Тарин сверлил взглядом Эдона и в голове прикидывал свои шансы на побег. Их оказалось совсем мало. Ведь Тарина подвесили за связанные руки на железную балку так высоко, что он еле доставал пальцами до пола. К тому же его ноги были «в плену» ненавистных носков, что мешало зацепиться за холодную гладкую стену. «Чтоб мужчинам пусто было с их блестящими гладкими штуками!» — прорычал про себя Тарин.
— Прекрати себе всякое надумывать, — рявкнул Эдон. — Тебя будут судить. И нам неинтересно, что ты хочешь сказать.
Крутиться на верёвке было больно, но Тарин всё равно повернулся к присутствующим спиной. Эдон зашипел, и Кинан больно шлёпнул Тарина по заднице.
— Прояви уважение! Когда Титус придёт, относись к нему с почтением.
— Такой же фальшивый, как и ваши дурацкие Матушки! — закричал Тарин, когда Кинан развернул его обратно, а потом, взглянув на лица Эдона и Кинана, добавил: — Чёрт!
Кадет и сержант отступили на шаг, предъявляя Титусу нераскаявшегося богохульника.
«Титус ведь не страшный, да?» — подумал Тарин. Но он ошибся. Титус оказался не большим, высоким и толстым, как другие мужчины. Пусть даже Эдон и утверждал, что мужчины не жирные, а крепкие, и это мальчишки худые и костлявые. Тарин сузил глаза и посмотрел на своего нового врага. Титус выглядел подтянутым, хотя кожа на руках была в странных складках.
Его лицо было не таким угловатым, как у капитана-клювоноса, но всё равно он был похож на хищную птицу. А вот волосы… Они были какими-то неправильными. Тарин прищурился. Да, волосы Титуса так же коротко острижены, как и у других мужчин, но их цвет был ненатуральным, похожим на металлические рельсы в овраге. Или на снежное небо.
Тарин таращился на Титуса во все глаза.
А тот разглядывал Тарина.
Тарин первым не выдержал и закричал:
— Фальшивые волосы! Сдохни в зимнем лесу!
Кинан и Эдон задохнулись от возмущения. Где-то за их спинами застонал клювонос, и что самое ужасное — Титус рассмеялся!
«Нет, не самое ужасное», — поправил себя Тарин. Его не волнует, что Гаррик застонал.
— Ах, Гаррик, друг мой, что же ты себе поймал? Какой дерзкий малыш. И совсем не понимает, что несёт.
— Думаю, стоит выкинуть его обратно в лес, — проворчал Гаррик.
— Да! — вскрикнул Тарин и попытался снять с себя ненавистные носки, которые мучили его всё больше с каждой новой минутой, что он висел на железной планке.
— Ни в коем случае. Это наш долг обучать мальчишек. Особенно тех, кто не хочет этого, — Титус сухо улыбнулся. — Ты, Тарин, яркий пример того, что случается с мальчиками без участия Матушек. Дикий, дерзкий, ни грамма благодарности за всё хорошее, что тебе дают.
Наконец Тарин смог снять левый носок и тут же пальцами стянул правый. Даже несмотря на то, что пол был холодным, Тарин с наслаждением пошевелил ногами.
— Не хочу, чтобы «давали», — сказал он. — Тарин охотится, бегает и добывает.
— Тарин — дикарь, — мягко сказал Титус, — но он станет мальчиком. Хорошим мальчиком, который будет служить на благо общества, ублажать своего мужчину и почитать Матушек. Ему больше не надо будет «добывать», он будет получать.
Тарин размял пальцы на ногах. Он решил, что взберётся ногами по стене, перевернётся и спрыгнет, а потом рванёт сквозь толпу мужчин, пока те будут соображать, что произошло.
Вот дерьмо! Титус приказал Кинану снять Тарина с балки. Прощай, момент неожиданности! Тарин обмяк на плече у Кинана, пытаясь показаться более тяжёлым, однако тут же понял, что он совсем обессилел, пока висел. Теперь, когда его руки освободили, плечи отзывались резкой болью.
— Приведите дикаря в мой кабинет. Не хочу допрашивать его в душевой. Ах да, кадет, он избавился от носков.
— Чёрт! — в один голос воскликнули Кинан и Тарин.
— Эдон, принеси серебристую плёнку, — сказал клювонос. — Кинан, надень на него носки, а я присмотрю за вами. Титус, мы скоро придём.
Титус и Эдон ушли. Кинан с трудом усадил Тарина на скамейку и присел перед ним, держа в руках ненавистные носки.
— Так нельзя, — пробурчал Кинан. — Кадет склоняется перед мальчишкой…
— Ты должен был заметить, что он их снял, — ответил Гаррик.
— А я и заметил, просто не хотел прерывать Титуса.
Капитан пожал плечами.
— Это и есть твоё наказание, курсант. И не стоит больше об этом. Тарин! Не дёргай ногами. Вытяни пальцы, чтобы можно было надеть носки. Ты и так по уши в дерьме и без своего глупого упрямства.
Как от него и ожидалось, Тарин одарил всех сердитым взглядом. Но на самом деле, сидя на скамейке, он чувствовал себя слабым и побеждённым. Руки чесались так, словно рой пчёл пытался пробиться сквозь кожу, а бедные ноги вновь стягивали противные носки.
Вернувшись, Эдон выглядел подозрительно радостно. Тарин задумался: «Интересно, о чём это они с Титусом говорили…» Эдон отдал Кинану моток чего-то серого.
— Экономно, кадет. Серебристая плёнка на вес золота.
Клювонос ухмыльнулся.
— Начну-ка я вести список всех экстра-штучек, которые приходится тратить на Тарина. Уверен, что это ещё не всё. А пока: одна разбитая тарелка и моток серебристого скотча. Ему придётся их отработать.
— А говорили, БУДЕТ ПОЛУЧАТЬ! — брызгая слюной, возмутился Тарин. Это отвратительно! Мужчины всё время повторяют, что будут заботиться о Тарине, а сами…
— Свою долю ты получаешь, как все, — заметил клювонос. — Мы все заботимся друг о друге и делимся едой, одеждой, одеялами, лекарствами… тренируемся вместе. Каждый трудится на благо общества. А вот дополнительные вещи нужно ещё заработать. Личное пространство и апартаменты — эти привилегии мы получаем, работая и добиваясь значительных успехов на тренировках. Мы все, а не только мальчишки. Поэтому сейчас тебе придётся больше работать.
Тарин фыркнул.
— Глупость какая! Не нужны привилегии и работа. Тарин сам может охотиться!
Кинан закатил глаза и резко дёрнул носок вверх, а затем отмотал серую плёнку, издающую противные звуки, похожие на потрескивающий лёд. Тарин взвизгнул, когда серебристая штука обхватила его ногу и прилипла к коже и носкам.
— В ловушке!
— Не двигайся. Дай мне закончить со второй ногой. Больше ты так легко их не снимешь.
Пока Кинан возился с другим носком, Тарин дёрнул за серую плёнку.
— Оу! Кусается! — Тарин ещё раз, но более осторожно, попытался потянуть за серебристую ленту. Но она намертво прилипла к коже и сильно «жгла», когда он за неё тянул. Возможно, Кори был прав, и мужчины действительно владеют магией… Эта серая лента похожа на змею, сжимающую и кусающую его щиколотку.
Тарин лягнул Кинана ногой, но тот быстро перехватил её.
— Прекрати, мальчишка, — сказал Эдон. — Тебе придётся носить эти носки до банного дня. Если будешь вести себя хорошо, мы позволим тебе отмочить плёнку. В противном случае будешь ходить с лысыми щиколотками. А теперь вставай. Титус ждёт.
Клювонос пошёл впереди, Кинан придерживал Тарина за локоть, а Эдон шагал сзади.
Тарин нарочно зашаркал ногами и очень удивился тому, что ненавистные носки скользят по полу. Совсем не как голые ноги по гладкой поверхности, потому что тогда ступни резко тормозят.
Тарин задумался: «А что будет, если проехаться по тому гладкому полу в носках?»
— Ой-ой! Он опять о чём-то задумался, — сказал Кинан.
— Он по-прежнему животное, — ответил Эдон. — Его ещё не оформили и не благословили. Так что сейчас он просто осматривается, отвлекаясь на всё блестящее, и даже не думает о своём проступке или о Титусе. Он пока не умеет размышлять и планировать.
Тарин еле сдержался, чтобы не улыбнуться. Он планировал, да ещё как! Он им всем покажет. Но Эдон был прав. Тарин действительно позабыл и о Титусе, и о своём затруднительном положении.
Улица! Наконец-то они вышли из здания, и Тарина быстрым шагом повели по дорожке. Деревья! Солнечный свет! И… лёгкий ветерок!
— Воздух, — сказал Тарин, делая глубокий вдох.
Клювонос усмехнулся.
— Бедный мальчик. Мы тебя душим?
— Нет! — возразил Тарин. — Вы забрали мой воздух.
Кинан фыркнул.
— Ещё одно слово, которое он не знает.
Гаррик хрюкнул.
— Тарин, «душить» — значит лишать тебя воздуха. Кадет, наверное, мы никогда не поймём, какие слова мальчишки знают, а какие — нет. Иногда они используют слова Начала Времён, а иногда не имеют никакого понятия об обычных вещах.
— Например, о носках, — сказал Эдон и шлёпнул Тарина по заднице. — Поторопись, мальчик. Титус будет судить тебя честно, даже несмотря на твой проступок. Но не стоит заставлять его ждать.
Тарин, конечно, стал двигаться ещё медленней. Но тем не менее они приближались к другому зданию, которое было меньше и сделано из каких-то оранжевых блоков. Некоторые из них выглядели потрескавшимися и пыльными и, казалось, держались на одном лишь плюще, раскинувшемся по всей стене. Несмотря на приближающуюся зиму, растение всё ещё было зелёным, хотя сквозь листву уже просвечивали коричневые стебли. Тарин был уверен, что если бы не носки, он смог бы взобраться по стене. Полезная информация.
— Прекрати думать! — сказал Кинан. — Капитан, сержант, мне не по себе, когда он задумывается.
«Чёрт!» — мысленно фыркнул Тарин. У него что, какое-то особое выражение лица, когда он что-то замышляет?
Эдон кивнул.
— Замени «не по себе» на «настораживает», кадет. Наблюдать за мальчишками и их поведением — это полезная черта характера. Не бойся их. Просто будь бдителен.
— А я и не боюсь, сержант, — возразил Кинан. — Только немного нервничаю.
Клювонос провёл рукой по лицу.
— Сержант Эдон прав, курсант. Бдительность жизненно важна. Однако и Кинан в чём-то тоже прав, сержант: дважды пойманный совершенно непредсказуем.
— А вот и нет! — возмутился Тарин, а затем нахмурился, когда все трое громко рассмеялись.
Клювонос открыл тяжёлую деревянную дверь и впустил их в длинный коридор.
— Это казарма офицеров, Тарин. Так что будь тише воды, ниже травы.
Кинан и Эдон фыркнули.
Тарин посмотрел на пол. Такой же блестящий, но с какими-то рисунками. Ага, мужская магия. Тьфу. Это Кори так думает. На самом деле это, скорее всего, что-то из Начала Времён. Тарин провёл грязным носком по светлому орнаменту и улыбнулся, когда увидел, что там осталось тёмное пятно. Эдон тут же шлёпнул его по заднице и отослал Кинана доложить Титусу, что они пришли.
Гаррик строго посмотрел на своего мальчика.
— Послушай меня, Тарин. Титус очень важный человек. Его расположение может сыграть решающую роль для тебя. Он справедливый и не враг тебе, но в то же время он строгий, и его наказания могут быть суровыми. Так что, Тарин, попробуй его выслушать и думай, прежде чем ответить. — Клювонос ослабил верёвку на руках Тарина. — Мы не хотим, чтобы ты ходил связанным.
Эдон и Гаррик переглянулись.
Из-за поворота появился Кинан.
— Титус свободен. Он хочет пообщаться с мальчиком наедине и приказал развязать ему руки. В кабинете также присутствуют Хелем и Гайдеон. Они отведут его к остальным, когда он покается.
— Ни разу не буду покайваться! — зарычал Тарин, пока Эдон грубо снимал с него верёвку. — Я туда не вернусь!
— О, я уверен, что вернёшься, дважды пойманный, — сказал Гаррик и взъерошил его волосы. — Следуй за Кинаном и не вздумай больше возюкать по полу своими грязными носками.
Тарин раздражённо вздохнул и потопал вперёд, демонстративно высоко поднимая ноги. Он не сомневался, что клювонос и Эдон позади угорают со смеха. На мгновение Тарин задумался о побеге, но, как назло, в конце коридора виднелась только одна дверь, скорее всего, ведущая в офис Титуса. К тому же за Тарином шли следом мужчины… А затем Кинан постучал в дверь и втолкнул Тарина в кабинет.
— Я шёл! — возмутился Тарин и обиженно посмотрел на Кинана.
— Свободен, кадет. Когда Тарин будет готов, мы пошлём одного из наших мальчиков сопроводить его в зал.
Тарин слышал, как позади тихо закрылась дверь, но он во все глаза смотрел на странный пол, который оказался мягким! Осторожно приподняв ногу, Тарин медленно опустил её на пол. Будь он в лесу, то медленно бы отступил. Мягкая поверхность очень непредсказуема. Обычно это означает, что ты наступил в дерьмо или застрял в засасывающей земле…
— Это ковёр. Стоять на нём неопасно. Тепло. Культурно. — Титус вновь вежливо улыбнулся.
— Не нравятся такие штуки, — ответил Тарин и шагнул на твёрдую деревянную поверхность. Пусть гладкую и блестящую, но всё равно безопасную и натуральную.
— Он неисправим, — сказал Гайдеон.
— У нас вся зима впереди, чтобы это проверить, — ответил Хелем. — Мы не можем выкинуть его обратно, даже не попытавшись обучить.
— Или благословить, — заметил Титус.
Тарин перестал таращиться на ковёр — от мелкого узора у него в глазах задвоилось — и посмотрел на мужчин. И хоть сегодня Хелем был одет в рубашку, он всё равно выглядел добродушным гигантом. Ну а Гайдеон был всё таким же возбуждающе красивым. Тарин смутился, вспомнив, как вылетел дар, когда Гайдеон трогал его пальцами.
Мужчины сидели на мягких стульях по разным сторонам большого стола. Титус же расположился в высоком чёрном кресле.
— Подойди ближе, дважды пойманный. Обойди ковёр, если надо. Хотя… глядя на твои грязные носки, я бы предпочёл, чтобы ты так и сделал. Саймеон ничем не заслужил лишнюю работу.
Тарин было решил из вредности наступить на мягкую поверхность, но потом передумал. Ведь Саймеон наверняка тоже мальчик, а дурацкая совесть Тарина не позволяла напакостить мальчишке.
— Снять носки? — с надеждой в голосе спросил Тарин, обходя ковёр и останавливаясь у стола.
— Нет, Тарин. Носки останутся. А теперь послушай. Ты здесь для того, чтобы тебя осудили и наказали. А после я решу, заслуживаешь ли ты благословения Матушки или нет. Поскольку ты пропустишь послеобеденный урок, вечером капитан Гаррик обучит тебя лично.
Тарин глубоко вздохнул. Да, сейчас у него неприятности, но он обещал себе, что перед побегом сперва вдоволь наестся и всё хорошенько обдумает. Он ещё немного подождёт. А пока ему придётся чуть дольше побыть «осторожной добычей Тарином».
— Путаюсь, — сказал он. — Не хочу быть плохим. Путаюсь. — Тарин томно взглянул на Хелема и застенчиво подмигнул ему.
— Ты запутался, — поправил его Титус, в то время как Гайдеон усмехнулся. Тарин действительно «путался».
Хелем разразился громким смехом.
— Оно со мной заигрывает!
— Хватит, — сказал Титус. — Тарин, перестань. Хелем здесь представляет командира Стэна, который в данный момент на охоте. Думаю, трёх офицеров Совета будет достаточно, чтобы осудить одного глупого мальчишку. И веди себя хорошо, иначе я позову Кинана, и он свяжет твой пенис и яички серебристой плёнкой.
Тарин громко сглотнул.
— Мужчины всё усложняют, — осмелился заявить он.
— «Большое» слово для маленького мальчишки, — пробасил Хелем. — Он вообще какой-то странный, Титус. Не только упрямый. У него два шарика под мышкой, а ещё именно он расхаживал около озера, за границей мальчишеской территории. И скорей всего, он просто не отдаёт себе отчёта в том, что говорит. Может, он дефективный?
Тарин еле сдерживался, но решил промолчать. Да, значения этого слова он не знал, но тон, которым оно было сказано, говорил о том, что это что-то плохое.
Гайдеон нахмурился.
— Если сравнивать с другими, то он скорее способный, а не отсталый. Он в лучшей форме, чем остальные. Они покладистые только потому, что это необходимо. А он проворный и в целом здоровый. К тому же у него более богатый словарный запас по сравнению с другими мальчишками. В Тарине просто бурлит энергия. Ах да, Кейл докладывал, что он умеет плавать.
— Ем рыбу! — гордо заявил Тарин, но тут же замолк. Пусть это уже не секрет, но всё равно не стоит снабжать мужчин лишней информацией. Они и так уже знают много мальчишечьих тайн.
Титус взъерошил свои неправильные волосы.