– Должно быть, из того же места, откуда и два последних обеда, – сказал Данте с блаженным вздохом, разглядывая цыпленка.
Томаззо кивнул в знак согласия. – Пахнет так же восхитительно, как и та еда.
– Два обеда? – нахмурившись, спросил Джейк, ставя перед Николь бокал вина. – Ты имеешь в виду один.
– Два, – сказал Томаззо.
– Два, – эхом отозвался Данте.
Когда Джейк вопросительно посмотрел на нее, она кивнула. – Два. Тебя начало рвать в пятницу вечером, ты был без сознания весь день в субботу и воскресенье. Сегодня понедельник.
– О, – слабо произнес он и повернулся, чтобы сесть. Как он сел, он пробормотал: – Извините.
– Тебе не за что извиняться. Ты ничего не сможешь поделать, если заболеешь, – твердо сказала Николь и нахмурилась, поймав взгляды, которыми обменялись близнецы. У Джейка тоже было странное выражение лица, отметила она, но он просто потянулся за вином. Она остановилась на полпути к губам, когда заметила, что вино есть только у нее. Глядя от мужчины к мужчине, она спросила: – Разве кто-нибудь еще не хочет вина?
Все трое отрицательно покачали головами, как один. Николь уставилась на них, но они все были заняты тем, что снимали крышки с блюд и потом принялись за еду, поэтому она сделала глоток и поставила стакан, внезапно смутившись, что пьет одна.
Еда была настолько же восхитительна, насколько и пахла, и Николь сделала пометку позвонить Маргарет и спросить, в каком ресторане она заказала еду. Этот номер она будет держать рядом с телефоном в будущем.
Ужин прошел в молчании. Николь сделала несколько попыток завязать разговор, но никто из мужчин не поддержал ее. Они даже не смотрели друг на друга. Ну, Данте и Томаззо обменялись взглядами, которые, она была уверена, вели целые разговоры, но ни один из близнецов не смотрел на Джейка, а Джейк смотрел в свою тарелку, его лоб был нахмурен на протяжении всего обеда. Этой атмосферы было достаточно, чтобы помешать Николь насладиться ужином, и она почувствовала облегчение, когда поела.
– Думаю, мне пора возвращаться к работе, – пробормотала она, поднимая тарелку и вставая.
– Вообще-то мне нужно с тобой поговорить, – тихо сказал Джейк.
– О. – Николь хотела было снова сесть, но передумала и встала. Она отнесла тарелку и столовое серебро в раковину, чтобы сполоснуть их перед тем, как положить в посудомоечную машину, и вернулась на свое место.
Мгновение спустя Данте и Томаззо сделали то же самое, отнесли тарелки, чтобы ополоснуть и поставить в посудомоечную машину.
– Хотите кофе? – спросил Джейк, поднимаясь со своей тарелкой.
– Конечно. Я принесу, – сказала Николь, вставая.
– У нас есть с собой, – объявил Данте, поднимая кофейник, Томаззо в это время достал из буфета четыре чашки.
– О, спасибо, – сказала Николь, откидываясь на спинку стула, но она не привыкла, чтобы ей прислуживали.
– Спасибо, – пробормотал Джейк, ополаскивая тарелку и столовое серебро. Когда он закончил, Данте и Томаззо уже несли кофе к столу.
– Спасибо, – повторила Николь, когда Данте поставил перед ней чашку. Затем она потянулась за сливками и налила немного, передав их Данте, когда потянулась за сахаром.
Они замолчали, пока близнецы готовили себе кофе. Когда Джейк вернулся к столу, все потягивали горячие напитки. Он сел, приготовил себе кофе и перевел взгляд с Данте на Томаззо.
– Ребята, мне нужно поговорить с Николь, – сказал он, наконец.
Данте и Томаззо молча кивнули и откинулись на спинки сидений. Николь почему-то захотелось улыбнуться, и ей пришлось сдержать улыбку, тем более что Джейк, казалось, был расстроен их отношением.
– Не могли бы вы дать нам немного пространства?- наконец спросил он.
– Нет, – резко ответил Данте.
– Мы здесь, чтобы помочь, – добавил Томаззо.
Николь закусила губу. Она видела, что Джейк начинает раздражаться, и, когда он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, быстро сказала: – Ничего страшного, если они останутся, Джейк.
Он нахмурился, ожидая комментария, что несколько смутило Николь. Он был ее поваром и экономом. Вот и все. Не похоже, чтобы он хотел сказать что-то личное. По крайней мере, она не думала, что он это сделает. С другой стороны, она понятия не имела, что он хотел сказать. Может, он не хочет продолжать двухнедельную работу, может, он уже принял решение и не хочет больше на нее работать. Может, из-за последнего кризиса со здоровьем ему снова захотелось сбежать?
– Как сказал Томаззо, мы здесь, чтобы помочь, – серьезно сказал Данте. – Маргарет, кажется, подумала, что он вам это может понадобиться.
Николь почувствовала, как ее брови поползли вверх. С чем они должны были помочь? И почему Маргарет решила, что их помощь понадобится? Как будто все что-то знали ... кроме нее ... и она начала беспокоится.
Повернувшись к Джейку, она сказала: – Просто скажи мне все, что тебе нужно. Я уверена, все будет хорошо.
Глава 10
Джейк вздохнул и откинулся на спинку сиденья. Похоже, ему придется сделать это с Данте и Томаззо. Он не учел это в уравнении, когда решал, как подступиться к этому. Теперь он не знал, как, черт возьми, рассказать Николь все, что хотел.
– Джейк? – спросила Николь, когда молчание затянулось.
Он выдавил из себя улыбку и сел. Он решил, что в любом случае придется действовать по плану. Поставив локти на стол, он сжал пальцы и попытался собраться с мыслями. Раньше он придумал хорошую вступительную фразу, но сейчас не мог вспомнить ее. Сдавшись через мгновение, он опустил руки и увидел, что не только Николь, но и Данте с Томаззо выжидающе смотрят на него. Очевидно, пришло время посрать или слезть с горшка, решил он и просто начал. – Ты – моя спутница жизни.
Джейк услышал слова, слетевшие с его губ, но не был уверен, как, черт возьми, это произошло. Он собирался дойти до этой части. Он собирался начать с того, что ее гидромассажная ванна была отравлена. Что он умер бы, будь он смертным, но он им не был. Затем поработать над тем, что он был бессмертным, и объяснить, что это такое, и что он, как бессмертный, мог сделать. И, наконец, закончить словами: «я не могу читать или контролировать тебя» и «это предполагает, что ты моя спутница жизни». Все это закончилось бы тем, что она бросилась бы в его объятия со словами: «О, Джейк, это замечательно! Возьми меня в спутницы жизни», – вот о чем он мечтал и на что надеялся ... или она схватила бы крест и кол, не обязательно в таком порядке, а затем выгнала бы его из своего дома.
– Что?
Джейк взглянул на Николь и увидел, что она смотрит на него с полным непониманием. Джейк открыл было рот, но тут же закрыл его и, взглянув на кузенов, пробормотал: – Кое-какая помощь сейчас была бы кстати.
– О нет, Пиноккио, – рассмеялся Данте. – Здесь ты сам по себе.
Джейк нахмурился и выдавил из себя: – Я думал, ты сказал, что пришел помочь?
– Нет, если ты собираешься так вести себя, – весело сказал Томаззо.
Тихо выругавшись, Джейк оглянулся на Николь и заставил себя улыбнуться. – Мне очень жаль. Забудь, что я сказал. Это было ошибкой. Я хотел сказать, что ... Николь, Я не болен. Меня отравили.
Николь несколько раз моргнула и смущенно покачала головой. – Что?
Да, она восприняла это не лучше, чем вопрос о спутнике жизни, и он не удивился. Нина сказала, что Маргарет играла с воспоминаниями Николь, а Данте и Томаззо укрепляли их, чтобы она могла расслабиться и работать. Он знал, что это значит. Маргарет, должно быть, стерла большую часть ее воспоминаний о той ночи, когда его вырвало кровью в джакузи. Джейк пытался понять, как с этим справиться, когда Данте вмешался с обещанной помощью и сказал: – Николь, вспомни ту ночь, когда Джейк заболел. Ты была в студии, слышала, как его рвало, вышла проверить его и ...
Николь резко откинулась назад, как будто Данте физически ударил ее воспоминаниями, и Джейк не сомневался, что она чувствовала себя именно так. Данте привел ее к воспоминаниям, а потом, наконец, позволил вспомнить, что произошло. Он с беспокойством наблюдал, как она побледнела, потом покраснела и снова побледнела.
– Клыки, – выдохнула Николь, ее мысли явно обратились внутрь, когда она вспомнила ту ночь.
Джейк поморщился, его охватило чувство вины, когда он вспомнил, как пытался укусить ее.
– Ты пытался укусить меня, – с ужасом вспомнила она.
– Мне очень жаль, – сразу же сказал Джейк, почти утопая в чувстве вины. Он никогда никого не кусал за семь лет, прошедших с тех пор, как его обратили, но он был не в себе от потери крови и жажды крови, и от нее так хорошо пахло. Запах и звук живительной жидкости, пульсирующей в ее венах, искушали его сверх всякой меры. – Я никогда не причиню тебе вреда. Клянусь.
– Но ты пытался, – заметила она. – Ты пытался укусить меня.
Джейк поморщился. От этого никуда не деться.
– Жалок, – сказал Томаззо, печально качая головой, и Джейк смущенно взглянул на него.
– Что? – спросил он.
– Похоже, ты плохо справляешься с эмоциональными ситуациями, Пиноккио, – сказал Данте за брата. – Ты просто жалок.
Джейк разочарованно нахмурился. – Ну, если ты такой умный, почему бы тебе не сказать мне, как я должен вести себя?
Данте обменялся взглядом с Томаззо и повернулся к Николь. – Ты доверяешь Маргарет?
– Да. – Она медленно произнесла это слово.
– Ты же не думаешь, что она подвергла бы тебя в опасности или отправила в твой дом опасных людей? – спросил Томаззо.
– Нет, конечно, нет, – сказала Николь более уверенно. – Маргарет всегда была добра и поддерживала меня и мою семью. Она сама почти как семья.
– Значит, ты знаешь, что с нами ты в безопасности, – просто сказал Данте и добавил: – И как бы безумно ни звучал Джейк, с ним ты тоже в безопасности.
Николь позволила дышать медленно, вздохнула и немного расслабилась в своем кресле. – Да. Я думаю, что должна.
Данте кивнул, а затем предупредил ее: – Теперь ты вспомнишь и узнаешь кое-что, что выведет тебя из себя.
– Кое-что из этого покажется тебе безумным, – добавил Томаззо.
– Но ты должна просто слушать, сохранять спокойствие и помнить, что ты в безопасности.
Джейк переводил взгляд с одного близнеца на другого. За все время, что он их знал, он не слышал от них много слов, а он знал их с четырех лет. У Роберто Конти Нотте были деловые интересы в Италии, и после того, как он женился на матери Джейка, семья проводила лето, Рождество и большинство других школьных каникул в Италии. Данте и Томаззо часто навещали Кристиана, и Джейк смотрел на них с мальчишеским обожанием. Он хотел вырасти таким же, как они ... по крайней мере, до восемнадцати лет, когда родственники решили, что он достаточно взрослый, чтобы знать правду о них ... что они бессмертные. Что он отличается от них ... и никогда не сможет стать таким, как они, не став тем, кого он всегда считал злым и плохим.
Джейк вырос на вампирских фильмах, а в этих фильмах вампиры всегда были плохими парнями. Узнать о существовании вампиров было все равно, что проснуться посреди фильма ужасов. Еще хуже было узнать, что его мать обратили, а младший брат, которого он обожал с самого рождения, тоже был бессмертным. Но самым непростительным было то, что все они, включая его младшего брата, использовали свои способности, чтобы контролировать его, не давая ему понять, кто они такие, прежде чем он станет достаточно взрослым, чтобы решить, хочет ли он присоединиться к ним.
После этого Джейк избегал остальных членов семьи, но не мог поступить так же со своим младшим братом. Нейл не виноват, что родился таким, каким был, поэтому общение Джейка с семьей ограничивалось в основном братом и матерью. Он избегал остальных, насколько мог, но было практически невозможно избегать Нотте, которые не хотели, чтобы их избегали ... если только ты не сбежал и не исчез, чего он не делал, пока не превратился в одного из «плохих парней».
– Вот так, – сказал Данте, и Джейк тупо уставился на него.
– Что?
Данте и Томаззо обменялись взглядами, одновременно покачали головами, а затем Томаззо сказал: – Николь готова тебя выслушать. Скажи ей.
– Сказать ей что? – с тревогой спросил он. Он надеялся, что эти двое сделают это за него. Казалось, они действительно собирались это сделать.
– Мы здесь, чтобы помочь, а не сделать это за тебя, – сухо сказал Данте.
– Кроме того, может быть, объясняя, ты сам лучше поймешь, – тихо сказал Томаззо.
Джейк молча посмотрел на него, потом перевел взгляд на Николь. Она неуверенно смотрела на них троих, готовая слушать, но явно не была уверена, что ей понравится то, что сейчас произойдет. Проблема была в том, что он тоже не был уверен. С несчастным видом выдохнув, он сказал: – Я,… видишь ли…
Он беспомощно повернулся к Данте, а тот раздраженно фыркнул и, повернувшись к Николь, объявил: – Мы – вампиры.
– Вовсе нет! Нет, – сразу же возразил Джейк, ободряюще улыбаясь, Николь.
– Да, – возразил Томаззо.
Джейк хмуро посмотрел на него, а затем заверил Николь: – Мы не они. Мы бессмертные. Вампиры – проклятые, бездушные мертвецы. Мы не прокляты, не бездушны и не мертвы. На самом деле, меня обратили семь лет назад, чтобы спасти мою жизнь.
– Да, но мы все еще кровососы, кусающие за шею, – сказал Данте Николь. – И это то, о чем все думают, когда думают о вампирах, так что можешь называть нас просто вампирами.
– Мы не кровососы, кусающие шеи! – рявкнул Джейк, с тревогой глядя на Николь, боясь, что они ее отпугнут. – Я никогда, никогда никого не кусал. И эти парни делали это, только пользуясь услугами банка крови, потому что должны были выжить. Мы употребляем упакованную кровь из банков крови, это похоже на переливание при гемофилии. Я никогда никого не кусал, – повторил он.
– Ты пытался укусить ее, – напомнил ему Томаззо.
– Как какой-нибудь монстр, – добавил Данте.
Джейк мотнул головой в сторону мужчины и чуть не зарычал от досады. – Я был болен, мучился и потерял голову от потери крови. Я не монстр.
– Мы тоже, – тихо сказал Данте.
Джейк откинулся назад, словно его ударили. С тех пор как Джейк узнал, кем стала его мать и кем была семья Нотте, он думал о них как о монстрах. Из тех, кто ведет себя дружелюбно и заманивает тебя конфетами и печеньем, как Гензель или Гретель. Только однажды они заманили тебя в свой маленький домик в лесу, и вместо того, чтобы выдать себя за ведьм, они выпустили клыки и заключили тебя в темные объятия, чтобы высосать твою кровь.
Он боялся их, признал Джейк. В детстве он смотрел все эти фильмы ужасов, называл людей, которых знал всю свою жизнь, вампирами и боялся их. А потом, когда его обратили, он испугался, что теперь, став одним из них, он тоже стал монстром. Но когда он пытался укусить Николь в ту ночь, когда ему было так плохо, он был не в себе и чувствовал себя чертовски виноватым с тех пор, как проснулся. Монстры не чувствовали себя виноватыми.
Джейк понял, что обращение не изменило его. Внутри он был все тем же человеком, с теми же ценностями и убеждениями. Он просто был здоровее, выглядел моложе, был чертовски сильнее и, вероятно, будет наслаждаться гораздо более долгой жизнью.
Джейк перевел взгляд с Данте на Томаззо. Эти двое были добры к нему с тех пор, как он впервые встретил их в детстве. Даже когда он узнал, кто они и все остальные, они остались добрыми, отвечая на его попытку избегать их и вычеркнуть из своей жизни терпением и добротой. Они просто ждали, когда он преодолеет свои страхи и поймет, что ношение наночастиц, делающих их бессмертными, не делает его или их менее человечными. Что он все еще настоящий парень.
– Мне очень жаль, – сказал он серьезно, и это было все, что он мог сказать. Данте и Томаззо сидели неподвижно, ожидая прорыва, на который надеялись, но, без сомнения, опасались разочарования. Теперь они оба расслабились и усмехнулись.
– Нет проблем, – пророкотал Томаззо.
– Но тебе понадобилось много времени, чтобы прийти в себя, – сухо заметил Данте. – Но ты всегда был упрямым, малыш.
От Джейка не ускользнуло, что надоедливый «Пиноккио», которым он страдал с тех пор, как его обратили, вернулся к «малышу», как они называли его до этого. И ему это понравилось, что было немного странно, так как раньше он это ненавидел. Ему было немногим за пятьдесят, когда его обратили, и то, что в пятьдесят один год двое парней, которые выглядели на двадцать пять, называли его «Малыш», бесконечно раздражало его. Теперь он воспринимал это прозвище как знак того, что его простили за то, что он был таким ослом ... и он был благодарен за это.