— Ай-й-й! — взревел Тарин, когда рука Эдона резко опустилась на его ягодицы. Тарин искренне надеялся, что отлучение от практики по сосанию членов и есть его наказание, но очевидно, что «отработкой» штрафного было это ужасное унизительное мучение. Да уж, чувствовать, как твоя задница горит от шлепков, в то время как твои товарищи делятся дарами… Пока Тарин причитал, Эдон приглашал мальчишек смотреть на него, уверяя, что так они получат больше удовольствия.
— Время вышло, — крикнул Кинан. — Можете кончить, ребята, а затем поменяйтесь местами. Офер, доложи мне об их успехах.
Тарин крутился и извивался, но Эдон продолжил наказание и предложил Пэрри трахнуть рот соседнего мальчишки в такт со шлепками по заднице Тарина.
— О Леди! — взвыл Тарин. Его член стоял колом и грозился излиться даром на штаны сержанта в любой момент. К тому же Тарин ужасно хотел писать. От ударов Эдона его мочевой пузырь болезненно сотрясался.
Всё это причиняло слишком много страданий, и Тарин расплакался, как первогодка в лесу, уронивший в дерьмо свой кусок кролика.
Спустя пару минут шлепки Эдона стали слабее и перешли в лёгкие поглаживания спины и ягодиц Тарина.
— Тише, мальчик, тише. Иногда только что пойманный парнишка сопротивляется до тех пор, пока не заплачет. И вот ты заплакал. Теперь станет лучше. А сейчас садись, и мы посмотрим, как их красивые ротики сосут члены.
Эдон перевернул Тарина и усадил к себе на колени. Тарин еле сдержался, чтобы не прислониться спиной к груди сержанта. Да, это было так же приятно, как ёрзание спящего Кори, ищущего защиты у Тарина. Однако он не был готов уступить даже в этом. К тому же решимости прибавляла боль: челюсть заныла с новой силой, член был нестерпимо возбуждён, задницу саднило, и казалось, что даже металл в ухе Тарина горит… А уж про едва сдерживаемое желание пописать и говорить было нечего.
Поэтому Тарин сидел у Эдона на коленях и всхлипывал, наблюдая за мальчишками. Тарин поёрзал. Он был возбуждён, но в то же время поражён тем, как легко его друзья стали подчиняться и исполнять приказы. Тарин прикусил язык. Ну-ну, а сам-то тоже не особо сопротивлялся, вылизывая сапоги сержанта.
Эдон игрался с членом Тарина, но как-то рассеяно. Так что Тарин понимал, что этого не достаточно, чтобы кончить.
Тарин всхлипнул. Пописать или излиться? О, как же он хотел делать и то, и другое, но не мог!
Наконец Кинан выкрикнул: «Время!» — второй группе мальчишек и приказал Оферу отчитаться об их успехах. Эдон поднялся, и Тарин поскорее встал, чтобы не шлёпнуться задницей на пол. Его пенис дёрнулся, и Тарин застонал. Хорошо хоть, что возбуждение не дало описать Эдона.
— Кинан, твоё задание на сегодня: законспектировать всё, что было на занятии и доклад Офера о каждом мальчишке. А также предоставь мне характеристику на каждого из них. Ребята, вы закончили свой первый утренний урок. После обеда вам расскажут о званиях офицеров, объяснят правила личной гигиены, и вы немного потренируетесь. Затем вас посетит Титус, чтобы поприветствовать и благословить от имени Матушки.
Тарина трясло. Его мочевой пузырь чуть не взрывался, и казалось, что моча уже в ушах булькает. Он почти ничего не услышал. Хотя то, что смог разобрать, его не насторожило.
— Так, а сейчас постройтесь и идите в столовую. Запомните, обед всегда в полдень. Мы едим вместе и одно и то же, за исключением тех случаев, когда вы наказаны. Офицеров за столом обслуживают мальчишки. Остальные стоят в очереди. Не пихайтесь, не толкайтесь и не пытайтесь влезть впереди кого-то в очереди. Накладывайте себе еду спокойно, а не как стадо дикарей. Используйте для этого половник, а не пальцы. Сегодня вы посмотрите, как кадеты это делают, и научитесь. Завтра вы будете накладывать себе еду самостоятельно. Ведите себя хорошо — офицеры будут наблюдать за вами. Кинан, готов? Я хочу, чтобы они были первыми в столовой и к приходу остальных уже сидели за столом.
— Есть, сержант. Всем построиться.
«Откуда они знают, что сейчас полдень, — удивился Тарин. — Мы ведь в здании. Хотя… может, мы выйдем на улицу, когда пойдём на этот «обед». О! И я смогу пописать!».
Вот дерьмо! Они направились в комнату, где ели яйца. Но на этот раз Тарин, посмотрев на дверь в конце коридора, увидел настоящий свет, а не искусственный. Он попытался отойти в сторону, но Кинан вернул его в строй.
— Мне надо на улицу, — взмолился Тарин.
— Никакой улицы для новеньких, пока вас не распределят.
— Но я сейчас лопну! — взревел Тарин, не в состоянии больше терпеть.
Кинан закатил глаза.
— Не говори чепуху. Вы только пару часов назад ходили в уборную и пойдёте снова после обеда. К тому же для этого на улицу не выходят.
— Я выхожу! — застонал Тарин, наклоняясь и скрещивая ноги. Он готов был схватиться за член, чтобы не описаться.
— Что здесь происходит?
Чёрт! Тарин опять обратил на себя внимание Эдона, и Кинан сейчас рассказывал ему, что Тарин капризничает, как ребёнок, упрашивая отпустить его в туалет… и хочет помочиться на улице, как дикарь.
Эдон дёрнул Тарина за волосы и посмотрел ему в глаза.
— Я сам отведу его, а ты убедись, что мальчишки поняли, как правильно стоять в очереди и накладывать себе пищу.
Эдон привёл Тарина в вонючую уборную.
— А теперь писай.
— Я не могу, — простонал Тарин. — Это неправильно. Пожалуйста, выпустите меня на улицу.
— Возьми член в руку и направь его в ведро. Живо!
Тарин всхлипнул, но послушался. Ничего не произошло. Хорошо хоть, что стояк пропал. Тарин не любил просыпаться возбуждённым, когда не можешь отлить и приходится трясти членом, чтобы все получилось.
Эдон рассмеялся и перелил воду из одного ведра в другое.
— Давай уже, писай.
Давление стало невыносимым и… процесс пошёл. Тарин застонал, когда жёлтая жидкость со звоном полилась в пустое ведро.
Даже Эдон удивился, как долго Тарин писал. Наконец он закончил и к удовольствию Эдона ополоснул руки, подбежав к бочонку с теплой водой.
— Что-то мне кажется, что сейчас ты отлил впервые с тех пор, как тебя поймали. Послушай совет: писай всегда, когда предоставляется возможность. Нам не нравится, когда мальчишки постоянно бегают в уборную. Могут возникнуть подозрения…
Тарин поёжился. Кто захочет проводить здесь больше времени, чем надо?
— Знаю, мальчик, это не особо приятное место, да? Но послушайся и не сторонись его. На улицу тебя пока не выпустят. А ведь скоро тебе захочется сходить по-большому. И поверь, лучше не сдерживаться, иначе заболеешь.
Тарин нахмурился.
— Но ведь здесь нет листьев и нечем подтереться. Да и зарыть дерьмо некуда. Ходить по нужде в здании — неправильно!
— Дикарь. Если ты работаешь в поле или охотишься, то нет ничего плохого в том, чтобы справлять нужду за кустиком, но когда у людей есть выбор, мы пользуемся уборной. Понял? А теперь пошли, я покажу тебе, как стоять в очереди и накладывать еду в тарелку. Ты ведь упустил возможность посмотреть, как это делают кадеты. Я хочу, чтобы завтра ты помогал новеньким, когда они будут стоять в очереди.
Тарин поспешил за Эдоном. Можно рвануть к дальней двери… Не похоже, что сержант умеет быстро бегать, да и Кинан сказал, что все сейчас на обеде… Тарин закусил губу. Побег на голодный желудок — это глупо. Так они его быстро поймают. Нет, лучше сначала изучить расположение зданий на улице.
Тарин пошатнулся, когда они вошли в столовую. Как много мужчин! Тарин даже представить себе не мог, сколько рук ему понадобится, чтобы пересчитать их всех. И как шумно! Эдон подхватил его под локоть и подвёл к концу очереди.
— Бери тарелку, вон ту круглую штуку, смотри в кастрюлю и решай, хочешь ты это есть или нет. Если да, то возьми половник и положи себе в тарелку порцию, но только одну. Есть ещё и другие кастрюли с едой.
Тарин заглянул в кастрюлю.
— А я это хочу?
— Да, мальчик. Думаю, тебе понравится. Это тушёная курица.
Тарин ткнул курицу половником. Стоящий позади кадет уже прошёл вперёд, пока Тарин колебался.
— Горячая птица, — пояснил Эдон, накладывая еду в тарелку Тарина. — Мы не всегда едим мясо. Сегодня у нас особенный обед в честь прибытия новичков. Хочешь верь, хочешь — нет, но вы особенные.
«Слишком много новых слов, — решил Тарин и подошёл к следующей кастрюле. — О! Эти вкусные белые комочки!»
— Картошка, — сказал Эдон, заполняя свою тарелку курицей. — Подожди, не клади пирожок с яблоками на эту же тарелку. Тарин, теперь твой десерт пропитается мясной подливкой.
— И то, и то — еда, — сказал Тарин. — Всё идёт в один живот.
— Ну тогда ты должен всё это съесть. Хорошо, а теперь иди к своему отряду. Вон они сидят, сразу за кадетами. Веди себя хорошо. В столовой присутствуют офицеры.
Тарин посмотрел на ребят. Его носки скользили по полу, мешая спокойно идти. Тут даже ногти на ногах не помогли бы. Тарелка тоже была какой-то странной. Еда в ней то и дело перетекала с одного края на другой. И большому пальцу было горячо, когда на него попадала подливка. Почти дошёл! Пэрри сдвинулся на лавке, освобождая для него место. Тарин сосредоточился на тарелке, стараясь не уронить еду. Горячая курица пахла даже лучше, чем горячий олень.
Чёрт! Тарелка Тарина полетела в одну сторону, а он сам — в другую, в полёте чуть не поцеловав свои носки. Тарелка грохнулась рядом с ним, разбившись на мелкие осколки, а еда размазалась по полу. Тарин заметил, как чей-то сапог мелькнул под столом и посмотрел наверх. Рядом сидел Мика и тихо хихикал.
— Ах ты, кусок скунсового дерьма! — заорал Тарин, хватая осколок тарелки. Но не успел он пошевелиться, как другой сапог придавил его запястье к полу.
— Не смей меня позорить, мальчишка.
Тарин приподнялся и гневно посмотрел на клювоноса.
— Толстый кадет подставил мне подножку!
— Сомневаюсь. Мика не настолько глуп. Но даже если и так, ты не имеешь права на него кидаться. Если бы это произошло неделей позже, я бы приказал тебя высечь на месте. А пока — три штрафных очка. Услышу снова доклад о тебе и добавлю ещё два.
— Какой доклад? — взвыл Тарин. — Я был хорошим!
Все присутствующие кадеты, включая клювоноса, заржали. Даже Пэрри и мальчишки захихикали.
— Дважды пойманный, все, с кем я сегодня встречался, твердили мне о том, чтобы я выбросил тебя обратно в лес.
— Да-да, сделай это, — пробормотал Тарин.
— Ну уж нет, маленький дикарь, капитан Гаррик-клювонос никогда не пасует перед трудностями.
Гаррик помог Тарину подняться, шлёпнул его по заднице и отправил в очередь за новой порцией еды. Втихаря Тарин добавил себе второй половник вкусных белых комочков. Возможно, они облегчат его страдания.
Затем он пошлёпал обратно к своему столу. Офер стоял на коленях, собирая осколки.
— Прости, — прошептал Тарин.
Офер ему подмигнул.
— Всё нормально. К носкам очень сложно привыкнуть, особенно на таком скользком полу. — Офер взглянул на сапоги Мики, когда говорил «скользком».
Тарин улыбнулся. Было приятно, что Офер поверил его словам. Это было почти так же здорово, как наслаждаться горячей курицей.
Пэрри снова подвинулся, но взволнованно посмотрел на него. Тарин попробовал горячую птицу. Она была даже вкусней, чем горячий олень, но в этот раз Тарин не плакал. Он просто жевал, постанывая от удовольствия.
Второй отряд тоже сидел за их столиком, и Кори зло посмотрел на Тарина.
— Яйца вкусные. Ты соврал! Мика на меня накричал.
Тарин ухмыльнулся.
— По крайней мере ты не получал штрафных очков, — прокрякал Керр. — Тарину влепили аж два! Ему пришлось вылизывать сапоги Эдона, а потом его отшлёпали.
Кори хихикнул.
— Леди всё видела и отомстила за меня!
— Твоя Леди ненастоящая, — зарычал Тарин. — Иначе бы она помогла нам сбежать.
— Настоящая! Она вылечила мою ногу! Даже целитель Гайдеон так сказал!
— Так это как их фальшивая Матушка! Она тоже ненастоящая!
Весь гомон и шум в столовой прекратился. Отвечая Кори, Тарин кричал, поэтому все слышали его слова. Мужчины и кадеты обернулись и зло ощерились на Тарина.
За столом офицеров Гаррик закрыл лицо руками.
— Вот дерьмо, — простонал Тарин.
Кинан и Эдон тут же оказались рядом. Пэрри отодвинулся подальше. Кинан и Эдон подхватили Тарина под руки и вытащили из-за стола.
— Вперёд, мальчишка, — прорычал Эдон и задал такой темп, что Тарин спотыкался, еле поспевая за ним.
Сейчас сержант выглядел, как гром в летнюю ночь. Никакого намёка на улыбку.
Тарин украдкой взглянул на Кинана. Его губы были крепко сжаты и побелели от скрытой ярости. Тарин открыл рот, чтобы сказать что-то, но Эдон затряс его, как собака дохлую крысу.
— Ни слова, маленький засранец!
— Сержант, он ещё не получил благословения Матушки. Он ещё не знает…
— Кинан, помолчи. Твоё сострадание достойно восхищения, но Тарина будет судить Титус. Не мы.
Тарин обвис в их руках, перестав двигать ногами, но тупые носки лишь помогали Кинану и Эдону волочить его по полу.
Они прошли мимо спального зала и оказались там, где была уборная и комната с железными шкафами.
Эдон задумался, но Кинан покачал головой.
— Вы не можете запереть его в шкафу, пока он не признан виновным, сэр.
— Мы все слышали, как он оскорбил Матушку, — громко ответил Эдон.
— Вы сами сказали, сэр, что его будет судить Титус. Шкафы используются для наказания, а не как камера для задержанного.
— Я слишком хорошо тебя обучил, Кинан. Тогда отведи его в каменную кабинку. Мы привяжем его за руки к железной стойке, и ты будешь его охранять. Дикарь, иди туда. Если тебе нужно будет отлить, там есть дыра в полу.
Тарин замешкался, и Эдон грубо втолкнул его внутрь. Тарин поскользнулся на гладком полу и больно ударился бедром при падении.
— Леди! — взвыл он.
Эдон фыркнул.
— О, так теперь, когда тебе больно, она стала настоящей, да? Кинан, подвесь его и присматривай за ним до нашего возвращения. Возможно, нам даже придётся отложить благословение Матушки из-за того, что будем судить его.
Кинан поднял Тарина с пола и связал его запястья, пока тот мучительно пытался понять, что произошло и где он. Кинан и Эдон приподняли Тарина и подвесили за петлю на руках на металлическую планку, торчащую из стены. Сейчас Тарин едва доставал носочками до пола.
— Слишком высоко, — возмутился Тарин.
Эдон пожал плечами и отвернулся.
— Следи за ним, Кинан. Я должен доложить Совету.
Тарин завопил и плюнул вслед Эдону, а затем извернулся и попытался подпрыгнуть, чтобы освободить руки.
Кинан шлёпнул его по заднице.
— Стой смирно, дважды пойманный. Ты и так уже по уши в дерьме, и лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это вести себя хорошо и покаяться.
— Не знаю таких слов, — прорычал Тарин.
— Очевидно, — сказал Кинан. — Тарин, просто делай, что тебе говорят и попроси прощения.
— За что?! — завопил Тарин, болтаясь на веревке и пытаясь вскарабкаться ногами по стене. Но противные носки скользили по гладким белым камням. Точно! Если он снимет носки, то сможет перебирать ногами по стене, перевернуться и спрыгнуть.
— Извинись за то, что оскорбил Матушку, — сказал Кинан. — Тарин, я понимаю, что ты сказал это по незнанию, но ничего хуже этого уже просто быть не может.
Тарин нахмурился и сосредоточился на том, чтобы побыстрей избавиться от носков.
Кинан снова шлёпнул его.
— Прекрати. Если снимешь носки, я засуну их тебе в рот.
— Рукам больно, — попробовал отвлечь его Тарин.
— Не сомневаюсь, — сказал Кинан. — Прекрати крутиться.
Тарин продолжил вертеться и суетиться, но Кинан просто молча смотрел на него.
Наконец в коридоре хлопнула дверь, и вошёл Эдон.
— Титус скоро придёт. Приготовься, сейчас тебя будут судить, дважды пойманный.
Глава 5