить себя в кресло, окинула взглядом стол, остановилась на бутылке с коньяком:
- Вечер перестает быть томным… - и перевела взгляд маму Левы.
Та кивнула, соглашаясь. Разлила напиток по бокалам, протянула бабушке Ирины. И Олесе.
- За то, чтобы вторая и последующие встречи оказались успешнее, - ядовито проговорила госпожа профессор. И просто выпила коньяк. Не дожидаясь никого. Как лекарство.
Хозяйка дома последовала ее примеру. И к ней присоединилась Олеся. Ну кто она, чтобы протестовать против решения старших товарищей. Руководитель «Крещендо» посматривала на дам. Хозяйка дома нервничала, даже не пытаясь это скрыть. А вот госпожа профессор была спокойна, хоть и холодна. Эх, знать бы еще: эта встреча – к худу или к добру? И что там с их первой встречей было?
- Я бы хотела понять одно, - задумчиво сказала Антонина Георгиевна, когда коньяку стало решительно мало, а шофера попросили раздобыть еще одну бутылку. А он, умница, принес две.
- Что же? – в голове Олеси шумело, разговора особо не получалось. А мама Левы – так вообще поникла.
- Понимаете, я ведь пытаюсь убедить внучку не рубить с плеча, пойти на уступки. Ну, понятно, не работу бросать, как ей тут щедро предложили.
Олеся, вспомнив утренний разговор с Левой, только усмехнулась, а Аделаида Святославовна вопросительно посмотрела на гостей.
- А, это Лева предложил Ирине руку, сердце, прочие внутренние органы и железы внутренней секреции. Заодно уехать в Москву, бросить всю свою жизнь и заняться им, домом и детьми, - пояснила Олеся.
- Детьми? - хозяйка дома только вздрогнула. – Ирина. Она…
- Беременна. Да, - поморщилась госпожа профессор. – У этой пары как-то все не по уму. Но я сейчас про другое. Я хочу понять. Вот, предположим, Ирина пойдет на переговоры. Предположим, переедет в Москву. В конце концов МГУ или МГИМО никто не отменял, место освободится – ее возьмут. Но. Не подставляю ли я свою внучку? Не получиться ли так, что она приедет. На новое место, в новое окружение. А кто-нибудь посмеет ее клевать?
Мама Левы склонила голову и жгуче мучительно покраснела.
- Понимаете, моя внучка рано потеряла родителей. И слово «мама» для нее действительно святое. И она никогда не пожалуется Леве. Никогда не поднимет скандал, даже если к ней придут и будут ее оскорблять. Но она будет переживать. И потом. Не то, чтобы я одобряла ее выбор. Он мне кажется сомнительным, уж простите, но… парочка детей. Саша и еще один, через несколько месяцев. А эти двое нервомотателей реально друг друга любят. По крайней мере, все, что я наблюдала, говорит мне об этом.
- Я могу лишь принести извинения за все слова, что я сказала Ирине. Я была не права.
- Погодите, - Олесе отчего-то было жаль маму Левы, хотя судя по всему та отличилась так отличилась. И с чего-то поехала в Питер устраивать скандал Ирине – может, с этого возлюбленную Левы так и бомбануло? – Но вы же сделали это не просто так. Вы общались с Даной? И она вам…
- Нет, - устало покачала головой хозяйка дома, ее глаза знакомо заиграли ядовитой зеленью. - Если вы о том, что кто-то из барышень моего сына меня настроил, или обманул, или еще что-то в этом духе – так нет. Я действовала по собственному…
Она вздохнула, подбирая слову. Не смогла. Или не озвучила то, что пришло ей в голову.
- Загону, - любезно подсказала ей профессор филологии.
- Ну, можно сказать и так, - не стала спорить пианистка.
Выпили еще.
- Так что за загон такой, что вы, не разобравшись, не поговорив с сыном. Или с Олесей, например, она б не отказала. С чего вы понеслись спасать сыночка?
Допили бутылку коньяка. Начали следующую.
- Это уже было в моей жизни, - вдруг тихо сказала. – Дорогие, сумасшедшие подарки барышне, что родила ребенка. Не рояль, конечно, в стоимость квартиры, но… Машина, бриллианты. А ребенку… Конечно же, ему нужен отец, а надоевшую семью можно и бросить. Никто же не должен стоять на пути истинного чувства. И только совместные проекты и заключенные контракты останавливают от этого. Ну, или на каком-то этапе не останавливают.
- Это же вы сейчас не о Леве? - тихо проговорила Олеся.
- Нет. Конечно, нет.
- И что вы сделали? – спросила госпожа профессор. И ее синие, совершенно не выцветшие глаза, точно такие же, как и у Ирины, блеснули сочувствием.
- Я отправилась к барышне. И спровоцировала ее на скандал. Точно так же, как пыталась спровоцировать вашу внучку. Я в обоих случаях была уверена в том, что имею дело просто с алчными особами, которые просто хотят денег.
- И? Получилось? В первый раз.
Олеся так и не поняла уже, кто это сказал: она сама или Антонина Георгиевна.
- Как сказать, - ответила хозяйка квартиры. Которых вдруг стало две. – Я узнала правду. Много чего, включая ту пикантную новость о том, что ребенок был совершенно не от мужа. Я прекрасным образом записала аудиофайл. И отослала его супругу. Для прочистки мозгов. Но… спустя какое-то время мы просто разъехались. Теперь только работаем вместе. Музыка стала звучать по-другому. Лучше даже. Экспрессивнее. Но…
- Лева в курсе? – спросила Олеся.
Антонина Георгиевна посмотрела на нее насмешливо. «Конечно же, нет. Как и весь остальной мир», - говорил этот взгляд.
Помолчали. Что тут скажешь…
- Я бы очень хотела изменить прошлое, - тихо вздохнула Аделина Святославовна. – И просто приехать познакомиться с избранницей сына. С внуком. А сейчас…
- Сейчас надо просто успокоиться. И перестать трепать друг другу нервы, - постановила Антонина Георгиевна. – Новый год скоро, время волшебное. Вот и договоритесь.
- Слушайте, - важная мысль наконец выкристаллизовалась в голове у Олеси. Хотя странно, под таким количеством алкоголя – откуда в голове взяться чему-то умному. А вот смотри-ка, мысль нашлась.
Дамы посмотрели на нее со снисходительным благодушием.
- Если вы, Антонина Георгиевна, здесь. А Ирина – в больнице. То с кем Саша?
- Саша, - улыбнулась Аделина Святославовна, вспомнив мальчика. – Саша?!
- Саша с отцом. Не буду же я оставлять ребенка ночевать с няней. Что вы переживаете? – совершенно невозмутимо откликнулась госпожа профессор.
- Но у Левы корпоратив, - всплеснула руками Олеся.
- А кто сказал, что быть семейным человеком – легко? - широко улыбнулась Антонина Георгиевна.
Олеся посмотрела на Аделаиду Святославовну, и они улыбнулись друг другу. Действительно, чего они раскудахтались? Справится.
Потом они тихонько пели – и романсы, и русское народное. И даже «Напилася я пьяна…» А потом и не тихонько.
На этом в дверь снова позвонили. И это была не доставка коньяка. На пороге стоял Томбасов. С самым непростым выражением лица.
- Олег! – Олеся счастливо кинулась на шею мужу.
- Ты не представляешь себе, какой у меня счет к твоему квартету, - прошептал он ей на ухо. – До небес. Дамы.
Он, прижав к себе жену, поклонился в сторону и хозяйки квартиры, и ее гостьи.
- Олеся у вас – просто чудо, - важно сообщила ему госпожа профессор.
- Совершенно согласна, - поддержала ее мама Левы.
- Я знаю, - вдруг улыбнулся бизнесмен. Улыбка совершенно преобразила его лицо. – С вашего позволения я заберу супругу домой.
Ему важно кивнули, отпуская.
- Вот я покреативлю и придумаю им еще какую-то пакость, - ворчал Томбасов, снося на руках жену в машину. – Что-то кроме пирожков. Заразы.
Не то, чтобы Олеся не могла идти, но было та-а-ак приятно, к тому же прижаться носом в шею мужа, дышать им. И чувствовать себя настолько счастливой, что голова кружилась. Хотелось целовать этого мужчину, что принес столько счастья в ее жизнь. И вообще, она сегодня раскована, нетрезва, значит, ей все было можно.
- Олеся, давай до дома доедем.
- Давай, - покладисто согласилась она, не переставая приставать к мужу в лифте. У нее-то обе руки были свободные, почему б их не использовать, чтобы сделать жизнь приятнее. И кстати, если чуть извернуться, то можно придать их поездке в лифте совершенно другое звучание. Вот, например, такое – она с удовольствием послушала мужской стон. Поймать его губами.
- Любимая…
- Да? – а тут еще и зеркало, в котором они отражаются. Какие к нее шальные глаза. Шубка уже на полу, губы мужа – на ее груди.
- Еще б у меня жвачка была, - пробормотал Томбасов.
- На кой она тебе, - недовольно проговорила Олеся, раздосадованная тем, что супруг отвлекается.
- Я б хоть камеру заклеил.
- Она смущает тебя, любителя все записывать и отсматривать? – не удержалась Олеся. Нет, она не злопамятная, но долгопомнящая.
- Она смущает тем, что не моя, - улыбнулся муж.
Блямкнул лифт, Олеся отстранилась, не забыв обиженно нахмуриться. Наклонилась, чтобы поднять шубку.
- Ты невозможна, - выдохнул муж. – А нам еще домой ехать.
- Да, - покладисто согласилась жена, закуталась в меха. – Вези.
А вот тот факт, что муж причастен к хулиганству с пирожками на выступлениях, она запомнит. Может, записать куда-нибудь, чтобы не забыть? Потому как…
- Оле-е-ег…
Глава двадцать первая
Как же иногда хочется знать,
что все не зря (С)
Вот бывают такие странные состояния, когда ты на мгновение закрываешь глаза – и кажется, уже прошло несколько часов. Или лет – кто разберет. А потом что-то резко вытаскивает тебя из омута то ли сна, то ли обморока, кто разберет и…
- Пять мину-у-ут, пять мину-у-ут, - промурлыкал Лева, доставая телефон. Даже резкая побудка не смогла сбить его с благостного настроения. Но стоило увидеть номер телефона, как он просто обомлел. Только и смог, что сипло проговорить: – Антонина Георгиевна, что… что случилось.
Из него словно выбили дыхание. Руки дрогнули.
- Добрый день, Лев. Дело в том, что мне нужна ваша помощь.
- Да, конечно. Что…
- С Ириной все в порядке, не переживайте, - смилостивилась наконец госпожа профессор.
Лева с силой потер занывший висок. И наконец с силой выдохнул:
- Саша?
- Вот. – Торжественно объявили ему. – Как хорошо, что вы понимаете меня с полуслова. Дело в том, что мы с ним в Москве. У меня важная встреча. И мне решительно не с кем его оставить. Не ночевать же ребенку с няней, право слово.