- Ты не злишься?
Она посмотрела удивленно:
- Нет. А если бы ты реально меня разозлил, так бы и сказала. Сразу и прямо. Не переживай.
- Олесь. Вот что мне надо, а?
- Узнаешь – расскажи, - похлопала она его по плечу. – Самой интересно.
Лев рассмеялся:
- То есть подсказывать ты мне не собираешься?
- Слушай, - поморщилась Олеся. – Это же не контрольная работа.
«Скорее, скорее, скорее!» - стучало в висках у Левы. Первый раз в жизни ему не было интересно, что происходит вокруг.
В виду полного отсутствия Левы на прогоне (петь у него еще получалось, но вот метаться, слушать, сводить и контролировать – уже нет) за дело взялись остальные. Артур следил за музыкантами, Иван – за ритмом, а Сергей – чтобы все вступали вовремя. Особенно Лева, которого, чтобы он запел, надо было хлопнуть по плечу.
- Это будет треш и позор, - приговаривали все трое по очереди.
- Мы так еще не работали, - страдал Сергей. – Может, Леву по башке треснуть?
- Думаешь, поможет? – ласково спрашивала у баса Олеся.
- А я думала, что в Твери был кошмар-кошмар, - печально проговорила Маша. – Была неправа.
Артур психовал, переставал петь, начинал просто орать. Получалось ужасно: очень громкий и очень металлический звук, перекрывающий всё и всех. Иван в какой-то момент вышел вперед, рявкнул на квартет, оркестр, растерявшегося дирижера, и стал дирижировать, чтобы хоть как-то было по-человечески. Вид при этом у него был самый разнесчастный. Но вдруг все словно очнулись. Артур вспомнил, что у него прекрасный голос, которым он владеет в совершенстве. Лева – зачем они, собственно, собрались. Сергей выдохнул с облегчением – и просто стал петь. То, что он любил больше всего.
Квартет зазвучал. Оркестр зазвучал. Музыка ожила.
- Уффф, - выдохнула Олеся с облегчением, когда все закончилось. И пошла узнавать, что они делают завтра с утра.
Лев скомканно со всеми попрощался, извинился за репетицию. И быстро ушел.
Вчера он позвонил Ирине. По телефону, который был в папке, собранной начальником службы безопасности.
И, пока он говорили, все время вслушивался в то, что происходило на заднем плане. Надеясь услышать детский голос. И по нему хоть что-то понять. Ситуация его напрягала. Злила безумно своей нелогичностью и неправильностью. И – бесконечно изумляла. Его собственной глупой, дурацкой, идиотической просто реакцией. По большому счету: да какая ему разница, кто отец этого мальчика, имеет ли он вообще отношение к нему. Или мама отличилась и просто перебрала музыкантов страны по принципу красивых глаз? Или же после той ночи залетела от него?
Что ему до всего этого? До – по сути – двух посторонних ему людей, вычеркнутых без его участия из его же жизни.
Не напиши Ирина свою возмутительнейшую книжку, не подари фанатки ему экземпляр – жил бы он спокойно и знать бы не знал. И правильно не знал же! Или нет. Не правильно?
Тут он понял, что стоит перед цветочным магазином. И раздумывает – даже не о том, стоит ли туда войти. А о том, какие цветы могут понравиться Ирине.
Похоже, он слишком плохо и бездарно провел свой отпуск в августе. И прежде всего мозгами совсем не отдохнул. Иначе такие… какой тут подобрать эпитет? Идеи в голове бы не витали.
Какие цветы? Вспомни, дурак, вчерашний сухой безэмоциональный разговор! Ее ледяной голос. Свои отрывистые фразы. Потому что сразу подхватил тон «беседы».
Самое главное – она согласилась встретиться. Значит, есть возможность все решить сегодня. И успокоиться. Потому что работать на таком взводе – по сути, манкируя своими обязанностями – это просто… никуда не годится. И любого другого из квартета «Крещендо» он бы сам уже просто замешал, зачморил и затеррироризировал.
Бред же просто.
Он пришел в ресторанчик, где назначил встречу, за пятнадцать минут. В гардеробе приняли пальто.
- Вас уже ждут, - предупредил его администратор.
Лев скривился: вот что за женщина, а?
Она ждала его, напряженно рассматривая Казанский собор в огромном круглом окне, перечерченной черными рамами крест-накрест. Он вдруг вздрогнул: узнал. Вот теперь, несмотря совершенно на другую подачу, цвет волос и пять лет, он узнал ту девчонку из незабываемой ночи. В тот момент, когда он уезжал, а она провожала его таким же точно долгим-долгим взглядом, вот так же понимающе, печально и чуть насмешливо улыбаясь.
И как молния его пронзила мысль, что дураком он был не сейчас, когда не мог уже сколько времени найти покоя. А тогда. Пять лет назад.
Очарование уничтожил официант, который любезнейше и буднично проговорил:
- Вы готовы сделать заказ?
Она вздрогнула, возвращаясь в реальность.
- Капучино, пожалуйста. Самый большой, какой есть. Без корицы.
- Может быть, что-то на ужин? – предложил Лева.
- Это лишнее.
Пожалуй, в метели за окном было больше эмоций. И если бы он не слышал веселый звонкий голос, говорящий с собакой, он бы поверил, что вот такая она и есть. А той девчонки, веселой и отчаянной, просто-напросто не было. Вот приснилась она ему от усталости. Где-то там, на краю света, под ироничный вечный океан.
- Мне тоже самое, - кивнул Лев, хотя есть хотел отчаянно. Посмотрел на женщину-зиму, что так изысканно смотрелась на фоне падающего снега. – Добрый вечер.
- Добрый. Вы хотели со мной поговорить. О чем же?
«О вечных образах в литературе», - чуть было не съязвил он. Но понял, что все как-то слишком серьезно.
Лев только кивнул, принимая ее правила игры. Отстраненное «вы». Ну, пусть будет так. Вздохнул и сказал:
- Признаться, я был шокирован тем фактом, что у вас четырехлетний сын. Очень похожий на меня.
Женщина взглянула на него с легким изумлением:
- Признаться, полагала, что речь пойдет о книге, которая, похоже, вам не понравилась.
- Я как-то забыл про это, - улыбнулся Лев. А ведь и правда забыл. Какая разница, какой он был в книге – то всего лишь неправда.
- Надо полагать, что вы распорядились собрать информацию обо мне? – напряженно спросила женщина.
- Да. Вы меня заинтриговали. Я все пытался понять при нашей встрече у вас дома, почему мне ваши глаза показались столь знакомыми.
- И…
Их прервал официант, который принес кофе.
Они замолчали, не отводя друг от друга взгляда. Лев видел в пронзительно-синих глазах досаду. И его это злило.
- Что-нибудь еще? – раздался голос официанта.
- Рыбу с каким-нибудь салатом из овощей, - распорядился Лев. Да в конце концов. Если он от голода начнет кидаться на людей! И не расцепляя взгляда спросил: - Вы рыбу едите?
Она машинально кивнула.
- Тогда две порции.
Ирина поморщилась.
- Это мой ребенок? – прямо спросил у нее Лев, как только официант отошел.
- Этот. Ребенок. Мой, - слова прозвучали так, что он вздрогнул.
- Но…
- Послушайте, Лев, - она поднялась, он тоже встал. И они замерли, как два фехтовальщика, ожидающих, кто первый дернется, следовательно совершит ошибку в защите и будет убит. – Может быть, для кого-то из ваших барышень вы – предел мечтаний. Красивый. Богатый. Успешный. Да еще и шоу-бизнесмен. Звезда.
Лева даже дернулся, как у нее ядовито получилось это самое «звезда».
- Роман с вами, ребенок от вас, - пренебрежения в голосе у женщины было более чем. - Деньги, которые можно стрясти, если провести генетическую экспертизу и кому-то что-то доказать. В идеале – провести несколько лет… хотя о чем я… несколько месяцев рядом. В ожидании, как вечная Хатико. Чтобы вы появлялись за это время раза три, одарили вниманием. Ну, может быть, отмузицировали. Это вы умеете, что ни говори.
- Но вот вас это не устраивает? – обронил он.
Она рассмеялась:
- Это занимательно. Более того, феерично. А секс с вами – просто мечта. Но, понимаете ли, на бо́льшее вы не способны.
Лев хотел возразить, но его прервали властным движением руки. И он – вот странность какая! – покорился.
- Семья. Верность. Любовь. И не только ту, что вы хотите получать от всех. Ту, что вы готовы дарить. В вас этого нет. Просто нет. Вот поете вы хорошо. Нет. Хорошо – не точное слово. Вы живете музыкой. Вы божественны в ней. Ну так, там и оставайтесь. Не надо тревожить нас, простых смертных.
Она подхватила сумку и пальто и направилась к выходу.
- А если я буду настаивать на общении с сыном? – спросил он.
- Зачем? – обернулась к нему. - Один, ну, два раза явиться, сломать всю картину мира ребенку, сделать так, чтобы он привязался. А потом исчезнуть? Кому от этого будет хорошо? Вам?
- Но…
- Еще раз. От вас – ничего не надо. Вы же этого больше всего боитесь? Поэтому. Просто оставьте мою семью в покое. Доброго вечера.
Глава седьмая
На некоторые поступки меня толкает мысль:
«Зато будет, что вспомнить»
(С) ВК
Утро началось с рассвета. Ну, как с рассвета. Часов в десять, перед тем как ехать на телевидение писать интервью, квартет и Олеся вдруг обнаружили, что Лева пропал. Телефон сообщал, что он выключен или находится вне зоны. Всего и сразу.
- Вечером его кто-то видел? – беспомощно спрашивала Олеся у остальных, пока Иван химичил в своем телефоне, запуская программу с маячком, определяющим местоположение каждого из них, Сергей звонил начальнику охраны Томбасова, а Артур несся вниз, попытаться хоть что-то узнать у служащих отеля, где они остановились.
- Телефон рядом совсем, - сообщил Иван. – Около Казанского собора. Может, просто пройтись решил?
Первым в гостиницу прилетел Томбасов, посмотрел на остальных членов квартета так, что им захотелось закопаться под снег самим и закопать Леву – хоть бы с ним ничего не случилось!
- Найду я его, найду, - обнял он дрожащую жену. – Олеся, не надо.
- Хорошо хоть Маша в школе, - всхлипнула она. – Не знает.
- В гостинице он не появлялся с вечера, - прибежал Артур.
Все переглянулись. Твою ж!
Загулял?
Получил по башке?
Похитили?
Заблудился?
Куда он делся после разговора с Ириной? Вот почему они его просто так отпустили? Не проследили?!
- Так. Мы сейчас едем на интервью, - Артур, необычно суровый – только желваки ходят. – Съемку срывать нельзя.
Сергей и Иван растерянно кивнули.
- Держите нас в курсе, - растерянно проговорил бас. – Мы телефоны отключать не будем.
- Потом нам куда? – Иван посмотрел на остальных.
- В концертный зал, - решил Артур. – Будем ждать там.
- Договорились, - кивнул Томбасов.
Час. Другой. Третий.
Льва не было нигде. В моргах, больницах, в полиции. Телефон нашли быстро. Его выкинули в мусорку, которую, по счастью, еще не убрали. Камеры зафиксировали Леву на Невском – глаза горят, пальто развевается, лицо с самым демоническим выражением. И… все. Карточкой воспользовался – расплачивался в ресторане, потом снял деньги в банкомате. И пропал.
Исчез. Растворился в городе, как будто никогда и не было.
- В гостинице останутся охранники, - через три часа скомандовал Томбасов, - поехали в Концертный зал. Туда парни подъезжают. Они же просто сходить с ума будут.
Олеся кивнула.
В тот момент, как они подъезжали к БКЗ, то увидели странную картину: четверо товарищей самого оригинального вида – маргинально хипстерского – за руки – за ноги, запинаясь, но очень целенаправленно тащили пятого, который признаков жизни не подавал. В окне мелькнуло длинное тело, когда-то песочного цвета пальто…
- Лева, - прошептала Олеся, не веря своим глазам. Потом закричала во весь голос: - Лева! Стойте!!!
Водитель остановил машину. Охрана тормознули за ними, выскочила, кинулась к пятерке. Четверо, что тащили, кинули пятого на снег, но удрать не успели. Их скрутили. Олеся и Томбасов бросились к Леве.
- Живой?! – воскликнула Олеся. – Олег?
- Да что ему будет? – плаксивым голосом возопил один из маргиналов. – Мы ж со всем уважением. Видим, горе у человека. Видим, ну, просто блаженный он. А как поет! Как поеееет!!!
- Хорошо же сидели.
- Он сразу сказал, что у него – концерт, - раздался бас еще одного.
- А че вы сразу?
- Налетели.
- Мы ж и понесли.
- Доставили в лучшем виде.
- Спекся. Не привычный, - загомонили все разом.
- Живой, - с облегчением вздохнул Томбасов, только огромным усилием воли сдерживаясь, чтобы не отпинать баритона, валяющегося на снегу. Максимально болезненно. Может даже с привлечением сил охраны. Лев был мертвецки пьян. – Отпустите их.
Охрана четко выполнила приказ.
- Этого – заносите, - скомандовал Томбасов, - кивнув на Леву.
Охрана с тоской посмотрела на бомжей, явно раздумывая, не использовать ли их для переноса тяжестей. Высокое злое начальство посмотрело на своих парней так, что они подняли Леву. И потащили. Олесе показалось – или пару раз они им стукнули по плитке. Томбасов кивнул шоферу – Вадим стал расплачиваться с приютившими певца бомжами – взял под руку Олесю. И они быстро направились к БКЗ.
- Нашелся? – раздался позади крик Сергея, Ивана и Артура.
- Да, - развернулся Томбасов. – Но…
…
Они стояли и любовались на изумительную картину. Лева, поставивший на уши весь Питер, прилегающие окрестности, сладко спал на диванчике. Тот был маленький для долговязого баритона, ноги решительно не помещались, но Лева все пытался свернуться в клубочек. Очень старался. А еще он сладко посапывал.
- Может, его под ледяную воду? – предложила Олеся, нервно поглядывая на часы.
- Зачем? – мрачно сказал Артур. – Давайте сразу отвезем к Неве и притопим.
- Пробки. Ты же видел, пока ехали, - меланхолично заметил Иван. – Можем на концерт не успеть.
- Дотащим? – скривился Сергей. – На ручках. Я вот готов.
- Тогда сами. Охранников не привлекать, - поморщился Томбасов. – Хотя, Нева, по-моему, замерзла.
- Очень жаль.
- Слушайте, ну, надо же что-то делать! Может, докторов? Промоют, откапают.
Олесину гуманность никто не оценил.
- Не надо, - отрицательно покачали головой остальные. – Встанет и отработает.
Олеся и Томбасов переглянулись удивленно. Потом посмотрели на Левино тело – оно как раз всхрапнуло – внимательно. Лева поводов для подобного оптимизма не подавал. Он снова пытался свернуться клубочком. И практически упал с диванчика.
- Вы уверены? – Олеся недоверчиво посмотрела на остальных троих.
- Главное, надо сказать нужные слова с правильной интонацией.
- Какие?
- Пой, урррод!
Получилось дружно. Действительно, с какой-то незнакомой интонацией. И – самое странное – Лева раскрыл глаза и спросил, совершенно осознанно:
- Что работаем?
…
А на концерт Ирина пошла.
Зачем? Мало ей вчерашнего шока было, когда Лев заговорил о сыне. Да еще так, словно она что-то была певцу должна. Она не сдержалась и высказалась. Много чего. И правильного. И лишнего. И справедливого. И не очень. Умом понимала, что не совсем права, и Лева, точно так же, как и она ему, ничего не должен.
В конце концов, он ничего не знал.
А она понесла на него, как сварливая жена с многолетним опытом совместной жизни. Но идея о том, что он заявится в их с Сашкой жизнь – вот просто потому что его перемкнуло с какой-то радости, показалась ей настолько возмутительной, ненужной, что… просто взбесило это все.
Ну, поёшь ты. Богат, знаменит, живешь в другой реальности. С чего бы там и не остаться? «Общаться» его потянуло. В промежутках между концертами, гастролями, любовницами. И вообще – у него некая Олеся есть. Вон, какие фотографии замечательные. И смотрят они друг на друга настолько нежно, настолько понимающе, что…
Красота же просто!
Так. Это совершенно не ее дело. Сложится – и дай Бог. Пусть будет счастлив. А вот слушать его пение, как и всего остального квартета – это же редкое удовольствие. Тем более, что поют они в правильном составе. Так отчего же себя радости лишать? Тем более, что она же не собирается дарить цветы, просить автограф и заниматься какой-нибудь подобной чушью. Как же. Она хочет прекрасной музыки. Только музыка. Ведь без музыки нельзя.
Перед концертом объявили, что по техническим причинам концерт будет в одно отделение, в два с половиной часа. Сначала кольнуло в груди – не случилось ли чего. Потом как-то странно заметались парни, вытаскивая стойки под микрофоны.