— Это из-за того, что случилось чуть-чуть до, — он усмехается. — Я не очень хотел садиться в машину, как увидел канистру с бензином, сразу понял, что в салоне будет неудобно…
— Макар, — я не выдерживаю его ироничного тона и испускаю стон.
— Меня приложили по голове, чтобы не сопротивлялся. Поэтому не слышу запахов. И дурацкое чувство юмора оттуда же.
Он кладет ладонь на подбородок, резковато растирая кожу, а я не пытаю его больше. Пусть пока здесь будет точка, я потом спрошу дальше. Я уже уяснила, что он не расскажет всё и сразу, вместо этого будут случаться такие моменты и он произнесет еще крупицу, и еще. А если придет доверие, все эти крупицы соберутся воедино и станет ясна вся его история.
— Ты бывал на море?
Бровь Макара ползет наверх.
— Очень изящно, Саша, — он подтрунивает надо мной. — Какое тебя интересует?
— Адриатическое.
— Италия, Черногория, Хорватия, — перечисляет он.
А я замечаю, как улыбка, которую он зажег, чтобы успокоить меня и показать, что тяжелые воспоминания не испортят этот день, уходит с его губ в глаза. Он рад поговорить на отвлеченные темы, чего, я уверена, не случалось лет сто.
— Значит ты много путешествовал. А я вот нет. Но я скопила на автобусный тур по Европе и теперь могу хвастаться, что была аж в трех странах. И загранник у меня теперь красивый. Даже штамп Австрии есть.
— Даже, — он снова издевается. — В этой Австрии нечего смотреть. Один город и деревни вокруг.
— Ты шутишь?
Макар пожимает плечами, показывая, что его не переубедить.
— Нет, дело в другом, — я киваю, щуря глаза. — Я поняла. Просто кто-то избалован и не любит тихие европейские места.
— Похоже, что я не люблю тихие места? — Макар ведет ладонью, обрисовывая комнату и останавливаясь на окне.
Я смеюсь, не в силах тягаться с ним.
А в голове стучит мысль, что сегодня и правда хороший день. Можно записать в плюс.
А завтра?
И я ведь еще не рассказала о звонке Марины…
Глава 20
Мне не приходится сообщать неприятную новость Макару — в комнату стучит Когсворт и по его сумрачному лицу всё становится понятно. Я закусываю губу, пытаясь предугадать реакцию Макара, и тороплюсь вставить слово до охранника.
— Она хотела как лучше, — говорю, ловя взгляд Макара. — Марина испугалась из-за переезда и поэтому поступила так.
— Как? — Макар хмурится. — Что стряслось?
Он переводит взгляд на Когсворта. Толкает колеса, выбираясь из стола, и направляется к нему, быстро сокращая дистанцию. Я тоже поднимаюсь на ноги, внутри бьется маленькая надежда, что Ког подберет правильные слова и не доведет дело до перепалки. Хотя на него больно смотреть, Когсворт потемнел за то время, что я не видела его. Лицо охранника можно показывать в метеосводках для иллюстрации грозового фронта, даже электрические вспышки злости имеются.
— Марина связалась с Баровым, — цедит Когсворт. — Связалась с умом, слава богу, телефон он не мог отследить, но она договорилась о встрече с ним. И она так упряма, что ее придется запереть на замок, чтобы не допустить этого.
— Зачем ей встречаться с ним?! — Макар повышает голос, проигрывая эмоциям. — Она с ума сошла? Она же не так наивна… Черт! Где она?
— Внизу. В гостиной.
— Я хочу увидеть ее.
Макар ладонью показывает Когсворту, чтобы тот открыл дверь. Он почти что скрипит зубами от глухой злости, которая точно не поможет ему найти общий язык с Мариной. Я быстрым шагом нагоняю его и касаюсь его локтя, заставляя задержаться.
— Макар, — пальцы шалят и я убираю их с его локтя, опуская на ручку коляски. — Она и так на нервах, не нужно обрушивать на нее всю свою воинственность. И закрывать ее на замок тоже не нужно, — я смотрю на Когсворта с укором, до сих пор не веря, что он произнес это вслух. — Отличный мужской план, Ког. Загляденье просто.
— Обращайся, — огрызается он.
Я больше не трогаю его. Разговор с Мариной явно дался ему тяжело, он не смотрит, а режет холодным взглядом всё вокруг. Вот как у Макара бывают приступы боли, которые тянут за собой злые вспышки, так и у Когсворта сейчас открылась его главная рана. Он только что битый час пытался уговорить Марину не глупить. Не подбирать себе сервировочное блюдце, чтобы появиться перед бывшим свихнувшимся мужем. Поэтому Когсворта разрывает, я вижу по его волевому лицу, что он бы с упоением сейчас что-нибудь разбил или разорвал. Желательно в клочья.
— Можно я пойду с тобой? — спрашиваю у Макара, смягчая тон.
Он медлит, но кивает. Когсворт зовет еще одного охранника, собирая помощь для Хозяина. В этом доме нет лифта, он напоминает обычный загородный дом, а не специально оборудованное место для долгой реабилитации. Только пульт для управления светом и киноэкраном и нашелся, а так ни крепких поручней, ни спусков.
Я убыстряю шаг, сбегая по лестнице первой. Я понимаю, что Когсворт с другим парнем просто-напросто поднимут коляску с Макаром и спустят ее на руках, и поэтому не хочу быть рядом. Зачем провоцировать его сложный характер? Еще полыхнет после того, как Марина нечаянно поднесла фитиль.
Ведь в представлении Макара она за его спиной решила спасать его жизнь. Она. Женщина. Я начинаю понимать натуру Макара, он очень остро реагирует на помощь, для него это как признание в неполноценности, а уж на женскую помощь… Он гордый и сложный. И чертовски упрямый. Но это я давно поняла.
— И как ты до этого додумалась?
Макар с порога задает вопрос. Я отвлеклась на высокого охранника, который так вовремя протянул мне сотовый для звонка близким, и считай вошла в гостиную вместе с Макаром.
Марина стоит у окна, поправляю штору, которая висит идеально. Она смотрит в сторону брата, но только чтобы проверить его состояние.
— Тебе лучше, — Марина облегченно выдыхает. — Бледность сошла…
— Твою мать, Марина! Плевать лучше мне или нет, ты о себе подумала?
— Я поеду, — отрезает она. — Я уже всё решила.
— Нет, — Макар тоже отрезает. — Ты не поедешь к нему.
— А вы спелись с Когом. Он пообещал запереть меня.
Марина бросает на охранника гневный взгляд, в котором можно разглядеть градус их недавнего разговора. Они попрощались на повышенных тонах. Если Марина еще и удержалась, то Когсворт точно не оправдал немецкое имя.
— Сколько я рядом с тобой, Макар? Ты гнал меня прочь, а теперь значит сделаешь заложницей?
Она грустно усмехается и снова дергает штору.
— Теперь опасно, Марина. Он снова вспомнил обо мне, снова решил мстить… Ты уверена, что не через тебя? Ты год провела со мной и он мог за это время записать тебя в предательницы. Он может что-то сделать с тобой.
Я чуть выдыхаю, замечая, как Макар делает над собой усилие. Он неспешно приближается к Марине и говорит размеренным тоном. Ему трудно это дается, он отпускает воздух через сомкнутые губы в паузах и заставляет себя держаться одной громкости. Без выкриков.
— Он хочет убить тебя, Макар, — Марина отворачивается к окну, показывая нам спину. — И я боюсь, что он сделает это, если его не остановить.
— Мы остановим. Со мной ничего не случится, Мариш. Больше нет.
— Ты также говорил год назад. Я же просила тебя уехать, говорила, что он не в себе от ярости. Умоляла тебя арендовать самолет и улететь, просто переждать где-нибудь, где он не смог бы тебя достать. Я бы успокоила его, он тогда еще не почувствовал вкуса крови, не начал мстить, я могла его удержать, могла…
— Это блажь, — Макар делает последний толчок и дотрагивается до руки сестры. — Ты ничего не могла тогда. Он потерял сына и потерял рассудок.
Повисает молчание.
Я оборачиваю к Когсворту, который стоит в дверном проеме и неотрывно смотрит на Марину. Мне нужна хоть малейшая подсказка, чтобы понять, что происходит… Только мне не удается поймать взгляд Кога, для него в комнате нет никого, кроме запутавшейся любимой женщины. Он кривится на слова Макара, не доверяя его сдержанному тону. Видно, думает, что так не убедить, что он уже пробовал говорить мягко и ничего не вышло.
— Мне нужен адрес, — Ког подает голос, накрывая комнату грубоватым баритоном. — Я пошлю на встречу своих людей, пусть поговорят с ним, хотя бы попробуют. Я подготовлю их и исключу максимум рисков…
— Я пообещала ему, что буду только я, — отзывается Марина.
— Если тебе так не терпится увидеть его, могу организовать видеосвязь! — Ког делает резкий шаг в комнату. — Один из парней захватит смартфон для такого дела!
— Не повышай на меня голос, — Марина оглядывается на Кога через плечо и качает головой, медленно и четко. — Ты охранник моего брата, а не мой.
Когсворт усмехается, он поднимает широкую ладонь и накрывает глаза, словно хочет резким взмахом скинуть наваждение. Мне неуютно стоять между ними, я попадаю под перекрестный огонь их немой перепалки. Они произносят вслух лишь маленькую часть того, что горит в их глазах.
— Если вы не отпустите меня сейчас, — Марина продолжает, выдохнув. — Я назначу новую встречу, буду пытаться снова и снова, пока не поговорю с Баровым с глазу на глаз. Насколько вы готовы запереть меня? И с какой стати?! Я не ребенок, я буду принимать решения сама, нравятся они вам или нет.
Веет безнадежностью. Я даже не пытаюсь вставить слово, я впервые вижу Марину такой решительной и уверенной в своих словах. Она уже выбрала дорогу, с которой не собирается сворачивать, и ее только раздражают затянувшиеся переговоры, которые она терпит из уважения к брату.
— Мне нужны ключи от машины, — Марина поворачивается лицом к комнате, обращаясь к Макару. — Я переночую в отеле, оттуда возьму такси и доеду до аэропорта. Мне нужно вылететь завтра утром, в крайнем случае днем, чтобы успеть.
— Ты бредишь, — Когсворт произносит так тихо, что его слова долетают лишь до меня.
Макар молча наблюдает за старшей сестрой, его эмоции можно угадать лишь по тому, как он сжимает подлокотники коляски. Его костяшки побелели от усилия и будь ручки сделаны не из литого металла, они бы уже хрустнули.
— Тогда я полечу с тобой, — бросает Когсворт. — Одного бодигарда Барову придется простить.
Марина смотрит на него как на врага. А потом взмахивает ладонью, устав от споров, и просто-напросто выходит из дома. Она не хлопает дверью, все-таки не тот характер, но слышится усталый возглас, который отдаленно напоминает крик. Я поворачиваю вслед за ней и тут же осекаюсь, к ней и так выстроилась очередь. Сперва Когсворт в одиночку вправлял ей мозги, потом подключился брат. Она устала и, скорее всего, хочет побыть одна.
— Это не значит, что я даю добро, но подготовь всё для поездки, — распоряжается Макар.
Когсворт кивает и исчезает в другом направлении, окликая кого-то из охраны. Я же прохожу к дивану и буквально падаю на него — короткий разговор отнял столько сил, словно я вечность провела на ногах.
— Денис, — роняет Макар, разворачиваясь ко мне. — Его единственного сына звали Денис. Ему было почти двадцать, когда он погиб. Я его первый раз увидел на свадьбе Марины и Барова, он сам подошел ко мне и представился. Пошутил, что он ошибка первого брака отца. У Дениса было своеобразное чувство юмора, я к нему не сразу привык.
Макар сухо улыбается, погружаясь в воспоминания. Я не тороплю его, хотя от паузы становится не по себе.
— Когда он бросил, что хочет гонять в моей команде, я тоже сперва подумал, что он шутит. А он сказал "дай мне тестовый круг, посмотрим будет смешно или нет". Он тогда выжал из машины больше, чем наш первый пилот, которого мы выкупили из немецкой школы. Я ошалел тогда, не мог поверить, что такое вообще возможно. Хотел тут же подписать Дениса, но Баров запретил. Оказалось, Денис попадал в аварию на юношеских заездах и чудом не получил сильную травму. Баров, когда узнал о наших тестах, наорал на меня, как на мальчишку, снес несколько полок в боксах. Взбесился, короче.
— А ты?
— Я отказал Денису. Сказал, не получится.
Макар собирает ладони в замок.
— Он все равно приезжал на трассу. День за днем, маячил там, донимал механиков, советы по аэродинамике давал. Я его отгонял первое время, а потом привык к нему. Снова начал давать тестовые круги, сначала один-два, потом полноценные сессии, он лучше остальных чувствовал, что нужно подправить, после его заездов мы снимали несколько десятых секунды с результатов, становились быстрее… У него был талант, реально, без шуток, — Макар кивает. — Он как-то подошел ко мне и попросил не закапывать его талант в землю из-за паранойи отца.
Я чувствую, как в воздухе что-то рвется. Быть на расстоянии от Макара становится невыносимо, я подхожу к нему и дотрагиваюсь до плеча, неуверенно приобнимая.
— Я подписал его, — добавляет он. — Дал первый номер в команде и заявил на весь сезон. Он сгорел в первой же гонке.
— Боже, Макар…
Глава 21
Я опускаюсь на колени перед ним и заглядываю в напряженное лицо. Руки сами тянутся навстречу, будто мое тело лучше знает, что надо делать. Естественно и спокойно, без глупых сомнений, в это мгновение я чувствую его, как близкого человека, с которым не может быть фальшивых прикосновений. Я дотрагиваюсь до его израненной щеки и мягко веду пальцами, лаская.
— У него был шестой номер? — спрашиваю. — Я видела обожженную форму с шестеркой в фоторамке в твоей комнате.
— Да, — Макар кивает. — Я ведь правда виноват.
— Не надо, Макар.
— Это была моя команда, я отвечал за всё. За всё, понимаешь?! За того криворукого механика и за топливный насос, будь он проклят! Всю машину Дениса залили на дозаправке, буквально окатили как из ведра…
Я не выдерживаю и накрываю его губы своими. В первое мгновение хочу, чтобы он замолчал, а потом… Потом он целует меня в ответ, с жадностью и раскатывающим желанием, которое забирает все мысли из моей головы. Я забываю обо всем на свете, остается только его горячее дыхание и невыносимая сладость с горьким послевкусием. Он рвется ко мне, стягивая сильные руки вокруг моих плеч, и делает ближе. Так близко, что нечем дышать. И я пускаю его, размыкаю губы, позволяя углубить поцелуй, и обнимаю за шею.
Он голоден по мне.
Это так ярко чувствуется…
По мне. Близости. Взаимности. Женской мягкости…
Я подрагиваю в его руках, едва справляясь с лавиной чувств, поглаживаю его раненое плечо, на котором больше не чувствую шрамов. Скорее это тропинки, извилистые и объемные, и дотрагиваться до них не страшно. Наоборот, я хочу ощутить их полнее.
Честнее.
Я разрываю поцелуй и наклоняюсь к его плечу, мягкая ткань футболки легко оттягивается и мне хватает одного рывка. Я чувствую, как Макар закапывается ладонью в моих волосах, когда я провожу губами по его шрамам. По тем самым тропинкам, которые разбегаются по его огрубевшей коже. Макар выдыхает с глухим стоном и тоже наклоняется ко мне, запирая в крепких руках.
А потом он рывком поднимает меня, я не успеваю ничего предпринять, но, к счастью, это длится всего мгновение. Он перенаправляет наши тела на диван, который оставался у меня за спиной. Я вдруг оказываюсь под Макаром, смотрю в его глубокие потемневшие глаза и инстинктивно выставляю ладони. Знаю, что слишком слабая, чтобы удержать его, но мне хочется дать ему опору.
— Не делай так больше, — шепчу строго.
Я приподнимаюсь на локтях, соприкасаясь с ним телами. Тугие бицепсы наливаются под футболкой, Макар держит вес на руках, чтобы не придавить меня, а в его дыхании всё ярче слышится хриплая вибрация.
— Дай, — я обхватываю его локоть, надавливая. — Мир не рухнет, если ты не будешь сверху.
Я нажимаю сильнее, и Макар сдается. Он уводит тело в сторону, позволяя нам поменяться местами. Я сажусь рядом с ним и смотрю на его лицо сверху вниз, он, наконец, расслабился и лег на диван. Только вот его ладони тоже переместились, он держит меня за талию, не давая уйти слишком далеко.
— Любишь всё контролировать? — я опускаю взгляд на его длинные пальцы. — Я не упаду… и не уйду.