- Почему в музыкальной? – просипела она.
- Ну, не в консерватории же. После его работы на эстраде.
Она посмотрела на бабушку внимательно. Вот по госпоже профессору никогда не было понятно: шутить она, глумится или говорит серьезно.
- И вообще, может быть ты даже успела выйти замуж.
- Ба-буш-ка.
- Что бабушка! «И снилось платье белое, когда цвели садыыыы», - вдруг запела она чистым, сильным звучным голосом.
- Какое платье белое, какие сады – снег кругом. И вообще, - Ирина залпом допила свой джин и поднялась намешать еще. – Я ему все высказала, так что…
- Высказала – вот и хорошо. Тоже надо. Только, можно совет опытной женщины, что ценно, еще не вышедшей окончательно из ума.
- Хочу, - обреченно проговорила Ира.
- Не стоит делать из каждой вашей размолвки пародию на греческие трагедии. Отнесись к этому… Так как должно́.
- Это как же?
- Без излишнего драматизма. Ты – старый холостяк с непростым характером. Лев этот – так вообще чудовище. Тоже без особого опыта длительных отношений. Ну, по крайней мере он никогда ни под кого в отношениях не подстраивался – это точно. Да и ты подобным никогда не страдала.
- Бабушка, - Ирина поставила перед опытной женщиной бокал, с удовлетворением отмечая, что в голове приятно зашумело. И напряжение этих последних ненормальных дней, ее какая-то сюрреалистическая ярости… как-то уходят. – Он – не чудовище.
- Ты его уже защищаешь.
- Нет. Просто он звезда.
- Хорошо. Чудовищная звезда. Или звездатое…
- Ба!!!
- А что, - Антонина Георгиевна строго посмотрела на внучку, словно читала лекцию по употреблению суффиксов прилагательных. – Хорошее слово. Выразительное. Вы оба – два человека, привыкших, что все будет по-вашему. И только так. Любое отклонение от вашего удобства, ваших решений, вашего желания – это же невозможно. Просто немыслимо. И договариваться вам…. Ууууу.
Она только рукой махнула.
Женщины снова прислушались к звукам концертного рояля, который захватил и подчинил себе весь их дом.
- А я, кстати, до появления этого… инструмента, - скривилась госпожа профессор, - искренне считала нашу квартиру большой. Просто огромной. Не хрущевка все-таки. Старый фонд. Четыре комнаты, одну из которых мы объединили с кухней. Коридор – хоть на самокате катайся.
- И поэтому туда поместилась вся мебель из моей бывшей комнаты, - рассмеялась Ирина.
- Слушай, а что мы с ней будем делать?
- В теории – надо наводить порядок. Саше – переезжать ко мне. Осталось придумать, как что поставить, что поместиться около рояля.
- Может, матрасик постелем ребенку на полу, под инструментом?
- Или положим спать на рояль.
- Ну, - Антонина Георгиевна с насмешкой посмотрела на внучку. – На инструмент, без матрасика, но в чем-то шелковом, таком… развратном… надо бы тебя. Пара снимков – я смогу. И отправить с благодарностью за рояль по известному тебе теперь телефону. Пусть мужчина порадуется, что угодил.
Хорошо, что Ирина не стала делать глоток, по прищуру любимой родственницы догадавшись, что она сейчас скажет что-нибудь эдакое. И не ошиблась.
- И вообще – ты почему не распорядилась, чтобы эту громадину на кухне не разместили. Вполне бы поместилось. Здесь у нас тридцать шесть метров. И если выкинуть диван и тот шкаф, то…
- Бабушка! Ты что! Стейнвей на кухню. Даже я этого не смогла сделать.
- Подумаешь, какие нежности. У тебя вон – всю жизнь пианино стояло на кухне. Как дедушка на завод съездил и привез лучшее, что ему подобрали. И ты училась. И Саша вполне себе на нем занимался. И никто не жаловался.
Ирина вслушалась в звуки рояля. И только улыбнулась.
- Ну, ты же не хочешь, чтобы мальчик связал свою жизнь с музыкой? – скривилась госпожа профессор.
- Ему четыре года. И все, что мне хочется – чтобы он был счастлив. И сейчас, и потом.
- Ладно, не вздыхай! Бригаду грузчиков вызовем, перестановку сделаем. Если что не будет вмещаться – выкинем. Ты лучше скажи, как Саша ко всему этому отнесся.
Ирина вздохнула. Включила телефон. Полистала. И подала Антонине Георгиевне.
- Ох ты ж…
- Ага.
Ирина поднялась и нервно заходила по кухне. Как она ни злилась на Леву, но испортить сыну знакомство с роялем – понятно, что его мечты, она просто не могла. Поэтому, когда они зашли, то сообщила, что будет сюрприз. Саша настолько воодушевился, что даже не заметил свалки в коридоре – и в кого он такой, любопытно бы узнать! Ирина проскользнула в комнату первая, достала телефон, включила запись видео – и только тогда крикнула:
- Заходи.
Видео, которое рассматривала сейчас бабушка и которое по идее надо было бы отправить и Леве… Саша – и его взгляд. Его «ОООО». Его какое-то благоговейное первое касание клавиш. Как он вслушивался в звуки.
Какой там матрасик под роялем. Сын готов был спать на том самом табурете, лишь бы в обнимку с инструментом.
Понятное дело, что он теперь ждал Льва. И не звонили они ему, конечно, только потому что тот был все время либо в самолетах, либо на концертах. И побеспокоить его не было никакой возможности.
Вот что ей теперь делать, а.
- Только не чувствуй себя виноватой, потому что не растеклась лужицей у звездных ног, - сурово проговорила бабушка. – Мало того, что он поступил эгоистично и бестактно. За что и получил. Так еще подобное будет не оценено от слова совсем. И…
Раздался звонок в дверь. Джесс выскочила и басовито лая кинулась к двери.
- Надеюсь, что это грузчики, - поднялась бабушка.
- А мы их вызывали?
- Будем считать, что лучшие грузчики должны приходить нежданно.
Ирина вздохнула, налила себе еще джина, а тоника так, на чайную ложечку, не больше. Что-то подсказывало, что такая пропорция будет сейчас идеальной. Жаль лишь, что она сразу не перешла на такое правильное употребление алкоголя. Еще с самого утра.
Шум и многоголосье в коридоре дали понять, что заявился не Лева. Или не только Лева? Или? Да что вообще происходит в доме?
- Добрый день! – хорошо поставленным, ликующим голосом опытного конферансье в коридоре заговорил… Артур. Артур из «Крещендо»?! Мамочки, а этот что забыл у них в раскуроченной квартире. И…
- Добрый, - стройным хором хорошо воспитанных мальчиков-зайчиков с бабушкой поздоровались еще три голоса. Причем Левин был самым тихим. Бас пророкотал с любопытством. А светлый чистый тенор – с восторгом. Или он не в себе. Или собаку увидел.
- Это вам.
Зашуршало, захрустело что-то. «Цветы притащили», - равнодушно ответил мозг. Бабушке. Ловко придумали.
А потом она сообразила, что все происходит на самом деле.
О ты ж… А… Ыыыыыыы!!!
Квартет в полном составе. У них. В разгромленной квартире.
Ира судорожно огляделась. Посуда не мытая. Вздохнула. Подумала. И решительно налила себе джина. Уже без тоника. А певцов она ни от бабушки, ни от Джесси спасать не пойдет. Сами заявились – пусть сами и выкручиваются.
- Вы простите, что мы без предупреждения, - продолжал соловьем разливаться Артур, значит, Джес не залюбила его насмерть. Жаль. – Но Ирина не берет трубку. А мы переживали, все ли у вас в порядке.
И эти… деятели культуры и искусства даже не обратили внимания на бабушкин сардонический хмык. Вот что значит опыт работы с любой публикой.
- Понимаете, наш дорогой друг не хотел ничего плохого – только позаботиться о приличном инструменте для мальчика. Ну, знаете, хорошо же учиться сразу на хорошем. – И так это все восторженно звучало, просто атас.
«Вот если они при бабушке скажут – «дрова», про мое пианино, то я их кинусь спасать. Или? Кинусь? Нет. Перебьются».
В этот момент раздался звук открывающейся двери, топот Джес, которая была сегодня при счастье – столько человечков для игрищ! Голос преподавателя:
- Ирина Ильинична, мы закончили.
Потом растерянное:
- Здравствуйте, - обращенное для всех гостей, столпившихся в коридоре. Где уже было много чего лишнего. Включая библиотеку Ирины, сваленную стопками. Ирина посмотрела на диван. Может быть, если она заберется под него – ее никто никогда не найдет? Хотя. В доме есть собака… Джес же полезет к ней – получится совсем стыдно.
Она решительно поднялась. И замерла, превратившись в соляной столб, потому что услышала тихое:
- Здравствуй, Лев. Я рад, что вы пришли.
Саша.
Сердце у нее просто зашлось. Замерло. И понеслось куда-то так быстро, что просто невозможно было дышать, когда она услышала в бесконечной тишине негромкое ответное Левы:
- Здравствуй. Я…
И это явное, но проглоченное «скучал», проглоченное, чтобы не произносить его при таком скоплении народа.
Что бы там ни говорила бабушка, как ни была в собственной правоте уверена она сама, но острой иглой в сердце ткнулось чувство вины. Неправильное, несправедливое, но такое явное.
Преподавательница – тактичнейшая дама преклонных лет постаралась распрощаться со всеми побыстрее. Ирина слушала, как ей подавали пальто, как бабушка тихонько спрашивала насчет денег, как преподавательница отвечала: «Потом-потом, не к спеху».
И стало тихо. Стоять вот так, на кухне, и бояться показать нос в коридор собственного дома – это просто… детский сад какой-то. Изумляющий ее саму до глубины души. Но… она стояла как приколоченная к полу, не в силах сделать ни шага.
- Сашенька, - раздался преувеличенно бодрый голос бабушки – куда там Артуру с его восторженным конферансом – учиться и учиться еще. – Давай покажем гостям рояль. А Лев пока… поговорит с мамой. Лев, вы же не против?
Что там был против или не против музыкант и как к этой встрече на кухне отнеслась сама Ирина, в расчет уже не бралось.
Гости, сопровождаемые собакой, прошли вглубь квартиры, а дверь на кухню тихонько отворилась. Лева зашел, держа в руке огромный букет белых роз как щит. Замер. Они стояли – и просто молча друг на друга смотрели.
Как-то мимо них прошел грохот, который завладел квартирой. Что-то в коридоре кому-то не уступило место. Тревожное Артура: «Все целы?» Уверенное Сергея: «Да держу я этот матрац, что он тут забыл». Ехидные ответы бабушки о том, что роялю вот нашлось место в комнате, а книгам – уже нет. Лай Джес. Что-то восторженное от Ивана, строгий голос Саши, который пытался воспитывать собаку.
Они просто смотрели друг другу в глаза.
«Я стал нервный и сумасшедший. Я петь нормально не могу», - читала она во взгляде зеленых глаз.
«Я не знаю, почему бешусь, чего я так боюсь. Почему просто себя не узнаю», - увидел он ответ в синих.
- Ира, - он отбросил букет безликих роз на диван, сделал два стремительных шага. И оказался рядом. Близко-близко. Не отводя взгляда, словно гипнотизируя. Или будучи уже околдованным? Кто знает. Ирина качнулась ему навстречу. Лев пробормотал что-то. И легко-легко коснулся ее губ своими. Ирина поняла, что вот так, аккуратно и изучающе, она не хочет. Не может просто. Потому что это как-то не про них, готовых пополнить ряды городских сумасшедших. Она взяла его за лацканы пиджака – подумать только и поцеловала его сама. Как хотелось ей: яростно и неистово. Короткий разряд молнии прошил их обоих. Словно наяву послышался крик чаек за окном, в ноздри пахнуло соленым океаном на краю всего. И словно не было этих пяти лет, глупых решений, непонимания и разлуки.
Ира не поняла толком, как Лев оказался на диване, она – на нем. Его руки-мечта - у нее под юбкой, а сам он - в наполовину расстегнутой рубашке, и его губы почему-то уже нашли чувствительное местечко над ключицей... Она запрокинула голову…
- Мама! Мама! - послышалось из коридора вместе с громким топотом.
«Твою ж!!! Что я… - в голове мелькали мысли. – Пожалуйста, пусть у него пуговицы будут расстегнуты, а не оборваныыыыыы».
Она одним тигриным прыжком оказалась на другом конце кухни, и замерла, пытаясь унять дрожь… если б только рук. Лева судорожно пытался застегнуть рубашку и изыскать где-то на полу пиджак.
Ох ты ж… Как хорошо, что коридор длинный. И… Пиджак под резкий скрип двери оказался на плечах у Льва. А лицо его приобрело восхитительное выражение полной непричастности ко всему и сразу. Ну точь-в-точь Карлсон, утащивший плюшки у фрекен Бок.
- Мама. Вы тут не ругаетесь? – осторожно просочился Саша на кухню.
Ирина с трудом подавила приступ истерического смеха. Поругаться они не успели. Как и еще много чего… Чем заниматься в квартире, полной народа, рояля, собаки и ребенка как-то неудобно.
В приоткрытую дверь долетели звуки рояля, при которых Лев нахмурился. И смех остальных членов квартета, при которых он вообще скривился.
- А что за рояль доставили? – спросил музыкант.
- Очень большой, - ответил Саша.
- Пошли посмотрим, что там Артур играет.
Ирина поняла, что отчего-то Лев разозлился. Что опять? И вообще – злится должна она. Только как-то не успела. Да и не жалко!
Они наткнулись в коридоре на все и сразу. Лева, не замечая ничего, кроме звуков, досносил книги, зашипел, встретившись каркасом кровати. И проговорил:
- А почему это здесь?
Ирина вместо ответа, отворила перед ним дверь бывшей своей комнаты.
Их встретил торжественный марш – хорошо хоть не Мендельсона. И ехидный голос Артура:
- А чего просто рояль? Ты бы еще орга́н притащил.
- По-моему, даже у тебя в квартире поменьше, - рассмеялся Иван. – Сильно поменьше причем.
- Размер имеет значение? – загоготал Артур, исполняя что-то бравурное.
А Сергей недовольно посмотрел на глумящихся теноров и серьезно проговорил:
- Зато звук хороший. Пусть парень занимается.
- А где у меня телефон менеджера, - обманчиво мягко проговорил Лева. И все поняли, что сейчас состоится убийство по телефону.
- Погоди, - остановила его Ирина, положив руку на плечо. – Ты хочешь сказать…
- Что я не такой идиот, чтобы заказывать концертный рояль, который для сцены, в квартиру? – мотнул головой Лева. – Надо узнавать, что там произошло. И почему еще этот инструмент не разыскивают.
- Слушайте, - предложил Иван. – Может, вы пойдете погуляете. Саше что-нибудь интересное покажете. Должны быть какие-нибудь детские кафе. А мы пока разберемся. И с менеджером, и с перестановкой. И с роялем.
Остальные закивали.
- Ирина, - в полном восторге проговорила Антонина Георгиевна, внимательно рассматривая музыкантов. – Какая самоотверженность. Молодые люди предлагают себя в грузчики. Вы знаете, даже во времена моей молодости, я с такими симпатичными не встречалась. Полный разрыв шаблона.
- Бабушка! – покачала головой Ирина. – Думаю, господа музыканты имели в виду совершенно другое!
- Не переживайте за нас, - рассмеялся Сергей. – Отправляйтесь спокойно гулять.
Глава одиннадцатая
Она была открытой книгой
Но на китайском языке
(С) не нашла автора пирожка.
Но гениально ж
Они вышли из подъезда. Ирина решительно направилась к маленькому красненькому фольсфагену-жуку, припаркованному у снежной кучи. Нажала на брелок – машинка весело мигнула ей. Женщина открыла дверь перед Сашей. И насмешливо посмотрела на Леву, явно ожидая протестов. И, похоже, приготовила целый спич о праве женщин ездить за рулем. И о том, что она умеет. И…
- Эмммм, - вздохнул Лева, на которого напало то ли чувство такта, то ли неловкости. А он-то думал, что начисто лишен этих недостатков. – Эмммм.
Ирина ждала его слов, как спецназ отмашки командира. Сейчас она каааак…
- Ирочка…
Решительность сменилась недоумением.
- Что, - с подозрение протянула она.
- А вот, - он приблизился к ее ушку близко-близко и, бросив взгляд на Сашу, который в машине делал крайне незаинтересованное лицо, и быстро проговорил: - Джин на столе. В сильно початой бутылке. Он же был просто так. Или…
«О», - сложились губы Ирины. И Лева с удовольствием посмотрел, как чудно, равномерно она краснеет. Ну, цветочек аленький. Он решил добиться еще более замысловатого оттенка. И еще на тон ниже прошептал:
- А какой был вкус горького можжевельника у меня на губах. Ммммм.
Цвет лица не поменялся, но в глазах заплескалась растерянность.
- Такси, - предложил Лева. – Или? – он протянул руку за ключами.