— Может, передохнем?
Алекс остановился и обернулся.
— Ты устала?
— Нет, просто хочу немного посидеть здесь, — я понимала, что это звучит странно, но обманывать его не хотелось.
— О’кей, как скажешь. — Он сел рядом со мной и протянул бутылку минералки. — Пить хочешь?
За день вода нагрелась на солнце, но моему пересохшему горлу не было до этого никакого дела. С наслаждением отпив три больших глотка, умудрившись при этом пролить часть на себя, я вернула ему бутылку.
— Спасибо.
— Извини, что втянул тебя в это, — Алекс бросил короткий взгляд на мокрое пятно на моей груди. — Сам не знаю, как так вышло. Отвлекся на секунду, и…
— Перестань, — я положила руку ему на плечо. — Обошлось, и ладно. Давай лучше подумаем, что скажем твоим родителям.
Несложно было представить себе реакцию эмоциональной Агнесс, впрочем, тут уж любая нормальная мать испугается.
— Найду, что сказать, — успокоил Алекс. — Об этом не волнуйся.
Мы сидели одни посреди кукурузного поля, казавшегося бескрайним, окруженные багряным сиянием догорающего заката. День был на исходе, сгущались сумерки, а в небе уже зажглись первые звезды. Ничего особенного не происходило, но в тот момент я вдруг почувствовала себя счастливой. Вот уж верно говорят, что жизнь состоит из мгновений. Мгновений, которые проходят мимо нас незамеченными. Захваченные делами и мыслями, мы смотрим вокруг, но не видим. Не видим красоту заката, не чувствуем свежесть утра и попросту не умеем жить здесь и сейчас. «Завтра», «после Рождества», «когда выплачу кредит» — привычка откладывать счастье на потом уже, кажется, стала частью нас самих. Вот только иногда никакого «завтра» может и не быть. Если бы Алекс не успел свернуть с дороги, мы не сидели бы сейчас здесь, и не было бы для меня никакого заката и кукурузного поля.
— Ты чего? — спросил он, увидев мое задумчивое лицо.
— Ничего, — улыбнулась я и посмотрела на него. — Просто радуюсь тому, что жива. И мне хорошо.
Сидеть посреди поля, любуясь закатом, было, конечно, здорово, но сейчас мы уже должны были вернуться в Шердинг, а, учитывая, что связь по-прежнему не работала, нас наверняка потеряли.
— Идем, — Алекс встал и протянул мне руку, помогая подняться. — Тут совсем немного осталось.
И правда, уже через двадцать минут мы вышли к новому автобану, а вскоре нашли и заправку. Стоило нам выбраться на дорогу, как, словно по волшебству, телефон в сумочке завибрировал. «Тетя Агнесс. 12 пропущенных вызовов», «Дядя Ирвин. 5 пропущенных вызовов».
— Кажется, паника на корабле уже началась, — мрачно усмехнулась я, показывая Алексу телефон.
— Не переживай, уладим. — Он достал из кармана свой мобильник и набрал номер. — Привет, мам. — Я стояла рядом и слышала возмущенный голос в трубке. — Все хорошо, мы еще в Зальцбурге и останемся здесь на ночь. — Алекс подмигнул мне. — Тэсса хочет сделать фотографии ночного города. Мы были в крепости, а там, сама знаешь, требуют отключать телефоны. Так что ты не переживай, все хорошо. Снимем номер в отеле, а завтра к обеду уже будем дома.
Агнесс еще что-то говорила ему, но слов я не слышала. Судя по всему, она поверила словам Алекса и успокоилась, ибо громкий голос из трубки уже не доносился.
— Ладно, мам. Давай, пока. Целую. — Он выключил телефон, убрал его обратно в карман и с облегчением выдохнул. — Ну, вот и все. Одна проблема решена.
— Неплохо врешь, — похвалила я.
— Не люблю это дело, — Алекс достал из пачки сигарету и закурил, — но иногда лучше так, чем сказать правду.
Трудно было поспорить с этим заявлением. Но, как бы удачно все ни складывалось, у нас оставалось еще два больших вопроса: что делать с машиной и где ночевать? Не в поле же спать, в самом-то деле?
— Я позвоню Тео, и попрошу его приехать на отцовском тягаче. Он вытащит машину из кювета, и никто ни о чем не узнает. А если вызовем эвакуатор, придется оформлять аварию.
— Ну а с ночевкой что?
Как мы узнали через несколько минут от владельца заправки, в трех милях отсюда был придорожный мотель. За пятнадцать евро хозяин согласился отвезти нас туда. Цена на мой взгляд была высоковата, но выбирать не приходилось — на то, чтобы идти туда пешком, сил не осталось.
Когда добрались до мотеля, стемнело окончательно. Владелец заправки высадил нас на парковке и уехал, пожелав на прощание «провести веселую ночку», очевидно, приняв за влюбленную пару.
Мотель представлял собой одноэтажное здание с цепочкой номеров, двери которых выходили прямо на парковку. Над главным входом зазывно светилась розово-голубая неоновая вывеска «Бухта любви».
— Все лучше, чем ничего, — усмехнулась я.
За стойкой администратора нас встретила средних лет женщина — ярко одетая и не менее ярко накрашенная. Она чем-то напомнила мне Розу Палмейрау, хозяйку борделя из «Берега мечты» [1], сериала, который с таким упоением смотрела Марси.
— Номер на двоих, пожалуйста, — Алекс протянул ей паспорт.
Женщина бросила на меня короткий взгляд, и я испугалась, что она сейчас спросит и мои документы. А поскольку мне еще не было восемнадцати, нам запросто могли отказать. Но ничего такого не произошло. Хозяйка (а я не сомневалась, что это именно владелица) рассматривала меня не более пары секунд, и с равнодушным лицом протянула Алексу ключи.
— Номер до десяти часов, — зевнула она. — Если решите задержаться, придется доплатить. В комнате не курить, ничего не ломать и не красть. Учтите, я лично проверяю все перед тем, как вернуть документы, — предупредила «Роза».
Мы вышли на улицу и направились к снятым «апартаментам». Окна одного из номеров были не зашторены, но резвящуюся внутри парочку это, судя по всему, мало беспокоило. Я ухмыльнулась и стыдливо отвела глаза.
Наш номер располагался ближе к концу. Алекс открыл дверь, включил свет и…
— Вот уж действительно, «Бухта Любви», — с моих губ сорвался нервный смешок.
Просторная комната была оформлена в ядовито-розовых и золотых тонах: игривые завитушки на обоях, вульгарные торшеры-ангелочки и пушистый ковер с длинным ворсом. Но главной достопримечательностью оказалась кровать. Во-первых, она была одна. Во-вторых, являла собой идеально круглый розовый кошмар с балдахином и кучей подушечек в форме сердец. Интересно, неужели, это и впрямь кого-то возбуждает?
— Может, стоит вернуться и поменять номер? — предложила я, разглядывая это дешевое великолепие.
— И так сойдет, — отмахнулся Алекс. — Ложись на кровать, а я и на софе посплю. — Он, судя по всему, тоже чувствовал себя неловко и заметно стеснялся. — Иди в душ, а я пока ужин закажу.
Ванная комната, как вишенка на торте, прекрасно дополняла чудовищный ансамбль. В центре гордо стояла розовая джакузи на золоченых ножках, кое-где уже облупившихся и явивших миру дешевое потемневшее от времени железо. Рядом на крючках висели два белых халата, но надевать их я не рискнула, учитывая, что на парковке мы видели пьяного дальнобойщика в обнимку с проституткой — не было причин сомневаться, что именно такая публика и составляет здесь львиную долю постояльцев.
Сказать по правде, я бы больше обрадовалась наличию душевой кабины, но здесь ее не было и пришлось залезать в ванну. Надеюсь, ее хорошо продезинфицировали после предыдущих гостей.
Алекс сидел прямо на полу, а рядом стоял поднос, когда я закончила приводить себя в порядок, и вернулась в комнату.
— Картошка-фри у них здесь, скажу, так себе, — он обмакнул ломтик в соус и отправил в рот, — но есть можно.
Я устроилась рядом и взяла тарелку. Обедали мы уже часов шесть назад, но только сейчас я поняла, что голодна. Пересоленный картофель и впрямь оставлял желать лучшего, однако пустой желудок был рад и такой незатейливой пище.
Несколько минут мы сидели в молчании, расправляясь с ужином. Многие ошибочно полагают, что в Штатах правит балом культ фаст-фуда, но это лишь еще один стереотип. Любителей «мусорной пищи», как называет ее отец, у нас и впрямь достаточно, но большинство американцев все же избирательны в отношении еды. Так, например, с появлением Марси, с нашего стола исчезли острые соусы, сахаросодержащие продукты, а также все жареное и соленое. Содовая и шоколад с ее легкой руки и вовсе перешли в список «запрещенных препаратов», и когда однажды мачеха увидела в моей комнате бутылку колы, это было сравнимо с тем, как если бы вместо газировки она нашла пакетик марихуаны.
Как раз по этой причине, сидя на полу, я с жадностью и даже каким-то злорадством поглощала так ненавистный ею картофель и острые куриные крылышки.
— Я в душ, — Алекс вытер пальцы розовой (ну, кто бы сомневался!) салфеткой. — Кстати, ты хоть раз спала на водяном матрасе?
— Что?
Он кивнул в сторону кровати.
— О, нееет…
— Между прочим, довольно удобно и почти не булькает, — он усмехнулся и скрылся за дверью ванной.
…Я рухнула на кровать, на что матрас тотчас отреагировал сердитым бульканьем. Посмотрела наверх и усмехнулась — потолок над любовным гнездышком был зеркальный. Интересно, чтобы сказал папа, если бы сейчас увидел меня? Эта картина вызвала улыбку, но в следующую секунду мысли как-то сами собой перескочили в совершенное иное русло — я вдруг представила лежащего рядом Алекса и снова посмотрела вверх, на зеркальный потолок. В животе разлилась сладкая истома, но она испугала меня, ибо слишком уж реальной оказалась эта фантазия.
Интересно, как он выглядит без футболки? Черт бы тебя побрал, Тэсса! Перестань сейчас же.
Оторвавшись от разглядывания своего отражения в потолке, я посмотрела на электронные часы в золоченой оправе. Без семи минут одиннадцать. Время еще не позднее, но после всех событий меня клонило в сон. Забравшись под одеяло, я сняла сарафан и кинула его на кресло. Постельное белье оказалось на удивление приятным и так же приятно пахло, отдавая кондиционером. Я устроилась на боку и обняла мягкую подушку. Матрас все тем же бульканьем отвечал на каждое мое движение, но уставшие мышцы и не менее уставший мозг попросту игнорировали это. В конце концов, лучше уж так, чем спать, скрючившись в машине посреди поля.
Я уже потянулась к выключателю, когда дверь в ванную открылась, и вышел Алекс. В отличие от меня его не испугали гостиничные халаты, и сейчас он был в одном из них. Небрежно запахнутые полы открывали взору крепкую загорелую грудь, и в полумраке это зрелище смотрелось еще сексуальнее. Да, именно сексуальнее — как раз такое слово вспыхнуло в моей отяжелевшей голове, когда я увидела его.
— Уже устроилась? — он поймал мой взгляд, и выглядел немного удивленным.
Черт! Черт!
— Да, глаза слипаются. Не против, если я выключу свет?
Ничего я не желала в тот момент так сильно, как темноты. В ней можно было спрятать свое лицо.
— Я и сам собирался ложиться, — он переместился на софу. — Так что, выключай.
Щелчок кнопки, и комната погрузилась во мрак.
— Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — я натянула одеяло по подбородка, хотя в этом не было никакой нужды.
… Возня в противоположном конце номера красноречивее всяких слов доказывала, что спать на узкой софе отнюдь не так удобно. В течение следующих двадцати минут я боролась с собой и, наконец, не выдержав, предложила Алексу перебраться в постель. Ничего страшного, она все равно огромная — ляжем на разных концах и делов-то.
— Да я уже почти уснул, — неумело соврал он.
— Хватит выпендриваться, — проворчала я, устраиваясь поудобнее, — забирайся в кровать, не то и сам не выспишься, и мне не дашь. А нам еще вставать с утра пораньше.
Сразу, как мы зашли в номер, Алекс позвонил Тео, и тот сказал, что заберет нас в половине девятого.
Из темноты послышался тяжелый вздох, и скрипнули старые половицы. Я поняла, что Алекс сдался. Он прошлепал через комнату и залез с другого края постели.
В животе снова защекотало, когда я почувствовала, как прогибается под тяжестью его тела водяной матрас.
— Увы, одеяло здесь только одно.
— Я и без него засну, тут не холодно. Обалдеть… Здесь еще и потолок зеркальный.
Я сдавленно хихикнула:
— Романтика, чтоб ее.
Пару минут мы лежали, как две статуи — на спине, подтянув руки к груди и пялились вверх. Даже в темноте проклятое зеркало отражало происходящее, и практически раздетого Алекса, поскольку из вещей на нем остались только трусы, заставлял меня мучительно краснеть. Не знаю, почувствовал ли он что-то или просто засмущался, но все-таки накрылся. Теперь я не видела его, но облегчения было мало — мы лежали под одним одеялом, пусть и на разных концах кровати.
— Прости, что накричал на тебя тогда, в машине, — вдруг сказал он.
Мы смотрели друг на друга в отражении стеклянного потолка.
— Ты о чем? — не поняла я.
— Из-за ремня, — пояснил Алекс. — Чтобы ты его пристегнула.
— А, это… Ерунда. Как видишь, это спасло мне жизнь.
Снова повисло молчание. В темноте было трудно разглядеть его лицо, но я все же видела, что он хочет еще что-то сказать. И, кажется, это что-то не очень хорошее.
— Мама рассказывала тебе про аварию?
— Ну, так, в общих словах. Вы вроде бы улетели в кювет.
Честно говоря, я успела об этом забыть. Агнесс была неприятна эта тема, и ее можно понять.
— Кто-то из вас пострадал? — догадалась я.
Алекс вздохнул. Мы по-прежнему смотрели друг на друга в зеркале и, наверное, так ему было легче говорить, чем если бы он глядел мне в лицо.
— Мой друг.
— Тео?
Алекс покачал головой.
— Альберт. Мы учились в одном классе, играли в одной футбольной команде. — Он замолчал.
Я терпеливо ждала, понимая, что лучше помолчать и дать ему время собраться с силами и не лезть со своими догадками. Любое неосторожное слово или неудачный вопрос могли сделать только хуже.
— Мы возвращались из Нойхауса после очередной игры, и я был за рулем. Шел дождь, дорога была скользкой, а из-за тумана видимость упала до нескольких метров. Я, конечно, включил фары, но они мало помогали. Все собирался поставить противотуманные, да руки никак не доходили. — Алекс вздохнул. — В общем, на дорогу выбежал олень. — Он горько усмехнулся. — Олень, представляешь? Самый настоящий олень, мать его. Я вывернул руль, мы слетели с дороги и врезались в ограждение. Скорость была приличная, так что… В общем, от машины мало что осталось. Рядом со мной сидела Элиза, помнишь ее? Вы познакомились на вечеринке. — Я кивнула. — Она отделалась разбитым носом, я легким сотрясением, а Альберт…
По спине у меня пробежал холодок. Я понимала, что услышу дальше.
— Он сидел сзади и вылетел через лобовое стекло. Пробил его головой и сломал позвоночник в трех местах. — Алекс закрыл глаза. — Просто счастье, что в тот момент за нами ехала «неотложка». Альберт выжил, но остался навсегда прикованным к инвалидному креслу, и потерял способность говорить.
Алекс замолчал и теперь смотрел в глаза моему отражению, пытаясь прочитать в них ответ. Но что я могла ответить ему?
— Это был несчастный случай. Ты сделал все, что смог. Если бы сбили того оленя, мог бы погибнуть ты, или Элиза. Я видела в новостях, что в Тенесси [2] так однажды погибла молодая пара. Олень пробил рогами лобовое стекло.
— Ты говоришь это, чтобы мне стало легче? — Алекс грустно улыбнулся.
— Да, — честно ответила я. — Потому что есть вещи, которые мы не можем предугадать. Ты не был пьян и не превышал скорость. Не думаю, что здесь есть твоя вина.
— То же самое сказали и в полиции. Но я так же мог поставить эти чертовы противотуманки или просто ехать медленнее. Нам было некуда торопиться, кроме как на вечеринку. Родители Альберта не стали подавать иск, но это не значит, что они простили меня. И то, что я простил себя.
Я придвинулась к нему и посмотрела в глаза. Теперь уже не в зеркале.
— Ты уже ничего не сможешь изменить. Но ты можешь жить с этим. И ты должен. — Я взяла его за руку, и Алекс крепко сжал мои пальцы.
Не знаю, нужно ли было делать то, что я сделала дальше, но тогда это казалось мне самым правильным, из возможного. Я поцеловала его. Нет, не в губы, конечно. В щеку, но все равно случайно задела уголок рта. В этом поцелуе не было ничего интимного, но я почувствовала удивительную близость между нами. Алекс вздрогнул, но не отстранился.
— Спасибо, что выслушала меня, Тэсса. — Он провел ладонью по моему плечу и внутри у меня что-то мучительно и сладко сжалось.