Я скептически смотрю на него. Попробуй теперь отними, когда у меня появилась надежда.
Он ухмыляется:
— Ну, так что, по рукам? Тебе — бал, нам — развлечение и выигрыш в споре.
Уизли с надеждой глядит на меня. Ладно, я вынужден признать, что в подобных затеях близнецам равных нет.
— Мерлин с вами. Согласен, — мой голос немного осип от волнения, и Фред тут же спохватывается.
— Джорджи! Его голос! Как мы забыли! Давай, накладывай Звенящие чары!
***
— Ну и как я туда доберусь, если вы запретили мне аппарировать? — мой новый голос, высокий и нежный, разумеется, нравится всем, кроме меня.
Скрестив руки на груди, я стою в саду у Уизли и мрачно смотрю на свои золоченые тапки, понимая, что долго в них по земле не пройду.
— Ну не зря же мы почти окончили Хогвартс! Сейчас все сделаем тебе в лучшем виде, — хмыкает Фред, и Джордж согласно кивает.
По их знаку садовые гномы катят откуда-то из сада огромную тыкву — даже не представляю, откуда они ее откопали в середине весны.
— А вот и твой транспорт, Малфой, — Фред весело машет рукой в сторону тыквы, а я скептически смотрю на него.
— Я, по-твоему, должен катиться на ней?
Фред одобрительно фыркает:
— В общем-то, нет. Но мне нравится ход твоих мыслей!
Он вдохновенно машет палочкой, что-то шепчет под нос, поминая недобрым словом уроки Трансфигурации, и на моих глазах тыква подпрыгивает, увеличивается, раздувается и внезапно превращается в большую карету с инкрустацией золотом на округлом боку.
— Ну вы даете, — я восторженно смотрю на нее. Я слегка обескуражен. Мне бы такое и в голову не пришло. Все-таки мозги у этих братьев заточены как-то не так, как у нормальных людей.
— Поедешь один для интриги, — Фред уже залез внутрь кареты и ерзает там по сиденьям, видимо, пытаясь определить степень их мягкости. — Блейз к тому времени будет уже на балу, и присмотрит за тобой, чтобы ничего не случилось, — кричит он изнутри.
Я презрительно фыркаю:
— Что там может случиться?
Джордж серьезно глядит на меня:
— Например, что ты забудешь уйти до двенадцати.
Я закусываю губу. И как я об этом забыл? Комендантский час, предписывающий всем тем, чьи семьи находятся под судом и арестом, быть на местах регистрации с двенадцати до восьми.
Я отворачиваюсь. Настроение, и без того не самое лучшее, стремительно портится.
— Я и так вряд ли дотяну до двенадцати. Что мне там делать? — цежу я.
Но Фред, высунувшись в окошко кареты, мне просто подмигивает:
— Кто знает? Говорят, даже в магическом мире иногда случается волшебство.
Я презрительно хмыкаю, но от его глупых слов мне почему-то и правда становится легче. Ведь у меня и правда есть шанс. Пусть даже на вечер. Пусть даже на миг.
— Забини мне все равно не помощник, — не то чтобы я сильно хотел с ними спорить, но должен прояснить этот вопрос. — Ты же сам видел, как он плывет от меня.
Но Фред лишь пренебрежительно машет рукой:
— У нас есть антидот. Горицвет, волчий клык плюс змеиная чешуя… Вкуснотища! — он радостно пихает Блейза в плечо. — Вольем ему в глотку, и все дела.
Блейз морщится, — состав ему явно не по вкусу, но все же кивает, и я ему благодарен, что он соглашается принять эту гадость ради меня.
Пока я размышляю, где близнецы могли взять такое сложное зелье, кроме как спереть у крестного из кабинета, Фред уже вылез из кареты наружу. Теперь они с Блейзом колдуют над противным садовым гномом, пытаясь превратить его в красавца-коня. Садовый гном верещит и брыкается, поэтому конь у них раз за разом получается жирный, горластый и колченогий.
Пока Блейз и Фред пыхтят, пытаясь совладать с заклинанием, я поворачиваюсь к Джорджу. В этой компании он кажется наиболее адекватным.
— Скажи. Зачем ему это все?
Джордж сразу понимает, о чем идет речь, и пожимает плечами:
— Понятия не имею, — вот по глазам вижу, что знает, но не хочет мне говорить. — Может быть, просто хочет встряхнуть тебя? — предполагает он. — Ты последнее время как в воду опущенный.
Я сую руки в карманы, благо поверх моего кружевного позора уже накинута моя парадная серебристая мантия.
— Какое вам вообще до меня дело? — я старательно пытаюсь подавить раздражение. Как бы там ни было, пока они на моей стороне.
Джордж бросает на меня косой быстрый взгляд:
— Блейз много рассказывал о тебе. Какой ты на самом деле.
Я усмехаюсь:
— Ну и какой же я?
Складываю руки на непривычной пышной груди и жду дифирамбов от Блейза.
— Нормальный.
Смешно, что этим же самым словом я недавно подумал о них. И при наших с ними отношениях это, кажется, наивысшая похвала.
— Ну… ладно, — я немного сбит с толку. — И что это меняет?
Джордж поворачивается ко мне:
— Драко, — мне все еще непривычно, что члены этой семейки меня называют по имени. — Сам-то ты хочешь туда пойти?
Я должен помотать головой, но понимаю, что соврать ему не могу.
Сегодня там будет Поттер. Поэтому я, и правда, хочу, безумно хочу. Хоть в виде магнетической девушки, хоть в виде горного тролля. Я слишком долго не видел его. Слишком сильно скучал. А теперь и вовсе только Мерлину с Морганой известно, сколько я его еще не увижу после его проклятой женитьбы.
Джордж смотрит на меня так, словно умеет читать мои мысли. Я молча киваю ему. Я в очередной раз проиграл.
— Ну, тогда просто забей на всех, — тихо советует он. — Иди и там оттянись. Хотя бы раз в жизни. Ты заслужил.
Пока я изумленно смотрю на него, пытаясь переварить услышанное, он мне подмигивает и отворачивается. И я понимаю: он все же жалеет меня. Но делает это как-то… правильно. Так, что не хочется дать ему в морду. Впервые после войны мне хочется опереться на чье-то сочувствие.
— Спасибо, — с трудом выдыхаю я непривычное слово.
— Все будет хорошо. Вот увидишь, — Джордж быстро треплет меня по плечу, и снова впервые за долгое время я даже не пытаюсь от него отстраниться.
***
Не знаю, как у них это вышло, но двое придурков все же родили мне в муках коня.
Вполне симпатичный гнедой легко протащил мою карету до самого замка, немилосердно подкидывая меня на каждом ухабе. Кстати, я так и не понял, почему мне нельзя было аппарировать. Как сказал рыжий Фред “для интриги”.
В чем-то он, конечно, был прав. На мою тыквенную карету, всю в завитушках и золоте, сбежались посмотреть все, кто в это время стоял на крыльце.
Сказать, что я запаниковал, увидев эту толпу — ничего не сказать. Единственное, чего мне сейчас хочется в моем женском обличии — забиться в дальний угол кареты и быстро умчаться из замка.
Но отступать уже некуда. Массивный замок вверху пафосно сияет золотыми огнями, и моя задача его покорить.
Я вскидываю вверх подбородок. Я должен рискнуть, чтобы увидеть Поттера на этом проклятом балу. Иначе, зачем это все?
К тому же, я замечаю на лестнице Уизлетту в бирюзовом платье, которое неплохо скроено и, к сожалению, ей очень идет. Она цепляется за руку брата-придурка и быстро карабкается вверх по ступенькам. Это зрелище вселяет в меня новые силы.
Решительным жестом, каким нормальные рыцари опускают перед боем забрало, я надвигаю маску себе на глаза. Ну что же, игра началась. Если Поттер никогда не достанется мне, то уж тем более я сделаю все, чтобы эта лживая дрянь не смогла его получить.
Дверца кареты открывается, я опираюсь на руку распорядителя и грациозно делаю свой первый шаг.
Десятки ошеломленных лиц пялятся на меня. Что это с ними? Даже твердая рука, поддерживающая мою кисть, тихонько дрожит. Я шагаю из тени кареты под свет фонарей, и по площади проносится общий восторженный вздох.
Видимо, с моими чарами все в порядке.
Распрямив плечи под восхищенными взглядами, я ощущаю себя почти королевой. Жаль, что не королем. К тому же на самой вершине триумфа проклятый тапок чуть не валится у меня с ноги. Но, судя по обалдевшим лицам, вряд ли хоть кто-то из них способен это заметить, настолько все они сражены моей красотой.
Неумело придерживая руками длинный подол, я двигаюсь к замку сквозь толпу восхищенных и неверящих лиц. “Кто она?”, “Вы не знаете, кто это?”, “Какая красотка”, — слышатся отовсюду шепотки, а я мысленно усмехаюсь. То, что со многими из них мы знакомы довольно давно, но они меня так и не могут узнать, дарит мне невероятное чувство свободы.
Гордо отказавшись от настойчивых рук, я под тихий восторженный гул начинаю подниматься по каменной лестнице. Не знаю, что в эти моменты чувствуют девушки, возможно, кому-то такое по вкусу, но мои мысли заняты исключительно двумя важными мыслями: не потерять туфлю и не наступить на подол. Как maman вообще ходит в этом безумии?
Какое-то время забота о туфлях и подоле поглощает меня целиком, но по мере приближения к замку мое горло сжимается все больше и больше. Неужели я на самом деле скоро увижу его? И он… тоже меня не узнает? Не знаю, радует меня эта мысль или больше печалит.
Ненадолго замерев у огромных дверей, сияющих приветливым светом, я делаю пару глубоких вздохов, и, отметая сомнения, уверенно шагаю внутрь, навстречу судьбе. Сейчас я увижу…
…Новую лестницу. Да кто их только придумал? Сколько их вообще в этом замке?
Как оказалось, немало. Я изрядно потею, поднимаясь по ковровым дорожкам и ковыляя в этих мерзких туфлях по скользкому мрамору. Проклиная близнецов на чем свет, я почти ползу, то придерживаясь за резные перила, то уклоняясь от свисающих сверху цветов, и постоянно дергаю себя за подол, который так и норовит попасть под каблук. О Мерлин, когда-нибудь кончится этот квест?
Когда замаячивший впереди домовик складывает руки лодочкой, предлагая поймать мою мантию, а за его спиной слышится бравурная музыка, я понимаю, что наконец-то дошел. С опаской заглядываю в зал, полный людей, а домовик мне настойчиво кланяется, жестами предлагая раздеться. Естественно, желания снимать мантию у меня нет — лучше войти в зал полностью голым, чем в этом чертовом платье, — но что мне теперь остается? Я вздыхаю и покорно принимаюсь дергать мантию за крючки.
Домовик, счастливо пищит, поймав руками сброшенный ком, а я, оставшись без последней защиты, еще тяжелее вздыхаю и начинаю расправлять на себе кружева.
— Как я вообще, ничего? — ну вот, я опустился на самое дно, раз спрашиваю мнение какого-то домовика.
Эльф, прижимая к груди мою мантию, округляет от восторга глаза:
— Мадемуазель прекрасна, как солнечный свет. Как первые капли росы поутру. Как безбрежные волны на озерном ветру. Пинкье счастлив, что ему довелось лицезреть…
— Свободен, — я резко отсылаю домовика. Вот уж не ожидал, что мне достанется бездарный французский поэт. От его нелепых стихов мне становится еще неуютнее.
Эльф испуганно прячется, а я замираю в коридоре, напряженно глядя на дверь.
Музыка оттуда играет то громче, то тише, заставляя мое сердце в такт ей сжиматься от страха.
Слышится оживленный гул голосов.
Никогда не надышишься перед смертью. Решительным жестом я оправляю на груди сползающее декольте и шагаю в огромный проем.
***
Вниз тянется последняя лестница: очередной привет от архитекторов — создателей квеста, — с каждой ступенькой приближающая меня к началу позора. И сразу под лестницей простирается большой бальный зал.
Куча народа в парадных мантиях и платьях всевозможных форм и расцветок. Фуршетные столы у стены. Горки с шампанским. Огромные подвесные букеты. Хрусталь канделябров, сияющий в сотнях свечей. Дорого, красиво, роскошно. Сразу видно, что министерство любит себя. Еще как.
Я застываю на самом верху и с бьющимся сердцем пытаюсь сообразить, куда мне податься в этой нарядной и явно не ждущей меня толпе. Вот где сейчас торчит чертов Блейз?
Держась за ненавистный подол, утопая ногами поглубже в туфлях, я неуверенно делаю свой первый шаг. В этот самый момент музыка коварно смолкает, а вокруг меня начинает взрываться безумная магия из вспышек и фейерверков, очевидно, по чьей-то гениальной задумке приветствующая гостей на балу. И вдруг все головы в зале разворачиваются ко мне.
То есть я стою на верхней ступени, как идиот, причем идиот в женском обличье, освещаемый магией и сотней свечей, а все пялятся на меня и мое белое платье. Странные ощущения, я вам скажу.
Море женских голов недовольно колышется, и по залу разлетаются шепотки. Видимо, тоже пытаются выяснить, кто я такая. Но что мне за дело? Сквозь прорези в маске я торопливо ищу глазами понятное дело, кого. И, конечно, его нахожу. Не могу не найти.
Первым делом я вижу у стены шоколадную физиономию Кингсли, забавно вытаращившую белки глаз. Рядом с министром, разумеется, торчит Молли Уизли. Торчит и тоже пялится во все глаза. Мой взгляд сам собой бежит все дальше и дальше, жадно выискивая в этой толпе одно единственное лицо. Единственное, по-настоящему нужное мне.
Уизлетта с раздраженным прищуром. Ее тупой брат в темной мантии, в этот раз даже без оборок и рюшей. Обалдевший Финниган. Замерший Томас. Мое сердце колотится все быстрей и быстрей. Перси Уизли. Грейнджер в лиловом. Горячо, горячо. Еще чуть левее.
Он.
Я застываю, не в силах вдохнуть, жадно впитывая в себя каждую его незнакомую новую черточку. Прическа волосок к волоску. Усталый, скучающий взгляд, почему-то без привычных очков. Парадная черная мантия, спадающая волнами с широких плеч. Чуть заостренные скулы, делающие его старше и еще красивей. А еще он единственный не смотрит на меня. Как и всегда.
Я пытаюсь сглотнуть.
Или он, правда, настолько красив, или это я, как последний дурак, настолько им очарован. Но я не могу не смотреть на него.
Кингсли наклоняется к нему и что-то шепчет, после чего Поттер все же нехотя оборачивается ко мне. Да так и застывает, уставившись на меня. А я, разумеется, не могу оторвать глаз от него.
Он смотрит на меня, и в его глазах больше нет скуки. То, что в них… Удивление?.. Восхищение? Или даже… это называется… тоска по мечте?
Мое сердце дрожит и несется навстречу ему большими скачками. Никогда прежде он на меня так не смотрел. Как будто все это время он тоже скучал по мне. Так же сильно скучал.
Не веря глазам, запутавшись в своих тайных надеждах и мыслях, я спускаюсь к нему, машинально поправляя скользнувший на лицо длинный локон, и вдруг понимаю. Он смотрит не на меня. На красивую девушку в этой чертовой маске, платье и локонах. На эту мерзавку, которая вовсе не я! Прощай, мое бедное сердце. После такого ты вряд ли сможешь оправиться.
— Позвольте представиться…
— Разрешите узнать…
На последней ступени вокруг меня снова начинается суета, но я только морщусь, когда они мне закрывают обзор. Я так и не могу отвести глаз от его восторженного лица. Между прочим, имею на это полное право, раз больше его таким никогда не увижу.
— Позвольте, я вас провожу, — невесть откуда взявшийся Блейз настойчиво цепляет мой локоть, отбивая от других кавалеров. — Перестань пялиться, — шелестит он мне одними губами. — Ты все испортишь.
Надо же, а Блейз — это Блейз. Его антидот, похоже, в самом деле, работает.
Еще секунда, и Поттера от меня заслоняет толпа. Стараясь заглушить навалившуюся тоску, я послушно бреду вслед за Блейзом, полностью игнорируя восхищенные взгляды и шепотки.