Отвернувшись, Люциан направился к выходу из магазина. Рассел и Фрэнсис немедленно последовали за ней, но Данте остановился и быстро поцеловал ее в лоб. – Кричи, если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы. Я услышу и прибегу.
– Со мной все будет в порядке, – весело сказала она. – Я уже делала покупки, Данте.
– Я знаю, Tesoro. Но ты – моя жизнь. Я волнуюсь.
– Ты такой милый, – пробормотала Мэри и поцеловала его в щеку. – Теперь идти. Меня ждут скудные шелковистые кусочки, чтобы соблазнить тебя.
Как она и ожидала, его темные глаза немедленно засветились серебром, и он двинулся к ней, рыча под горлом.
Рассмеявшись, Мэри увернулась от его руки и махнула в сторону магазина. – Мне нужно идти.
– Данте! – раздался голос Люциана. – Тащи сюда свою задницу. У нас мало времени.
Вздохнув, Данте бросил на нее горящий взгляд, а затем повернулся, чтобы отнести свою часть ее одежды в переднюю часть магазина.
Мэри с удивлением посмотрела ему вслед и направилась в отдел интимной одежды. Без суеты Фрэнсиса она гораздо быстрее выбирала вещи. Несколько белых трусиков и лифчиков, несколько телесного цвета, пара без бретелек, а затем некоторые сексуальные наборы исключительно для оценки Данте. Мэри даже взяла чулки в сеточку, только для спальни. Она не собиралась выносить их из кондиционированного гостиничного номера. Она была уверена, что в Венесуэле слишком жарко для этого.
Прихватив все, что, по ее мнению, могло ей понадобиться, Мэри направилась к выходу из магазина, с удивлением увидев, что мужчины как раз уходят с дюжиной набитых мешков с ее одеждой. Она почти набрала скорость и позвала их, но потом спохватилась и замедлилась, убедившись, что они вышли из магазина, прежде чем она приблизилась к входу.
Кассирша была очень дружелюбна и услужлива, когда Мэри положила свои покупки на прилавок и упомянула, что Люциан Аржено оставил свою кредитную карту для нее. Она тут же подозвала вторую женщину, чтобы та могла сложить и упаковать каждый предмет. Мэри выскочила так быстро, что подумала, что догонит мужчин, если будет двигаться достаточно быстро.
Мэри не хотела догонять мужчин. Она хотела сделать то, что, как она знала, никто из них не одобрил бы, и не хотела вмешательства. Выскользнув из магазина, она посмотрела в ту сторону, куда направились мужчины. Убедившись, что никто из них не смотрит в ее сторону, она направилась в противоположную сторону, в поисках ближайшего выхода.
– Я все еще думаю, что должен был остаться с Мэри, – проворчал Данте, когда они направились к выходу, ближайшему к гаражу, где они оставили внедорожник.
– С ней все будет хорошо, Данте, – мрачно сказал Люциан. – Пусть ... – он замолчал и вздохнул, когда заиграла музыка.
Данте поднял брови, узнав мелодию, которая, казалось, играла довольно часто в течение некоторого времени. Он думал, что это называется «Счастлив», но вместо того, чтобы петь «потому что я счастлив», задний карман Люциана пел «потому что я липкий».
– Это Странный Эл Янкович, а не Фаррелл Уильямс, – сказал Фрэнсис Данте, как будто это все объясняло.
– Ли снова на тебя сердится? – весело спросил Рассел.
– Очевидно, – прорычал Люциан, доставая телефон из кармана.
– Жена Люциана, Ли, ставит довольно интересные мелодии на его телефон, когда она раздражена им, – объяснил Фрэнсис Данте, его губы подергивались от удовольствия, когда телефон напевал: – Потому что я липкий, ношу пояс с подтяжками и сандалии с носками.
– Полагаю, – сказал Рассел, когда Люциан, не отвечая, уставился на телефонную трубку, – ее раздражает то, что вы не позволяете ей поехать с вами в Венесуэлу?
– Да, – отрезал он. – Хотя для меня ее гнев совершенно не обоснован. Она должна радоваться, что я не хочу, чтобы она и близнецы были рядом с ублюдками, похищающими бессмертных.
– Потому что я вульгарен, – снова заговорил телефон, и он нетерпеливо ответил: – Я перезвоню тебе, Дерби.
Он так быстро повесил трубку, а потом повернулся к мужчинам и сказал: – Отнеси сумку к машине. Мне нужно кое-что сделать. Встретимся в ресторанном дворике.
Не дожидаясь согласия, Люциан повернулся к ним спиной и начал набирать номер телефона.
– Почему бы ему просто не сменить мелодию? – с любопытством спросил Данте, когда они смотрели, как Люциан прижимает телефон к уху.
– Потому что он не умеет, – весело ответил Френсис.
– Он знает как, – уверенно сказал Рассел.
– Неужели? – удивленно спросил Френсис.
– О да, – заверил его Рассел. – Я ему показал.
– Но тогда почему он не меняет его? – недоверчиво спросил Фрэнсис.
– По той же причине, по которой я иногда ношу футболки лососевого цвета, – сухо ответил Рассел. – Потому что он любит свою половинку.
Данте сдержал улыбку, увидев выражение лица Фрэнсиса. Мужчина выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок.
– Пойдем, – ласково сказал Рассел. – Я хочу пить, и чем скорее мы погрузим все это в машину, тем скорее доберемся до закусочной и что-нибудь выпьем.
Они начали двигаться снова, но уже через пару шагов, Франциск сказал: – Интересно, что задумал Люциан?
– Что ты имеешь в виду? – рассеянно спросил Данте, пока они обсуждали покупателей.
– Ну, он велел двум новичкам, Дерби и Халкбою, следовать за нами в город на внедорожнике. Они следовали за нами по Итон-центру, пока мы делали покупки.
– Ты уверен? – спросил Рассел, замедляя шаг и оглядываясь на напарника.
– Да. Я видел, как они слонялись возле магазинов, в которых мы были, – заверил его Фрэнсис и, когда Рассел начал оглядываться, сказал: – О, они остались возле магазина, когда мы оставили там Мэри.
Данте замедлился, оглядываясь назад, как они пришли.
– Это объясняет, почему Люциан не беспокоился о Мэри, – тихо сказал Рассел. – За ней присматривают няни.
– Да, но почему? – мрачно спросил Данте.
Когда оба мужчины замолчали, он пошел обратно тем же путем, каким они пришли.
– Данте, подожди! – крикнул Рассел, спеша за ним, и, когда он даже не замедлил шага, добавил: – По крайней мере, дай мне эти чертовы сумки, чтобы мы с Фрэнсисом могли положить их в машину.
Данте сделал достаточно долгую паузу, чтобы передать сумки, которые он нес, и пробормотать «Спасибо», прежде чем снова побежать. Ему не потребовалось много времени, чтобы добраться до магазина, где они оставили Мэри. Поспешив внутрь, он заметил кассиршу, которая обслуживала Мэри, и даже не стал задавать вопросов, а просто проскользнул в ее сознание, чтобы узнать, что Мэри уже вышла.
Выругавшись, он развернулся и выбежал из магазина, но внезапно остановился перед ним, поняв, что понятия не имеет, где ее искать.
Мэри остановилась у банка, нервно поправила волосы, глубоко вздохнула и вошла. Это было большое открытое пространство с кассирами за стойкой вдоль правой стороны и рядом офисов вдоль левой. Прямо перед ней находилась стойка администратора, Мэри подошла к ней и робко улыбнулась женщине, ожидавшей ее.
– Привет. Чем могу помочь? – спросила секретарша, возвращая ей улыбку.
– Да, я надеялась увидеть одного из ваших кредитных офицеров, – нервно сказала Мэри и добавила: – Джейн Уинслоу Маллинс. – Ее дочь Джейни, выйдя замуж, сохранила девичью фамилию, добавив к ней фамилию мужа.
– Ваше имя? – спросила секретарша.
Мэри колебалась. Она не могла сказать Мэри Уинслоу. Хотя она и хотела поговорить с дочерью, ей нужно было быть осторожной. Наконец она сказала: – Элис Бонер.
У нее была тетя по имени Элис. Бонер, конечно, была ее девичьей фамилией, и в тот момент, когда она это сказала, она испугалась, что, возможно, не должна была.
– У вас назначена встреча? – спросила секретарша, записывая ее имя на клочке бумаги.
Мэри нахмурилась. Она не рассматривала эту проблему. Закусив губу, она посмотрела в сторону кабинетов вдоль стены, а затем снова посмотрела на женщину. После некоторого колебания, в течение которого она обдумывала, не попробовать ли на этой женщине что-нибудь из управления разумом, Мэри вздохнула и покачала головой. Она понятия не имела, как управлять разумом, так что толку было мало. – Нет. Я не договаривалась.
– Я посмотрю, свободна ли она, – вежливо сказала женщина и начала набирать номера на своем телефоне, когда спросила: – Это насчет займа?
– Да, – солгала Мэри и просто ждала, ее взгляд снова скользил по кабинетам в надежде увидеть дочь. Она почти изголодалась по этому зрелищу. Ее маленькая девочка. Калейдоскоп воспоминаний пронесся в ее голове. Джейни в младенчестве, малышка, делает свои первые шаги. Теперь она взрослая женщина, ей за тридцать, у нее две дочери и муж, но она всегда будет ребенком для Мэри.
– У нее есть несколько минут.
Услышав это заявление, Мэри повернулась к секретарше и увидела, что та встала и жестом пригласила ее следовать за собой, а сама вышла из-за стойки и направилась в один из кабинетов. Мэри быстро последовала за ней, невероятно нервничая при мысли о встрече с Джейн ... что было нелепо. Она была ее матерью.
– Вот, пожалуйста, – сказала секретарша, ведя ее в маленький, но опрятный кабинет. Девушка протянула Джейн листок бумаги и вышла из комнаты.
Мэри заметила, что оставила дверь открытой, и подумала, не закрыть ли ее, но потом повернулась и посмотрела на дочь. Она была хорошенькой девушкой, ее темные волосы обрамляли круглое лицо с ярко-зелеными глазами. Они совсем не походили друг на друга, но для Мэри это никогда не имело значения.
Джейни вежливо улыбнулась ей и указала на один из двух стульев перед столом ... Она остановилась, чтобы взглянуть на листок бумаги, который дала ей секретарша, и улыбка исчезла с лица Мэри. Джейни, конечно, не узнала ее. Но потом она напомнила себе, что выглядит совсем по-другому. И все же она надеялась ...
«Что? – сухо спросила себя Мэри. Ты думала, что дочь узнает в двадцатипятилетней девушке свою шестидесятидвухлетнюю мать? Мечтай. И что ты вообще здесь делаешь?» – спросила себя Мэри. Она не могла обратить свою дочь, не могла рассказать о нанотехнологиях, бессмертных и прочем. Что она надеялась получить, приехав сюда повидаться с ней?
– Элис Бонер.
Мэри подняла глаза и увидела, что Джейн читает имя на клочке бумаги, который дала ей секретарша.
Джейн криво улыбнулась. – Это девичья фамилия моей матери. Маленький мир, да? – прокомментировала она с улыбкой, заняв свое место.
Мэри слегка наклонила голову. – Это девичья фамилия вашей матери?
– Да. Она умерла на прошлой неделе, когда ее трейлер разбился и взорвался.
Мэри моргнула, услышав это откровенное заявление, и, поняв, что должна ответить, пробормотала: – Мне жаль.
Но она ничего не видела. Ну, она видела немного. Очевидно, Люциан или кто-то из его людей сделал какую-то глупость и заставил всех поверить, что она погибла в RV, что было удобно и даже разумно. Что она не понимала, как дочь могла говорить о ее смерти, практически не волнуясь. Не было ни горя, ни чувства потери. Она говорила тем же тоном, каким Мэри сказала бы, что навещала друзей на прошлой неделе.
Она нахмурилась и начала расстраиваться, когда ей пришло в голову, что это тоже работа Люциана. Могли ли они что-то сделать с Джейни, чтобы заставить ее с большей готовностью принять ее смерть?
Мэри взглянула на дочь и, заметив ее вопросительный взгляд, откашлялась и спросила: – Похороны прошли хорошо?
– О, похорон не было. Тела не было. Она сгорела в огне. Они даже не могли отделить ее пепел от пепла трейлера. Мы подумываем о покупке участка, установке надгробия и проведении похоронной церемонии, но это подождет, пока я не поеду в Виннипег в следующем месяце.
– В следующем месяце? – с тревогой спросила Мэри.
– Ну, не было смысла спешить с этим. У нас нет тела, и церемония только для меня, моего брата и наших семей.
– И это все? – в ужасе спросила Мэри. – А как насчет ее друзей? Конечно, они захотят присутствовать?
– Да, но все они бросили ее, когда умер отец. Я думаю, другие женщины нервничали из-за того, что рядом с их мужьями была недавно овдовевшая женщина. Мама была красивой женщиной, молодой для своего возраста и остроумной.
– О, – Мэри откинулась на спинку стула и слегка улыбнулась. Она никогда не видела себя такой. Приятно было знать, что ее дочь так считала.
– Наверное, лучше, что она умерла.
Мэри моргнула и в ужасе уставилась на нее. – Что? Почему?
– Потому что папа был всей ее жизнью. Она была ужасно одинока, когда он умер. Не хотелось бы думать, что она сидит одна и несчастна в какой-то маленькой квартирке в Виннипеге без друзей или чего-то в этом роде.
Поскольку это было будущее, которое она предвидела для себя, Мэри не должна была расстраиваться из-за того, что ее дочь тоже представляла себе это, но она была расстроена. – Может быть, она завела бы новых друзей или нашла себе мужчину.
– Ни в коем случае, – решительно сказала Джейн, а затем поморщилась и сказала: – У меня есть подруга, чья мать сделала это. Начала встречаться и вести себя нелепо после смерти мужа. Она носит слишком молодую для нее одежду: узкие джинсы и блузки с глубоким вырезом.
Мэри посмотрела на джинсы и футболку, которые выбрала в кладовке. Джинсы были немного облегающими, а вырез н футболке – глубоким. Она потянула за вырез, чтобы прикрыть лифчик, выглядывавший из-под него.
– И она встречается с мужчинами на десять, а то и на двадцать лет моложе ее. Женщина ведет себя как подросток, измученный гормонами, а не как бабушка.
Мэри прикусила губу, в ее сознании возник образ Данте. На вид ему было не больше двадцати пяти. И термин «пронизанные гормонами», вероятно, был хорошим описанием того, как они оба вели себя еще до того, как он обратил ее.
– Она даже покупает презервативы и занимается сексом с этими мужчинами, – с отвращением сказала Джейн, – в шестьдесят! Можешь себе представить? Я имею в виду, что приходит время, когда тебе просто нужно повесить свои танцевальные туфли, понимаешь?
– Хм, – пробормотала Мэри, удивляясь, почему ее дочь стала такой ханжой. «Люди старше шестидесяти имеют полное право заниматься сексом. Черт, по крайней мере, им не нужно беспокоиться о контроле над рождаемостью ... обычно», – мрачно добавила она.
– Моя мама была слишком благоразумна, чтобы заниматься такой ерундой.
Мэри заерзала на стуле.
– Джейн? Дрездены пришли на встречу.
Мэри резко повернулась, чтобы посмотреть на говорившую, но женщина уже уходила. Она молча смотрела ей вслед, и внезапно ее мысли наполнились воспоминаниями.
– Мне очень жаль. Я забыла о Дрезденах, – нахмурилась Джейн, взглянув на часы. – Мы могли бы договориться о встрече на потом. У меня открытие через час.
Мэри молча смотрела на нее, раздумывая, не вернуться ли позже, но зачем беспокоиться? Она не могла сказать ей, кто она. Джейн не поверила бы. И она не могла объяснить, что такое нано или бессмертные, и не могла обратить ее. Ей вообще не следовало приходить сюда.
– Нет, – сказала она, наконец, поднимаясь на ноги. – Кажется, я передумала.
– О, – Джейн слегка нахмурилась, но тоже встала. – Если вы уверены?
– Да, – серьезно ответила Мэри. – Примите мои соболезнования.
– Спасибо, – пробормотала Джейн, но на ее лице появилось странное выражение, когда она увидела, как женщина выскользнула из-за стола, и Мэри быстро отвернулась, боясь, что дочь все-таки узнает ее.
Эта тревога мучила ее, Мэри быстро вышла из кабинета дочери и врезалась прямо в широкую грудь.
– Извините, – пробормотала Мэри, подняв глаза, и замерла, узнав Люциана Аржено. Глядя на него широко раскрытыми глазами, она виновато сглотнула. – Я не…
– Я знаю, – просто сказал Люциан, затем шагнул в сторону и жестом показал ей дорогу. Когда она пошла, он сразу же пошел рядом с ней.
– Спасибо, – сказал он, когда они направились к выходу.
Мэри остановилась, удивленно посмотрела на него и осторожно спросила: – За что?
– За то, что не заставила меня стереть память твоей дочери и разбить сердце Данте, убив тебя.
Мэри напряглась, оттолкнула его и вышла на тротуар, чувствуя, что он идет за ней по пятам. В голове у нее вдруг зазвенело, сначала от вопросов, потом от ответов. Итон-центр в Торонто. Дом силовиков находился за пределами Торонто. Это была адская поездка, чтобы добраться сюда, и она была удивлена, что они беспокоились, когда было так много торговых центров ближе к дому. Теперь ей казалось, что она поняла.