– О, – тихо сказала Эбигейл и попыталась понять, что она чувствует по этому поводу. Она предположила, что это зависит от ... – Как они изменят его воспоминания?
– Скорее всего, они заставят его поверить, что он успешно завершил свой полет в Каракасе и провел последние несколько дней на пляже с тобой, где ты встретила красивого итальянца и рассталась со своим другом, чтобы последовать за мужчиной в Италию.
Эбигейл фыркнула на это предположение. – Он не купится на эту чушь.
– Что? – возмущенно спросил Томаззо.
– Я бы никогда по доброй воле не бросила друга, чтобы таскаться за каким-то случайным парнем, которого встретила на пляже, – заверила она его.
– Ты оставила его и приземлилась на пляже со мной, – быстро заметил он.
– Не по своей воле, – возразила она. – Черт возьми, как ты помнишь, я из кожи вон лезла, пытаясь вырваться.
– Хм-м-м, – пробормотал он, немного раздраженный напоминанием. – Это так.
– Да. – Эбигейл вздохнула. – Им придется придумать что-нибудь получше.
– Si, – пробормотал Томаззо, а затем начал играть с ее волосами и спросил: – Ты не против?
Эбигейл снова замерла, уверенная, что услышала хмурые нотки в его голосе. Она настороженно спросила: – Против чего?
– Отказаться ради меня от дружбы с Джетом? – объяснил он.
Эбигейл так резко дернулась, что Томаззо не успел остановить ее, когда она спрыгнула с шезлонга. Он быстро последовал за ней, но остановился, когда она резко обернулась и подняла руку.
– Почему, – холодно спросила она, – я должна отказаться от дружбы с Джетом, чтобы быть с тобой? Он друг, не более. Семья, на самом деле. Если ты думаешь, что можешь диктовать мне, с кем дружить, а с кем нет, то у нас будут серьезные проблемы, приятель.
– Я не хочу диктовать тебе, с кем дружить, – заверил ее Томаззо.
– Тогда что это за чушь насчет Джета? – немедленно потребовала она.
Поколебавшись, он сказал: – У Мэри есть дети и внуки.
Эбигейл моргнула от кажущейся смены темы, а затем сказала: – Я слышала эту часть разговора.
– Они думают, что она погибла в автокатастрофе на прошлой неделе, – объявил Томаззо.
– Нет, – в ужасе выдохнула Эбигейл. – Она знает об этом? Мы должны сказать ей, чтобы она могла ... почему ты качаешь головой? Конечно, должны.
– Она знает, – сказал он. – Так и должно быть.
– Что? – Она искоса посмотрела на него, а затем ее мозг начал работать над вопросами. «Мэри было шестьдесят два, но она стала бессмертной. Мэри выглядела лет на двадцать пять. Как объяснить такую перемену, не болтая о бессмертных? Эбигейл была совершенно уверена, что болтать об этом нельзя, иначе новости о них будут по всех СМИ».
Выдохнув, она кивнула. – Хорошо, я понимаю, почему Мэри должна позволить своей семье думать, что она мертва, – признала она, прикусила губу и добавила: – Неудивительно, что она плачет. И неудивительно, что Данте чувствует себя виноватым. Она отказалась от них ради него.
– Данте обратил Мэри, чтобы спасти ей жизнь, как я спас тебя, – сказал Томаззо. – Он ни в чем не виноват и так сильно любит ее, но если бы он не вошел в ее жизнь, она бы не потеряла так много. Вот в чем его вина.
– Понимаю, – пробормотала она и подумала, что это тяжело и для Данте, и для Мэри, но они, без сомнения, справятся. – Я понимаю, почему Мэри не может поддерживать отношения со своей семьей. Но мне не шестьдесят два. Я не сильно изменилась с тех пор, как ты меня обратил. Ну, кроме того, что стала худее, – добавила она с кривой усмешкой, оглядывая себя. – Но мы можем свалить это на лихорадку Денге. Я сама подумала, что это и было источником потери веса, когда впервые проснулась.
– Да, мы могли бы это сделать, – согласился он. – Но что будет через десять лет?
– Что ты имеешь в виду? – неуверенно спросила она.
– Твой друг начнет стареть, а ты нет, – заметил Томаззо.
– Верно, – сказала она, нахмурившись.
– Это зависит от тебя, – мягко сказал он. – Но, в конце концов, тебе придется порвать с ним.
Эбигейл понимающе кивнула и опустилась на край ближайшего шезлонга. По правде говоря, не так уж плохо, если придется порвать с Джетом. Они могли бы вернуться к письмам, как делали это последние пару лет. До сих пор... – Круто. Осложнения, да?
– Меньше для тебя, чем для большинства, – сказал он, усаживаясь в кресло позади нее и обнимая ее за талию.
– Да, – пробормотала Эбигейл, думая о Мэри. Откинувшись на его грудь, она криво улыбнулась и сказала: – Впервые не иметь семьи не кажется такой уж плохой вещью.
– У тебя есть семья, – заверил ее Томаззо. – Я. Данте, Мэри и остальные члены моей семьи. Ты станешь Нотте.
Эбигейл села и повернулась, чтобы серьезно посмотреть на него. – Не рановато ли так говорить?
– Не для спутников жизни, – заверил он ее.
– Верно. Спутники жизни. – Эбигейл снова посмотрела вперед, схватила сандалии и встала. – Может, нам лучше пойти дальше?
– Зачем? – спросил Томаззо, но взял свои туфли и тоже встал.
– Потому что тебе еще нужно кое-что мне объяснить, а я подозреваю, что на этом шезлонге мы ничего не добьемся.
– Ах да, – пробормотал он. Переплетя пальцы свободной руки с ее пальцами, он повел ее к воде. – Ты хочешь знать о спутниках жизни?
– Помимо всего прочего, – призналась она. – Сначала я хочу знать, кто такой Люциан. Я так понимаю, у него есть какое-то положение среди вашего вида?
– Наш вид, – мягко поправил его Томаззо, – обладает здесь некоторой властью. У него даже есть ее немного в Европе, хотя бы потому, что члены Европейского Совета уважают его.
– Совет? – спросила Эбигейл.
– Что-то вроде правительства, – объяснил он. – Он образовался много веков назад, когда один из наших сородичей, безумец, начал строить армию из собственного потомства.
– Эй, подожди минутку, – сказала она, останавливая его. – Что ты имеешь в виду сто лет назад? Эта технология не существует более десяти лет.
– Это было в Атлантиде, – заверил он ее.
– Атлантида? – спросила Эбигейл, ее голос был чуть громче писка.
Томаззо кивнул. – Si.
– О боже, так ты говоришь, что Атлантида существовала и имела такую технологию? – осторожно спросила она.
– Si.
Эбигейл раздраженно посмотрела на него. – Перестань говорить «Si». Объясни. Честно говоря, в такие моменты твои коммуникативные навыки…
Поцелуй положил конец ее раздраженной тираде. Эбигейл как раз смягчалась в объятиях, когда Томаззо поднял голову.
– Атлантида была изолированным государством, окруженным с трех сторон водой, а с четвертой стороны горным хребтом между ней и остальным миром, – поучал он, скользя руками по ее бокам.
– О, – сказала она, ее пальцы сжались вокруг ремешков ее позаимствованных сандалий, когда она наклонилась к нему.
– Они быстро вышли за пределы технологии остального мира и из-за своей изоляции, или, возможно, просто потому, что они были жадными, использовали ее единолично.
– Плохая Атлантида, – вздохнула Эбигейл, когда он поцеловал ее в шею.
– В конечном итоге они превзошли даже технологии, которые мы имеем сегодня.
– Умная Атлантида, – похвалила она, наклоняясь и роняя сандалии, чтобы обнять его за шею.
– Они разработали биоинженерные наночастицы, которые сейчас проходят через ваше тело.
– О боже, – простонала Эбигейл, когда он легонько прикусил ее шею, где текла кровь обогащенная наночастицами.
– Они начали тестировать их, когда Атлантида пала.
– Пала – вот и понеслось, – пробормотала она, расстегивая несколько верхних пуговиц его рубашки, чтобы коснуться груди.
– Испытуемые с наночастицами были единственными, кто выжил.
Моргая от удивления, Эбигейл слегка отстранилась. – И это все? Больше никто?
– Никто, – заверил ее Томаззо. – Люциан Аржено и его родители, а также мои бабушка и дедушка были среди тех немногих, кто выбрался из-под обломков и присоединился к остальному миру.
– И это все? – снова спросила она.
– Нет. Были и другие, – сказал он, но не стал уточнять.
– Хм, – пробормотала Эбигейл. – Когда это было?
– Я не знаю точной даты. Достаточно сказать, очень давно. Во всяком случае, до Христа.
– Ого, – пробормотала Эбигейл, – я подозревала, что Люциан стар, но ... просто вау.
– Да, – весело сказал Томаззо и продолжил: – Именно тогда появились клыки. В Атлантиде переливание крови использовалось для решения проблемной потребности испытуемых в дополнительной крови. Однако после падения переливаний больше не было. У остального мира не было такой технологии.
– Нет, конечно, нет, – задумчиво сказала она, думая о мире до Иисуса, который был до железного века ... ну, в принципе, прежде всего. – Значит, нано решили проблему клыками?
– И скоростью, силой, ночным зрением, – добавил Томаззо.
– Навыки хищника, – сухо сказала Эбигейл.
– Если хочешь, то да.
– Чтобы было легче бегать и кусать нас, – мрачно сказала она.
– Теперь ты тоже бессмертна, – торжественно напомнил ей Томаззо. – Да, когда-то бессмертные питались непосредственно от смертных. Но у них не было выбора. Однако, как только общество продвинулось к банкам крови, большинство бессмертных переключилось на пакетированную кровь и избегало охоты и кормления от своих соседей и друзей.
Эбигейл не стала указывать, что он укусил ее, а просто выгнула бровь и спросила: – Большинство?
– Североамериканский Совет запрещает кормиться от смертных. Они считают это слишком рискованным и боятся обнаружения нашего вида, поэтому запретили этот способ.
– А Европейский Совет? – спросила она. В конце концов, именно там жил Томаззо.
Томаззо посмотрел в сторону и пробормотал: – Они традиционалисты. Там все медленнее меняться.
– Другими словами, присосаться к шее – все еще в порядке вещей, – сказала Эбигейл с отвращением.
Он беспомощно пожал плечами. – Большинство избегает этого.
– Но не все, – настаивала она.
– Нет, не все, – признался он.
– Хм, – пробормотала Эбигейл, думая, что тогда она не захочет жить в Италии. Не то чтобы ей нужно было бояться, что ее укусят, но она не хотела бы подружиться с кем-то, а затем узнать, что они охотятся и питаются людьми, как скотом. – Итак, вы, ребята, присоединились к остальному миру и ... кто-то из ваших парней создал армию?
– Армия его собственных отпрысков, – согласился Томаззо. – Он немного отличался от остальных. У него не было клыков, и ему приходилось резать своих жертв.
Брови Эбигейл слегка приподнялись. Она подозревала, что он что-то упускает из виду, но не мешала ему.
– Он был безумен. Он начал похищать и насиловать бессмертных женщин, но также похищал и смертных, превращая их в бессмертных, как он, а затем, заставлял их вынашивать его семя. Его армия была довольно большой, прежде чем другие пронюхали об этом, но как только они это сделали, то собрались вместе, чтобы положить этому конец. Это был первый раз, когда они сотрудничали. Тогда же они начали создавать законы для всех бессмертных.
– У нас есть законы? – спросила она с интересом.
– Si, – сказал он, как будто это было очевидно.
– Расскажи мне о них.
– Каждая бессмертная женщина может рожать только раз в сто лет.
– Значит, никто не может создать армию, – предположила она.
– Если они это сделают, то они или сумасшедшие или изгои и, вероятно, не заботятся о соблюдении чьих-либо законах, – заметил Томаззо, а затем сказал: – Нет, этот закон должен был помочь держать наше население под контролем.
– О, – с удивлением сказала Эбигейл, а затем прокомментировала: – Я полагаю, что небольшая численность лучше, когда вы пытаетесь оставаться под радаром.
– Это также помогает гарантировать, что мы не перерастем свой источник пищи, – отметил Томаззо.
– Ах да, – вздохнула она. Эбигейл действительно не нравилось так думать. Она была смертной, или была до недавнего времени. Ей не нравилось думать, что она была так же хороша для бессмертных, как скот, до своего собственного поворота. Встретившись с ним взглядом, она подняла брови. – А другие законы?
– Каждый бессмертный может обратить за свою жизнь только одного смертного.
– Еще раз, регулирование численности населения, – предположила она.
Томаззо кивнул.
– И ты использовал свой единственный шанс со мной? – спросила она со слабой улыбкой.
– Конечно, ты – моя спутница жизни. Большинство приберегают свою очередь для своей спутницы жизни.
«Верно, опять этот термин», – подумала Эбигейл, но сказала: – Итак, а другие законы?
Томаззо пожал плечами. – Вот и все.
Эбигейл уставилась на него. – И это все? Неужели это все, что вы могли придумать? А как же, не убивайте своего соседа, или не крадите у людей, или…
– У нас есть и другие законы, но за их нарушение могут казнить, – быстро объяснил он. – О, и в Северной Америке вы должны придерживаться упакованной крови, кормление от смертных – это еще одно, что может заставить обезглавить и сжечь. Если только это не чрезвычайная ситуация, – добавил он.
Эбигейл прищурилась, глядя на него, а потом поджала губы. – Значит, тебя могут казнить за то, что ты укусил меня в самолете?
– Технически мы были в Центральной Америке, а не в Северной, – сказал он с гримасой. – Но это все равно была чрезвычайная ситуация, а значит, все в порядке.
– Да, чрезвычайная ситуация, как ночной забег в ближайший ресторан быстрого питания, – саркастически сказала она.
– Нет, – заверил ее Томаззо. – Я был очень слаб, когда проснулся в клетке. Мне нужны были силы, чтобы убежать.
– Хм, – пробормотала Эбигейл, вздохнула и сказала: – Значит, у вас есть другие законы, но они не предусматривают смертной казни?
– В принципе, да, – пробормотал он.
– Например, что?
– Эбигейл?
Они оба остановились и обернулись на неуверенный голос.
По берегу к ним приближался мужчина, высокий, мускулистый, с короткими темными волосами, бородой и усами. Старая Эбигейл не смогла бы разглядеть его достаточно хорошо, чтобы узнать. Но новая Эбигейл знала кто он. Выскользнув из рук Томаззо, она бросилась к нему с криком: – Джет!
Глава 13
– Ты все видел? – с тревогой спросила Эбигейл.
– Да, – заверил ее Джет. – Сзади есть камера, а на панели маленький экран, чтобы я мог следить за грузом. Знаешь, на случай, если тросы порвутся и что-нибудь соскользнет, – объяснил Джет. – К счастью, она расположена так, что двое головорезов, сидевших впереди, не могли ее видеть. Но когда я увидел, как ты откинула брезент и показала того парня в клетке ... человека, – сказал он, качая головой. – Я подумал, что мы все умрем.
– Я тоже, когда увидела его, – призналась Эбигейл с гримасой, глядя на стакан колы в своей руке. Они сидели во внутреннем дворике открытого бара, и Джет объяснял, что произошло с тех пор, как они сели в самолет.
– Да, я так и думал, – криво усмехнулся Джет, обнимая ее за плечи.
Со стороны Томаззо послышалось низкое рычание, и Эбигейл с ироничной улыбкой отодвинулась от Джета. – И что случилось потом?
– Ну, я видел, как ты помогла парню в клетке. Потом ты вышла из клетки, он последовал за тобой, и я больше вас не видел. Свет не достигал того места, куда вы пошли. Я догадался, что ты сидишь в темноте, чтобы похитители не увидели тебя, если придут еще раз проведать его. Я подумал, что вы двое пытаетесь решить, что делать, чтобы вытащить нас всех из этой ситуации.
– О, – пробормотала Эбигейл, не глядя на Томаззо. Они не разговаривали. Сначала так и было ... что ж... а потом они отключились.
– А через пару часов вы оба снова появились и начали что-то разглядывать, – продолжал Джет. – В следующее мгновение, когда Тарзан уже был на парашюте, дверь грузового отсека открылась, и он вытащил тебя из самолета!
– Да, но я не знала, что он собирается это сделать, Джет. Правда, – заверила его Эбигейл. – Я бы никогда не оставила тебя в самолете наедине с этими парнями. И он тоже, – быстро добавила она. – Позже я узнала, что он принял меня за безбилетника, и подумал, что ты заодно с плохими парнями.