Баки шел по улице, стараясь не шарахаться от прохожих. Слишком мало прошло времени с тех пор, как он перестал быть Зимним Солдатом, слишком мало вообще прошло времени, чтобы не шарахаться, чтобы быть человеком. Он еще не до конца осознал себя свободным, не до конца осознал, что больше не будет миссий, не будет крио, не будет кресла.
Он еще не понял, как это — не принадлежать никому.
Ну и что, что слишком мало времени — это год. Год — это всего двенадцать месяцев. Одна семидесятая того времени, что он был вещью без права решать за себя.
Человеком было быть сложно. Нужно было на что-то жить, где-то спать, а ему совершенно некуда было пойти, негде приложить голову. Он спал в приютах для бездомных, ел там же, а потом снова шел бродить по улицам, вздрагивая от каждого звука, привыкая к своей свободе, которая была ему не нужна, потому что все было странным, непривычным, страшным. Когда у него были миссии, все было понятно, просто, закономерно, а сейчас… Сейчас он был выброшенной игрушкой, куклой, которую забыла на скамейке хозяйка.
Баки сразу заметил странного человека в приюте, в котором он спал последнее время. Человек выискивал кого-то, это было незаметно для других, но явно бросалось в глаза Баки. Человек искал кого-то, но при этом никого конкретного. Он ни к кому не подходил, ничего не говорил, просто выглядывал что-то ведомое ему одному, а потом подошел к Баки.
— Парень, — заговорил он с ним очень по-свойски, покровительственно, — я вижу, тебе нужны деньги, а я знаю, как их заработать.
Баки показательно окинул незнакомца взглядом, давая понять, что ему интересно предложение, потому что деньги действительно были нужны, он не хотел всю оставшуюся жизнь провести по ночлежкам. Ему нужно было что-то, какая-то отправная точка, пусть и незаконная, свою законную деятельность он закончил, сорвавшись с поезда в начале сорок пятого.
— Так что, интересует? — спросил незнакомец, когда Баки не отшил его сразу, и дождавшись кивка продолжил. — Приходи по этому адресу завтра часам к десяти.
Он протянул Баки визитку, и тот ее взял, глянул на написанное и спрятал в карман. Надо было бы ее сжечь, все, что нужно, он запомнил с первого раза, но этим он займется позже.
До завтра Баки успел и сжечь визитку, и посмотреть, что находилось по указанному адресу. Там были складские помещения, и какой именно склад нужен ему, Баки просто не знал, потому что в визитке указано не было, но на входе была охрана, и Баки подумал, что зря сжег визитку, может быть она была пропуском. С другой стороны, пронаблюдав за входом всю ночь и почти целый день он понял, что туда мало кто приходит. Значит, он сможет войти, так или иначе.
В назначенный день и час он подошел к проходной склада. Охранник придирчиво оглядел его с ног до головы, но ничего не спросив, бросили:
— Б-6, это прямо и направо, найдешь, — Баки знал где находится здание Б-6, поэтому, кивнув охраннику, пошел в нужном направлении. Перед дверью стоял еще один охранник, который более придирчиво окинул засунувшего руки в карманы куртки Баки, но тоже пропустил.
Баки слышал гомон уже здесь, а уже когда он вошел, то гул голосов обдал его, словно волной. Он понял, что тут происходит — тут проходили подпольные бои без правил. Толпу, которая сгрудилась в центре помещения, было сложно не заметить, и Баки пошел к ней, еще не зная правил, не представляя, что он может заработать со своей парой баксов, которые болтались у него в кармане, но уверенный, что это то, что ему было нужно.
Тут можно было дать выход копившейся агрессии, которая лежала на нем, словно слой патины, можно было побыть просто никому не интересным незнакомцем, которого никто не замечает в толпе, потому что в городе на него смотрели. Нет, не обычные прохожие, спешащие по своим делам, а такие же как он — бездомные, безродные, ненужные. Они следили за Баки очень зорко, потому что он мог быть им помехой, мог занять лучшее место, потому что был сильнее, здоровее. От этих взглядов, красной точкой прицела маячивших промеж лопаток, всегда было холодно. Да, он мог исчезнуть с радаров, пропасть совершенно, стать призраком, но это отнимало силы, которых и так было немного.
— О, парень, ты пришел, — подскочил к нему для кого-то из ниоткуда, а для Баки из конкретной тени, взявшийся уже знакомый незнакомец и быстро заговорил. — Давай-ка я тебе обрисую правила. Зашел в клетку — дерись, пока не упадешь. Выиграл — получаешь свой куш, можно ставить на себя, если хочешь. Проиграл — не получаешь ничего, кроме того, что поставил. Ну что?
— А что получаешь ты? — резонно спросил Баки.
— Свой куш, — не стал скрывать незнакомец. — Чем больше ты выиграешь, тем больше получу я.
— И сколько будет моя доля? — решил уточнить Баки.
— Десять от моего куша, идет?
— Двадцать, — безапелляционно заявил Баки.
Мужчина внимательно посмотрел на него, что-то прикидывая, а потом махнул рукой.
— Хорошо, двадцать. Но тебе придется постараться, потому что иначе будет только десять, — наконец выдвинул свои условия он.
— Поставь на меня, — уверенно сказал Баки. — Не прогадаешь. Когда можно начать?
— Как только один упадет, — улыбнулся незнакомец. — Если ты мне понравишься, я скажу, где и когда следующая встреча.
— Заметано, — и Баки пошел к клетке, стоящей посреди помещения.
Он вызвался сразу, как только упал один из бойцов. Ему не составляло никакого труда победить в подобном поединке хоть десяток, хоть сотню.
— Как тебя представить? — поинтересовался лысый мужик у клетки.
— Солдат, — коротко ответил Баки и вошел в клетку.
Его представили, перекрывая гул голосов и объявили бой. Перед Баки стоял уже потрепанный парень чуть поменьше него, но заваливший перед этим огромного детину, хотя и сам получил неслабо. Рассеченная левая бровь, под правым глазом наливался хороший синяк, возможно, была сломана челюсть, Баки в этом не сильно разбирался, но по тому, как сплюнул кровавую слюну на пол его противник, предположить мог. Он был голым по пояс, а вот сам Баки, с его бионической рукой предпочел не оголяться, пряча бионику под длинным рукавом кофты и перчаткой. На это ему никто не указал.
Вырубить своего противника Баки мог одним ударом, этим же ударом он мог проломить ему череп, но понимал, что убийства тут не одобрят, тем более, убивать ни в чем не повинного человека Баки не хотел. Он видел, что парень уже еле стоит, подумал даже, что зря он не вышел из боя, но, раз не вышел, Баки его выведет. Может, получится заработать на жилье, чтобы больше не мыкаться по ночлежкам, где спать было практически невозможно.
Это оказалось слишком просто, Баки решил только проверить, насколько плоха реакция парня, нанося удар со скоростью обычного, даже не очень хорошо тренированного бойца, но парень не смог уйти от удара, получив кулаком в челюсть. Хрустнуло. Парень постоял еще пару секунд, осоловело моргая, а потом накренился, и Баки поймал падающее тело, аккуратно укладывая на бетонный пол. Незачем было парню получать еще и догонкой от падения.
Толпа вокруг бесновалась и ревела, хотя не было ни зрелища, ни хорошего боя, было просто добивание фаворита. Хотя, что Баки знал о толпе, кроме того, что она тупа и опасна? Ничего. Он оглядел людей вокруг, посмотрел на двух здоровяков, уносящих бессознательное тело из клетки и думал, что сейчас придется ждать, но драться с ним вызвались почти сразу.
Здоровенный лоб вошел в клетку, пригибаясь, чтобы не задеть низкую притолоку дверцы, и встал во весь свой рост, на полторы головы выше самого Баки, красуясь. Он действительно красовался, толпа ревела, скандировала ему, и Баки решил, что этот детина тут частый гость.
— Терминатор против Солдата! — объявил распорядитель боев. — Бой!
Терминатор презрительно глянул на Баки, словно на клопа, которого собирался прихлопнуть, и это вызвало в душе Баки протест, ливануло, словно жидким металлом по венам — азартом. Только всплыли в голове установки: тренировочный бой, не калечить, левую руку не использовать. Словно голос в голове. Но этот голос давно был с ним, с самого начала, а может и раньше, и Баки всегда его слушал.
Глядя на своего противника, Баки весь подобрался, приготовился уходить от не слишком быстрых ударов, чтобы наносить свои. Он собирался быстро и просто показать Терминатору, что он тут не пуп земли, и неверно оценил противника.
Баки прекрасно понимал, что противник надеется на свою силу, просто желая оглушить в пару ударов, но по нему надо было еще умудриться попасть.
Начался бой, а Баки словно утонул в воспоминаниях о своих тренировочных боях с другими, где все было как танец. Идеально выверенные движения тесно переплетенные со страстью и азартом, знакомые связки, работающие всегда, иногда даже против него. Но здесь никто не знал этих связок, этих приемов, здесь не было привычного очарования, но толпа вокруг ревела, противник пытался ударить, раз за разом промахиваясь, и Баки начало захлестывать. Он поддался толпе, поддался азарту, кипящему в крови, поддался, чтобы в два удара уложить Терминатора, снова аккуратно поймав бессознательное тело.
Следующий парень был гибче, быстрее, живее, и это было так здорово — снова бой, снова возможность показать себя, зная, что, если будет хорош, будет и награда.
Увороты, удары, снова увороты. Подпрыгнуть повыше, он видел в зеркале, это красиво, если заметить, и толкнуть ногами в спину, чтобы пролетел, ударился о решетку. Слишком сильно, упал.
Удар-удар-удар, уворот, снова тело падает, сраженное быстрым ударом ноги в челюсть.
Баки полностью отключился от всего, только противники сменялись один за другим, а он их вырубал ловил и укладывал, укладывал, потому что помнил, что нельзя, что свои. Он так увлекся, что смог вынырнуть из своего странного мира, в который погрузился, только когда противники кончились.
— Все, парень, — сказал ему распорядитель, похлопав по плечу, оглядел странным взглядом и вывел из клетки.
Толпа больше не бесновалась, да и не было ее почти, этой толпы. Половина точно уже разошлась, остальные тоже расходились.
— Ну ты даешь! — подскочил к нему мужчина, который дал ему визитку. — Держи, парень, твой куш.
И Баки в руки легла пачка помятых банкнот. Он, не глядя, сунул их в карман, вопросительно глядя на мужчину.
— Можно еще прийти? — спросил Баки, чувствуя, как легко достались ему деньги. Так можно было зарабатывать. Он даже никого не калечил.
— Послушай, парень, это было красиво, но и у других должна быть возможность. А ты… Мог бы, для приличия, после третьего-четвертого боя просто уйти, — несколько замялся мужчина.
— А что, так было можно? — недоуменно спросил Баки, которому сказали, что выигравший получает деньги, но, похоже, забыли оговорить условия этой победы. — Не нужно было драться со всеми?
— Нет, — мужчина хлопнул его по плечу. Баки это не нравилось, ему вообще не очень нравилось, когда его трогали, хлопали, еще как-то прикасались. — Можно было остановиться в любой момент. Если ты остался на ногах — ты все равно победитель.
— Буду знать, — Баки еще раз посмотрел вопросительно на мужчину. Ему нужно было еще раз попасть на эти бои, они приносили деньги, и большие, судя по пачке, даже если она состояла только из десятидоллорвых купюр.
— Позвони через неделю, — на этот раз Баки получил другую визитку, без адреса, но с телефоном, которую убрал в карман.
Выйдя, он пошел пешком в сторону ночлежки, в котором ночевал последнее время, так и не пересчитав деньги. Баки было все равно, сколько он выиграл, он даже не знал принцип, по которому лучше делать ставки, и как с этим разобраться, он тоже не представлял.
Жизнь оказалась очень сложной, а воспоминания о прошлом, о том, как он жил до того, как стал Зимним Солдатом, раз за разом оказывались бесполезны, потому что мир с тех пор слишком изменился. Все стало слишком другим, агрессивным, непонятным. Он никак не мог переложить свой опыт Зимнего на обычную жизнь без миссий, без убийств. И хотя он очень многое умел, он не представлял, как можно применить эти навыки в мирной жизни, потому что везде, куда бы он ни подался, чтобы устроиться на работу каким-нибудь инструктором по технике выживания, скалолазанию или ножевому бою, у него спрашивали сертификаты, которых у него, ясное дело, не было, а где их взять, Баки не представлял.
Он добрел до парка и, устроившись на скамейке, решил пересчитать деньги. Он не боялся, что его попытаются ограбить, потому что даже хороший удар монтировкой или битой по голове он бы выдержал, не потеряв сознание. Было бы просто больно, но к боли он давно привык, она была неотъемлемым спутником его жизни последние несколько десятилетий. Ему даже стало казаться, что если боль уйдет, то он перестанет понимать, жив ли он. Он живет и пытается найти себя в этой жизни.
Пересчитав деньги, Баки обнаружил, что у него в руках была круглая сумма в пять тысяч долларов. Для него это были просто огромные деньги, и впервые за все время с тех пор, как он начал ощущать себя человеком, а не инструментом, не оружием, у него появилась возможность начать жить как человек.
Просидев на лавочке почти до утра, он решил попросить помощи с арендой жилья в ночлежке, потому что там были добрые люди, которые действительно хотели помогать другим. Кто-то из его прошлого был таким же добрым и самоотверженным, но кто, Баки не помнил.
Он и имя-то свое так и не вспомнил, вернее, был не уверен, воспоминание это, или просто сон. Сон, в котором он треплет по светлым волосам хрупкого парня, а тот его благодарит за что-то.
Почему все, что он помнил, было лишено имен и лиц, Баки не знал. А, может быть, он просто не хотел ничего помнить, но каждый раз, засыпая, он мечтал, что что-нибудь вспомнит. К примеру, как зовут хрупкого блондина, который был самым ярким и отчетливым воспоминанием. Или еще хоть кого-нибудь, потому что он устал видеть смазанные лица и силуэты там, где должны были быть четкие образы.
Противоречивое желание и нежелание одновременно давили, не давая сдвинуться с места и пойти в какую-нибудь уже сторону, не давали вспоминать, но и не давали забыть то, что уже было при нем.
Баки помнил, что в его жизни перед тем, как он вытащил из воды человека, который убеждал его в том, что они друзья, был кто-то, кого он опять-таки не помнил, но хотел вспомнить, был важен. Он знал о Баки то, чего не знал сам Баки, но как его искать, идей не было.
Почему Баки не хотел вспоминать того, другого, который убеждал его, что был его другом, он не знал. Он помнил, что знал его, но где, как, почему — все это было скрыто черным туманом беспамятства.
Вернувшись утром в ночлежку, как раз к завтраку, Баки подошел к управляющему и попросил помочь снять ему квартиру. Управляющий очень обрадовался за Баки и обещал помочь, но стал выспрашивать, откуда же у Баки взялись на квартиру деньги. Тот нехотя сказал, что нашел работу, уже давно нашел, просто сейчас накопил достаточно, чтобы снять что-то очень дешевое.
Через два дня Баки получил ключи от маленькой, но чистой клетушки, окна которой выходили на промзону, но ему был неважен вид из окна, ему было важно то, что теперь он мог спать в одиночестве. Мыться каждый день и есть то, что хочет сам, а не то, что дают. Нет, еда в приюте была вкусная, но быть свободным в выборе казалось Баки важным, хотя выбирать было трудно. Он помнил, что тот, сотканный из теней и неясного марева во снах, помогал ему решать. Но не тогда, когда нужно было убивать. Нет, он не решал кого, но решал — как.
За квартиру Баки заплатил сразу за два месяца, уверенный что этого времени хватит, чтобы раздобыть еще денег, ведь в следующий раз он сможет поставить на себя сам, а не ждать, что ему перепадет от того мужика, который его привел.
Еще он купил себе минимум одежды, запас еды, в основном консервы, и нож. Пока он ходил безоружным, Баки казалось, что он голый, хотя бионика была эффективнее любого ножа. Но странные привычки бойца изжить было непросто.
Все оставшиеся деньги, а их осталась почти половина, он спрятал, оставив себе немного на карманные расходы. Единственная трата, которая казалась для него бессмысленной, но просто жгла желанием приобрести — большое теплое одеяло. В квартире было одеяло, но оно было тонким и неприятным, хотя Баки был очень непритязательным, ведь спал же он почти под таким же в ночлежке. Но приобретение одеяла порадовало его, он даже улыбнулся кассирше, которая тоже заученно ему улыбнулась.