От «Мэдисон-сквер-гарден» до отеля всего одна миля, но из-за снега поездка растягивается на полчаса. Потом мы ждем, пока нашей банде найдут номера и раздадут ключи. А вот еду привозят практически сразу, потому что Блейк проработал этот вопрос еще из автобуса. («Это BrotherJimmy’sBBQ? Братан, у меня экстренная ситуация. Все очень плохо, и только ты можешь меня спасти…»)
Он заказал еду на нас всех. Неудивительно, что ресторан поторопился с доставкой. У него в номере я забираюсь на батарею и проглатываю сэндвич с тушеной свининой. Когда я хочу вернуть Блейку деньги, он машет рукой.
– Вы меня периодически кормите, так что убери свои деньги, окей? Сейчас принесут пару ящиков пива. Не уходи.
Все это здорово, но мне нужно поговорить со своим любимым мужчиной. И – черт! – мой мужчина тоже хочет поговорить со мной. Я обнаруживаю, что он, несмотря на позднее время, три раза звонил мне по скайпу. От радости у меня кружится голова. Возможно, я все-таки не промахнулся с покупкой нового кресла.
Когда все утыкаются в телевизор, я по-тихому ухожу к себе в номер. Мою сумку уже принесли. Я забрасываю ее в шкаф и вешаю туда же костюм. Потом надеваю футболку и треники и в следующую секунду уже звоню Джейми.
– Привет! – говорю я, когда он отвечает. – Извини, что так поздно. Мы сегодня не сможем вернуться домой.
– Бэби, я уже догадался. Просто так сильно хотелось увидеть тебя. – Он улыбается, и я чуть не плачу от радости, что эта улыбка предназначена мне.
Мой рот открывается и закрывается. Я понятия не имею, какие слова могут стереть напряжение прошедшей недели.
– Я так соскучился по тебе, – признаю́сь я. Звучит, наверное, неубедительно, ведь утром мы проснулись в одной и той же постели. Но зато честно. – В том смысле, что всю неделю…
Джейми кивает. Между его бровей залегает морщинка, и я узнаю́ этот взгляд. Он хочет что-то сказать или сделать. Меня охватывает дурное предчувствие. Иисусе. Он же не собирается бросить меня прямо по скайпу?
Бросить меня?
О, боже всемилостивый. Неужели я правда об этом подумал? Неужели я перешел от «у нас черная полоса» к «любовь всей моей жизни собирается меня бросить»?
– Бэби? – В моем голосе еще никогда не было столько испуганной робости. Сердце чуть не выпрыгивает из груди. – Все хорошо?
Он открывает рот.
– Да. Все нормально. Просто я… – Его сексуальный рот закрывается, а потом он тихо вздыхает и опять улыбается. Но эта улыбка кажется слегка неестественной. – Лучше расскажи об игре, потому что это был отличный хоккей. Серьезно, я даже вспомнил, почему мы им увлеклись.
– Хорошо, – говорю я, пытаясь осмыслить эти перепады температуры. – Меня сегодня как прорвало. Даже не знаю, как так случилось. В воротах будто появился магнит, настроенный на меня одного.
– Рад, что вратарем был не я. – Джейми закидывает свои сексуальные руки за голову, и я замечаю, что он в нашей постели, вижу выбранное мной деревянное изголовье и фланелевые простыни, которые я купил, когда наступила зима, и Джейми начал жаловаться на холод.
На меня тяжелой волной накатывает тоска по нему и по дому.
– Я бы убил за возможность перенестись домой прямо сейчас. – Поверить не могу, что я испоганил нам всю неделю. – Я бы показал тебе, как эротично ты выглядишь.
Джейми усмехается, и я, внезапно прозрев, чуть не даю себе по лбу.
– Твоя борода! Куда она делась? – Его лицо теперь гладко выбрито.
– Ну… – Он пожимает плечом. – Надоела. Да и чесалось. – Он подносит руку к щеке и медленно проводит ею до подбородка.
Когда его мизинец задевает губу, я слышу собственный стон.
– Каннинг, сделай так еще раз, – требую я.
Он выгибает бровь.
– Зачем?
– Затем, что мне надо это увидеть.
Он уступает – видимо, расслышав в моем тоне отчаяние. Снова подносит руку к щеке и закрывает глаза. Я смотрю, как он делает долгий вдох и на выдохе плавно ведет рукой вниз. Когда кончики его пальцев оказываются около рта, он на пару миллиметров приоткрывает веки. Потом проскальзывает двумя пальцами в рот и сосет их.
– Блядь, – выдыхаю я, завидуя и его пальцам, и камере, и постели. – Сними-ка футболку.
На долю секунды мне кажется, что он скажет «нет». Мы никогда так не делали. И только что пережили дерьмовейшую неделю. Но вот Джейми немного приподнимается, фокус смещается, и я вижу один потолок. Потом взмах его рук, стягивающих футболку. Когда камера опять опускается, весь экран занимает его золотистая грудь. Наверное, он поставил планшет на колени, потому что я вижу кубики его пресса, а по краям экрана – широко расставленные соблазнительные соски. И идеальную руку с золотистыми волосками, перекрывающую пупок.
– Потрогай свою грудь, – требую я, чувствуя себя сварливым доминантом в каком-то похабном видеочате. Вот только на экране – мой Джейми. И кончики его пальцев поглаживают дорожку светлых волос на животе, кружат вокруг пупка.
Я ерзаю бедрами. Мой член уже встал. Я видел обнаженный торс Джейми миллион раз. Но сейчас он выставляет себя напоказ. Для меня. Он расправляет ладонь. Дотягивается пальцами до соска, и по его телу проносится дрожь.
Я слышу свой глухой, измученный хрип. Будь мы рядом, я бы отбросил его руку в сторону и присосался к этому твердому бугорку.
– Теперь второй, – рычу я. – И медленно, Каннинг.
Сначала он склоняет голову на подушку и закрывает глаза. Затем, медленно взяв свою грудную мышцу в ладонь, трет сосок большим и указательным пальцем, а потом щипает его.
– М-м-м… – выдыхает он, и я весь моментально покрываюсь мурашками.
– Каннинг.
– Да?
– Я сейчас пиздец какой твердый.
Не открывая глаз, он улыбается.
– Насколько?
Из меня выплескивается смешок.
– Разденься полностью, бэби. Хочу увидеть тебя.
Сначала он со стоном потягивается – дразнит меня. Потом его глаза цвета шоколада вновь открываются, и он проводит языком по губам. Я снова теряю его из вида. Комната на экране качается, затем выравнивается, и теперь мне видна его согнутая в колене нога, идеальное бедро, кусочек задницы и почти вся обнаженная грудь. Видимо, он переставил планшет.
Его рука между ног, но мне видно только выпуклость бицепса с мускулистым предплечьем. Самое интересное скрыто.
– Слушай, это жестоко, – говорю я, и он усмехается. – Будь я там, я бы…
– Что? – спрашивает он хриплым голосом. – Расскажи, что именно ты бы сделал.
– Я бы засосал твой язык, чтобы у тебя сразу встал. – Рот – его самая эрогенная зона. Он чуть ли не кончает, когда я жую его губы.
– Поздно. – Его колено падает на кровать. И вот он, мой приз – эрекция Джейми, гордо торчащая из поросли светлых, мягких волос на лобке. Из моей груди рвется стон. Даже спустя восемь месяцев я по-прежнему изумляюсь своему счастью, когда его тело реагирует на меня.
– Боже, хочу взять тебя в рот. – Мой голос осип. – Ты течешь для меня? Возьми вон ту капельку. Одним пальцем. – Как я сегодня раскомандовался, а? Но на самом деле главный здесь он. Иначе я бы не сжимал себя через штаны и не истекал слюной, приклеившись взглядом к экрану.
Он делает, как я попросил. Проводит пальцем по влажной головке. Потом облизывает его, глядя мне прямо в глаза.
– О-ох, – хриплю я, а он обсасывает свой палец – просто чтобы помучить меня. И блядь, как же мне это нравится. – Теперь ласкай себя. – Я не могу больше ждать. – Одной рукой.
Джейми скользит рукой по груди и сжимает свой член в кулаке. Потом двигает им – один раз, другой.
– Медленней, – требую я. – Да, вот так, – говорю одобрительно, когда его движения становится томными и неспешными. Его грудь тяжело вздымается, лоб от напряжения сморщен. – Каннинг, ты хочешь кончить?
– Да, – выдыхает он. – Думал о тебе целый день. Ждал, когда же начнется твоя игра… – Он начинает ласкать себя немного быстрее. А я от новости, что он скучает по мне, практически левитирую. Значит, я испортил не все. Или все, кроме нашего сексуального притяжения. Может, в последнее время мы и перестали нормально общаться, но у нас никогда не было проблем с тем, чтобы возбудиться при виде друг друга.
– Возьмись за свои яйца, – говорю я. – Будь я с тобой, я бы их обсосал. – Он стонет, тяжелые веки смыкаются. – Я бы всего тебя вылизал. Все места. Смазал бы тебя своим языком. – Его ритм немного сбивается. Голова откидывается назад, и он широко раздвигает ноги, словно предлагая свое тело мне.
С этого момента просто смотреть уже недостаточно. Моя рука сама собой пробирается за резинку штанов. Я стискиваю свой член. К черту. Встаю на колени и дергаю треники вниз. Мой член на экране планшета кажется до нелепого огроменным. Я бы рассмеялся, не будь я так возбужден. Я начинаю наяривать кулаком.
– Бэби, я так сильно хочу тебя. – Мой голос похож на придушенный хрип.
Джейми поворачивается к экрану. Видит мельтешение моего кулака, и его губы слегка раздвигаются, а рука тоже ускоряет свой темп, приноравливается к моему. Впервые за всю неделю между нами наступает гармония. Мы в разных комнатах, в разных городах, в разных странах, но я давно не ощущал такую близость к нему, и мы сейчас хотим друг друга так сильно, что оба задыхаемся, стонем, ласкаем себя с каким-то близким к отчаянию исступлением.
– Я скоро кончу, – стонет он.
– Давай, – стону я в ответ. – Кончи себе на грудь.
Он издает восхитительный вздох, и жемчужная лента блаженства рисует на его прессе черту. Мускулы там напрягаются, и он выстреливает еще раз. И еще.
Я тоже уже почти. Трахая свой кулак быстро и жестко, я до боли жалею, что не могу оказаться сейчас рядом с ними. Но меня еще подпитывают остатки игрового адреналина. Боль и тоска устремляются по позвоночнику вниз, и я извергаюсь.
Я прихожу в себя где-то минуту. Джейми безмолвно исчезает с экрана. Я вытираюсь и жду, когда он вернется назад.
Через пару минут он ложится в кровать и накрывается одеялом. Потом перекатывается к планшету и подпирает свою гладкую щеку рукой.
– Я сегодня разговаривал с Джесс, – начинает он.
Я улыбаюсь. Его сестренка взбалмошная, как черт, но такая забавная. Обожаю ее.
– Как она? Еще делает украшения?
Он хмыкает, согревая этим звуком мне сердце.
– Нет. Теперь она хочет быть организатором праздников.
– Ну разумеется.
– Эй, может, это ее призвание, – со смехом бросается он на защиту сестры. Потом затихает. И мои нервы снова сдают.
– Что-то случилось? – хрипло брякаю я.
Скачок его кадыка, когда он сглатывает, говорит сам за себя.
– Нет. Ну, кое-что. Но ничего плохого, честное слово. Просто хочется сбросить кое-какой груз с души. – Удар сердца. – Но это может и подождать.
Мое горло сжимается до такой степени, что я едва могу говорить.
– Джейми… – Это все, что мне удается сказать.
– Ты устал, – твердо говорит он. – Тебе надо поспать. Поговорим, когда вернешься домой.
Поговорим… или расстанемся?
Он еще раз вздыхает – значит, увидел панику у меня на лице, – а потом твердым голосом говорит:
– Я люблю тебя. Очень сильно.
Мое сердце делает кувырок. Кажется, он говорит искренне.
Черт, конечно же, искренне. Мы без ума друг от друга.
– Я тоже люблю тебя, – тихо говорю я.
Уголки его губ приподнимает улыбка.
– Хорошо. А теперь ложись спать. Увидимся завтра.
Глава 13
Джейми
Перед каждой домашней игрой Весу дают два билета, но использую их только я.
Это крутые места – всего через пару рядов от скамейки домашней команды. По сути, меня окружают родные других игроков. Ветеранам, видимо, тоже выделяют места, потому что, как только шайба попадает к Лукошику, целая секция начинает орать. На всех играх рядом со мной сидят родители Блейка. И – внимание. Оказывается, великан Блейк – точная копия… своей мамы. Она мощная дама с широкой костью, зычным голосом и растрепанными, тронутыми сединой волосами.
Его отец – ее полная противоположность. Тощий, похожий на профессора, тип. Гены. Они умеют выкидывать номера. Если Команде Райли и кажется странным, что на игры прихожу только я, они об этом не говорят.
Я опоздал на раскатку и добираюсь до своих мест только к концу национального гимна Канады. Я теперь знаю его назубок. Пришлось выучить ради моей юниорской команды. Тренер не может просто стоять и беззвучно открывать рот, как дурак.
Сегодня у меня болит голова, что необычно. Поэтому я втыкаю соломинку в свою дорогущую колу, которую купил по пути, и делаю долгий глоток, надеясь, что заряд сахара и кофеина меня вылечит. Мне нужно быть в норме, потому что Вес хочет куда-нибудь выбраться после игры.
Я тоже хочу, потому что прошло целых три дня, а я так и не приступил к своей миссии по налаживанию коммуникации с Весом. Я обещал Джесс поговорить с ним. И почти поговорил в ночь нашего безумного секса по скайпу. Но между нами возникла такая волшебная связь, и он смотрел на меня с таким желанием, с такой страстью… Я не захотел портить момент разговором о наших дурацких проблемах. А потом он вернулся домой, и настоящий секс оказался еще лучше дрочки перед экраном планшета. И я опять не решился это испортить.
Может, я жалкий трус. Моя сестра определенно с этим бы согласилась. Но черт побери, все так хорошо. С тех пор, как он приехал, между нами установилась гармония, и я слишком боюсь разрушить ее.
А еще, если честно, я на седьмом небе от перспективы провести вместе вечер. Когда я спросил, куда он хочет пойти, Вес ответил:
– Куда-нибудь. Только ты и я. Можем посидеть в баре, поиграть в дартс или в бильярд.
– Только не в бильярд, – сказал я. – Мое самолюбие не вынесет такого разгрома.
Он хрюкнул.
– Ладно. Куда скажешь, туда и пойдем. Мне все равно, чем заняться. Лишь бы с тобой.
Мне понравилось эти слова.
Тренер Хэл перемешивает пятерки. Он так делает иногда. Вес теперь во второй, вместе с Блейком. Первая пятерка начинает достаточно мощно – при розыгрыше Эриксон практически сминает другого центрального нападающего. Когда шайба начинает со скоростью света летать по площадке, я перестаю думать о чем бы то ни было, кроме игры. Сейчас весь мой мир – как и мир остальных восемнадцати тысяч человек на этой арене – состоит из двенадцати игроков, которые бьются за тяжелый маленький резиновый диск.
Когда Вес перепрыгивает через бортик и заступает на смену, я непроизвольно наклоняюсь вперед. Шайба теперь у «Оттавы», и они удерживают ее, передавая друг другу с чинностью древних старушек, вышедших на прогулку с породистым пудельком. Так они не забьют, но разозлят Веса. Его смена заканчивается до того, как у него появляется шанс хоть что-нибудь предпринять.
Затишье длится еще какое-то время, но мой интерес не гаснет ни на секунду. Некоторые не самые тактичные члены моей семьи как-то спросили, не грустно ли мне, что я теперь просто зритель, а не игрок. Я ответил, что нет. Хотя, мне, по-моему, не поверили. Но я смотрел хоккей всю свою жизнь, даже на самых паршивых местах. Плюс я каждый день встаю на коньки и катаюсь бок о бок с отличными игроками.
Жизнь прекрасна. Если не брать в расчет головную боль.
Обстановка на льду накаляется. Блейк уходит в отрыв и несется в атаку. Он передает шайбу Весу, тот ее возвращает, и Блейк делает удар по воротам – да такой, что вратарь еле-еле успевает отбиться неуклюжим взмахом руки. Шайба, однако, еще в игре, и обе команды сходятся в стычке.
– Давай, детка, бей! Веди ее домой к маме, Блейки-и-и-и-и! – Миссис Райли вскочила на ноги и голосит точно маньяк.
От нее всегда много шума, но сегодня он особенно остро режет мне слух. Ее муж, напротив, сидит рядом с ней с ровной спиной, положив руки на сдвинутые колени. Глядя на него, можно подумать, он в церкви.
У ворот разворачивается борьба, и в итоге вратарь прихлопывает шайбу перчаткой. Гола нет.
Первый период заканчивается ничьей. В перерыве я обхожу киоски в зоне буфета. Может, где-нибудь продается ибупрофен? Но увы. Я покупаю бублик, надеясь, что меня взбодрит небольшой перекус.