Ирина глянула на него как-то диковато.
- Что? – рассмеялся он, - представь, у меня есть права. И даже с собой. И я тоже автолюбитель со стажем.
- Да я не про то.
И Ира с сомнением покосилась сначала на свою машинку, потом – не Леву.
Он рассмеялся – настолько заразительно, что уже через мгновение ключи были у него, Сашу пересадили. Кресло водителя пришлось отодвинуть практически в упор к заднему сидению.
- Вперед! – скомандовал Лев. – А куда.
- Я покажу.
…
Лева смотрел на акулу. Акула смотрела на Леву. А Ирина и Саша с умилением наблюдали за ними обоими.
- Слушайте, - не отрывая взора от подводного хищника, которого кормил водолаз. – А почему она не носится по аквариуму? Почему она такая ленивая. Смотри, ей брюхо чешут. Она же должна быстро плавать, чтобы не умереть. Я где-то читал, что жабры таким образом у них устроены, что кислород поступает только в движении.
- Так она и плавает, - с удивлением посмотрел на Льва Саша. – Только никуда не спешит.
- А что? Так можно?
Музыкант настолько изумился, что мама и сын переглянулись: а он точно сейчас об акуле?
Посещение океанариума однозначно удалось. Сначала Лева и Саша долго стояли у небольшого аквариума с совершенно прозрачными рыбками. Складывалось ощущение, что только скелетики и плавают. Энергично весьма. Рыбки эти были любимыми у сына. Он именно в них находил очарование и готов был зависнуть каждый раз надолго. Ирина обычно с удовольствием составляла сыну компанию, но сегодня уступила место Льву.
Не удержалась – и сделала несколько снимков на телефон. Рыбьи скелетики и две склоненные друг к другу головы с выражением одинакового восторга. Сияющие зеленые глаза. Линии подбородков, губы. Скулы. Ох… Что-нибудь от нее в этом ребенке есть вообще? Будем считать, что рассудительность.
Как только они дошли до большого аквариума, где стояли амфитеатром скамейки, Лева уселся. И замер. Видимо, какой-то особенный дзен снизошел на него. Ирина и Саша, чтобы не мешать, обошли все. Покатались на дорожке вокруг аквариума и внутри него. Пофотографировались – в сто пятьсотый раз. Вернулись. И тут Лева наконец отмер.
- Какая прелесть! – совершенно по-мальчишески тряхнул он головой. – Как тут хорошо. Пойдемте к акуле поближе! А?!
И они все пошли любоваться на акулу поближе. Она же, пусть и небольшая, но роскошная. И такое блаженное выражение морды – прямо завидки берут. Что бы ни посмотреть на такую прелесть.
- Фотографии мне скинешь? – попросил вдруг Лева.
Ирина кивнула, покраснев, будто ее уличили в чем-то неприличном. У музыканта сверкнули глаза, он протянул руку, чтобы погладить ее по щеке. Они разом вспомнили, что произошло на кухне, и отпрыгнули друг от друга под изумленный взгляд Саши.
Когда они подходили к месту, где припарковали машину, то Ирина поймала на себе странный взгляд. Увы, истолковать его превратно было сложно.
- Только попробуй сказать, что езжу на дровах.
На самом деле, собиралась сказать она это сердито. Потому что взгляды Леву были… оооо. Слишком левины и слишком выразительные. Но отчего-то получилось даже не насмешливо и не ехидно. А как-то с добродушным смешком. Хотя, пока музыкант был за рулем, его благодушия надолго не хватило. Слишком узенькие улочки, слишком нечищенные, слишком много снега. И обзор! Просто невозможный обзор.
- Просто у меня ноги к ушам прижимаются. И я нервничаю, - улыбнулся он.
Какой там нервничал. Да он готов был к вечеру пригнать Ирине что-то надежное, что не превратиться в труху при первом же столкновении. Из которого хоть что-то видно, а не нужно ездить по наитию. И как никогда он понимал Томбасова, который правдами и неправдами запретил Олесе садиться за руль. Любопытно, а как ему это удалось. Может, съездить, поговорить, попросить совета.
Но внимательно посмотрев на Ирину, он понял, что заведи он разговор о машине – куда-нибудь его да и отправят. И не факт, что подвезут.
- Маленький фольсфаген. Красненький жучок. Бензина ест мало, припарковать – не проблема. Что еще надо?
- У вас тут ужасно ездить.
- Да ты что?
- Все лезут, никто никого не пропускает. Узкие улочки. И обзор у тебя. Извини – никакой.
- Ну, ты еще про женскую манеру езды скажи.
Лева поморщился. Некстати вспомнилась Дана. Вот с кем в плане подарков было легко. Как она их любила. И как умела принимать. Его вдруг передернуло.
- Поедем? – поинтересовалась она. Саша уже был на заднем сидении, пристегнут в автокресло. И посматривал на взрослых, словно пытаясь понять: ругаются они или нет. И если ругаются – что ему делать, чтобы остановить это безобразие.
- Куда мы сейчас? – Лева уже безропотно забрался на место водителя и попытался пристроить свои длинные ноги в машинку, явно для них не предназначенную.
- Пообедаем в детском кафе – там чудесная площадка. И домой.
Как ни странно, и в кафе они добрались без приключений. Должно быть, он начал привыкать к езде по северной столице. Но что ж они тут все лезут поперек друг друга, а?!
- Слушай, - вдруг спросила она, когда Саша поел и убежал на площадку к другим детям. – А как ты отдыхаешь?
- Я? Воду люблю. Океан особенно. Хотя Олеся нас как-то вытаскивала пару раз на озера. Ты знаешь, я уселся на берегу и смотрел на воду. Пока совсем не окоченел. Оторваться не мог.
- А… не знаю. Музеи, театры, кино?
- В кино сто лет не был. В музеях – на гастролях часто что-то показывают. Классно так получается. Театр, - он проговорил тихонько, как будто его могли подслушать, - не люблю. Фортепьянную музыку люблю слушать. Особенно родителей, когда они в страну приезжают. Жаль только, что их концерты успешнее идут за границей. И у нас они выступают не так часто, как хотелось бы.
- А вечерами, когда приходишь домой?
Лева посмотрел на нее с насмешкой:
- Если есть силы, я что-то наигрываю. Иногда пою.
- У тебя интересная жизнь, - с какой-то непонятной интонацией проговорила Ирина.
- А у тебя? – остановился он и посмотрел прямо в глаза.
- В сравнении с тобой – скучная. Работа, дом, Саша. Ученики по скайпу, вебинары.
- Книжка, - улыбнулся он, вспомнив, как взбесился, прочитав ее «Счастье для квартета».
- Книжка, - рассмеялась она, вспомнив о своем – положа руку на сердце – хулиганстве. Кстати, я пишу следующую.
- Снова о нас?
- Лев, - строго посмотрела на него Ирина. И он почувствовал себя нерадивым студентом. – Я не писала книги о вас. Правда.
- Да ты что!
- Прообразы – да. Вдохновлялась я тем, что вы напели за эти годы.
- Интонации, мимика, интервью, фанатские сайты.
- Не без этого. Но.
- Что «но»? – проворчал он. Вот ее это упрямство – вот прямо обидно, честное слово.
- Это не вы. Это то, какими вы кажетесь со стороны. Только взгляд. Мой личный взгляд.
- Знаешь, ты многое угадала.
Хотя их не было всего часов пять, дома многое изменилось.
Коридор был пуст, Ирины вещи переехали в комнату Саши, а рояль поменяли. Как и расположение детской.
- Молодые люди чудо как хороши в переговорах, - поприветствовала Иру и Леву Антонина Георгиевна. – И пусть карьера грузчиков у них явно не сложилась, я хочу сказать, может быть и зря, судя по тому, какие неприличные деньги с них взяли за срочность. Но договариваются они прекрасно. Будто у нас, на филологическом отделении риторике учились. Честное слово, я в восторге. Особенно, как рычит Сергей. И заметь. Ни одного бранного слова.
- Я старался, - рассмеялся бас, склонился над маленькой ручкой госпожи профессора и поцеловал кончики пальцев.
Ирине показалось – или ее несгибаемая бабушка расчувствовалась? Или… смутилась? Да нет, быть такого не может.
- Так что там, в конечном итоге, произошло с роялем? - спросил Лева.
- Ты не поверишь, - покачал головой Артур. – То, что ты не любишь больше всего.
- Просто комические куплеты, - закатил глаза Иван. – Приключение двух роялей в Петербурге.
- И придурков в отделе доставки, которые перепутали заказы.
- А как вы это выяснили. В выходной день? – удивилась Ирина.
- Если подойти к этому процессу вдумчиво, творчески и начать с хозяина магазина. Оказался тоже нашим. Только с другого факультета.
- То есть тот рояль вы отдали? – тихо-тихо спросил Саша. И Лева вдруг понял, что мальчик расстроился.
- У этого звук не хуже, честное слово, - растерялся он. – Он просто удобнее. И… Пошли послушаем. Если не зайдет, другой подберем, уже вместе съездим.
И они унеслись, тут же зазвучал, запел рояль. Музыканты прислушались и заулыбались.
- Хороший выбор, - широко улыбнулся Сергей.
- Лева плохого не сделает, - кивнул Артур.
А Иван поднялся, посмотрел на темноту за окном:
- Мне бы домой.
- Да и мы поедем.
- Быстро собрались, быстро ушли, - как-то растерянно проговорила бабушка, когда за музыкантами закрылась дверь. Ира только улыбалась, слушая музыку. Играли в четыре руки. Смешариков.
Это хорошо, что смску от сотоварищей он получил, а точнее, прочитал, когда Ирина вытащила Сашу из-за рояля и отправила умываться. А то было бы неловко – вряд ли бы он объяснил выражение своего лица ребенку. И то, что ему одновременно хотелось ругаться и смеяться.
«Мавр сделал свое дело – мавр может уходить. Мы поехали домой. Смотри, гостиницу тебе поблизости заказали – самое роскошное, что нашли. Адрес высылаем, ключ-карта в кармане твоего пальто. Шампанское в номере, все дела. Дела в тумбочке слева около кровати, не перепутай. С запасом.
Лев строго посмотрел на глумящийся смайлик. Смайлик на его бритвенный взгляд никак не отреагировал. Продолжал себе издеваться. Ну, Артур, погоди. Вот принесется и тебе, дай срок!
Баритон вздохнул и прочитал второе сообщение, что прилетело вслед за первым:
«Концерт во вторник, ты еще помнишь, куда мы летим? Соберись, мы в тебя верим. Но не сегодня, наверно. Не сегодня. Релакс, бро».
- Вот ведь… - что тут оставалось – только головой покачать. Странные чувства бурлили в нем. Какие-то напрочь исключающие друг друга: хотелось схватить Ирину в охапку – и просто утащить. С собой. И потом… Да у него просто в голове мутилось, как только он представлял это «потом». С другой стороны. Это же просто подвиг какой-то просто подойти к ней, посмотреть в глаза – и спросить. А вот что спросить, кстати?
Пойдем со мной?
Ты не представляешь, как я об этом мечтаю.
Я снял гостиницу…
Нет, последнее точно не надо.
И почему с этой женщиной все, как на пороховой бочке, а… Черт! Черт! Черт!
Вышел в коридор, столкнулся взглядом с собаченцией, которая всем видом показывала, что она – крайне приличный зверек из профессорской семьи, но если ее не погладят и с ней не поиграют, вот прямо немедленно, то она погибнет от огорчения.
- Иди сюда, зверь, - растерянно проговорил Лева, у которого никогда собаки не было. Со сладострастным вздохом Джесси рванула к нему. Заплясала рядом. Он рассмеялся. Гладил собаку, прислушивался к звукам дома.
На кухне шипел чайник, Антонина Георгиевна что-то тихонько напевала – почему-то он не мог понять, что именно, но кожей чувствовал тональность и ритм. Что-то успокаивающее и делающее дом… счастливым. В ванной шумела вода и о чем-то смеялись Ира с Сашей. Вздыхала довольная собака, уже взгромоздившая на него лапы.
И он, потрепав собаку, одним прыжком оказался за инструментом. Чтобы не потерять мелодию. Только не потерять.
Вытащить телефон, поставить на запись.
И потерялся в звуках, что ему навеялись этим длинным снежным днем, в котором было все. Раздражение на Артура, Ивана и Сергея, что вытащили его в эту дурацкую поездку в Питер. И только понимание того, что они побросали все свои дела и в выходной – а он осознавал, как никто, что это для них значит – занимаются его проблемами, как своими… Только это заставило его вылезти из дома. И куда-то ехать. Стоять на пороге дома Ирины, слушать слегка истеричный конферанц Артура. И оказаться в счастливом недоумении, потому что все вдруг разрешилось. Ира… Их поцелуй на кухне…
И день. Полный таким чистым, таким искрящимся счастьем, что было жаль, что за окнами уже темно. И… Все закончилось. Мелодия оборвалась, затосковав и поникнув. Тут он понял, что на него смотрят. Ира с Сашей. И… смутился.
- Я…
- Волшебно, - улыбнулась Ира.
Он затоптался у рояля, понимая, что надо прощаться, что уже поздно, и… что ему нестерпимо, невозможно хочется остаться. Здесь, в этом тепле. Послушать сказку, которая Ира наверняка читает сыну перед сном, задремать под нее, проснуться от поцелуя…
- Мне, наверно, пора, - негромко проговорил он.
Саша издал огорченный возглас.
- Я тебя провожу, - еще тише ответила Ирина.
- А книжку мне почитает бабушка. – Решил Саша.
Лева вышел на лестничную площадку и стал ждать Иру, которая обещала: «Выйти его проводить». Как пионеры, право слово. С другой стороны, на это с утра, пребывая в Москве и в злобе, он и надеяться не мог. Достал телефон, обнаружил еще два сообщения.
Одно – голосовое, от Ивана:
«Ты не представляешь, по роялю даже не спохватились. Некий спонсор заказал его для детей, инструмент так и стоял в чехле на сцене, пока мы кипиш не подняли. Зато теперь всем тошно. Так им и надо. Рояль надо было себе оставлять, раз он им не нужен оказался».
- Ты же не любишь Стейнвеи, - проворчал Лева. – Тебе же звук резковатый.
Так, а что ему прислал Сергей?
«Ты удачливый сукин сын. Постарайся не про…»
Он успел выключить звук, среагировав на открывающуюся входную дверь.
- Джесс, дома.
Голос Ирины – и жалобный вздох собаки.
Она вышла к нему – веселая, оживленная.
- Пошли кофе пить, - предложила она и улыбнулась. Лева поймал ее в объятия. И поцеловал. Снова. Наконец-то.
Тихий счастливый вздох в ответ. Руки, что легли ему на плечи – и почему сейчас зима и через нее так сложно добраться до тела. Невыносимая легкость – кажется, еще немного, и они вдвоем превратятся в две снежинки, и понесутся надо уставшим, но неспящим городом, затанцуют под черным небом.
- Давай я тебя выкраду, - прошептал Лева. – Прямо сейчас.
- И не вернешь?
- Нет.
У него вырвался ответ прежде, чем он успел подумать. Прежде, чем он понял, о чем его спросили даже. Странно для него. Но… так хорошо.
Глава двенадцатая
Все произошло случайно.
Как и планировалось
(ВК)
Видимо, из дневника Вселенной
Когда просыпаешься под звук своего собственного голоса, да еще и выводящего замысловатый энергичный вокализ под сногсшибательный ритм, то… Начинаешь думать. Вот прямо сразу, очень сильно пытаясь не проснуться.
Либо это у тебя мания величия дошла до того, что ты уже во сне свой чу́дный голос слышишь, раздражаясь, кстати. Ну что так орать-то?
Либо… Либо… Ворочанье рядом. Тяжелый вздох:
- Неееет.
У Ирины на телефоне что – стоит на звонке его голос? И понимаешь, что губы сами собой растягиваются в глупейшую счастливейшую улыбку.
Вчерашняя ночь. Как только за ними захлопнулась дверь номера, то одежда, которая уже не просто мешала, которая раздражала до крайности – оказалась на полу. Он сам – на постели, ровно с того такта, на котором их прервали на кухне. Только Ира запуталась в рукавах его рубашки – запонки поддаваться не собирались. И он так и остался с запрокинутыми наверх руками, просто снесенный волной отчаянной, безбрежной, безграничной страсти.
Это было как дорога к самим себе, которых они по глупости потеряли пять лет назад. Как дорога к океану, который тосковал и удивлялся – зачем так поступать с собой? Зачем превращать друг друга в несчастных, если ветер и случайность, которых на самом деле не бывает принесли их в объятия друг друга.
И Лев вздыхал в такт бури, что настигла их на берегах Невы и теперь бушевала за окном. Он вслушивался в голос женщины – и ловил себя на мысли, что вот оно – счастье.