Он отодвинул стул.
— Садитесь.
Следующие несколько минут прошли в молчании. Голод взял свое, и я с удовольствием принялась за еду, размышляя попутно, что за человек достался мне в супруги. В нем не читалось жестокости, но в то же время было совершенно очевидно, что виконт привык держать все под контролем, и обитатели дома подчинялись ему беспрекословно. Мой прежний муж был человеком иного склада — мягкий, уступчивый и, за три года нашего брака, управление поместьем, включая финансовые дела, лежало на моих плечах. Но здесь, судя по всему, царили иные законы.
— А где ваша дочь? — я только сейчас вспомнила о девочке, — разве она не спустится к нам?
— Энни немного приболела, — объяснила Маргарет и тотчас успокоила, — ничего серьезного, просто легкая простуда, и я уложила ее пораньше.
— Анна, — коротко поправил Стенсбери. — Ее зовут Анна. Энн. Но не Энни.
Так-так. Стало быть, девочку он тоже держит в ежовых рукавицах. Мне, выросшей в любви и ласке, пусть и совсем недолгой, стало жаль малышку.
— Кстати, спасибо за комнаты, что вы выделили мне. Они прекрасны.
Виконт посмотрел на меня.
— Это спальни моей матери, — сказал он. — У нее был хороший вкус. Я рад, что вы довольны. Впрочем, если хотите, можете там все поменять.
Уфф… Ну, слава Богу, хоть не его покойной жены. В призраков я не верила, но боялась.
— Не стоит. Мне все очень нравится.
В течение следующего получаса Маргарет рассказывала мне о жизни в графстве и деревне, вводила в курс дела и поинтересовалась, как дела у тетушки и кузена. Мы говорили ни о чем и обо всем, Стенсбери же за все это время произнес едва ли и пару-тройку фраз.
Под конец Маргарет, решив, очевидно, дать нам возможность поговорить наедине, отправилась спать, пожелав спокойной ночи и пообещав завтра провести экскурсию по замку. Мне не хотелось, чтобы она уходила — в ее присутствии я чувствовала себя увереннее.
— Почему вы решили жениться на мне?
Стенсбери взял кубок и отпил вина. Вопрос, судя по всему, стал для него неожиданным.
— Потому что Маргарет порекомендовала вас как честную добропорядочную девушку, — ответил он. — И что у вас есть опыт ведения хозяйства. А большего мне и не нужно.
Я и не ожидала, что он начнет рассыпаться в комплиментах, но все же слышать это было немного обидно.
— А почему вы согласились стать моей женой и уехать на край страны?
— Потому что мне до смерти надоело жить под тетиной крышей, — в таком случае, я тоже не стану приукрашивать действительность, — сестру моего несостоявшегося мужа отправили на костер как еретичку, и в Лондоне оставаться опасно.
— Справедливо, — заметил он.
В горле у меня пересохло. Не став вызывать прислугу, самостоятельно налила себе вина и сделала большой глоток.
— Я и не жду, что вы полюбите меня, виконт Стенсбери, но даю вам слово, что буду вам хорошей женой и сделаю все, чтобы вы не пожалели о своем выборе.
Он посмотрел на меня и улыбнулся. Впервые за весь вечер. Точнее, уже ночь.
— Рад это слышать, леди Лесли. В таком случае, думаю, мы с вами поладим.
Комментарий к Глава 3. Откровенность за откровенность
[1] гейбл (он же “тюдоровский чепец) - английский женский головной убор XVI в.
========== Глава 4. Сильные и слабые ==========
Утомительная дорога и напряжение последних дней сделали свое дело — я провалилась в сон почти сразу, едва только моя голова опустилась на подушку. Не помню, что именно видела в ту ночь, но поутру была готова поклясться, что в моем сне присутствовал виконт.
Мэгги разбудила меня, когда уже окончательно рассвело, и обитатели дома успели позавтракать.
Служанка распахнула тяжелые бархатные драпировки, и в спальню хлынуло мутное осеннее утро. Сквозь густые белые облака пробивалось уже не греющее солнце, местность тонула во влажном тумане, и дальше десяти футов ничего нельзя было разглядеть. Из приоткрытого окошка доносились голоса дворовой челяди, хлюпанье грязи под ногами и сердитое карканье ворон на облетевших каштанах.
Я стояла у окна, кутаясь в теплый османский халат, оставшийся еще от матери — подарок жены турецкого посла, в те времена, когда матушка с отцом жили при дворе короля Генриха.
— Думаю, сегодня вам стоит выбрать платье потеплее, — сказала Мэгги, роясь в неразобранных сундуках. — Как насчет синего?
— Пусть будет синее, — равнодушно ответила я.
За ширмой уже стояла горячая ванна, и, это оказалось самым приятным моментом за утро — последние две недели я мечтала о возможности нормально помыться, не дрожа от холода в старой лохани на очередном постоялом дворе.
— Как вам виконт, миледи? — наконец решилась спросить Мэгги, пока натирала мне спину.
— Лучше, чем на портрете, — пока это было единственное, что я могла о нем сказать.
— Если отправитесь сегодня на прогулку, не забудьте взять горячего эля, — посоветовала она. — Вы ведь поедете вместе с виконтом?
Хороший вопрос… Прошлым вечером Стенсбери и словом об этом не обмолвился, но если сегодня мне удастся застать его дома, обязательно попрошу — заодно и узнаем друг друга получше.
…Внизу уже заканчивали накрывать стол. Вокруг суетились две служанки, судя по всему, мать и дочь; увидев нас, добродушно поприветствовали и почти не скрывали своего любопытства. Будь здесь Эбигейл, она наверняка бы отчитала обеих за неподобающее поведение, но меня происходящее развеселило. В них не было столичной чопорности, а дисциплина в Фитлфилд-Холле, очевидно была не такой жесткой, как в тетушкином доме. Странно, я думала, такой суровый хозяин, как виконт, держит все в ежовых рукавицах.
— Мастер Стенсбери отбыл в деревню, — сообщила та, что помоложе, — велел пожелать вам от его имени доброго утра, а еще передал, что вернется к обедне и ждет вас на прогулку.
— Хорошо, — кивнула я и обратилась к Мэгги, — когда поешь, приготовь мою накидку и дорожные сапоги.
При свете дня имение выглядело чуть менее мрачно, но тишина вокруг нагоняла сон.
— А где же леди Анна? Она уже позавтракала?
— Маленькая мисс еще не спускалась, — сообщила та же служанка и, прежде, чем успела добавить что-то еще, в холле раздался топот.
Миг спустя в арку вбежала темноволосая девочка лет шести-семи, но, увидев нас, замерла на пороге.
— Доброе утро, — улыбнулась я. — Ты, должно быть, Анна?
Не сводя с меня настороженного взгляда, малышка медленно кивнула.
— Совершенно верно, миледи, — она, впрочем, на удивление быстро взяла себя в руки и сделала неуклюжий книксен. — А вы Элизабет?
— Верно.
Анна прошла в комнату и уселась напротив. Я не знала, как выглядела ее мать, но сразу поняла, что свою внешность девочка унаследовала от отца. Те же непослушные смоляные кудри, карие глаза и форма бровей. Передо мной сидела маленькая копия виконта, только с более мягкими, нежными чертами лица — вырастет, станет настоящей красавицей.
— Вы будете моей мачехой? — спросила она без обиняков и деловито пояснила. — Так сказал папа.
— Буду, — ответила я, чувствуя себя немного не в своей тарелке.
Смотрела на нее и пыталась понять, какое произвела впечатление. В лице маленькой Анны не читалось неприязни, но вместе с тем она глядела с недоверием и изучала меня не по-детски серьезным взглядом.
— А вы добрая или злая? Просто в сказках мачехи всегда злые.
— Леди Анна! — служанка, та, что была постарше, негодующе всплеснула руками.
— Не мешай нам, Агата, — строго сказала девочка, и в этот момент ее сходство с виконтом стало еще очевиднее.
— Надеюсь, что добрая, — ответила я. — Хотя, со стороны, конечно, виднее. Твоя тетушка говорила, что тебе нездоровится. Как твое самочувствие?
— Уже лучше, миледи, — очень по-светски сказала она, — благодарю вас.
— Ты, наверное, очень любишь сказки, — я не оставляла осторожных попыток разговорить ее.
— Только те, что про рыцарей и войну, — ответила, принимаясь за еду.
— Хм… Это здорово, хотя и необычно, ведь большинство девочек любят истории о принцессах и принцах.
— Большинство девочек дуры, — неожиданно сказала Анна.
Агата снова всплеснула руками, а я едва сдержала смешок. Этой малышке палец в рот не клади — откусит и не подавится.
Мы еще перебросились несколькими фразами, но в целом же разговора не получилось. Анна смотрела на меня без враждебности, но явно не доверяла, что и понятно. И все же, все прошло, лучше, чем я опасалась, а время найти общий язык у нас еще будет.
Сразу после завтрака пришла Маргарет и извинилась, что не успела лично познакомить нас с Анной.
— Замок у нас небольшой, но дела найдутся всегда, — улыбнулась она, — скоро и вы это поймете.
— Тогда, может быть, устроите мне экскурсию? Чем раньше я здесь освоюсь, тем быстрее смогу приступить к делам.
Моя энергичность явно пришлась ей по душе. Она отправила Анну со служанкой наверх, и мы начали осмотр.
— Я покажу вам все, что внутри, а уж снаружи прогуляетесь вместе с Ричардом. Заодно и воздухом подышите.
На первом этаже располагались в основном «официальные» помещения — холл и столовую я уже видела, и от нашего лондонского дома они отличались лишь размерами, а вот гостиный зал произвел впечатление.
Большие окна и уходящий ввысь сводчатый потолок, массивные железные канделябры под ним, гобелены на каменных стенах и огромный камин у дальней стены — в лучшие дни здесь без стыда можно было принять и самого короля. Но сейчас Фитфилд-Холл переживал явный упадок, и некогда роскошные покои выглядели тоскливо.
— Замок был построен в пятнадцатом веке, и славился на всю округу, — вздохнула Маргарет, — а я еще помню, как родители принимали здесь короля Генриха и его супругу Екатерину Говард, во время их визита на север.
На несколько секунд я представила сияющий огнями зал, музыку и голоса, сливающиеся со звоном кубков. Маргарет закашлялась и наваждение исчезло. Тени прошлого растворились в мутном дневном воздухе, обратились пылью и растаяли без следа.
— Завтра же отдам распоряжение готовить его к вашей свадьбе. У вас есть какие-то предпочтения в этом плане?
Я до сих пор не осознала, что скоро мне предстоит стать женой виконта, а уж о деталях праздника не думала и подавно.
— Пусть все пройдет в традициях вашей семьи, — ответила я. — Полагаюсь на ваш вкус, миледи.
— О, можете звать меня просто Маргарет! — отмахнулась она, без сомнения, довольная моим ответом. — Я уже разослала доверенных лиц нашим друзьям и важным людям. Ричард, правда, не хотел пышного торжества, да его и не будет, но как же без праздника? Да и надо же, в конце концов, представить вас местным благородным господам?
Моя свадьба с мистером Лесли обошлась почти в двести пятьдесят фунтов, что составляло половину его годового дохода, но баронет был человеком состоятельным и имел приличные накопления, чего не скажешь о виконте. И меньше всего мне хотелось подрывать и без того сложное положение, учитывая то, что стараниями тетушки и кузена от моих собственных накоплений почти ничего не осталось.
— Так ли уж необходимо официальное торжество? Быть может, стоит пригласить самых близких и доверенных?
— Народу и так будет немного, — успокоила Маргарет. — Так что о деньгах не беспокойтесь.
— Мне бы не хотелось доставлять вам трудности.
— Нам, — тут же поправила Маргарет. — Совсем скоро, Элизабет, вы станете членом нашей семьи и хозяйкой Фитфилд-Холла.
Мне не хотелось, чтобы она думала, будто я прямо сейчас собираюсь взять все в свои руки, и оттеснять ее на второй план, а потому поспешила внести ясность.
— Я планирую заниматься лишь тем, что требует от меня статус виконтессы и жены вашего кузена, но ничего сверх того. Это ваш дом, ваша земля, и я не хочу устанавливать здесь новые порядки.
Но Маргарет и не думала сердиться. Посмотрела на меня и устало улыбнулась.
— Возможно, Лиз, «новые порядки» это как раз то, что необходимо Фитфилд-Холлу. — Она огляделась вокруг. — Посмотрите, он будто застыл во времени, а ведь когда-то здесь вовсю кипела жизнь.
В течение следующего часа мы обошли весь замок — Маргарет показала мне второй и третий этажи, с каминными залами, гостевыми спальнями, кабинетами, библиотекой и укромными уголками. Мансарды в дальней части, где находились комнаты прислуги и складские помещения, забитый старыми вещами огромный чердак, охватывающий весь дом; флигель сторожа и амбары во внутреннем дворе — увиденное без сомнения меня впечатлило.
Когда мы вернулись в дом, в столовой нас ждал виконт. Сегодня он казался менее угрюмым, чем вчера, но таким же серьезным и сосредоточенным, а еще, похоже, его что-то волновало, и вряд ли это было связано с грядущей свадьбой.
— Вижу, Маргарет уже показала вам замок? — он щелкнул пальцами, подзывая слугу, и жестом велел налить себе подогретого эля. — Не утомились?
— Еще даже не обед, — ответила я, — а вот вы выглядите уставшим. Может быть, стоит перенести прогулку?
— Чушь, — резко отмахнулся он. — Я раздосадован, но, смею заверить, нисколько не устал.
— И что же вас раздосадовало? — спросила я, надеясь, что не стала тому причиной.
— Вы здесь не при чем, — ответил он, прочитав мои мысли. — И не забивайте этим голову. А развеяться мне сейчас будет совершенно не лишним, да и вам следовало бы прогуляться, вы сегодня бледнее, чем вчера, — бесцеремонно заметил Стенсбери. — Но одевайтесь теплее, не хватало только, чтобы схватили простуду перед самой свадьбой.
Еще вчера я поняла, что виконт — человек прямолинейный и не умеющий льстить, но все же его замечание относительно моего внешнего вида немного задело. Да и то, что он по сути не дал мне возможности отказаться от прогулки (и, неважно, я сама этого хотела), тоже было весьма показательным.
— Хорошо. Буду готова через четверть часа.
Спустившись в холл, я никого не обнаружила — Стенсбери ждал меня во дворе. Рядом стояли две лошади, и суетился конюх, заканчивая седлать великолепную кобылу гнедой масти. Не то, что бы я была экспертом по части скакунов, но хорошую лошадь могла определить с первого взгляда, и та, что стояла сейчас у конюшни, была прекрасна.
— Шотландская порода, — сказал виконт, поймав мой взгляд. — И досталась по сходной цене. Купил ее у одного епископа. — Он посмотрел на меня. — Теперь она ваша. Считайте это свадебным подарком.
— Спасибо, — искреннее поблагодарила я, когда подошла ближе.
Коснулась шелковистого бока, провела пальцами по жесткой густой гриве… В Лондоне у меня не было собственной лошади, а те, которых запрягали в экипаж, не в счет.
— Она прекрасна.
Виконт посмотрел на меня и коротко улыбнулся.
— Рад, что угодил вам, миледи. — Он похлопал по старому кожаному седлу. — Принадлежало моей покойной жене, и в нем давно никто не ездил, но оно еще крепкое. Я выписал из города новое, и его доставят через пару недель.
— Все в порядке, — успокоила я, хотя от осознания, что последняя, кто сидел в нем, была ныне умершая женщина, стало немного не по себе. Неужто, становлюсь суеверной, как наша лондонская кухарка Берта?
Мы выехали за ворота, свернули на размытую дорогу и направили коней в сторону леса. Точнее, направил Стенсбери, а мне оставалось лишь последовать за ним. Некоторое время ехали молча — разгулявшийся ветер обжигал лицо и говорить было трудно. Воспользовавшись этой тишиной, я рассматривала унылый осенний пейзаж, пытаясь представить, как выглядят эти места в теплое время года. По обеим сторонам вдоль тракта тянулись вересковые пустоши, летом, должно быть, утопающие в зелени и цветах, но сейчас являющие серую, безрадостную картину.
Облетевший лес все приближался, и через несколько минут мы оказались под его сводами. Ветер стих, сменившись новыми звуками природы — треском сухих веток под копытами лошадей, шорохами, редким чириканьем сонных птиц, но в целом же нас окружало безмолвие.
— Летом здесь гораздо лучше, — это было первое, что сказал виконт за время нашей прогулки. — Будучи мальчишкой, я часто играл здесь с Маргарет и ее братом, моим кузеном. — В его лице мелькнула затаенная грусть, смешанная со злобой.