«Милый ангел, который стонал и вздыхал в его объятиях, оказался мегерой в качестве доктора», – решил Томаззо. Отказавшись от мысли о камне, он обошелся собственной грубой силой и все испортил, только разбрызгав кокосовую воду, когда, наконец, справился с поставленной задачей. Больше драгоценной жидкости попало на него, чем в него, и теперь его тело было неприятно липким и привлекало муравьев.
Пока Томаззо возился с кокосом, Эбигейл смастерила грубое копье, используя ножницы из аптечки первой помощи и ветку, которую она нашла во время поисков кокосов. Потом она поймала рыбу и развела костер, чтобы ее пожарить. Когда Томаззо разводил костер, ему пришлось тереть друг о друга два куска дерева. Но Эбигейл нашла водонепроницаемые спички в аптечке, и быстро разожгла огонь. Теперь она сидела на песке, на краю джунглей, в одной майке и трусиках, сжигая рыбу. Он чувствовал запах гари издалека, но она просто сидела, позволяя рыбе подгорать.
«Определенно наказывает», – со вздохом подумал Томаззо и посмотрел на свой пенис, который вскоре превратился в белый обрубок, торчащий между ног. На этот раз он выпирал, не потому что был в состоянии эрекции, а потому что Эбигейл завернула его в марлю, а затем обернула вокруг него металлическую шину, прежде чем закончить еще одним слоем марли. По ее словам, шина должна была защитить его от удара. Однако это выглядело так, будто у него был китовый пенис. Хотя не совсем так. Пенисы китов достигали почти восьми футов в длину. Так что лошадиный пенис был, наверное, более правильным примером. Как бы то ни было, теперь он казался вдвое больше, чем был на самом деле, и был чрезвычайно тяжелым.
Томаззо понятия не имел, что ему делать, когда придет время облегчиться. Идея снять марлю и шину, только чтобы настоять на ее замене, не была привлекательной. А Томаззо и так был очень несчастлив. Мало того, что ему было больно и неудобно, так еще ее настойчивое требование, чтобы он лежал здесь и выздоравливал, не приближало его к облегчению дискомфорта и боли. Все, что ему нужно было – кровь, и тогда с ним все будет хорошо. Судороги в теле прекратятся, пенис вернется в нормальное, счастливое состояние, и Томаззо станет прежним, сильным и здоровым. Но Эбигейл даже не рассматривала его предложение продолжить путь. Сегодня он должен был отдохнуть. Завтра они продолжат свое путешествие, если она сочтет его достаточно хорошим для этого.
Когда он перестал предлагать и решительно настоял, чтобы они продолжили свой путь, Эбигейл упала на задницу в песок и сказала «Хорошо». Ему пришлось бы идти без нее, потому что его спутница жизни даже не сдвинулась с места. Томаззо не мог оставить ее здесь одну, поэтому неохотно уступил требованиям Эбигейл. Один день отдыха, и они снова отправятся в путь. Он только надеялся, что этот день отдыха не ухудшит его состояние, хотя трудно было представить, что ему станет еще хуже, чем сейчас.
Поморщившись, Томаззо снова взглянул на Эбигейл и не мог не заметить, что, хотя он был несчастен, она, казалось, была в своей стихии. Уход за его ранами каким-то образом поднял ей настроение. Она превратилась в эту властную маленькую динамо-машину, суетящуюся и делающую все возможное. «Она рождена, чтобы быть врачом», – подумал он и решил, что, как только все закончится и уладится, он позаботится о том, чтобы она окончила медицинскую школу и стала тем врачом, которым ей суждено быть. Он позаботится об этом, даже если она не согласится стать его спутницей жизни. Она это заслужила.
Подбородок Эбигейл упал с руки, которую она положила на колени, и она проснулась, вздрогнув, нахмурившись, когда почувствовала запах гари в воздухе. «Черт. Рыба», – подумала она и быстро сняла ее с огня. Она задремала, пока готовила ее, и немного перестаралась.
– Черт побери, – пробормотала Эбигейл, но потом вздохнула и пожала плечами. Это было не так уж плохо, не совсем подгорела, по крайней мере, не везде. Им просто придется довольствоваться этим.
Поднявшись на ноги, она быстро засыпала костер песком и отнесла шампур с рыбой туда, где отдыхал Томаззо.
– Вот мы и пришли. Боюсь, я задремала, и она стала немного более хрустящей, чем мне хотелось бы. Только не ешь черные кусочки. Остальное должно быть съедобно, – весело сказала она, протягивая ему шампур.
Томаззо с сомнением посмотрел на подношение, потом посмотрел на нее и спросил: – А как же ты?
– Вообще-то я не голодна. Хотя я устала, так что, думаю, просто вздремну, – ответила она, подавляя зевок.
– Тебе нужно поесть, – настаивал он, когда она устроилась на чистом песке недалеко от него. – И тебе нужно попить.
– Позже, – пробормотала Эбигейл, подавляя очередной зевок, упала на бок и сонно свернулась в клубок. Они не так долго были на ногах, но уже устала. Смертельно устала. Она услышала, как Томаззо что-то сказал, но это было просто «бла-бла-бла» на заднем плане, когда она заснула.
Томаззо уставился на спину Эбигейл и нахмурился. Он был совершенно уверен, что она заснула в середине его лекции, что ей нужна еда и питье, чтобы сохранить силы для их путешествия. «Наверное, именно недостаток пищи и жидкости вызывает у нее изнеможение», – раздраженно подумал он. Она почувствует себя лучше, если поест.
Томаззо взглянул на шампур, который все еще держал в руке, потом поднял его выше и сел. Когда он справился с задачей без ужасной агонии, стреляющей из паха, он облегченно вздохнул и затем продолжил подниматься на ноги. Это было не так безболезненно, как просто сидеть. Бинт и шина сдвинулись от его следующего усилия, и он сделал глубокий вдох, когда боль пронзила его. Честно говоря, с агонией, в которой находилось все его тело, он был удивлен, что боль в паху была такой мучительной. Но остальные боли, терзавшие его тело, были ничто по сравнению с болью в пенисе. Он даже забыл о них, когда его снова пронзила боль.
Это заняло некоторое время, но Томаззо сумел подняться на ноги и направиться к Эбигейл, двигаясь почти как утка, так чтобы его придаток не пострадал. Однако, подойдя к ней, он испытал огромное облегчение.
– Эбигейл. – Присев рядом с ней на корточки, он толкнул ее в плечо.
Она сонно пробормотала что-то, но не пошевелилась.
Нахмурившись, он снова толкнул ее. – Тебе нужна еда.
В ответ она что-то неразборчиво пробормотала, и Томаззо попробовал еще раз, на этот раз, убрав волосы с ее лица. Он сделал паузу, когда почувствовал тепло, исходящее от нее. Томаззо не был экспертом по смертным, но она казалась ему очень теплой. Это было не слишком опасно, но он подозревал, что у нее небольшая температура.
– Эбигейл, – сказал он с беспокойством, пытаясь перевернуть ее.
– Уходи, – пробормотала она, слепо протягивая руку, чтобы оттолкнуть его, и попала по его завернутому, как мумия пенису.
Томаззо издал оглушительный стон, выронил рыбу и упал на песок, когда его пронзила очередная агония. Он лежал на спине, сам не зная как долго, согнув ноги в коленях и держа руки по обе стороны, не осмеливаясь прикоснуться к забинтованному пенису, а звезды взрывались за его плотно закрытыми глазами. Когда боль, наконец, отступила, у него хватило присутствия духа открыть глаза и оглядеться. Эбигейл не пошевелилась, шампур с рыбой наполовину зарылся в песок, и наступила ночь.
Томаззо осторожно опустил ноги на песок и, когда не почувствовал боли, облегченно вздохнул. Затем он снова ненадолго закрыл глаза, удивляясь, когда его жизнь вышла из-под контроля? Он думал, что его положение ухудшилось, когда он проснулся, чтобы найти себя голым в клетке и не способным выбраться. Проснуться же снова и обнаружить там Эбигейл, поняв, что она не только хороший человек, пытающийся спасти его, но и его спутница жизни – подарок от Бога. Когда же все пошло не так?
Пока он размышлял над этим, до его слуха донесся шум мотора, и Томаззо напрягся, а затем повернул голову, чтобы посмотреть сквозь деревья на океан. Его глаза сузились, когда он увидел медленно плывущую лодку. Мысли о Джейке и Салли, людях, которые посадили его в клетку, немедленно пришли на ум, но на лодке было четверо или пятеро мужчин, и большинство из них держали длинные тонкие палки, которые, как он подозревал, были удочками.
Мотор внезапно заглох, когда лодка остановилась почти прямо перед тем местом, где Эбигейл разбила лагерь, и взрыв смеха прокатился по воде и песку до его ушей.
«Зафрахтованное рыбацкое судно», – подумал Томаззо, оглядывая пассажиров, которые, бросив удочки, уселись за стол с пивом, болтая друг с другом. Долгая прогулка, которой он подвергал Эбигейл днем и ночью, определенно приблизила их к цивилизации, а удача приблизила цивилизацию, Когда эти рыбаки выбрали это место для остановки. «Дела пошли в гору», – с облегчением подумал он и осторожно перекатился на бок, а затем поднялся на четвереньки.
Белая марля, обернутая вокруг паха, была как маяк, когда он поднялся на ноги. Он выделялся в темноте. Томаззо натянул свою импровизированную набедренную повязку, чтобы прикрыть марлю, и осторожно вышел из-за деревьев. Идти было чертовски больно, но, зная, что боль скоро пройдет, Томаззо сумел, не обращая на нее внимания, пересечь песчаный пляж и войти в воду.
Он ожидал, что соленая вода заставит жечь ссадины на его поврежденном члене, но был приятно удивлен, когда прохладная вода скорее успокаивала, чем вызывала боль. Томаззо подумал, что марля отфильтровала соль и не дала ей попасть в раны. Успокоившись, он направился к лодке, стоявшей в четверти мили от берега.
Они остановились над рифом, чтобы бросить лески, – догадался он, – и были так заняты, смеясь и выпивая, что никто даже не заметил его приближения, пока он не подтянулся на борт.
– Эй, эй! Послушай, у нас тут Тарзан в гостях, – со смехом сказал первый, кто его увидел, и, обернувшись, увидел, что Томаззо, перевалившись через борт лодки, поднимается на ноги.
Томаззо не стал дожидаться ответа остальных. Он проскользнул сначала в одно сознание, потом в другое, успокаивая каждого по очереди, когда узнал, что они американцы из Детройта на рыбалке в Пунта-Кане.
«Теперь он знает, куда их выбросило после прыжка с парашютом», – с удовлетворением подумал Томаззо. Недалеко от Пунта-Кана, на оконечность Доминиканской Республики. Чуть больше часа полета из Каракаса. Хотя, продолжая читать мысли, он начал подозревать, что они действительно высадились на берег как раз в этой части деревни под названием Бока-де-Юма и что, если бы они пошли в противоположную сторону, то почти сразу столкнулись бы с цивилизацией. Вместо этого они пошли вдоль берега прочь от города и теперь были всего в часе езды от другой деревни под названием Эль-Кабо. Пунта-Кана, где остановились рыбаки, находилась дальше на север вдоль берега.
Томаззо поморщился, но продолжил читать мысли и узнал, что, как он и ожидал, это судно было зафрахтовано, и, хотя люди провели последнюю неделю на глубоководной рыбалке, они решили провести свою последнюю ночь, «отдыхая где-нибудь в прибрежной зоне». Он понял, что это означает бросить удочки в воду и напиться, пока они ждут, когда рыба клюнет на приманку.
Получив всю необходимую информацию, Томаззо перешел к другим пунктам своего списка, включавшим одежду, еду, транспорт и кровь. Но не в таком порядке.
Глава 8
Эбигейл перевернулась на спину и вздрогнула, почувствовав слабую головную боль, пульсирующую за закрытыми глазами. Она подняла руку, собираясь потереть лоб, надеясь облегчить боль, но тут же удивленно моргнула, когда что-то мягкое коснулось ее кожи прежде, чем пальцы смогли дотянуться до предмета.
Она с изумлением увидела, что это простыня, прикрывающая ее руку. Высвободив руку из шелковой ткани, Эбигейл села и растерянно огляделась. Она лежала на бамбуковой кровати с балдахином, задрапированной сеткой, в комнате, в которой было больше окон, чем стен. Стены были такими же белыми, как потолок, где лениво вращался бамбуковый вентилятор, перемещая прохладный кондиционированный воздух по комнате.
Выдохнув от удовольствия, Эбигейл отбросила в сторону мягкие простыни и опустила ноги на пол. Холодная плитка встретилась с ее теплой кожей, заставив улыбнуться, когда она встала и подошла к раздвижным стеклянным дверям. Ее глаза с благоговением скользили по столам, стульям, шезлонгам и большому бассейну в частном дворе, окруженном пальмами и цветущими кустами.
– Да, да, да, – пропела Эбигейл, отворачиваясь от террасы, желая осмотреть все остальное.
Следующая дверь вела в большую ванную комнату с большой ванной, огромным душем, двойной раковиной и туалетом. «Это ванная комната из ее снов», – подумала Эбигейл, входя в комнату, и остановившись, когда эта мысль пришла ей в голову.
«Ванная комната ее мечты ...»
Эбигейл с разочарованием поняла, что снова видит сон. Конечно, же. Она заснула на пляже. Каковы были шансы проснуться здесь в великолепном месте... что бы это ни было?
«Чепуха», – ответила она себе. Ради Бога, она была бедна, как церковная мышь, а Томаззо покинул самолет голым. Если только у него не было при себе денег, кредитных карточек или даже удостоверения личности. Даже если и так, это место выглядело как пятизвездочный курорт. Эбигейл не думала, что он может позволить себе такую роскошь, как и она. Нет. Она могла только мечтать о том, чтобы остановиться в таком месте.
Эбигейл перевела взгляд с ванны на душ и вдруг широко улыбнулась. Если это сон, решила она, то она воспользуется им по максимуму. Она собиралась повеселиться, прежде чем проснется на пляже, голодная, измученная жаждой и одетая в грязную одежду. Эта мысль подстегнула ее, она быстро подошла к ванне, вставила пробку и открыла оба крана.
Оставив воду наполняться, Эбигейл подошла к длинной раковине, чтобы осмотреть бутылки. Найдя пену для ванны, она схватила ее и вылила всю маленькую бутылочку в медленно наполняющуюся ванну. Она сделала паузу, чтобы оценить, как быстро наполняется вода. Решив, что у нее есть время, Эбигейл оставила краны открытыми и вернулась к стойке, чтобы взять бутылочки с надписью шампунь и кондиционер, а затем понесла их в душ.
Если бы это было реальностью, Эбигейл была бы обеспокоена тем, что включение душа повлияет на воду, текущую в ванну, но так как это был сон, она не думала об этом. Кроме того, в таком роскошном отеле, как этот, это, вероятно, не будет проблемой, не так ли?
Через несколько секунд после включения душа, вода, льющаяся на кафельный пол, была теплой и соблазнительной. Эбигейл потянулась к подолу своей майки, намереваясь стянуть ее, но обнаружила, что на ней нет майки ... или джинсов, трусиков или лифчика. Она была полностью обнажена и удивилась, осознав это.
Она была одета в своем последнем сне, и ей пришлось раздеться, вспомнила Эбигейл, но потом пожала плечами. Теперь, когда она была обнажена в этом сне, ей не придется раздеваться. Она шагнула под теплые струи и закрыла дверь.
Эбигейл почти ожидала, что Томаззо снова появится в ее сне, как и в прошлый раз. На самом деле, она с нетерпением ждала, когда он будет рядом, его тело прижималось бы к ней, а его руки касались бы ее возбужденной кожи. Но когда через пару минут она закончила мыть голову и быстро привела себя в порядок, Томаззо все еще не было. Похоже, этот сон был больше о чистоте, чем о сексуальном удовлетворении.
«Чистота – это тоже хорошо», – подумала Эбигейл, выключая краны и выходя из душа, чтобы подойти к ванне. Вероятно, это означало, что она начала стесняться того, что так долго не принимала ванну. Купаться в океане было приятно, но она подозревала, что недостаток питьевой воды плюс соль из океана объединились, чтобы высушить ее кожу. В последний день она чесалась и когда готовила рыбу, заметила, что у нее появилась сыпь.
В животе у нее заурчало, когда она осторожно ступила в ванну, и Эбигейл вспомнила, что слишком устала, чтобы есть перед сном. «Об этом она, без сомнения, пожалеет, когда проснется с пустым, ноющим животом. Но, возможно, она могла бы придумать шведский стол из всех своих любимых блюд вместе с желанной пеной для ванны», – подумала она сейчас. Она не знала, как это сделать. «Может быть, это произойдет само собой, когда она выйдет из ванны. Хотя в самом хорошем сне он появится около нее», – подумала она. Ее любимая еда и пенная ванна звучали для нее в этот момент даже лучше, чем эротический сон.