Как только они сделали заказ, официант убрал меню и оставил их болтать за столом в ожидании, пока приготовят еду. Эбигейл откинулась на спинку стула и прислушалась к разговору, но не могла не заметить, что Данте был почти таким же молчуном, как и Томаззо, а Люциан Аржено намного превосходил их всех, почти ничего не говоря. Большую часть разговора вели Джастин Брикер и Мэри, Мэри задавала нежные вопросы, которые вскоре заставили Джастина Брикера выплеснуть свои внутренности на стол, рассказывая о своей семье в Калифорнии, спутнице жизни Холли и их совместной жизни, пока не принесли еду.
Разговор прекратился, когда они переключили свое внимание на еду. Несмотря на то, что Эбигейл не ела целую неделю, она не могла съесть все три блюда, которые ей принесли. Каждое было полноценной едой само по себе. К счастью, Данте и Томаззо были рады помочь, и ее тарелки быстро опустели.
Улыбнувшись, Эбигейл откинулась назад, чтобы не мешать официанту, убрать пустые тарелки, а затем перевела взгляд с Томаззо справа на Данте, сидевшего по другую сторону от Мэри. Она вспомнила, как Джастин рассказывал о своей семье в Калифорнии. С любопытством она взглянула на Томаззо и спросила: – У тебя есть семья?
Когда он поднял брови на вопрос, она закатила глаза и сказала: – Я имею в виду, я знаю, что у тебя есть Данте. – Она улыбнулась близнецу, прежде чем продолжить, – но ты никогда не упоминал родителей или других братьев и сестер.
– Ах. – Томаззо слабо улыбнулся и кивнул. – Si. Три брата. Одна сестра.
– Все старше, – добавил Данте. – Но я уверен, что у нас скоро появятся младшие братья и сестры.
– Ваши родители еще живы и достаточно молоды, чтобы иметь детей? – с удивлением спросила Эбигейл. Затем, прежде чем кто-либо успел ответить, она хлопнула себя по лбу и пробормотала: – Пиковое состояние.
– Si, – мягко сказал Томаззо.
– Это для больших семей, – криво усмехнулся Данте. – У нас много-много тетушек и дядюшек, а еще больше двоюродных братьев и сестер. А наши бабушки и дедушки до сих пор живы.
Эбигейл изумленно переваривала эту новость, когда Мэри спросила: – А у тебя есть семья? Братья, сестры, родители, собственные дети?
– Нет, – призналась Эбигейл, а затем заставила себя отпустить внезапный трепет, который почувствовала, узнав размер семьи Томаззо, она выдавила улыбку и объяснила: – Я была единственным ребенком, и моя мать только что умерла.
– О. – Улыбка Мэри слегка померкла, а затем она заставила себя шире улыбнуться, и, подняв бокал выжидающе, сказала: – Тогда это хорошо, что ты встретила Томаззо. Он и Данте имеют большие семьи, чтобы поделиться с нами.
– Я выпью за это, – весело сказала Эбигейл и подняла свой бокал, чтобы чокнуться с Мэри. Она улыбнулась, потягивая вино, но это была не настоящая улыбка. Дело в том, что мысль о семье Томаззо несколько встревожила Эбигейл. Это означало, что, в конце концов, ей придется пройти через всю эту «встречу с родителями». Что-то, через что ему не придется проходить с ней. «Счастливый ублюдок», – подумала она.
Стряхнув с себя беспокойство, она спросила Мэри: – Так у тебя тоже нет семьи?
Эбигейл сразу поняла, что не надо было задавать этот вопрос. За столом воцарилась полная тишина. Никто даже не пошевелился. К большому удивлению Эбигейл, молчание нарушил Люциан Аржено.
– У Мэри есть семья, включая взрослых детей и маленьких внуков, – объявил он.
– Неужели? – с удивлением спросила Эбигейл, затем заметила, как Данте хмуро смотрит на Люциана, и проследила за его взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть, как блондин надменно поднял бровь.
– Перестань пялиться на меня, Данте, – мягко сказал Люциан. – Не говорить о них с Мэри глупо, от этого ей не станет легче.
– Она плачет, когда мы говорим о ее детях, – сухо сказал Данте.
– И она плачет, когда ты этого не видишь, – резко сказал Люциан. – Но для нее лучше выговориться, чем скрывать свое горе и позволить ему гноиться, потому что она считает его бременем.
Данте в смятении взглянул на Мэри, и она тут же похлопала его по руке, лежащей рядом с ней на столе. – Все в порядке. Я в порядке.
– Ты прячешь от меня свои слезы, Мэри? – спросил он, нахмурившись.
Вместо ответа, она повернулась к Эбигейл и объяснила: – Я старше, чем я сейчас выгляжу. Еще неделю назад я была шестидесятидвухлетней бабушкой с детьми и внуками, как и сказал Люциан.
Эбигейл задумалась, но затем, проигнорировав задумчивое выражение лица Данте, подняла свой бокал, делая комплимент. – Ты чертовски хорошо выглядишь для шестидесяти двух, Мэри.
На этот раз Мэри улыбнулась по-настоящему и чокнулась с Эбигейл. Они выпили, допив то, что осталось в стаканах, – почти полный стакан для Эбигейл и полстакана для Мэри.
– Полагаю, никто из вас, Ромео, не говорил дамам, что алкоголь на нас не действует, не так ли? – с удивлением спросил Джастин, когда Мэри и Эбигейл поставили пустые стаканы. – По крайней мере, оказывая не тот эффект.
Эбигейл обеспокоенно посмотрела на него. – Какой эффект он оказывает?
– Алкоголь будет удален из твоего организма, но не печенью, – сказал он достаточно осторожно, чтобы Эбигейл поняла, что им, вероятно, не следовало так открыто говорить о преклонных годах Мэри.
Оставив эту тревогу, она сконцентрировалась на том, что сказал Джастин, быстро сообразив, что наночастицы выведут алкоголь из организма, возможно, прежде, чем он успеет на них подействовать. Но это будет означать, что придется взять больше крови, чтобы компенсировать это.
Когда глаза Эбигейл расширились от ужаса, когда Мэри подняла руку, чтобы подозвать официанта.
– Еще вина, мисс? – спросил официант, остановившись позади Мэри и Эбигейл.
– Нет, спасибо, – сухо ответила Мэри. – На самом деле, ты можешь забрать мой стакан и принести мне воды? А может капучино?
– Мне тоже, пожалуйста, – объявила Эбигейл, передавая свой пустой стакан мужчине, чтобы ему не пришлось обходить.
Она не очень удивилась, когда мужчины последовали их примеру, попросив кофе или капучино и воды.
– Ну, – сказала Мэри, когда официант отошел. – Каждый день узнаешь что-то новое.
– Прости, Мэри, – пробормотал Данте. – Я должен был упомянуть ...
– Не стоит, – перебила его Мэри, отмахиваясь от его извинений и улыбаясь. – Нет сомнений, что у тебя не было возможности рассказать мне о многом. Мы доберемся до всего, в конце концов.
Эбигейл наблюдала, как пара улыбается друг другу, ожидая, пока они повернутся к группе, прежде чем спросить: – Так вы с Данте тоже недолго вместе? – И, поняв, как самонадеянно это прозвучало, добавила: – Или у вас было долгое ухаживание?
Мэри усмехнулась и покачала головой. – Совсем недолгое. Думаю, так и было ... – Она замолчала, глядя вверх и пытаясь понять, что происходит. Наконец она покачала головой. – Может быть, полторы недели.
Брови Эбигейл поползли вверх. – Неужели? Но именно столько времени прошло с тех пор, как я встретила Томаззо.
– Восемь дней, – поправил Томаззо.
Она взглянула на его вопрос, сказал: – Четыре дня на пляже.
– Si.
– А потом я заболела.
– Два дня, – объявил он.
– Неужели? – удивленно спросила она. – Мне казалось, что прошла вечность.
– Мне тоже, – признался он. – Очень плохие два дня, но все же два дня.
– О, – вздохнула Эбигейл, а затем спросила: – И как долго я была «под водой», когда ты ... э.. . сделал ... э ... – нервно озираясь, она прошептала, – обратил меня?
– Два дня, – повторил он.
– Хм-м-м. Значит, восемь дней.
– Вы, должно быть, встретились в самолете на следующий день после моего побега, – заметил Данте.
– Хорошо, – весело сказала Мэри, наклоняясь, чтобы опереться на руку Эбигейл. – Тогда мы будем новичками в этом деле вместе.
– Звучит неплохо, – ответила Эбигейл с улыбкой. По крайней мере, она не одинока в этом. Они с Мэри сочувствовали друг другу, пытаясь приспособиться к новой жизни.
– Итак, – пробормотал Томаззо и перевел взгляд с брата на двух других мужчин. – Были ли еще похищены бессмертные после Данте и меня?
Эбигейл замерла и оглядела сидящих за столом, когда кое-что из того, что сказал ей ранее Томаззо, начало приобретать для смысл. Ей было интересно, почему итальянец, приехавший в Канаду, участвует в расследовании похищений в Техасе? Теперь она знала, почему. Очевидно, все жертвы были бессмертными.
– Нет, – ответил Люциан. – Похоже, вы вдвоем осложнили это дело вашими побегами.
– Как? – нахмурившись, спросил Томаззо.
– Люди, преследовавшие Данте, когда он сбежал, позже забрали Мэри и погибли в автокатастрофе, – ответил Люциан.
Встревоженная мыслью о том, что Мэри могли похитить, Эбигейл взглянула на женщину и увидела, как на ее лице промелькнуло чувство вины.
– Я виновата в аварии, – со вздохом призналась Мэри, заметив любопытство на лице Эбигейл.
– О, – тихо сказала Эбигейл, а затем добавила в защиту: – Если они похитили тебя, то заслужили это.
– Да, – согласился Люциан и повернулся к Томаззо, чтобы продолжить. – И насколько Мортимеру удалось узнать, люди, которые взяли вас, высадились в Пуэрто-Рико, организовав поиск, а затем полетели в Пуэрто-Плату, чтобы начать еще одну поисковую операцию.
Услышав эту новость, Эбигейл застыла на месте, а затем, отвернувшись от Мэри, схватив Томаззо за руку.
– Томаззо попросил Мортимера заглянуть к вашему другу, когда тот объявится, – объявил Люциан. – Насколько ему удалось выяснить, пилот Джетро Лэсситер расстался со своими клиентами в Пуэрто-Рико. Он приземлился в аэропорту Пуэрто-Плата через два дня после того, как вы покинули самолет, и самостоятельно обыскал все прибрежные районы.
– О, – с облегчением выдохнула Эбигейл. Джет хорошо отделался от своих клиентов. И еще она поняла, что он ищет ее ... а она совсем забыла о нем. Джет должен был стать ее первой или, по крайней мере, одной из первых забот, когда она проснулась сегодня. Вместо этого кто-то другой стал копаться в ее памяти с новостями о других, чтобы заставить ее думать о мужчине, который был ей как брат и остался единственным близким человеком. Эбигейл не могла поверить, что была такой безразличной и такой ужасной подругой. Джет обыскивал окрестности в одиночку, а она даже не подумала спросить, есть ли о нем какие-то новости.
– Мортимер послал людей найти Джетро Лэсситера и разобраться с ним.
Эбигейл резко оглянулась на это замечание Люциана и прищурилась. – Что это значит? Разобраться с ним?
– Он убедится, что с тобой все в порядке, и беззаботно вернется к своей жизни, – объявил Люциан.
– Беззаботно? – с недоумением спросила она. – Что значит «беззаботно»? Если он потрудился устроить здесь обыск, он захочет поговорить со мной, чтобы убедиться, что я в порядке.
– Нет. Он не станет этого делать, – сказал Люциан решительно.
Эбигейл застыла на месте, с подозрением глядя на мужчину. – Почему?
Вместо ответа Люциан Аржено опустил глаза, когда кто-то запел «Я такой вульгарный». Он вытащил телефон из кармана, посмотрел на дисплей и ответил, сказав: – Одну минуту, Маргарет. – Прижав трубку к груди, он взглянул на Томаззо и сказал: – Отведи свою женщину на виллу и объясни ей все, пока она не впала в истерику.
К великому изумлению Эбигейл, Томаззо встал, заставив и ее встать из-за стола. Она была так ошеломлена этим, что они вышли из ресторана прежде, чем она повернулась к нему. – Ты шутишь? Ты повиновался этому человеку, как собака.
– Нет, – терпеливо ответил Томаззо.
– Да, ты это сделал, – настояла она. – Он сказал, чтобы ты отвез меня на виллу ... черт, он говорил так, словно отец отправляет своих детей в их комнату. И ты просто…
– Я не выгонял тебя из-за стола, потому что он так сказал, – тихо прервал ее Томаззо, беря ее за руку, чтобы заставить идти по дорожке, когда подошла еще одна пара.
– Хорошо. Так почему же? – недоверчиво спросила Эбигейл.
– Потому что он расстроил тебя, – просто ответил он. – И я хочу защитить тебя от огорчений и боли.
Эбигейл при этих словах споткнулась о собственные ноги. Остановившись, она повернулась и посмотрела на него.
– И мы не пойдем на виллу, – добавил Томаззо, потом нахмурился и добавил: – Ну, если ты не хочешь вернуться.
– Нет, не хочу, – заверила она его. Люциан действительно расстроил ее. На самом деле, она не думала, что он ей нравится. Так что избегать его было для нее нормально. Но ей нравились Мэри, Данте и даже Джастин. Тем не менее, она была довольна тем, что не вернулась прямо сейчас, и спросила: – Так куда мы идем?
– Я подумал, что приятная прогулка по пляжу доставит тебе удовольствие.
– Неужели? – весело спросила Эбигейл. – Мне кажется, мы провели четыре дня, пытаясь выбраться с пляжа. Теперь ты хочешь пройтись?
– Насколько я помню, мы не очень-то старались, – заметил он и, внезапно опустившись на колени, чтобы снять с ее ног позаимствованные сандалии, добавив: – Боюсь, твои прелести соблазнили меня задержаться дольше, чем следовало бы.
– Прелести? – тихо спросила она, когда он быстро разул ее и выпрямился, держа сандалии в руках. Вместо ответа он взял ее за руку и повел с дорожки на песок.
На пляже было намного темнее, чем вокруг курорта. Света не было, но Эбигейл могла видеть очень хорошо. Когда они остановились на берегу и Томаззо повернулся к ней, она подумала, что эти наночастицы улучшают ее ночное зрение.
Нежно обхватив ее лицо руками, он наклонил его и пробормотал: – Ты была тем наслаждением, которое искушало меня бездельничать.
– Я тоже нахожу тебя восхитительным, – прошептала Эбигейл, поднимая руки, чтобы обнять его бедра.
Томаззо на мгновение закрыл глаза и пробормотал: – Сейчас мне ничего так не хочется, как уложить тебя на песок, снять одежду и заняться с тобой любовью.
– Хорошо, – выдохнула Эбигейл, чувствуя покалывание между ног при одной только мысли об этом.
Тихонько посмеиваясь, Томаззо прижался лбом к ее лбу, а затем слегка повернул его из стороны в сторону, словно отрицательно качая головой, и пробормотал: – Остановись. Ты снова искушаешь меня.
– Эй! – сказала она, защищаясь. – Это ты поднял эту тему. Я просто была сговорчива и согласилась на твое предложение.
– Ты, конечно, права, – согласился он. Улыбаясь, Томаззо наклонился, чтобы подобрать обувь, а затем взял ее за руку и пошел дальше, заметив: – Мне это в тебе нравится.
– Что? Что со мной легко? – сухо спросила Эбигейл и добавила: – По крайней мере, для тебя.
– Да, – просто ответил он.
– Хм, – пробормотала Эбигейл. Они ненадолго замолчали, но, пройдя несколько минут, Томаззо снова остановился, на этот раз, чтобы подтолкнуть ее от воды к ряду шезлонгов, установленных на песке.
Она думала, что они возьмут по одному, но у Томаззо были другие идеи. Потянув ее к шезлонгу, он снова уронил ее сандалии и свои туфли, а затем устроился на нем и усадил ее к себе на колени. Это заняло некоторое время, но как только он усадил ее между своих ног и прислонил к груди, чтобы они оба могли смотреть на небо, он удовлетворенно вздохнул.
– Это мило. Нет?
– Да, – пробормотала она, думая, что это напомнило ей их совместную ванну. Только они были одетые и сухие.
Томаззо снова помолчал, а потом сказал: – Данте упомянул, что мы умеем читать мысли.
Эбигейл замерла. – Да. Но ты не можешь прочитать мои мысли, верно? – подозрительно спросила она.
– Нет. Я не могу, – заверил он ее, а затем продолжил: – Он также упомянул и о контроле сознания?
Эбигейл попыталась повернуться, чтобы посмотреть на него, но он удержал ее на месте руками и ногами и успокоил ее, просто сказав: – Я не могу контролировать тебя, Эбигейл. Вот почему мы – спутники жизни.
– О, – сказала она, расслабляясь.
Томаззо хмыкнул в ответ на ее капитуляцию и откашлялся. – Так они успокоят твоего друга Джета и вернут его к повседневной жизни. Они будут читать его мысли, контролировать, если это необходимо, и изменять его воспоминания, так что он будет доволен, и прекратит искать тебя и вернется к своей жизни, не беспокоясь о твоем благополучии.